Пересадка

      Этот же день. 22:45.       Маш отвлёкся от учебника на вибрирующий телефон. Незнакомый номер. И кому понадобилось ему звонить, кроме тех, кто есть в телефонной книжке?       — Алло?       — Алло, это Маша? — послышался обеспокоенный женский голос.       Маш растерялся, стоит ли разъяснять ситуацию с путаницей имён незнакомому человеку?       — Что вы хотели?       — Скажите, а вы знаете, где Женя Астафьев? — удивляясь весьма не женскому голосу, произнесла женщина.       — Женя? Не знаю, последний раз я видел его в школе, — безразлично пробормотал Маш.       — А кто тогда Маша?       — Это я. Марий, просто Маш.       — А, так ты его одноклассник? Я слышала про тебя на прошлом родительском собрании, — в задумчивости произнесла женщина.       Маш даже выпрямился на стуле.       — Вы его мама?       — Ага. Он телефон оставил, я его включила и набрала последнего, кому он звонил. Понятия не имею, где он шатается опять, обещал быть уже дома.       — Не волнуйтесь вы за него, он скоро будет дома, я уверен.       Неужели родители, на которых так любит жаловаться Женя, так волнуются за него, когда он просто оставил свой телефон дома?       — Мы бы не волновались, будь он на связи, — обеспокоенным голосом проговорила женщина. — Сегодня днём он сказал, что ненадолго, но уже почти одиннадцать! Я не знаю, что и думать.       «Даже моя мама не парилась бы…» — подумал Маш про себя. Вспомнив сегодняшнюю ссору, он меньше всего хотел думать сегодня о Жене и его псевдодрузьях.       — Извините, я не знаю, как Вас по имени и отчеству…       — Марина Валентиновна.       — Марина Валентиновна, зная его, я уверен, что с ним ничего плохого не случится. Это же Женя, — пожал плечами Маш.       — После того, что случилось два года назад, я уже ни в чём не уверена.       Тут Маш замер. Мысли о ссоре улетучились вмиг.       — Простите… — медленно проговаривая слова, решился спросить Маш. — А что случилось два года назад?       — Он тебе не рассказывал?       — Нет.       Женщина выдержала небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями и, вздохнув, продолжила:       — Его избили. Да так сильно, что… Он впал в кому на целых две недели. Мы чуть с ума тогда не сошли. Тогда он тоже возвращался очень поздно домой, а потом… потом… — её голос задрожал. — Тех ненормальных так и не нашли.       Между собеседниками нависла пауза, давящая уши своей тишиной. Маш был полностью в шоке, его голос будто перестал функционировать.       — Я… Я не знал. — после паузы признался Маш.       Надо же, и такое может случиться. А ведь сейчас действительно поздно. Но самое ужасное для Маша то, что он не мог ничем помочь. И тут его осенило так внезапно, что он еле слышно ахнул. Сегодня на уроке кто-то написал Жене что-то ВКонтакте… Не связано ли это с тем, что Жени до сих пор нет?       — Да ничего. Он не любит об этом разговаривать.       — Обещаю, если узнаю что-то, я перезвоню.       — Хорошо, спасибо тебе.       — Да чего уж там… До свидания.       — До свидания.       ***       Губки молоденького панка были сладки от вкуса энергетика и немного солоноваты из-за крови. Мы не раз пытались подраться по пути к его дому. То я толкнул его легонько по плечу, он отвечал сильнее, ну и я давал сдачи, после чего и он не мог не ответить, и парой мгновений спустя мы валялись в грязном сугробе, по-мальчишечьи избивая друг друга, и в результате чего моя парка оказалась полностью в грязи, а я заехал ему по морде, и его обветренная губа треснула. Я не мог не поддаться соблазну слизать эти маленькие алые пузырьки крови.       — Ты чё, жрёшь эту хуйню? — возмутился Лёша, когда я решил купить пакетик сладких палочек.       После кувырканий в сугробах мы с Лёшей зашли в ближайший магазинчик, что прикупить себе парочку сендвичей, сигарет, энергетик и… Пачку этой вкуснятины, которую я привык покупать в школьном буфете.       — В твоём энергетике сахара в три раза больше, отъебись.       В метро я слушал его наушник и даже закемарил. Мне было всё равно, куда везёт меня этот человек, лишь бы подальше от моей реальной жизни. От Маша, от мамы, от папы, от Ани, от школы, от курсов… Пусть всё идёт к чёрту.       Только перейдя порог его квартиры, мы впились друг в друга, как ненасытные животные. Рассмотреть квартиру не считалось возможным. Мы целовались грязно, развратно, перекатываясь вдоль стены. Он ловил моё жаркое дыхание, я прислушивался к его бешеному стуку сердца. Это было так обжигающе, что щекотало нервы, подогревая интерес и невообразимое желание. Полное сумасшествие! Его рот раскрывался в немом стоне, когда я жадно всосал кожу его шеи и даже прикусил, оставив пикантный след. Мои губы пульсировали от нехватки его, сладких и солёных одновременно. Колени Лёшки гулко стукнули о пол. А шальные ручки уже расстёгивали мой ремень, он жадно облизнулся. Ну же, давай, мальчик, давай, бестолковый, порадуй меня.       