Дневник истерички (ремейк)

Я с трудом открыл глаза. Вокруг было светло, но мне не хватило сил, чтобы оглянуться и понять, где я. Последнее, что я помню - это Уайатт, бегущий ко мне, напоминая, что я ещё не кормил его. Точно... Когда я вспомнил произошедшее, у меня резко заболела голова и, по-моему, я заплакал. Слышу шорох со стороны, и через секунду надо мной нависает через слезы улыбающаяся блондинистая голова. Я спросил Кирсти какое сегодня число. Но вместо простого ответа на мой вопрос, она начала долгий рассказ о том, как она волновалась и что теперь все будет хорошо. Я ей не верю. Я лежу в больнице после попытки самоубийства и понятия не имею, как давно я здесь нахожусь, мой парень мёртв, и моя жизнь разрушена. Но... Да, конечно, Кирст, все будет хорошо... Мне, наконец, удаётся разобраться в мыслях за то недолгое время, пока Мальдонадо искала кого-нибудь, кто мог бы осмотреть меня и звонила моим родителям. Через пару минут в палату вошёл врач. Высокий, на первый взгляд лет 27-35. Он задаёт эти стандартные вопросы и светит фонариком мне в глаза. Именно от него я узнаю, что пробыл без создание полных трое суток, мне было проведено промывание и его зовут Алекс, он будет ухаживать за мной по нечетным дням. Мило. Нянька. Мне назначили встречи с психологом, которые, насколько я знаю, не обязательны после первой попытки самоубийства. Но, ходят слухи, что на этом настояли мои родители. Это, конечно, хорошо, но разговоры с профессионалом не вернут мне радость жизни. Мальдонадо вернулась с миской бульона и сказала, что через пару часов её должен сменить Ави, потому что она провела здесь ночь. Я благодарен ей за это, но искренне не понимаю зачем они это делают. Составили расписание посещений... Зачем? Я все равно был без сознания. Ладно, это не так важно. Я притворился, будто сожалею о своём поступке и уверил Кирсти в том, что не собираюсь его повторить. Улыбнулся, сказал, что очень счастлив жить и спросил, что я пропустил. Кирсти не могла ничего не рассказать, потому что по какой-то причине, любая новость содержала в себе смерть Скотта или мою попытку самоубийства, а она посчитала, что мне об этом лучше не думать. Но, несмотря на это, она все-таки рассказала мне историю о том, как я оказался в больнице. После похорон мои родители решили зайти ко мне домой, чтобы обсудить со мной моё состояние. Они слегка опоздали, а мне вдруг стало стыдно. Ведь меня нашли мои родители. Да, это произошло вовремя, я не дышал всего минуту-две, поэтому я все ещё жив и повреждена у меня только нервная система. Не очень сильно: я не могу двигать ладонью левой руки, полной правой рукой и тактильность потерял мизинец на правой ноге. Мило. Кирсти присутствовала на детальном осмотре и радовалась намного больше меня, когда Алекс сообщил, что все двигательные нарушения со временем наладятся, и я буду нормальным человеком. Мне это оставалось безразличным. Я просто смотрел вперёд и притворялся заинтересованным в своём выздоровлении. А как я воодушевился, когда мне объяснили, что я должен буду звать персонал, чтобы сходить в туалет - утку! Шик! Алекс оказался моей личной сиделкой на пол ставки. Поэтому разбираться в моем дерьме придётся ему, за что я поторопился извинится. Он тактично заявил, что это его работа. А я понял, что меня это не очень волнует. Ави пришёл через два с половиной часа, или около того. Я никогда не видел его настолько расслабленным и воодушевленным. Думаю, он чувствовал чистейшее облегчение, но не в плохом смысле. Он был действительно счастлив за меня. А я продолжал искусственно улыбаться, надеясь, что получается у меня неплохо. Было немного неловко выслушивать спор двух взрослых мужчин о том, кто из них будет кормить меня ужином. Я рад, что Ави победил, с Алекса хватит моей утки. Он долго рассказывал мне обо всем происходящем, не боясь, в отличии от Кирсти, задеть "опасные" темы. От него я узнал, что водителя вездехода, сбившего Скотта, посадили за непреднамеренное убийство. И я впервые улыбнулся искренне. По-моему, "второе рождение" сделало из меня не очень хорошего человека. Ави принёс мне фисташковое мороженное и кружку кофе. Я никогда не был так благодарен. У меня болело горло. Потому что туда совали различной ширины трубки. По приходу Алекса стало понятно, что кофе мне пить нельзя, и он отобрал его. Зато он поощрил принесенное мороженное и сказал, что это полезно сейчас. Ави был расстроен из-за кофе, и обещал, что попробует достать мне ещё. Он просидел со мной до глубокой ночи, когда я наконец уговорил его, что Алекса мне вполне достаточно. И я соврал. Оставшееся время до сна, я просто думал о том, что сегодня произошло. Что ж, я жив. Это плюс, по идее. Завтра ко мне приедут родители, а я так не хочу смотреть на то, как плачет моя мама. Черт, почему я не мог просто умереть? Это несправедливо. Сначала у меня отнимают причины жить, а потом возможность умереть. Я долго продумывал, что я смогу сказать своим родителям, и решил, что промолчу. Они, конечно, не поймут такого. Они всегда были религиозными, несмотря на факт принятия моей гомосексуальности. Думаю, они знают насколько для меня было важно сделать что-нибудь. Да... Я пытался убить себя. И, на самом деле, по-настоящему я волнуюсь только о том, как у меня могло неполучиться и, конечно, когда я смогу повторить это снова.