Пересадка

      POV Жени.       Мне в голову пришёл в меру безумный план. Мне пришлось донимать двоюродную сестру Маша, чтобы выведать кое-чей номерок. Нервно вертя в руках листок с номером матери моего однокласснка, я поднял к уху телефон.       — Слушаю, — услышал я на том конце трубки.       — Алло, Екатерина Ивановна? — спросил я.       — Да-да, это я.       — Здравствуйте, — мой голос изменился от улыбки, — это одноклассник Маша, Астафьев Женя.       — Ох-хо-хо, — обрадовалась женщина, — здравствуй-здравствуй, я много о тебе слышала.       — Правда? Маш обо мне рассказывал?       — А то!       — Ха-ха, интересно, — удивился я. — Я к вам, собственно, по делу. Можно мне кое о чём узнать?       — Конечно, что угодно.       — У Маша день рождения скоро, я бы хотел спросить на счёт его предпочтений и, э… — замялся я, подбирая слова.       — О! Дорогой, у меня как раз есть одна идея!       — Правда? — встрепенулся я в надежде. — Как же я рад это слышать, а то я совсем не знаю, что…       — Ничего-ничего, я всё тебе сейчас расскажу! Дело в том, что мой муж уже, — женщищна сделала злостный акцент на этом слове, — купил подарок Машу, хотя мы ж договаривались… — было ощущение, что в этот момент женщина говорила не со мной. — Эх, неважно. В общем, я ищу кого-нибудь, с кем бы я могла разделить подарок для Маша.       — Ну, вы уже его нашли, — с довольной улыбкой произнёс я.       Какой судьбаносный разговор, неужели я действительно общаюсь с его матерю? А она довольно приятная в общении. Это даже забавно. Тётя Катя начала выкладывать свой план. Как же я вовремя позвонил! Идея просто офигенная! Не знаю, почему мне хотелось принять непосредственное участие в последующем преображении его образа. Боже, я так жду этого дня! Я снова жажду увидеть его искреннюю улыбку, почувствовать тот момент, когда я начинаю верить, что в мире нет ничего кроме неё!       POV Маша.       Разгар дня рождения.       19:58       Теперь мне восемнадцать. Ура… Как же мне весело… Просто неимоверно. Что аж глаза слипаются. Поскрее бы этот день уже закончился. А я ведь так не хотел, чтобы этот день наставал, однако время неумолимо. Итак. Пахнет свежезапеченной индейкой в мамином фирменном соусе. Дом полон гостей, точнее наших родственников со всех окраин необъятной родины, но из всех приглашенных здесь только один человек, которого бы я искренне хотел видеть сегодня. Это Алинка. А посему я уже весь был вымазан помадой бабушек и тётушек со всех семейных линий моей семьи. Кошмар. Мама заперла бар на ключ, дабы не развязывать попойку. Папа, справедливости ради этому никак не воспрепятствовал. Мне не хотелось создавать из всего этого событие. В результате… Я несколько разочарован. Ну да ладно. В конце концов, я могу же просто расслабиться? Всё-таки моя кровать такое подходящего для этого место. Я улёгся на неё, подперев голову ладноью.       Эй, Жень… А твоё восемнадцатилетние наверное было ярким и незабываемым? Было много друзей, девушек, алкоголь, танцы… шманцы… Твоя счастливая улыбка. А я что? А мне по барабану. Мне ни горячо, ни холодно. Я просто закрою глаза и представлю, что всего этого нет. Почему-то на этот раз я забыл себя стукнуть по лбу.       — Маш! — проверещала Алинка в дверях моей комнаты. — Ты свечи-то будешь задувать, а? Все хотят десерт!       — Ешьте его без меня, — недовольно отозвался я.       — Чего?! — не поняла Алинка, вытянув лицо от удивления, — Маш, ты чего это?..       Я скучающе перевёл взгляд в окно и уставился на ветви, отягощённые голубым снегом после ночной вьюги.       — Машик… — ласково позвала меня сестра, присев со мной рядом, — что с тобой? Это же твой праздник, это же твоё, блин, восемнадцатилетние.       — И что? Ничем не отличающийся от других день, — невозмутимо хмыкнул я в ответ, — просто больше шума и еды. Вот и всё.       — Ну, вся семья приехала поздравить тебя, пожелать здоровья и удачи…       — Я знаю, Алин, знаю, — улыбнулся я, переведя на неё взгляд: она оказалась совсем рядом со мной, я накрыл её ладонь своей, — но… Это всё не то, понимаешь? Почти каждый день рождения проходит таким образом. А я даже не знал, чего я хочу, поэтому даже не подготовился, мне было до такой степени всё равно… — я всё пытался подобрать нужные слова, но не получалось.       — Ну и забей, Маш, — улыбнулась Алинка, сжав мою ладонь в ответ, — мы с тобой отметим твоё восемнадцатилетние как следует! А сегодня удели внимание родственникам, они все тебя так любят.       — Ладно, — снова улыбнулся я.       — С Днём Рождения, — Алина обнажила зубы в умилительной улыбке и чмокнула своими горячими губками мой лоб, — ой, след остался…       Слова Алинки меня воодушевили.       — А как это «как следует»? — с азартом спросил я, повернулся я к ней всем корпусом.       — Позовём всех твоих друзей!       — Кхем-кхем! Каких друзей, о чём ты? — буркнул я.       — Да ладно тебе, не прибедняйся! А Женька твой? Я уверена, он точно согласится прийти! Его позовём, ещё кого-нибудь из класса… Ты, кажется, с одной своей одноклассницей подружился? И пойдём… не знаю… в кино! Или на каток! Возьмём фотоаппарат и нафоткаемся! Затем завалимся в суши-ресторан и будем ещё фоткаться! И, не опасаясь ничего, заказывать вкусный алкоголь, — с задором добавила сестра.       — Было бы неплохо, — согласился я, сразу представив этот хаос.       На душе стало так тепло, как только представился Женька. Интересно, он хотя бы знает, что у меня день рождения?       — Да, кстати… — как-то неуверенно начала вновь Алинка.       За стеной звучала музыка и истошные завывания бабушки по маминой линии под караоке.       — Чего?       — Вот баба Нина даёт, а? — отвлеклась Алина.       — Э, ну да…       — Стоп, да я не об этом.       — А о чём?       — Я всё не решалась спросить… Думала, личное…       — Тогда не спрашивай, — моя совесть нечиста уже до такой степени, что я не могу выносить этих намёков.       — Не, я всё-таки спрошу.       — Ну что?       — Как дела у вас с Женькой?       — Что-о? — как-то нервно хохотнул я.       Я как-то непроизвольно наклонил голову, смотря на Алину поверх очков. В этот момент я действительно задумался: а мы вообще на одном языке говорим в данную секунду? Или она произнесла нечто такое, что никто на земле бы не понял? Что она имела в виду только что?       — Ну… Как… Знаешь ведь.       Это миллисекунда длилась вечно. Алинка как-то растерялась, пряча глаза, а я совсем не знал, что на это ответить. Но вдруг дверь в мою комнату распахнулась, от чего всколыхнулись даже шторы.       — Так, детки-конфетки, а чёйта мы ныкаемся по углам, а? — в дверях встала ещё какая-то малознакомая мне родственница с худощавым телосложением и впалыми щёками, с появлением которой выветрились все ненужные мысли из головы. — Маш, а я давай на картах тебе погадаю, как имениннику?       Я с удивлением уставился на неё, не понимая её намерений. Сестрёнка резко поднялась, снова широко улыбаясь:       — Давайте, мне даже интересно!       — Стой, Алин, ты чего?       — А что, тебе не интересно?       — Не знаю даже…       — Давай-давай, Маш, не противься! — заверещала родственница. — А карты-то у вас есть? — произнесла женщина.       Я обречённо встал и подошёл к своему столу. Карты точно были.       — Тридцать шесть, пятьдесят четыре или лучше для достоверности… Таро? — монотонно стал перечислять я, роясь в своём ящике.       Это будет, по крайней мере, интересней простого валяния на кровати или караоке.       — Да, боже мой, без разницы, — махнула жилистой рукой тётка, имя которой я не припоминал, а может она и не была мне родственницей вовсе, — давай сюда.       — Но предупреждаю сразу, — строго произнёс я, — я во всё это не верю.       — Да будет тебе, Маш! Это же весело, — улыбнулась мне Алинка.       — Веришь — не веришь, а от судьбы не уйдёшь! — таинственно произнесла женщина, блистая своей пошлой ярко-красной помадой на старческих губах, уже раскладывая определённый пасьянс из карт.       