***
День Рождения Маша. Время ближе к ночи. POV Женечки. — Маш, ну где же ты там?! — обернулся я к своему спутнику, устав пялиться на заснеженный асфальт. — В лесу родилась ёлочка… — Марий плёлся сзади, никуда особо-то и не спеша, — …а нет, блин… — вдруг осёкся он, — С Днём Рождения меня!.. С Днём Рождения… — затем Маш заливисто захохотал. Мне вдруг стало за него тревожно. — Маш, только не говори мне, что ты пьяный. — Я?! — искренне удивился Марий. — Нееееееее… Я уж не знал: мне смеяться или плакать сейчас. — Ну как же «не», если «да»… — вздохнул я, подходя к покачивающемуся Машке, — давай сюда, а то грохнешься ненароком… Я как-то обывательским жестом схватил его под руку, предварительно коснувшись его ладони своей. На это Маш как-то странно улыбнулся и резко вывернулся, пьяно пробормотав: — О, нет, так нельзя, — наигранно кривляясь, вдруг произнёс Маш. — Что нельзя? — Парни не держатся за руки!.. — изображая невесть что, Маш продолжил свою игру, — нет-нет-нет, так делают только геи!.. Я аж офигел от этого пьяного бреда Маша. — Чего?! — А я что, не прав? Выкрикнул напоследок Маш, а затем падая назад в снег, чего я не ожидал и испуганно кинулся в его сторону. Я взволнованно подбежал к Марию, но выглядело так, что всё идёт по плану — он раскинул руки и ноги в стороны и начал исполнять ангелочка на свежем выпавшем снегу. Как символично. Кажется, он только что позабыл о собственных словах, которые он обронил несколько секунд назад. Что бы это могло значить? — Маш, с тобой всё хорошо? — я как новоиспечённая мамаша всё не мог перестать беспокоиться. — С мной всё отлично… Во дворе было так тихо и уютно, ощущение, что мир снова принадлежит только нам, вновь ненавязчиво прокрадывалось в сердце. Маш задорно завертел своими конечностями. Его задор оказался заразителен. Я рухнул на колени следом, угрожающе вылепливая снежки. «Про геев запел, ну надо же…» — вылепливая снежок, думал я, — «уже и за руку взять нельзя, мне теперь к нему вообще не прикасаться? Девушки и поцеловаться могут, их никто не будет считать лесбиянками, а тут… Ох… Это хорошо, что я трезвый, а то я бы ему показал, что можно, а что нельзя…», я замахнулся на него снежком, чтобы наконец отрезвить моего наивного одноклассничка, вдруг Маш, глядя на меня своими стеклянными глазами, произнёс: — Но пофиг, разве нет?! — произнёс он и взял меня за руку. Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. Снежок выпал из другой моей руки, я совершенно не знал, что сказать. Я лишь только сжал его ладонь в ответ. Мгновение, остановись. Я точно сейчас в реальности? Ну же. Вырывайся, убегай, обзывай меня пидорасом, ну что же ты молчишь?.. — Пофиг, — произнёс в ответ я. Он улыбнулся и вздохнул, пялясь в ясное звездное небо над нами. Мда. Последнее, что бы я хотел — это, чтобы Маш замёрз до смерти. Он не отпускал мою руку. У нас не было перчаток, а без них было изрядно прохладно. Но дело не только в холоде, я бы всё равно не хотел отпускать его руку. Я хочу слиться с ним, быть единым целым, но что в ответ на это может дать его пьяная и слабая улыбка? Маш… — …что же будет дальше? — почти непроизвольно произнёс я, восстановив тем самым привычный ход времени. Его пьяный разум расшифровал мой еле слышный шепот: — Дальше нам в метро! — с реактивной скоростью он поднялся и вскочил на ноги, разорвав нашу священную связь. Он вскочил на ноги и, даже не качнувшись, побежал в сторону дороги, куда, к моему сожалению, подъехал нужный нам автобус. И куда он так спешит? Он хочет в город? Хм. Что он там говорил про геев? Ему нужно показать, кто они такие и что из себя представляют. Сам напросился, Маш. По дороге он плёл какую-то чушь, однако слушать его было специфическим удовольствием для одного меня. Я с одной стороны угарал над пьяным Машем, с другой стороны, я ощущал ответственность за его пьяную тушку, потому что если я не верну его обратно в цельном состоянии, тётя Катя будет не в восторге от меня, да и от Маша тоже. — Жень. — Да-а? — повернулся к нему я, когда мы покинули метро. — Может быть ты мне все-таки скажешь, какого чёрта мы делаем в центре города посреди ночи? — Ты сам хотел, забыл уже? — Да, но я не знал, что уже так поздно! А мы успеем до закрытия метро?.. — Не волнуйся, у меня есть план, — я почесал Машкину макушку. По ходу он всё-таки начинает трезветь, а мне он уже начал нравиться немного подшофе. — Считай это ещё одним сюрпризом на День Рождения. — Если там будет текила, то мне всё равно… — пробурчал Маш, устало следуя за мной. — Как стать первоклассным алкашом — курс от Машки. — Да иди ты, я эстет! — После восемнадцати, Маш, эту отговорку можно уже не использовать, разве нет? В ответ Маш расхохотался. Я оказался прав. Он набухался, потому что ему весело. Женя отлично умеет развлекать. Проходящий мимо народ искоса поглядывал на развеселившуюся парочку, нам же обоим было конкретно положить