Пересадка

      ***       Четверг. Октябрь.       17:58       Очередное занятие на курсах в компании Маша. Уже четвёртое или пятое за месяц. Маш с рвением решает очередное уравнение по теме, что мы сегодня начали, остальные ребята занимаются тем же самым, если кто-то из них не разглядывает меня вдоль и поперёк. Я про девчонок, которые то и дело обсуждают парней здесь в аудитории. А у одной из них я как-то выпросил списать конспект, оттого и внимания стал привлекать гораздо больше. Простите, девочки, зря тратите на меня время. Вздохнув, устало отвожу взгляд. Скучно. Да, здесь и вправду очень скучно. Я решил парочку уравнений, но большего и не требовалось, однако в отличие от меня мой спутник-одноклассник думает иначе, решая уже сверх нормы. Наверное, потому что я совсем не выспался. Хотелось сложить руки и подремать до конца занятия. Но зная Маша, уверен, что он бы мне не позволил этого сделать. От ленивой думы отвлёк меня сам Маш, который резко откинулся на спинку стула, раздражённо закусив губу:       — Не получается… — недовольно процедил он, не отрывая взгляда от своей тетради.       Ох, эта его сосредоточенная деятельность совсем не располагает к отдыху. С этой мыслью я наконец поднял своё вялое тело со стула, опираясь о парту.       — Ты куда? — вдруг обратил на меня внимание Маш.       — В туалет, куда, блин… — буркнул я в ответ, вытаскивая из пальто пачку сигарет, — не скучай тут без меня.       — Тут соскучишься… — снова прильнул к тетради одноклассник, даже не взглянув на меня напоследок.       Выбравшись из аудитории, я долго не знал, чем себя занять. Я стал прогуливаться по незнакомым коридорам университета, изучая пространство вдоль и поперёк: стены, высокие потолки, отделка, двери, мебель, всяческие вывески — в общем, всё, что цепляло глаз. Натыкался на шумных студентов, куда-то спешащих преподавателей, любовался видами из окон — лишь бы потянуть время. Наконец я всё-таки решил зайти в туалет и покурить. Заранее, чтобы не морозить лишний раз Маша на холоде. Как только я зажёг сигарету, раздался звонок мобильного. Вглядевшись в имя звонившего, моё лицо растянулось в улыбке. Это была Анька. Вот её мне как раз и не хватало.       — Что за нашествие алкашни с вечера пораньше? — выдохнув дым, хохотнул в трубку я.       — Ты мне теперь всю жизнь это вспоминать будешь? — расстроенно отвечает мне Анюта, — стоило раз набухаться на вписке и всё теперь?..       — Ха-ха, раз?       Неужели эта особа никак не привыкнет к эпичности моей манеры разговора?       — Слышь, шкет, будешь так разговаривать, никуда не позову, понятно?       — Такое чувство, будто тебе стыдно.       — Ты послушаешь меня или нет?       — Вписка, я уже догадался, — вздохнул я.       — Да, в эту субботу.       — Опять у Луца?       — Ага, есть возражения?       — Да нет, мне наоборот у него нравится.       — Отлично, наконец-то оттянемся, я так заебалась с учёбой, ты бы знал…       Анька. Всегда с теплотой вспоминаю её имя. Моя любимая панк-гёрл без башни, которая в годы нашего знакомства обожала яркие образы, которые выливались в эксперименты над цветом волос и стилем одежды: если на ней не было чулок в сетку или разодранной футболки — это была бы не Аня. Мы отлично дополняли друг друга, порой мне в жизни не хватало сумасшествия, которое она с ярым энтузиазмом подкидывала мне в моменты нашего общения, и для неё мой трезвый взгляд на жизнь тоже оказался почему-то важным, она сама мне как-то это говорила. Да, в основном я являю собой ходячий пиздец и притягиваю таких же ебанутых на голову людей, но тем не менее это не составляло большую часть моей жизни, уж так меня воспитали родители. И Аню эта моя сторона почему-то вдохновляла. До знакомства со мной в её жизни происходил полный ад, но во мне она увидела поддержку. Так она мне говорила. Я же в свою очередь понятия не имел, что она имела