Пересадка

      ***       POV Жени.       16:14       Заброшенная больница.       Безоблачное свободное небо простирается своей необъятной пустотой надо мной. Солнце последними ярко-рыжими жгучими лучами щекотало мои ноги, слух же жадно прислушивается к дыханию города. Тишина. Такая спокойная. После самого страшного утра в моей жизни я боготворю её. Нет ни чувств, ни надежд, ни разъедающих душу терзаний… Нет ничего. Кроме разлившего свою сирень на многие километры вокруг меня бесконечного неба, не ведающего таких низменных чувств заблудившихся в своих лабиринтах людишек. Эта пустота была всегда и будет всегда, в ней и есть мудрость, и истина.       Старая с советских времён заброшенная больница. Лишь только голый бетон остался от одного замысла этого здания. План больницы напоминал собой букву «С», направив свои гигантские концы в сторону живого шоссе. Внутри заброшенных помещений все эти года накапливался мусор, рисовались граффити и захаживали непрошенные гости в поисках каждый чего-то своего: то ли веселья, то ли пристанища, то ли каких-либо ответов от себя самого же. Как, например, я. Мне чувствовалась здесь какая-то своя притягательная атмосфера. Может, это мои фантазии, но меня всегда пленили эти ощущения мёртвой пустоты, обношенности и затхлости. Здесь мысли обретали порядок. Особенно когда взбираешься на крышу, где буйный ветер ворошит твои волосы, и ты взираешь на суетные машинки и мелкие домики где-то вдали и понимаешь, что ты на уютном острове, который принадлежит только тебе. А когда ты с кем-то, то вы чувствуете себя бунтарями, покрывшими Эверест бунтарства, неиссякаемый задор рождается и передаётся от улыбки к улыбке, а все незнакомцы, такие же случайные гости здесь, что и вы, вмиг превращаются в близких друзей… Не считая бомжей, естественно, от которых с визгом уносишь ноги. Со многими воспоминаниями связывает меня это место. Куда как не сюда мне стоило мчаться после самой ужасной ночи в моей жизни, когда она прожевала и высрала меня обратно в этот мир. Не домой, где ты сядешь в комнате и четыре стенки вокруг ещё сильнее сдавят тебя, а то и расплющат. Ведь не то чтобы с родителями, я вообще ни с кем видеться не хочу. После расплаты с судьбой, после битвы, в которой ещё никто не выигрывал, я, зализывая раны, приплёлся сюда в монументальное пристанище для моего жалкого одиночества. Лишь только эта больница радостно приняла меня таким, какой я есть, каким был всегда, и в будущем тоже я смогу сюда вернуться, когда угодно. Нет никаких условностей для этого места. Есть лишь ты и вой ветра, для полного дыхания души и лёгких самое то.       Голова мёрзла сквозь капюшон от ледяного бетона подо мной, правая нога свисала с парапета в сторону шумного шоссе, как и правая рука. Куртка была перепачкана в черной краске. Банка валялась пустая где-то вдалеке от меня, вместе с окаменевшей хозяйственной кистью. Нарисовав то граффити, я ощутил хоть какое-то облегчение в моём состоянии. Я наконец яснее начинал понимать, что со мной произошло. Наркотик наконец перестал действовать, и мне осталось лишь собрать по кусочкам воспоминаний некий пазл событий и наконец обдумать всё.       Я взглянул в сторону города, в притягательную воздушную бездну. Лишь порыв ветра, и я поддамся велению судьбы, коли она так старательно меня мучает, наверняка проверяя мою волю на прочность, заведомо отобрав все моральные приоритеты. Да. Это отличное место подумать о смерти. «Только восемнадцать лет?» спросят меня на небе, как только я появлюсь там с нимбом над проломленной от кирпича башкой, ведь я был так неаккуратен, что слетел вниз этажа так с седьмого заброшенной больницы. На меня посмотрят и с усмешкой бросят: «Какой же ты лох». Ух, ну и пидоры сидят там наверху… Эх, уголок моего рта