Пересадка

      …       В результате первое занятие оказалось почти полностью проёбано. Я даже не пытался вникнуть в суть того, что тараторил препод до конца своей лекции. Я почему-то был совсем не в настроении, глаза то и дело слипались. Маш же, в отличие от меня, внимательно слушал и успел уловить что-то полезное из того вороха, что был озвучен.       — Дурак ты, Жень, — высказался мне Маш, как только растолкал меня в конце лекции.       — Я дурак?       — Сегодня же первый день курсов! — Маш пытался воззвать меня к совести, — всё-таки это очень ответственное дело… — со вздохом добавляет он, начав собираться.       Не хватало ещё от Маша выговор получать. Пока он складывал свои вещички в рюкзак, я между тем подобрался к девчонкам, которые глаз с меня не сводили, чтобы попросить сфоткать конспект лекции. Хотя, если честно, Маш весь день не перестаёт меня удивлять. То он сражает меня своей улыбкой, то упрекает в безответственности. Я на самом деле думал, что этому закрытому ботану, который слишком высокомерен для того, чтобы общаться с другими людьми, абсолютно всё равно, какие у меня там отношения с учёбой. Но эта случайно брошенная фраза меня прямо покорила.       На улице было неимоверно холодно, и по пути к метро мне захотелось взять тёплый кофе. Холодно было не только мне, только вот Маш не взял с собой кошелёк, в итоге оставшись со мной в очереди за кофе, он мёрз только сильнее. За такую самоотверженность я не мог не купить ему сладкую печеньку в подарок. Ведь кто, если не он, заслужил её больше всех, скрасив своей компанией мой вечер?.. Маш был приятно удивлен, но сначала не хотел её принимать. Пока я не уговорил, грозясь выбросить, если он её не съест. Вот тогда он пересилил себя и принял мой презент.       Не знаю почему, но у меня такое чувство, что таких, как Маш, я либо давно не встречал, либо не встречал никогда. Он разил такой искренностью и наивностью, что меня умиляло до глубины души, раньше я никогда не замечал в нём подобного. Я, конечно, стараюсь поддерживать связь с одноклассниками, но с Машем… Даже никогда и не пытался: думал, что мы с ним слишком разные. А сегодня я с ним будто на одной волне. Если бы не Маш, то я бы просто пропал, а он ещё и радушно одаривал меня своим вниманием. Неужто сегодня я поверил в искренних и добродушных людей? Одноклассник вдруг напомнил мне то далёкое и яркое лето, ту девочку, чьё имя я так и не запомнил, то, как, будучи почти ребёнком, она была наивна и чиста разумом. Мы были детьми. Дети всегда честней и добрей остальных. Чем-то Маш мне её напомнил. Такой же искренний и наивный. Ведь хватило же ему смелости упрекнуть меня в лени. Наивная уверенность в своей правоте. Какой же прекрасный характер раскрывается прямо на моих глазах, не могу перестать радоваться судьбе за такой сюрприз. А как ещё на такой чистый экземпляр может реагировать человек, который в свои восемнадцать попробовал почти все виды наслаждений? Как будто всё то, что для меня осталось давно позади — снова предстало передо мной. В комплекте с милейшей улыбкой и искренним желанием быть рядом. Почему?..       Подумать только. Может, я болен? Пообщался с человеком один день и уже столько про него надумал, хе-хе! Наверное, мне следует прилечь на пару дней.       Мы остановились перед метро, а Маш уже изрядно замёрз. Сначала я покурил, а затем специально и из вредности дотошно слизывал пенку с крышки стаканчика, чтобы мы постояли на осеннем холоде минуту-другую подольше. Из-за того, что Маш назвал меня дураком. Однако смешно было лишь мне.       — Да ты допил уже всё, пойдём скорей!       — Ща, погоди, — меня выдавала хитрая улыбочка.       — Да ну, холодно же!       — У меня ещё полстакана.       — Слушай, ну он же не бездонный.       — Мамой клянусь! Ну не выкидывать же мне его!       — Да врёшь ты всё, он пустой!       — Я, конечно, тот ещё дурак, но полный стакан от пустого отличить могу, — я всё продолжал глупо лыбиться.       Маш, похоже, наконец просёк мой стёб, что вызвало у него улыбку недоумения:       — Ты из-за этого, что ли?.. Да господи, Астафьев! — Маш всё метался на месте от негодования.       — Понятия не имею, о чём ты, Светов, — я не мог прекратить передразнивать одноклассника.       Если бы он имел привычку материться, я бы уже услышал град проклятий и обзывательств, но, похоже, наш ботаник слишком воспитанный для этого.       — У меня щас уши отвалятся, — всё продолжал скулить Маш.       — Шапку носить надо!       — Да не люблю я эти шапки… Пойдём уже, а!       — Да всё-всё, идём, а то даже я слышу, как у тебя зубы стучат, — наконец я сжалился над бедным Марием, и мы вместе нырнули в вестибюль метро.       А я что говорил? Он так и остался со мной, а ведь мог спокойно поехать домой один. И как это можно назвать? Я вот не знаю.       И снова метро… Лучше не думать о его худших сторонах, а думать о том, как я целенаправленно еду к себе домой в компании одноклассника, который к концу дня уже был готов меня придушить… И меня уже радует не сам факт того, что я еду домой, а то, что именно туда, и стопроцентно на этот раз. Спасибо Машу за это.       ***       Пару дней в классе всё оставалось по-старому. Перед уроком одноклассники вели обыденные утренние беседы между собой, девчонки снова сплетничали, собравшись компанией у одной парты, парни рубились в какую-то игрушку на смартфонах, другая компания парней яро спорила по поводу домашнего задания по математике, а за первой партой… Как обычно сидел Маш, уткнувшись в учебник. Скоро тест по последним трём параграфам, а Маш зубрит уже сейчас. Глянув на его сосредоточенное выражение лица, я даже не осмелился его отвлечь, чтобы поприветствовать. Завидев меня, девчонки сразу же подбежали ко мне, дабы обсудить новое реалити-шоу, которое я успел глянуть вчера после курсов. Маш излишне старается, причём непонятно зачем: будто специально ограждается ото всех. Сейчас он мне уже не казался тем искренним в эмоциях человеком, каким был вчера. Что с ним такое?       Я то и дело поглядывал в сторону нашего ботаника, вспоминая его вчерашние упрёки и радушную улыбку. Заметив мою отрешённость от разговора, одноклассница помахала рукой перед моим лицом:       — Жень, ты смотришь не туда, — хихикнула подруга.       — Прости, на тебя только смотреть буду, — улыбнулся я, отчего одноклассница смущённо улыбнулась.       — Так вот! — продолжила она. — Ты меня не слушал.       — Слушал я, слушал, мне тоже понравился этот момент!.. — я вернулся в реальность, позабыв о душевных потрясениях, связанных со Световым, уже окончательно.       ***       На следующий день тоже не было никаких изменений. Уроки, перемены — всё как обычно. Я в своём мире, наполненном болтовнёй с одноклассниками, Светов – в своём. Нам с Машем не удавалось даже перекинуться парой слов. Лишь когда я сам без особого приглашения уселся за его парту, он наконец обратил на меня внимание, оторвавшись от своего завтрака:       — Здаров, Маш! Не против?       Одноклассник недоумённо замотал головой, заглатывая лакомый кусочек своего бутера.       — О, какая у тебя тут вкусняшка, чё не делишься? — всё продолжал ехидничать я.       — Кхм, Жень…       — Ты смотри, а то я обижусь, — гыгыкнул я, бросив взгляд на своих подруг-одноклассниц, которые, улыбаясь, наблюдали за нами.       — Ты что-то хотел?       — Ха-ха… Ах, да!.. Сегодня же вместе поедем?       — Как хочешь, — безразлично произнёс Маш, что меня, признаться, удивило.       — Смотрите, он меня совсем не любит! — возмутился я, обращаясь к наблюдающей аудитории, после чего девчонки разом заржали, — Маш, у тебя, может, что-то случилось? Ты чё-т грустный.       — Ничё я не грустный, — недовольно проворчал Маш, совершенно не желая поддерживать беседу со мной, — подожди, что ты… — Маш не успел уследить, как я тут же стянул у него из-под носа его же пенал и начал ковыряться в нём.       — Эх, скукота, — тяжело вздохнул я, — карандаш, ручка, линейка, полтос… Здесь ничего такого нет! Я выиграл! — снова обернулся к девчонкам.       — Что происходит? — Маш не мог вникнуть в мои слова.       — Я была уверена, что там будет какой-нить компромат, — отвечает наша одноклассница за меня.       — Ага, типа гондона или сижки, — дополнила другая.       — Я не сомневался в тебе до последнего, Маш, — улыбнулся ему в лицо я, что, естественно, очень ему не понравилось, — ну, Маш, ну ты чего?       — Просто не понимаю, зачем это всё.       Девчонки на это вновь засмеялись.       — Дык весело же!.. Ой, какой же ты зануда!.. — махнул на него рукой я, что так же не вызвало никакой ответной реакции со стороны Маша, который был готов провалиться сквозь землю. — Эй, только смотри, не обижайся на меня: я ж без тебя никуда не смогу уехать сегодня… Договорились?       Маш, нахмурив брови, наконец взглянул мне в глаза:       — Не буду я обижаться.       — Тогда в четыре у метро?       — Ладно.       — Супер, — я радостно улыбнулся в ответ, после чего Маш еле заметно улыбнулся уголком рта.       К счастью для него прозвенел звонок, и я был вынужден подняться и пересесть к себе на третью парту у окна.       — А что у тебя с ним? — шепнула мне подруга.       — Да так, на курсы вместе катаемся, — отмахнулся я.       ***       Я подошёл ко входу метро без пяти. Сам дивясь своей пунктуальности, я закурил, чтобы не зря простоять в ожидании своего ненаглядного очкарика. А вдруг его и сегодня за сестрёнкой пошлют? Надо было взять его мобильный на всякий случай, а то мало ли что…       — Привет, Жень, прости, ты давно стоишь? — быстро выпалил Маш, внезапно оказавшись передо мной.       Сказать, что я поразился его появлению — ничего не сказать. Мало того, что Маш успел выпалить всё это буквально на одном выдохе, так он ещё весь будто светился. Запыхавшись от спешного шага, он глядел мне прямо в зенки со своей милой улыбочкой.       — Кто ты такой, и что ты сделал со Световым?       — А? — изумился Маш, даже не дождавшись ответного приветствия.       — Ты его брат-близнец, м? Значит, у тебя не только сёстры есть?       — Ха-ха, Жень, что ты несёшь?       Я выкинул наконец бычок в урну, и мы с лже-Марием двинулись прямиком в подземку. Ветер навязчиво обдувал наши лица, что не помешало мне вновь обратиться к однокласснику:       — Ты, Маш, прости, но такое впечатление, что тот Маш в классе, и ты сейчас — это два разных человека.       — И с чего ты это взял? — пожал плечами Маш.       — Действительно, — я в недоумении всплеснул руками, — я был уверен, что ты хотел придушить меня сегодня в обед.       — Ха-ха, вот ведь глупости.       — Тогда что же это было?       — Понятия не имею, — легко улыбнувшись, ответил Маш.       Неведение Мария меня и впрямь удивляло. Неужели мне всё это лишь показалось? Пока я метался в сомнениях, мы вдвоём уже миновали турникет и, спустившись на станцию, умудрились вбежать в вагон поезда, который ожидающе стоял на платформе. Мы вновь встали около дверей, хотя места были.       — Ладно, слушай, — поймав мой взгляд, вдруг произнёс Маш, — я, кажется, понял, о чём ты.       — Да ладно. Я не сошёл с ума?       — Нет-нет, — снова заулыбался одноклассник, — пока ещё нет.       — Слава богу. Тогда что это было? Ты боишься, что тебя съедят противные одноклассники типа меня?       — Хм, как бы тебе сказать... Ты отчасти прав, — Маш всё мялся с какой-то мыслью, которую никак не мог озвучить, — Слушай, не говори никому, ладно? Я знаю, вы с девчонками любите лишний раз перетереть косточки кому-то, но… Мне почему-то кажется, что тебе можно доверять.       — Ты что, Маш, я — могила. Я, конечно, трепло то ещё, но ценные секреты я всё же умею хранить.       А что? Я совсем не шучу. Ещё никто из моих знакомых даже не догадывается о моих не совсем традиционных предпочтениях. Спасибо моей первой любви — Вадику, который ясно продемонстрировал, чем это может обернуться. Хотя с моей привычкой одеваться не совсем как типичный натурал — не могу быть уверенным на все сто процентов.       — Хм, правда? — Маш снова заглянул в мои глаза. — Смотри, ты дал слово.       Какой ужас. Нашему ботанику так сложно доверять людям. Кажется, я уже стал понимать его отрешённость в классе.       — И что же это за тайна? — в нетерпении спросил я.       — Да так, ничего особенного, — вздохнул Маш, — просто я совсем-совсем не люблю школу. Жду не дождусь, когда учёба закончится.       После такой фразы я был напрочь сбит с толку, наповал и вообще насмерть!..       — Подожди, что? — изумился я, — Ты. Маш. Говоришь, что не любишь школу. Ты свои оценки видел вообще?       — Я ненавижу её! — воодушевлённо добавил Маш.       — Чего?!       Маш как-то тяжко вздохнул, а затем продолжил:       — Да-да, знаю, звучит нелепо, но так на самом деле и есть.       — Ну, вообще-то, — хмыкнул я, момент подумав, — тут тебя поймёт любой. Но конкретно от тебя это слышать — очень странно.       — Нет, не совсем так. Я люблю учиться. Я обожаю учиться. Только это меня и спасает. Но наш класс… Мне совсем неуютно с ребятами, и я совсем ничего не могу с этим поделать. И эти междусобойчики и глупые шуточки меня совсем не веселят. Понимаешь, почему лучше держать это в секрете? Меня загнобят.       — Да ну, бред какой, Маш! Ты даже не знаешь, какой у нас дружный класс! Стоит тебе быть просто чуть общительнее!..       — Нет, — мотнул головой Маш, — ни за что. Я говорю, я всегда таким был. Но для меня быть частью компании, это противоестественно, что ли, — Маш снова взглянул мне в глаза, — вот ты – другое дело.       — Я?       — Для тебя быть в центре внимания привычно, ведь так? Общаться с людьми, заражать идеей?       — Ну, знаешь, Маш, я на самом деле тоже в какой-то степени интроверт. Я тоже могу не общаться с людьми подолгу и быть наедине с собой, и это совершенно нормально, знаешь.       — Да, знаю. Но когда сегодня ты со мной разговаривал, для меня это было ненормально, — хмуро добавил Маш.       — Как так?       Он кратко вздохнул, чтобы наконец озвучить сокровенную мысль:       — Не знаю, но девчонки тоже почему-то стояли и слушали. Не люблю, когда так делают. Это странно.       — Да ладно тебе, это было забавно, - произнёс я, отвернувшись в сторону от Маша.       — Да уж, девчонкам было забавно за этим наблюдать, — снова вздохнул Маш, — вообще, не люблю я Иванову и Зайцеву, самые большие сплетницы в классе... Знаешь, неприятные такие сплетни у них, не знаю, нельзя ж себе уши заткнуть. Неужели с ними и правда интересно общаться?.. — всё негодовал Маш, что я поторопился его прервать.       — Зря ты, Маш, они хорошие на самом деле, просто юмор у них специфичный, — я попытался смягчить пыл Маша, но, похоже, тщетно.       — Знаешь, для меня нормально общаться вот так, тет-а-тет, как сейчас с тобой, понимаешь?       — Конечно, понимаю.       — Ха-ха, точно? — саркастично как-то хохотнул Маш и облокотился о стекло двери, сняв очки для того, чтобы протереть их подолом одежды.       