в виду, мне казалось, что в её компании мне всегда капитально сносит крышу и мы вдвоём способны горы свернуть, выпить любое количество пива, переорать солиста на каждом концерте, выкурить всё, что только имело свойство быть выкуренным, и покорять новые горизонты наших разумов… Если это всё не помешает мне сдать какой-то очередной экзамен. Короче, у меня всегда были тормоза. И она почему-то во мне это ценила. Мы познакомились с ней на одной сходке неформалов, в период расцвета всех мыслимых и немыслимых субкультур. Она — сумасшедшая панк-гёрл — с бритым виском, красными локонами, джинсовой куртке с нашивками, разодранными колготами и кожаной мини-юбке, и я — лохматый и длинный эмобой с чёрными от карандаша глазами и тонкими ножками в плоских слипонах с чёрно-белой шашечкой. Однако её буйный нрав остался в тех днях, сейчас же, с приходом студенческой жизни Анюта из внешнего вида предпочитала продолжать экспериментировать лишь с причёсками и пирсингом, остановившись на красно-рыжей расцветке, проколотом носу и языке.       Как бы я тепло не отзывался о моей Анютке, но даже ей я так и не смог доверить свою главную тайну в жизни, а именно то, что женский образ не впечатляет моё окостенелое сознание. Что все мои истинные желания ограничиваются стремлением оказаться в постели какого-нибудь симпатичного мальчика, а затем, спустя время — в постели нового. Она думает, что я шатаюсь по впискам, чтобы весело провести время и оторваться как следует?.. Да! Но приятным дополнением всегда может оказаться какой-нибудь паренёк, который будет очень не прочь познакомиться со мной поближе. Наивная моя Аня. Не знаю, почему я ей до сих пор не сказал. Я почему-то не могу довериться ей полностью, Анюта всегда имела переменчивый и вспыльчивый характер, поэтому даже я не мог предположить её реакцию. И потому моя тайна до сих пор остаётся со мной. Чего уж там, я вообще никому не могу её доверить. Мне совершенно не хочется знать какой-либо реакции на мои предпочтения. Это лишь моё. Нечто сокровенное, чем совсем не хочется делиться. Зато какие были у меня девушки — Анюта знала об этом лучше любого другого, поэтому, знай она о моих похождениях — точно бы лишилась чувств.       Аня любила мне вот так порой звонить, чтобы поболтать или обсудить повседневные дела и предстоящие общие планы. Так мы расслаблялись в общении друг с другом.       — Ну, ладно тогда, — заторопилась Аня на другом конце трубки, спустя добрые сорок минут нашего разговора, — мне ещё убраться надо…       — А позвонила ты мне, чтобы этого не делать? — хохотнул я, зная, что угадал.       — Естественно. До субботы тогда.       — Ага, до встречи!       — Целую тебя, шкет!       — Ты старше всего лишь на полтора года, — обиженно протянул я.       На что она кокетливым голоском пропела в трубку:       — Я для тебя как старшая сестрёнка.       — Всё, пока!       Я наконец сбросил трубку, с ужасом уставившись на часы своего смартфона. Наше занятие давным-давно закончилось, и все наверняка уже разошлись!       Спешно покинув туалет, откуда уже успел выветриться весь сигаретный дым, я направился в сторону нашей аудитории, надеясь не потеряться на обратном пути. Топографический кретинизм никто не отменял. Пока я шагал в предполагаемую сторону, я вспоминал слова Ани и то, о чём мы договорились на эту субботу. Тусовка. Очень вовремя, наконец расслаблюсь от напряга с учёбой. После того, как мы с Машем начали посещать курсы, нагрузка по учёбе стала ощущаться в разы сильней, что плюсуется к сбившемуся режиму сна. Мне просто необходимо оторваться!       