дёрнулся в улыбке. А ведь минуту назад, до того, как я отвлёкся на небо и необъятную, уютную тишину, я думал о Маше. После возмездия Лёши мне не страшна уже даже смерть, с тем ужасом, что пережил я, смерть — это лишь мгновение забвения. Страшнее может быть только завтра без Маша. Ведь даже ему я оказался ненужным. Я предвещал свой конец, если и Маш отвернётся от меня, но не думал… Никогда не мог хоть приблизительно представить, каково оно на самом деле. И конечно же я предсказывал, что буду расплачиваться за грехи, но не думал, что такой страшной и неподъёмной ценой.       Маш… Это имя для меня — дыхание, такого как он я не встречу больше никогда и по какой-то нелепой случайности… Он высказал такие слова, из-за которых у меня иссякли все жизненные силы, все стремления и желания, вся радость осталась только в воспоминаниях. Пока у меня был трип, я ежесекундно как умалишённый проклинал ту секунду, когда я отпустил его к сестре, я проанализировал досконально весь вчерашний вечер, каждое движение на его лице, каждый взгляд, каждый раз, когда он улыбался… Сейчас же на подобные операции не было никаких моральных сил. Из-за этого я не мог даже шевельнуться. Я никогда не чувствовал себя настолько убийственно одиноким. Ни сил, ни чувств — ничего не осталось вовсе. Оказавшись здесь, я вдруг чётко осознал, насколько всё пугающе просто и бессмысленно.       Вчера под трипом я боялся растерять по кусочкам всего себя, ибо из меня выливалась вся душа в виде расплесканных повсюду моих чувств. Молот насилия ввергся в самый мой центр, где сплетались все мои ресурсы: чувства, эмоции, разум, здоровье. И вдруг я всё же рассыпался в миг, и по крупицам собирал самого себя на следующее утро. Страшнее себе представить, как видит этот мир своими глазами Лёша. Насколько он осознаёт теперь, на что он способен?.. Господи… Лишь бы… Лишь бы сам больше никогда не попадался мне на глаза. В таком случае я сам незамедлительно проверю, на что же способен я. Ах боже мой. Что можно сделать с беспомощным, связанным человеком? Уму непостижимо, какого уровня подлость. Но и самый действенный способ мести. Мести за разбитое сердце, вдоволь которое не наигралось в такое новое и эйфорийное чувство, «любовь». Конечно, больно такое чувство отпускать, я вполне тебя понимаю, Лёш, особенно если человек видится тебе абсолютнейшей мразью, а как же без этого. Он хотел меня убить. Я это чётко понял, обнаружив страшные синяки на своей шее. Мучить и истязать человека, пока он сам не попросит о смерти — скорее этого он и добивался.       ***       POV Маша.       Я вижу небо через проём в перекрытии между последним этажом и крышей. Ступни отскакивают от ледяного бетона, устремляясь к чистому небу. Ещё секунда, и, выбравшись из сырой тени, я окажусь на свету.       ***       POV Жени.       Мой взгляд устремлялся в сторону шоссе, затем опустился вниз, я видел макушки деревьев. Кто заметит, если я просто?..       — Женя!!!       Надо же. Какой здесь сильный ветер, из-за него мне послышалось, будто меня кто-то…       — Жень!       Я подскочил на месте, умудрившись сохранить равновесие и не перевернуться вниз на землю. Это был голос Маша. Я узнаю его из миллиона. Этот голос в моих мыслях, в моих снах…       — Наконец-то! Господи! Как же хорошо, что ты здесь!       Я не верил своим ушам. А теперь и глазам, я видел его, я видел Маша собственной персоной, он бежал ко мне всё ближе и ближе, со всех ног.       — Маш?!       Моему удивлению не было предела. Вот он уже рядом, за чем я наблюдал во все зенки. Маш, не сбавляя шагу, бросился ко мне, а затем сжал руками так сильно, на сколько хватило сил.       — Наконец-то! Боже мой… Наконец-то! — всё сбивчиво приговаривал мой ангел, прижимаясь к моему плечу.       — Маш!.. — зову, так же сбившись с толку и не понимая ничего абсолютно. — Это правда, что ли, ты?!       — Это я, Жень, я!.. — никак не желая отлипать от меня приговаривал Маш.       Я отстранился, попытался вглядеться ему в лицо. Маш пустил под запотевшие очки пальцы, затем и вовсе задрал их на голову, всхлипывая и не успевая что-то произнести.       — Как ты здесь?.. — меня тут же оборвал Маш.       — Я искал тебя, Жень! И наконец!..       — Искал? — не дожидаясь конца фразы изумился я. — Маш, да как же ты тут?..       Но Маш даже не расслышал мой вопрос, снова высказывая льющиеся из уст впечатления.       — Как же я рад, что это наконец закончилось.       Мы оба не могли успокоиться бесконечно, перебивая и вставляя обрывки фраз, и никак не могли насытиться взглядами друг друга, жадно их впитывая.       — Маш, я не понимаю… Неужели?..       — Что?.. Что с тобой произошло, Жень? Ты такой бледный, ты сам на себя не похож…       — Нет, Маш, пожалуйста, только не спрашивай, я тебя прошу.       — Прости меня, Женечка…       — Что?       — Это же всё из-за меня произошло, из-за того, что я тебе наговорил. Прости меня!..       — Нет, Маш… Ты ни в чём не виноват.       — Как же! Из-за меня ты умчался за МКАД!       — Откуда ты?..       — Это все из-за меня!..       — Маш, подожди, успокойся…       — Жень, ты же!..       — Всё, успокойся, ты нашёл меня, — я обнимаю его за плечи, чтобы сдержать его всхлипы, слёзы градом лились из его глаз, капая мне на куртку, — нашёл.       — Почему ты успокаиваешь меня? Это я тебе должен говорить!..       Моя трагедия сейчас казалась мне самой незначительной на свете. Что может быть страшнее волнений Маша?       — Неужели ты так за меня волновался? — я просто не мог поверить до сих пор.       Мой эмоциональный блок не в силах был противиться тому, что я видел собственными глазами. Или же это до сих пор миражи, которые на этот раз я хочу лицезреть?       — Конечно, с ума сошёл, что ли?! Как я мог не волноваться! Я ведь сам всё испортил! — всё продолжал ругать сам себя Маш, что делало мне только больнее.       — Ты совершенно ни в чём не виноват.       Я наконец поймал его мечущиеся глаза, касаясь пальцами его лица, Маш в оцепенении замер.       — Маш.       — А?..       — Спасибо тебе… — произношу я, отчего у Маша глаза широко распахиваются от удивления.       — За что спасибо?..       Моё лицо приблизилось.       — Спасибо, что вернулся ко мне…       Слов мало, благодарность не исчерпается даже в поцелуе за такой щедрый подарок. Маш не хотел ждать, он также тянулся ко мне, как и я к нему, с непреодолимым желанием коснуться его губ. Обхватив ладонями его лицо, я чувствовал горячее дыхание человека, который мог никогда не прийти сюда за мной. И вот обжигающая сладость его губ, исцеляющая нега растеклась по телу. В какой раз я чувствую себя счастливым с ним?.. Маш жадничал, не желая меня отпускать вовсе, напор усиливался, а я только теснее прижимал его к себе. Разомкнув поцелуй, Маш не спешил отстраняться, прижимаясь лбом тесно к моему.       — Жень, я тебя так люблю… — вдруг произнёс Маш.       — Что?       Не верю. Неужели…       — Я тебя очень люблю, Жень… — снова его глаза впиваются в мои так искренне и требовательно, — ты бы знал, как я сходил с ума. Ты бы только знал…       Я впервые услышал от него эти заветные слова. Самые желанные, самые значимые слова на свете… Но почему именно после того, как Маш… отрёкся от меня?       Я внезапно разжимаю руки, отстраняясь от него, Маш же не отрывает глаз от моих.       — А как же… — ком к горлу поступает, из-за чего слова мои обрываются, — а как же то, что ты сказал мне тогда за сценой? Ты помнишь?       На это Маш замотал головой, не желая думать о том страшном моменте.       — Жень… — Маш шёпотом произносит моё имя.       — Ты сказал, что я тебе такой нахер не сдался. Это же твои слова.       — Пожалуйста… — я и не слышал его слов, тут же их обрывая.       — Я не знал, что мне делать после такого, Маш, — негодование моё возрастало. — Конечно же я поехал, куда глаза глядели…       Его покрасневшие глаза взволнованно оглядели горизонт, слипшиеся светлые ресницы дрогнули, Маш вспоминал собственные едкие реплики, которые высказал мне вчера. Утерев солёные дорожки с лица, он собрался с мыслями и наконец произнёс:       — Я погорячился, — чётко произнёс Маш, сдвинув брови. — Я понял, что погорячился с выводами. Да, я был уверен в них на сто процентов, я был уверен, что пути назад нет, что я потерял тебя навсегда. И я боялся! Конечно же я боялся, потому и наговорил тебе всего, что ворошилось в моей голове!.. Но только я потом понял, что не хочу этого, Жень. Я понял, что не хочу тебя так запросто потерять, но я это понял слишком поздно. Ты просто исчез отовсюду, я начал сходить с ума!       — Маш… — мне стало всё ясно, но Маш взволнованно продолжил.       — Тебя нигде нет, ты не представляешь, что я себе напридумывал! — он закрыл лицо руками, затем, вновь взглянув мне в глаза, он вдруг просиял. — Как же хорошо, что ты нашёлся! — наконец его драгоценная улыбка!.. — Никогда так больше не делай.       — Не буду.       — И если вдруг будет кто-то ещё, — взгляд Маша тут же помрачнел, — я так просто не оставлю тебя… никогда.       Замерла пауза на пару мгновений, слова Маша не придавали и доли сомнения. Ни за что их не забуду.       — Я никогда не любил его.       — А?       — Лёшу… Я никогда не любил его. Как тебя.       На это Маш ещё раз легко улыбнулся и, взглянув в мои глаза, произнёс:       — Тогда мне ничего больше знать и не нужно.       Наверное впервые он так охотно мне поверил.       ***       — Ну? Нашли? — встречая ребят на пустом холодном этаже, крикнул им Стёпа.       — На бомжей наткнулся только… — ответил Артём, пнув снег под ногами.       Пожав плечами, Маша сообщила:       — Труп кошки.       — И у меня нихуя, — неуверенно оглянулся Стёпа, — Маш на крыше ищет, — обречённый вздох, — если Жени и там не будет, я тогда без понятия, где он может быть и что делать… — расстроенно произнёс Степа.       Похоже, что от утреннего его запала осталась лишь крупица. Ребята устали, искать дальше не было смысла, силы уже были на исходе.       — Странно, что Женя сам до сих пор не объявился, — вздохнула Маша в свою очередь.       — Погнали наверх, нам ничего не остаётся…       Девушка обречённо последовала по голой бетонной лестнице вслед за спиной Артёма. Стёпа последовал за ребятами. Оказавшись наверху, Артём пробежался по округе глазами и остановился на двух фигурах вдалеке.       — Подожди, это… — сощурился он, обращаясь к подруге.       — Где?       — Вон, — Артём вскинул руку в сторону одного из концов буквы «С».       На самом краю кто-то был. Следом в указанную сторону вгляделся и Стёпа.       — Слушай, — обратился я к Машу, который хотел меня уже повести с этой проклятой крыши, — и как же ты нашёл меня? Ты так и не сказал…       Он вдруг вскинул голову, с задоринкой взглянув на меня:       — Не я, а мы!       Маш не переставал меня удивлять.       — Подожди, что?..       — Женька! Где ж тебя черти ебали?!       Послышался мне крик вдалеке. Я резко дёрнул головой в ту сторону, откуда шёл зов, и увидел не иначе как Стёпу, который мчался к нам, а вслед за ним ещё парочку фигур, я их даже узнал, это были Артём и Маша, я с ними познакомился где-то месяц назад.       — Чего?.. — с неконтролируемой улыбкой произнёс я. — Маш, что за хуйня?! — я всё продолжал лыбиться как идиот.       — Один я бы тебя не нашёл, — улыбается в ответ Маш.       — Наконец-то!.. — Стёпа был уже совсем близко.       — Ребят!.. — я сказать ничего не успел, как они тут же крепко-крепко обняли меня, что я не мог толком пошевелиться.       — Женечка, — пропищала Маша, — ты бы знал, как ты заставил нас нервничать…       — Мы уже начали паниковать, — подхватил Артём.       — Бля, слава Аллаху… — выдохнул Стёпа, отстраняясь от меня.       — С ума сойти, — моему удивлению не было предела, — вы что, правда искали меня?!       — Издеваешься? — вскинув бровями, вставил Артём.       — А зачем?       — Зачем мы тебя искали? — Стёпа был готов мне вписать, — да ты ахуел, Астафьев, честное слово!       — Вопросы глупые не задавай, — укоризненно произнесла Маша.       — Мы тут, чтобы вернуть тебя, — глядя мне в глаза, произносит Стёпа.       Его слова расчувствовали меня окончательно, и я понял, что Стёпу я рад видеть не меньше, чем Маша.       — Стёпа, бля… — я просто не мог подобрать слов.       — Ты вообще знаешь, как твой Маш разволновался, такую панику навёл!       — Могу представить, — я не переставал улыбаться.       Взглянув на Маша, я увидел, как он уводит смущённую улыбку в сторону.       — Что с тобой случилось вообще? — спросил Стёпа.       Я забыл уже о том, что было вчера. И последнее, что мне бы хотелось в такой радостный момент — вспоминать это. Я выдержал паузу, с трудом и нежеланием возвращаясь во вчерашний адский вечер.       — Ух, блять, — я отстранился от ребят, закрывая лицо ладонями, не желая это вспоминать, — со мной такой пиздец случился, просто… — простонал я, — но похуй на это вообще, главное, что… — я снова смотрю в глаза моим друзьям, — что вы здесь, спасибо вам.       — Ох, забей, — махнул рукой Стёпа.       — Нет, правда. Я безумно рад, что вы здесь, один я бы пропал.       — Ну ты хуйню не неси, вон, смотри, Маш опять щас расплачется.       — Стёп, иди ты в баню, — ворчливо отзывается Маш.       Задорно взглянув мне в лицо, Стёпа добавил:       — А он мне понравиться успел, знаешь, я его у тебя отобью.       — Я тебе челюсть потом отобью, натурал ты недоделанный.       Ребята разразились на это заливистым хохотом, и я вдруг решил прояснить ситуацию:       — Подожди, Маш, а чё происходит?       — Твой дорогой Маш нам всё рассказал, — решил ответить за него Стёпа.       — Нет, всё было не так!.. - испуганно перебивает Маш.       — На самом деле, это Стёпа всё растрепал, — вставила Маша.       — И даже Артём в курсе?       — Ты запомнил моё имя? — недоумённо произнёс он, тут же обрываясь смехом.       Я и не заметил, как за мгновения наших шутливых реплик воздух наполнился весельем, что тут же разогнало тучи моей непроглядной хандры. Подумать страшно: пять минут назад я думал о том, чтобы умереть, а сейчас передо мной стоит Маш, которого я думал потерял, и мои друзья. Их улыбки заставляют забыть о страшной и неподъёмной истине, к которой я приблизился за последние сутки. Забыть. Не помнить.       Мы наконец покинули холодные стены больницы, раздаваясь заливистым смехом на все пространство пустых этажей больницы. Я держал Маша за руку, наконец не стесняясь тех, кто рядом, ребята же рассказывали то, как меня искали, перебивая друг друга от эмоций, и донимали меня вопросами про вчера, о чём я упорно не хотел рассказывать. Февральское солнце в последние мгновения порадовало нас своим присутствием и уже торопливо спешило скрыться за горизонтом.       Мы начали двигаться к метро по тротуару вдоль шоссе, опять же ничего вокруг не замечая, как вдруг машинально остановились. Голоса наши оборвались, улыбки погасли. Перед нами стояла девичья фигура. В куртке-дубленке, узких джинсах, красные волосы, лицо спрятано в шарфе. Я в миг узнал Анюту. Она рванула ко мне навстречу, я же встретил её с распростертыми руками, и мы вмиг сцепились в тесных объятиях.