Я как-то тяжело на него смотрел. Вывернув такую большую тайну на меня, Маш наверняка уже успел пожалеть об этом. Нет, ни за что! Он всё неправильно понял!.. Пересилив себя, я сконфуженно произнёс:       — Ладно, Маш. Прости, — он вдруг резко поднял на меня голову и посмотрел без очков, что только сильнее меня смутило, — это я всё начал, — виноватая улыбка растянулась на моём лице: как же непросто признавать свою вину. — Если ты не любишь, когда так делают, то я больше не буду. Я всего лишь хотел тебя разговорить, правда! Поэтому поспорил с девчонками, что не найду гондонов в твоём пенале... Э-э-э, — я вдруг понял, что несу полную околесицу.       Маш смотрел на меня всего момент, а затем на его лице вновь растянулась улыбка:       — Серьёзно? Ха-ха, — засмеялся он, надевая очки обратно, — ты в любую секунду можешь ко мне подойти. Без всяких фокусов…       — Стой, погоди! — я остановил движение его руки, в которой была оправа, — дай посмотреть на тебя без очков.       — Да я без них даже твоего лица не вижу, — хохотнул он.       Я изначально был прав. Эта оправа ему совсем не шла, скрывая от мира наивно распахнутые зелёные глаза, обрамлённые светлыми длинными ресницами.       — Неужели ты настолько крот? — налюбовавшись вдоволь его лицом, спросил я.       Реакция Маша на такое сравнение не заставила долго себя ждать:       — Ха-ха, точно. Именно крот.       Он определённо решил свести меня с ума.       Внезапно для всех, поезд резко затормозил посреди туннеля. Никто из пассажиров этого не ожидал, как и я: не смог вовремя удержаться и свалился прямо в разгорячённые объятия Маша. Сам он упёрся спиной в поручень и, толком ничего не сообразив, еле успел поймать меня за плечи.       — Ой, ты в норме? — пролепетал он.       Я же вспыхнул, как девица на выданье. Благо, на фоне всеобщей суматохи: женщина чуть не перевернула коляску, а бабуля вдруг плюхнулась на чьи-то колени — Маш не заметил моей растерянности, и я, резко отпрянув, поспешил отвернуться, чувствуя, как пылают мои щёки. Меня и так очень сложно смутить, в принципе, но сейчас… Секунду назад его лицо было слишком близко, и, если мне не показалось, его губы коснулись моей щеки. Было ли это на самом деле или же это всё нарисовало моё воображение? И в кого я умудрился превратиться после общения с этим человеком? Это же он раскрыл мне свою главную тайну, а краснею я? В свою очередь Маш невинно хлопал глазами, пытаясь понять, что произошло за прошедшую секунду.       ***       — Смотри, дорогу запоминай, — приговорил мне Маш, когда мы покинули вагон, — выходя из поезда, идёшь… вон туда, прямо, там переход нужный, понял?       — Э, стоп-стоп-стоп! — испуганно засуетился я, — ты уже что, от меня отделаться хочешь?       — Ну ты же вряд ли захочешь кататься так вместе каждый раз? — смущённо почесал за затылком Маш.       Я чуть было чётко не произнёс «хочу», но я вовремя себя одёрнул. Прозвучало бы это довольно смешно, не будучи шуткой. В результате одноклассник остался без ответа, и уверенной походкой пошёл вперёд.       Запоминать дорогу? Прикинуться дурачком, сказать «забыл»? Могу, умею, практикую.       Я хитро уставился на отдаляющуюся от меня шевелюру. Эта его стрижка мне даже нравилась, а в освещении перехода светлые волосы, казалось, отдавали розовым оттенком. Прямо так и хочется коснуться их, проредить пальцами и дать Машу повод вновь смутиться. Что я только что и сделал, разлохматив его волосы ещё пуще прежнего.       — Ха-ха, ты чего? — удивился Маш, поправляя очки после того, как я их чуть задел по инерции.       — Не смог удержаться, — улыбнулся в ответ я, и мы пошли наравне, приковывая к себе недоумённые взгляды.       …