Тем более, вдруг мне удастся скрасить вечер какого-нибудь мальчика, тихо улизнув вдвоём из весёлого пламени вечеринки? Очень надеюсь! SayCet — Daddy Walks Under the Snow       Кстати о мальчиках. Наверное, Маш уже давно ушёл домой? Смысл ему оставаться и ждать меня, ведь только для меня тут есть польза кататься с ним…       Я зашёл в аудиторию, которая оказалась полностью пустой: все ребята ушли. Однако остался один Маш, который до сих пор что-то царапал ручкой в тетрадке. Громадная аудитория с высокими потолками давила своим пространством на одинокого Мария, который расположился по центру. На секунду я остановился, не решаясь пройти дальше, чтобы полюбоваться этой картиной вдоволь, найдя в ней некий философский оттенок. Он вдруг поднял на меня глаза, наконец, оторвавшись от тетради:       — О, ну наконец! — вскрикнул он, — долго же ты, я уже пять таких решил! — Маш поднял тетрадь, в которой, очевидно, были эти монстры-уравнения.       — Ого, ни фига себе! — отозвался я, наконец решив подойти к нашей парте, — так много успел?       — Дольше бы ходил, я бы ещё парочку решил, — вздохнул Маш, поднимаясь из-за парты, и начал собирать вещи. — И где ты шатался всё это время? — хохотнул он, подняв на меня глаза, — все уже давно ушли.       — Маш, у меня запор. Ты доволен, что теперь знаешь такую информацию? — выпалил я, что только рассмешило Мария.       — Согласен, — вмиг собравшись, произнёс он, — это было очень неделикатно.       Схватив сумку, чтобы начать собираться, я вдруг отвлечённо спросил:       — Слушай, а чё ты без меня не ушёл?       Пока я скидывал вещи в сумку, Маш совсем не спешил с ответом. Только я подумал, что тишина длится слишком долго, как снова посмотрел на него, встретив полные недоумения глаза.       — А я… Должен был?       — Нет-нет, почему?.. — вдруг растерялся я, — просто подумал, что тебе было бы удобнее меня не ждать и поехать домой самому.       Маш почему-то продолжал молчать, оставив попытки собрать вещи, и всё тяжело глядел на меня:       — Жень, послушай, — наконец начал он, — если тебе не хочется со мной ездить, то так и скажи, я пойму, — с тяжёлым вздохом выговорил мне Маш, что не могло удержать меня от умилительной улыбки.       Какой же он глупый, ну в самом деле!       — Подожди-подожди, — стремительно обрывая Маша на полуслове, проговорил я, — с ума сошёл что ли? Забыл, что без тебя я не уеду домой?       Маш только хмыкнул на это, сдерживая ответную улыбку:       — Я думал, это намёк.       — А ты не думай. Хоть иногда, — улыбнулся я, закидывая сумку на плечо.       Оказавшись на улице, мы с Машем тут же поёжились от холода: сегодня с наступлением темноты похолодало изрядно. Сухая холодная осень была в самом разгаре, потому пронизывающий ветер насквозь продувал мою одежду. Я только и делал, что тщетно пытался согреться, спрятав подбородок в шарфе. Мы вдвоём тут же спешно погнали по привычному маршруту до метро, а я уже раздумывал о покупке стаканчика кофе, чтобы согреться.       — Сегодня опять кофе? — поднял одну бровь Маш, будто предугадав мои мысли.       — А как же! Кофеёк после курсов — самое то!       — Я хочу предложить кое-что ещё, — интригующе проговорил Маш.       — И что же у тебя на уме? — я тут же заинтересовался тем, что Маш ещё даже не успел предложить.       — Идём, я угощаю, — Маш поманил меня за собой, свернув с нашей привычной дороги в сторону круглосуточного. — Нужен будет твой паспорт, — обернувшись через плечо ко мне, известил меня одноклассник, — он же у тебя с собой?       — Да, — на автомате ответил я, но затем дёрнул головой, будто очнувшись, — в смысле, а зачем тебе?..       — Ну, тебе же есть восемнадцать, — нахмурив брови, обернулся ко мне Маш.       Предполагалось, что я уже должен был догадаться обо всём сам, но я был сбит с толку максимально.       — А как ты… — нерешительно подал голос я.       — Сигареты, Жень, — вздохнул Маш.       — Блять, точно.       — …ты же их откуда-то берёшь.       Да, точно! Я всё понял! Ага… Нет, ни фига я не понял!       — Погодь, всё-таки я не догоняю, зачем…       — Щас всё узнаешь, — обнадёжил меня Машк, сдержав смешок.       