Её руки зачарованно метались от одной стопки к другой, на полу выстроился изумительный узор. Следуя какому-то таинственному алгоритму, женщина умудрялась ориентироваться в значениях каждой карты, и, следуя этому значению, выстраивать далее этот узор. От занимательного действия отвлёк звонок в дверь.       Неужто ещё какие-то родственники? Мама откроет. Это представление мне сейчас гораздо интересней.       — Ну, что ж, душа моя, — начала женщина, оторвавшись от карт и взглянула в мои глаза, — большая любовь тебя ждёт.       Таинственным голосом продиагностировала женщина. Её взгляд чёрных бездонных глаз пробрал меня до муражек. Она только начала фразу, а моё сердце уже само не своё… В комнату ворвалась мама, прервав новоиспеченную цыганку лишь только на этих словах.       — Маш, чего не встречаешь, к тебе же пришли! — распахнула дверь мама, внося в комнату перед собой букет ароматных роз.       Алинка ахнула, уставившись в двери. Цыганка невозмутимо перевела взгляд на маму, которая в свою очередь буквально пыталась впихнуть стеснительно улыбающегося никого иного, как Женьку. Не просто улыбающегося, он был готов расхохотаться от всей комичности этой ситуации.       — Ну, сюрприз! — засмеялся всё-таки он, — Машка! С Днём Рождения!       Женя улыбнулся своей лёгкой и доброжелательной улыбкой, раскидывая руки для обнимашек, в руке подарочный пакет, а на его лице появились привычные морщинки вокруг чёрных камешков металла под губами.       Он пришёл. Пришёл. Женя пришёл! К кому? Ко мне! Никто его не звал… Нет. Звал. Я. Мыслями. Душой. Взывал разумом, не решаясь самому себе признаться, что восемнадцатилетие без него и не праздник.       Я уже не чувствовал тела, одна лишь череда ярких эмоций. От прильнувшего счастья увлажнились глаза. Мне было всё равно на присутствующих, я не видел их лиц, я смотрел только на Женьку. Он здесь. В этот день. И это и есть самый лучший подарок на совершеннолетие. Я не заметил, как уже стою и крепко-крепко обнимаю его руками.       — Как же хорошо, что ты пришёл… — только и вылетело из меня так, что слышал только он сам.       Сердце моё бешено рвалось наружу, что Женька наверняка это тоже почувствовал, но мне почему-то всё равно.       — Ха-ха, Маш, ты чего, — смотрит он мне вдруг в глаза, не переставая разительно улыбаться, — как я мог не прийти, — сказал Женя, потрепав своей тёплой рукой мои волосы.       — Тёть Свет, — взвизгнула мама, — убирайте уже ваши карты, вот увидит баба Нина — обозлится жуть! Мало не покажется!.. От грехов не откреститесь… Женя, ты подарок собираешься дарить или нет! — резко переключилась на него мама.       — А, точно! Тёть Кать, вы мой герой. Маш, принимай, ха-ха, это тебе, — снова скромно заулыбался одноклассник, выудив из-за спины подарочный пакет.       Если бы твою улыбку можно было вот так же упаковать и положить в красивый пакетик… Я неуверенно взял в руки подарок, гадая: что же там внутри.       — Мы с твоей мамой сработали как команда.       — Ого! — удивился я.       — О, точно, Машик, Женечка оказался очень отзывчивый!       Пока эти двое неугомонных без устали болтали, я уже раскрыл любовно упакованную коробку и лёгким движением открыл её.       — Маш, гляди, какая красота! — подала голос Алина, появившись из-за моего плеча.       В коробке лежали новая оправа очков тёмного цвета. Я вскинул бровями от удивления, рассматривая необычную оправу, к которой мне предстоит привыкнуть. Оправа отличалась лаконочиной угловатой геометрией от моей старой, широкие душки очков гармонично дополняли дизайн.       — А это наш с Женечкой общий тебе, подарок, Маш! — гордо объявила мама, широко улыбаясь.       — Нравится? — скромно улыбнулся Женя.       — Не то слово! — улыбнулся я, — тяжелые такие.       — Ага, стальные же. Примерь!       — Прямо сейчас? — мня вдруг охватило смущение.       — Давай одевай, Маш, надо же посмотреть, как они будут смотреться!       — Да, скорей, Маш, одевай!       Холодная сталь приятно легла на переносицу, и я стал любоваться в зеркало правильной прямоугольной формы оправы, которая была значительно толще моей привычной, но от этого они казались только круче. Нравится не то слово!       — Мам, Жень — вполголоса проговорил я, — они офигенны.       Последовал мамин визг.       — Правда? — не поверил почему-то Женя.       — Какие… Классные! — вслед подхватила мамину эйфорию Алинка. — Ты так изменился в них, Маш! Модненькие такие, так подходят! Жень, ты просто молодец!       — Больше всего боялся, что не подойдут его форме лица, но… Хе-хе.       — Но пошло? — я решил уточнить всё-таки…       — А то! — снова улыбнулся Женя, от чего я не мог удержать ответную улыбку.       — После тортика, мальчики, все разговоры после тортика, сначала поздравления! Идёмте же, а то там баба Нина разнесёт всё к чертям!       Благоухающие розы оказались в хрустальной вазе, которая зазвенела от смеха Алины на реплику мамы.       — Да я вообще-то ненадолго хотел, просто подарок занести и всё… — замялся вдруг Женя. — А у вас тут такой пати хард.       Думаешь, я так просто отпущу тебя? Я требовательно поймал глаза Жени и вложил всю душу в этот умоляющий взгляд.       — Оставайся.       Евгений был королем этого вечера. Он тут же полюбился всем бабушкам и тётушкам, явив свой бесценный талант петь в караоке. Ну, а дуэт с моей маленькой Лизой покорил сердца всех в доме. Он даже исполнил парочку песен иностранных рок звезд групп, типа Nirvana или «30 секунд до Марса…» или куда-то там.       Уже ближе к ночи под гомон и аплодисменты родственников я задул восемнадцать свечей на торте с надписью: «С Днем Рождения, Машик!». Алина фотографировала. Слева Женя расположился рядом с Эдей на плечах (да, именно «на плечах»), а справа помогала задувать свечки Лизка. Было шумно и весело и так радостно на душе, хоть никто этого не замечал. Женя, Алина, Лиза, мама, папа… Они все так рады за меня. Ну, как тут не радоваться? Это и есть счастье. Ну, или… всё же что-то мне чего-то не хватает.       Домашний бар благополучно оказался доступен теперь для всех, и многие уже были изрядно подвыпившими. В том числе и я. Как тут не сдержаться? От одного вида возбужденной бабы Нины охота плеснуть себе мартини. Чего же так мне неистово не хватает? Я хочу приключений! Глупо звучит…       — Маш! Давай, твоя любимая «Катюша»!!! — начала завывать баба Нина, заслышав знакомый всеми мотив в караоке.       Это была последняя капля. Женя сидел рядом с бокалом шампанского в руках и открыто угарал с моей бабушки. Я схватил его за запястие и решительно произнес:       — Жень, а давай сбежим отсюда?       Я заметил эту драгоценную секунду, когда его вдумчивое лицо быстро сменилось на эту лёгкую улыбку.       — Да с тобой хоть на край света!       У меня будет всё-таки настоящий день рождения! Я запомню его навсегда! Что может быть лучше сбежать вдвоём, наперекор всем, скрыться в тёмных тенях московской ночи! Вдвоём с тобой!       Дальше всё было будто сном. Мы бежим. Сминаем скрипучий снег, хватаем ртом снежинки, валяемся в сугробах. Смеёмся, и я счастлив, что ты со мной. И вот мы спускаемся в метро. Какой-то клуб. А был ли клуб на самом деле? Всё так спутано и непонятно. Перебрал я с алкоголем, похоже.       Однако, я всё-таки кое-что запомнил особенно чётко. Этот фрагмент резко вскочил в моём сознании, будто одинокий поплавок. Мне никогда еще не снилось ничего подобного. Сон был переполнен волшебством. Слёзы на глазах снова наворачиваются от этих воспоминаний. Я хочу верить, что это был сон.       Я уставился на полную луну, налитую светом, в окне и шмыгаю носом. Я оказался в своей постели, на часах пять утра. Кстати, а как я здесь оказался? Какие-то фрагменты прошедшей ночи и вовсе выветрились из моей памяти навсегда. Никогда не буду больше так пить.       — Маш, ты проснулся? — в комнату внезапно зашла Алинка, обернутая в халат.       