Мы трахались несколько раз подряд. Отдыхали, восстанавливали дыхание, вытирали сперму, а затем опять по новой. А его стоны, которые наверняка даже соседи слышали, ласкали слух. Он соблазнительно прогибал спину, периодически закусывая подушку и жмуря мокрые от слёз глазки. Больно. Знаю, что больно, прости, малыш, но позволь мне насладиться тобой в полной мере. Силы были на исходе, и под конец наши действия уже походили на ленивую ласку. Тела неистово плескались в сладком соку греха, а разум уже давно перестал функционировать. Я сбился со счёта, сколько я кончил, и уже был никакущий, как, в принципе, и Лёша. Он так мило смотрелся с закрытыми глазами и ещё пока сбившимся дыханием.       — А знаешь, за что я тебя уже так неебически ненавижу? — внезапно полились членораздельные слова из моих еле шевелящихся уст.       — Боюсь представить, — без интереса пробубнил он, не раскрывая глаз.       — Сейчас я здесь, с тобой, а дома у меня куча несделанной домашки! Когда мне это всё разгребать? А помимо всего, я пытаюсь ещё нормализовать свой сон!       — Ну, ахуеть теперь… — так же без интереса проговорил он, — сейчас спи.       Нас смешно раскидало по двум концам кровати. У меня была идея доползти до сумки, где валялась репетиторская тетрадка по физике, и решить пару задач, однако… Мой мозг потерял возможность функционировать окончательно, он лишь подал слабую команду векам захлопнуться, в следующий миг — отключка сиесекундная.       ***       23:15       «Уже одиннадцать…» — обеспокоенно подумал Маш. — «Интересно, он уже вернулся домой?.. Боже, и о чём я только думаю? Да чего уж там, я вообще ни о чём другом больше не думаю с того звонка. Надо бы перезвонить, спросить, всё ли в порядке… Нет… Конечно, всё с ним в порядке… У него же есть другая жизнь, а сейчас он полностью окунулся в неё. Он вернется завтра. На урок. За парту. Как обычно. Но… Два года назад его избили, разве такое может повториться? На всё воля случая, но, Господи, что я могу сделать?» — надоедливые мысли всё не давали покоя, сплетаясь в кашу. Маш стоял перед очевидным фактом. Он не мог перестать волноваться за непутевого одноклассника, на которого обещал себе дуться. Да и что это за черта женская — обижаться? Маш всего лишь высказал ему свое мнение, неужели из-за этого можно разорвать эту драгоценную связь зарождающейся дружбы? Зачем заменять эти теплые чувства на такие гадкие и подлые. «Но когда он спросил, кто для меня ближе всех, а я сказал ему про сестру. Наверное, я его всё-таки этим обидел… Глаза его стали такими грустными…» — всё думал и думал Маш. «Но с кем он сейчас? Что он делает? И… По своей воле ли? Почему эта неординарная личность имеет неотъемлемое свойство обеспечивать приключения на свою пятую точку? Может, ему просто скучно и одиноко в этом мире, поэтому он так одевается, матерится, курит и гуляет по тусовкам, но при этом старательно учится на пять? С его интеллектом это одновременно немудрено и противоестественно. И… Кто для него важнее на самом деле? Кто? Есть ли человек, которому он предан, как никто другой, кто ближе всех его сердцу? Как же мне хочется услышать ответы на эти вопросы, но как я их задам… Я просто не представляю, как можно быть таким конченым экстравертом. Мне вспоминаются моменты, когда в мире существовали одни лишь мы. Он ведь тоже это чувствовал, ведь так? Господи… Моя жизнь была такой тихой и спокойной до того, как я с ним начал общаться. А ведь три года до этого, мы виделись друг с другом чуть ли не каждый день. А я даже не знал о том, по какой причине он отсутствовал месяц в девятом классе. Я знал, что он в больнице лежал, но я даже представить не мог, что он был в коме. Мне так стыдно, что именно тогда я не прислушивался даже к элементарным слухам. Эмоциональным замечаниям мамы, которая узнала об этом на собрании и рассказала мне всё это, а мне было глубоко всё равно. Теперь я хочу услышать от него этот рассказ. Увидеть ситуацию его глазами». Мысли уже были спутаны и сумбурны, Маш провёл пальцами под очками, устало протерев глаза.       Незаметно для себя, Маш пересел за комп и ждал, пока оживет Windows. Через пару секунд он уже пялился на аватарку улыбающегося Жени. «Последний раз был он-лайн в 15:37.» Мда… Давненько. По крайней мере, для него. Маш и сам не заметил, как с тех пор, как он добавил в друзья того, кого никогда бы не добавил в жизни, не будь этих курсов, стал чаще заходить в контакт. Зачем? Но ведь стало гораздо интересней… Просто догадываться, что сейчас делает тот или иной человек из списка друзей, просто взглянув на значок «on-line`a». Немногих. Женя быстро занял первую строчку. Алина на второй. Да, та самая сестрёнка, которую Маш сегодня назвал "лучшим другом". Он так по ней скучает. Сейчас она развлекается на какой-нибудь студенческой тусовке для первогодок.       Он поднялся со стула. «Раньше лечь — быстрее увидеть и помириться с Женькой. Ведь, кому я всё-таки доверяю как самому себе? Сегодня в классе это высказывание дало трещину сомнения. Мимолетного. Под действием эмоций. Прости меня, Женя. Я поделюсь тобою с остальными. И ты улыбнёшься, а я улыбнусь в ответ. Тебе это, кажется, нравится».       ***