Гадая мотивы таинственного Мария, я боязно последовал за ним. Мало ли о чём он думает, заведёт в какой-нить переулок, и пиши пропало, не было никакого Жени Астафьева! Мы очутились в местном продуктовом магазинчике, с витрины которого ярко валил свет. Пока я обдумывал идею о покупке сигарет или сникерса, Маш зачем-то свернул в алкогольный отдел и стал внимательно всматриваться в стеллаж с пивом. Я тут же очутился рядом с ним.       — Чё ты тут высматриваешь?       — Ты пьёшь Bad? — невозмутимо спросил одноклассник и схватил две банки одним лёгким движением руки.       — Погоди, чего?       Маш даже не заметил моего тотального смятения и, как ни в чём не бывало, двинулся к кассе.       — Паспорт, — взглянул на меня выжидающе Маш.       — Ты же не собираешься это покупать?       — Очень даже собираюсь, — ответил мне одноклассник, в то время как кассирша уже пробила банки, и мне ничего не оставалось, кроме как полезть в сумку за паспортом.       Очнулся я уже к тому моменту, как мы снова оказались на улице. Не произнеся и слова, я, как умалишённый, безотрывно пялился на Мария.       — О, ты удивлён? — наконец, что-то заподозрил он.       — Это ещё мягко сказано, — закивал я.       — Да ладно, пиво же не самое крепкое, что может быть…       — Да как бы не в пиве дело, а…       — Во мне?       — Ну да, как это сказать… О, я знаю, знаю! Как эта хуйня называется… Э… — я почесал за затылком, вспоминая какое-то сложное и позабытое в недрах памяти словцо, — когда, ну, знаешь, когда взрыв мозга типа! Эм, диссонанс…       — Когнитивный диссонанс?       — Да, точно! Блин, и откуда ты всё это только знаешь?       — Держи банку и пей, — всучил мне в руку Маш только что купленную банку.       — Отличный совет!       Маш усмехнулся в ответ, направившись вдоль улицы. Через некоторое время мы с ним набрели на пустующую осенним вечером детскую площадку. Маш зашагал в сторону скамейки. Я не сразу заметил, что на землю мягко опускался первый снег. Комья снежинок окрашивались золотом, плавно проплывая вниз мимо мягкого света уличного фонаря. Пара из них легли мне на щёку и нос, ещё одни — на запястье моей руки, в которой я сжимал банку. Я поспешил за своим одноклассником, придавливая к земле только что образовавшийся слой мягких пушинок. Маш смотрел на свою ладонь, где только что растаяли замёрзшие кристаллики.       — Первый снег, — говорю.       — Ага.       Маш смахнул ладонью свежий снег со скамейки и устало опустился на неё, откупорив свою банку. Одноклассник вздохнул, выпустив клуб пара, и вытянул ноги, улыбнувшись, видимо, поймав момент. Будто в эту секунду Маш остался наедине с собой. Будто он забыл обо всём на свете, наслаждаясь секундой с холодной банкой пива в руке. Об универе, школе, экзаменах, заботах, обо мне. Но вот момент прошёл, вернув моего компаньона в реальность: Маш открыл один глаз, заметив мой сосредоточенный взгляд.       — Что с тобой? — удивился Маш.       Меня это немного рассмешило. Этот человек и впрямь не понимает, в каком шоке я пребываю?       — Со мной что? Я вот жду, пока ты мне всё объяснишь.       — Понятия не имею, о чём ты, — невозмутимо произнёс Маш, отхлёбывая своё пиво.       — Меня посадят за спаивание малолетних.       Одноклассник легко засмеялся на это, подбирая ноги под лавку, затем снова поднял на меня глаза.       — Ты ещё не открыл?       Я тут же решил исправиться. Я поднял банку ближе к лицу и на весь двор эхом послышался щелчок. Я поднял банку в воздух, глядя на Маша, мол, «Твоё здоровье» и сделал первую пару глотков. С удовольствием выдохнув, я только и смог произнести:       — Кайф.       На это Маш обнажил зубы в улыбке. Его трюк удался.       — Лучше же чем кофе?       — Не то слово!       Маш довольно на это улыбнулся, делая новый глоток.       — И всё же, — не сдавался в свою очередь я. — Представь себе отрешённо ситуацию. Типичный отличник, твой одноклассник, который, оказывается, бухает пивко. Тебе самому не кажется это странным?       — Ну я же смотрю на тебя, и мне не кажется это странным, — он снова меня уделал. — Садись, — хлопнул рядом с собой Маш, — а то неудобно как-то, когда ты стоишь.       Я уселся рядом. Банка повисла в пальцах. Его построенный мирок теперь касался и меня. Как будто во всём мире кроме этой лавки и фонаря больше ничего нет. Только этот световой остров.       — Видимо, объяснений я сегодня никаких не дождусь, — сдался наконец я, делая снова животворящий глоток.       — Пусть это будет нашим секретом, — хмыкнул в ответ одноклассник, — на самом деле я очень даже люблю алкоголь и не только пиво, — медленно проговаривал Маш. — А это, — указал он на банку, — чтобы расслабиться. Я только и делаю, что круглосуточно что-то учу. Хочется просто остановиться вот так, знаешь… — отвлечённо болтал всё Маш.       — Не знал, что алкоголь это увлечение, — ехидно произнёс я.       — Ну, не надо тут делать из меня алкаша, — он снова засмеялся, — этому меня научил отец, — оживился Маш, сделав ещё один глоток, — он сам этим увлекается: коктейли на досуге всякие химичит, даёт нам с мамой пробовать, ну, в итоге я сам втянулся. Ты не поверишь, Жень, это почти искусство!.. — Маш, конечно же, заметил как я сгибаюсь в три погибели от хохота.       — Тогда у меня в друзьях две трети искусствоведов!       — Да ну тебя, пей уже.       — Не-не, слушай! Я верю! Правда верю, просто не мог удержаться. Слушай, а что больше всего тебе нравится?       — Что конкретно?       — Ну там… Вино, виски…       — В каждом виде будет какой-то любимый сорт.       — Окей, тогда виски?       — М-м-м, Джонни Уокер.       — Коньяк?       — Реми Мартин, обалденный…       — Вино?       — Красное сухое. Итальянское, не помню названия…       — А что такое самбука?       — Эм, ликёр. Приятный такой. Я однажды не заметил, как бутылку выдул.       Последние слова меня отлично рассмешили, и я чуть не разбрызгал пиво.       — Ха-ха, ладно, что ещё такого интересного вспомнишь? А то я столько видов не назову, сколько ты — названий.       — Хм, что бы такое вспомнить, — нахмурил брови Маш, всматриваясь в вечернюю темноту, окружающую нас, — о! — воодушевлённо Маш вкинул палец к небу, — Чача. Из Грузии.       — Вау!       — Да удивляться там нечему было. Всего пятьдесят градусов, зато такая вкусная!..       — Жесть какая, Маш! Ну ты, блин, даёшь, конечно, — я улыбнулся и цокнул его банку своей.       Что-то было в воздухе такое, что расслабляло мышцы и не держало в напряжении эмоции. Нет, это вовсе не терпкий вкус «Badʼa». Посидев несколько секунд в молчании, которые вовсе не казались отягощающими, я решился кое о чём спросить:       — Слушай, Маш, у меня один вопрос.       Маш повернул ко мне голову.       — Сегодня в аудитории… Когда мы уходили, ты сказал «я пойму»…       — Чего?       — Ты сказал «я пойму, если не захочешь со мной ездить», что ты имел ввиду?       — Ну… — похоже, что я очень смутил Маша этим вопросом: он откинулся от спинки скамьи и упёрся локтями в колени, — не знаю даже, как тебе сказать.       — Говори, как есть, мы с тобой не просто так тут пиво пьём.       — Ха-ха, — поймал мою улыбку Маш, — это ты верно подметил. Ну, обычно я думал, что тебе будет интереснее общаться с кем-то… Со схожими интересами.       — Ты хочешь сказать, что я не могу общаться с людьми, которые не подводят карандашом глаза?       — Примерно это я и пытаюсь сказать, — с улыбкой кивнул мой компаньон.       — Интересно, а как же так вышло, что мы сидим и бухаем с тобой на пару?       — Я не утверждаю, я удивляюсь, что… Бывает как-то иначе.       — Слушай, если бы я общался только с себе подобными, я бы рехнулся, честное слово.       — Я не только тебя имею ввиду. Но и себя тоже. То есть и со мной по-другому может быть, понимаешь?.. Ну, то есть… Я редко с кем могу так общаться, открыто, с шутками даже. Поэтому, наверное, мне просто повезло.       — Повезло встретить меня? — хохотнул я, ехидно стрельнув глазами.       — Прости, это всё пиво.       — Неужели тебя разносит от одной банки?       Зато меня с одной банки тянет внаглую рваться на комплименты.       — Тут больше градуса, чем в обычном пиве… Слушай, я уже и сам не знаю, зачем это всё наговорил, забудь, — растерялся вдруг Маш, с досадой глядя на почти пустую банку.       — Сказал, значит, тебе это важно было.       — Наверное.       — Я и сам удивляюсь не меньше твоего, — решил подбодрить я новоиспечённого собутыльника, — полчаса назад я даже представить себе не мог, что мы будем с тобой распивать пивчанский.       — Ха-ха, да ладно тебе, Жень, это всего лишь пиво. Я просто хотел немного расслабиться.       — Я всегда только «за».       Маш заметно пришёл в себя, от стеснения не осталось и следа. Он снова расслабился на скамье и выдохнул:       — Да, конец недели. Поэтому можно.       Я улыбнулся на это, и мы вновь стали прислушиваться к тишине.       — Это очень непривычно, — вдруг произнёс я.       — Что именно?       — Слышать от тебя что-то подобное вместо упрёков по поводу моего хуепинательства.       — Это несложно исправить.       — Ой, это я зря, — сморщился я.       Маш поднялся на ноги, чтобы выбросить банку в урну, и со вздохом произнёс:       — Сегодня тебя не было в аудитории почти час, и ты этого даже не заметил.       — Ох, Маш, ну невиноватая я, — заскулил я в ответ. — Меня клонит в сон вот уже неделю, я ни на чём не могу сосредоточиться дольше, чем минут на десять.       — Тебе бы завязать с кофе по вечерам.       — Думаешь, это кофе?       — Ты пьёшь его не только после курсов?..       — Ну, когда как, но… Вечером бывает, я и правда могу его пить, чтобы сделать уроки к утру.       — Это не дело, — покачал головой Маш и снова расположился рядом, — завязывай.       Холод напомнил о себе. Пальто, шапка и синтетический шарф уже меня не спасали. Не знаю, как Машке, но меня пробирает изрядно.       — И всё же очень непривычно, — хмыкнул я, — ты мне столько интересного наговорил уже, — смеюсь я, но Маш решил ответить серьёзно.       — Сам не знаю, с чего мне вдруг захотелось угостить тебя пивом… — замялся он, потерев затылок. — Может… потому что я доверяю тебе,— смущённо заулыбался вдобавок Маш.       Я на момент подумал, что это самые тёплые слова, которые я когда-либо слышал. А эти фальшивые «Я люблю тебя» или «Ты такой красивый» просто в подмётки не годились.       — Но ты, конечно же, повторишь тему сегодняшних занятий, правда ведь? — твёрдым взглядом оградил меня Маш.       — Безусловно, — проговорил я, допив золотистый напиток до последнего пузырька.       Я сравнил Маша со своими многочисленными знакомыми со вписок и тематических тус. Он отличался от них. В том числе и от Ани, с которой мы знакомы уже какой год. Все они жадно питают чужую энергию. В то же время как Маш ненавязчиво понемногу отдаёт свою. Кому-то определённому. Кому-то в семье, возможно, кому-то близкому. Или же мне сейчас! Что прикажете делать с этой тележкой энергии?       — А ты бы расстроился, если бы я сказал, что хочу теперь кататься один? — внезапно для себя и для него задал вопрос я.       Маш замялся и поджал губы, чуть опустив голову. Стесняется. Какой же ты милашка!       — Спрашиваешь, конечно же.       Я призвал все высшие и низшие силы, дабы сдержать мои рвущиеся наружу эмоции и не выдать себя каким-то сумасшедшим в глазах одноклассника. Вместо этого я вскочил на ноги и забросил в урну свою банку трёхочковым броском.       — Маш, я пиздец как продрог, если б ты только знал… — заскулил я.       Мой уникальный друг резко поднялся, и с лёгкой улыбкой еле слышно произнёс:       — Идём.       Не бывает таких людей, ну не бывает!.. …