Она тихо закрыла дверь и подбежала к своей расстеленной постели около моей кровати.       — Я попить сходила, а ты уже проснулся… Чего сидишь-то, молчишь? Рассказывай, как вы так с Женькой погуляли, что назад он тебя на руках нёс. Аха-ха-ха! — засмеялась Алинка, приняв позу для лучшего внимания моей исповеди.       — Я… Я не помню… — промямлил я дрожащим от слёз голосом, сам того не ожидая, — а он нёс, да?       Он целовал меня.       — Машик! Ты плачешь? — взволновано проговорила сестрёнка.       Так неистово и нежно. Я до сих пор ощущаю на себе его жаркие прикосновения.       — Почему? Почему ты плачешь?       — Не знаю! — выпалил я и после этого разрыдался пуще прежнего.       Это же был сон, да?! Волшебный и лёгкий сон! Просто фантазия, которая томилась в моём мозгу без моего ведома, взяла и приснилась мне! Господи, да что со мной происходит? Никогда! Ничего подобного не происходило!       Алинка вскочила ко мне и обхватила своими тёплыми руками, я прижался к ней словно измождённый щенок.       — Маш-Маш, успокойся! Не плачь! Что случилось? Это из-за Жени? — решительно настроилась Алинка.       — Возможно…       — Он же тебя не обидел?       — Нет! Никоим образом!..       — Тогда почему? Сегодня был такой классный день! Такой офигенный праздник! И я скажу: он удался! Маш, посмотри на меня.       Алина обхватила моё лицо, и мои заплаканные глаза уставились в её освещённое луной лицо. И не решался произнести и слова.       — Машик, скажи: почему? Мне ты можешь рассказать всё.       — Это слёзы счастья, Алин.       — И причём здесь Женя? — искренне недоумевала сестрёнка.       — Я люблю его, — прошептал я дрожащим голосом, прикладывая к губам пальцы, уставившись сквозь сестру. — Я безумно его люблю!.. — я вновь зажмурился и закрыл ладонями лицо.       Сестра вновь обхватила меня руками, поглаживая по голове.       — Кого? Женьку? — с добрым смешком спросила она.       — Да… Женьку…       — Ты уверен, Маш? Точно?       — Я никогда не был так уверен, Алин. Я никогда так не любил… Точнее, я вообще тогда не любил! Когда я только думаю о нём, моё сердце готово выпрыгнуть из груди. При виде него, мне хочется кричать от счастья! Во сне он так сладко меня целовал! Это было незабываемо…       — Маш… — позвала меня Алинка, в свою очередь я поднял свою голову, — это же так здорово!       — Что??? — не выдержал я. — Здорово??? Я гей, Алин, понимаешь?!       — Тихо-тихо! — Алинка закрыла ладонью мой рот. — Не так громко, ты что! — улыбнулась она, от чего полились недовольные мычания с моей стороны. — Да хоть лесбиянка, ты всё равно мой любимый брателя, — Алинка чуть отстранилась от меня и вздохнула, — Машка влюбился — это так здорово.       — Ты… Ты разве не считаешь, что я сумасшедший?! Это конец… Это полный и бесповоротный…       — Маш-Маш, прошу, успокойся. Не бойся, я всегда тебя поддержу, ты можешь положиться на меня, — она повалила меня за собой на кровать и закрыла глаза, — и больше не плачь, ты со всем справишься, вот увидишь. Всё будет хорошо.       Добрые слова Алинки успокоили моё мечущееся нутро от волнения. Мне внезапно стало так легко на душе. Я не ошибся в тебе, систр. Спустя несколько минут я отстранился от подушки и взглянул снова в окно, сквозь заснеженные ветви. Я залюбовался луной и чувствовал влагу на своих щеках.       — Алин, знаешь…       — А? Что? — подскочила на месте Алинка. — Я почти уснула… Что я знаю?..       — После твоих слов, мне и не кажется, что наступил конец. Мне казалось, это всё так сложно. А теперь… все гораздо проще.       — Я тебя умоляю, Маш. От любви никому конец не наступал.       — Спасибо, что не отвернулась от меня, Алин. Я так рад. Я боялся этого больше всего на свете.       — Ну, что ты, Маш…       — …А теперь вали на свою постель.       — Ну, Ма-аш! — недовольно протянула Алина, сползая к себе. — У тебя такая мягкая кровать!       — Милая моя Алина, я тебя так люблю…       …