на всех. Мы существовали лишь друг для друга и ни для кого больше. — Мы прибыли, — торжественно объявил я, разведя руками перед зазывающим входом в клуб. — Это клуб? Тихое укромное место, о котором знают лишь избранные любители нестандартно развлечься. Почему нестандартно? Потому что это обычный гей-клуб. Стандартный. А отдыхают нестандартно. Веселый такой гейский каламбур. — Сегодня парням вход бесплатный! — взвизгнул от радости я, глядя в расписание вечера, — Идем, Марий, нас ждут великие дела! — Бесплатно? А почему только парням? — возмущенно произнёс Маш, но тут же осёкся, как я потащил его во внутрь. — Маш, слушай меня. Сделай серьёзное лицо, стой ровно и молчи, молчи только, понял? Я чуток запамятовал об одной весомой обязанности фейс-контроля! Проверка на трезвость, блять! Внутри нас встретили парочка работников клуба, скептически на нас поглядевши, позади них раздавалась гремящая музыка. — Ну, ты-то ладно, — к моему удивлению кивнув на меня, произнёс один из них, — а с ним-то что? — перевел он взгляд на Маша. Меня пробрала предательская дрожь сомнения. — А что с ним не так? — решил всё-таки поинтересоваться я, уставившись в упор на своего спутника. — Этому парню больше не наливать. К собственному удивлению я не растерялся. — Да будьте вы же людьми, в конце концов! Ему сегодня восемнадцать исполняется! — Вот именно, — вздёрнул нос Маш. — Я сказал тебе молчать, — шикнул на него я. — Оу, ну раз такое дело — проходим. У меня тоже когда-то были такие ебанутые друзья, — хохотнул мужчина уступив дорогу, — только не дебоширить. — Шикоз, Маш! — улыбнулся я, схватив его за запястье и потащив за собой, — Маш, нам ведь повезло пиздец! Добрый, однако, охранник попался, я думал, будет сложнее. Скорее всего, он подумал, что я решил приколоться над другом в его День Рождения. Ну и пусть думает. В конце концов мы наконец внутри. Маш завороженно озаряется, мелькающий свет ещё больше сеял хаос в его голове. ± v† X † C? IN † — † † † ± (это трек, ага) Я к нему обернулся, лицо Маша же явило какие-то неопределённые эмоции: — Это реально клуб, что ли? — мечтательно пропел он. — Ты знаешь, я ведь никогда не бывал в таких местах, а ты, наверное, тусишь тут каждый день, да? — Пф, да, Маш, каждый день, — проговорил я, ознакомительно оглядываясь, продвигаясь в глубже в клуб. — Идём! Я хватил его за руку, потому что в толпе я боялся его потерять. — А почему?.. — впоросительно прокричал мне в ухо Маш. Я вспомнил афишу, недавно прочтенную у входа: сегодня гвоздь программы — строптивые танцоры, мама родная… — Женя-я-а-а! Почему здесь голые мужики танцуют на шестах?! — испуганно прокричал сквозь грохот музыки Маш. — Маш, это мода такая! — А-а-а… Москоу-стайл, все дела? Всё ясно… — понимающе махнул рукой Маш. Я огляделся: отовсюду скользящие, иногда заинтересованные, взгляды молоденьких и не очень парниш. Здесь всё насквозь пропитано голубизной. — А где девушки? Я не вижу ни одной девушки! — волнение Маша начинало нарастать. А действительно, где же им быть, если девушек не пускают сюда до двух ночи? Что опять было написано на афише. — Маш, я вижу бар! — внезапно посетила меня гениальная мысль, дабы затормозить Машкины подозрения. По пути к бару я заметил кой-чего нелицеприятное. Проходя мимо нас, какой-то молоденький гей обернулся и уставился на Машкину задницу! — Чего пялишься?! — злобно прошипел я, поймав его бесстыдный взгляд. Парень закатил глаза и отвернулся. Вот и пусть катится, а не таращится на мою собственность. Эта собсвтенность сорвалась и убежала к бару вперёд меня. — Текилы!.. Две! — выпалил Маш, прежде чем бармен успел среагировать на него. — Э, Маш, я не буду, — подбежал к нему я. — Да блин, мне две! — Куда тебе?! Бармен наклонился к нам. На вид он тоже не внушал ничего хорошего. Такой типичной наружности гей лет так сорока, с оголёнными плечами. — А восемнадцать вам уже есть? — спросил он в манерном тоне. — Есть! Не веришь? — ответил я смазливому бармену. — Хо-хо, верю, но паспорт всё равно покажи, — подколол бармен. Паспорт я сунул себе в карман перед сдачей одежды в гардероб, благо он у меня всегда с собой для покупки сигарет. — Ты всегда его с собой носишь? — подперев лицо рукой о барную стойку, изумился Маш. — Конечно! Тебе к такой роскоши только привыкать ещё предстоит, — улыбнулся я в ответ ему. — Да уж, буду рад, — вздохнул он. — Ребят, а вы новенькие здесь? — с улыбкой поинтересовался бармен, начав выполнять заказ. — Раньше я вас тут не видел. А вот ты ничего, кстати, — подмигнув, обратился он ко мне, явно намекая, что я бы влился в эту их тусовку. — Так, подождите! — запротестовал я. — Сегодня я с ним, — я обхватил Маша за плечи ослабленной рукой. В следующую секунду я вновь позабыл всё на свете: свободной рукой Маш обнял меня за талию, после чего некоторые из окружающих досадно наверное отвели взгляды. — А я? — пьяно и наивно, не понимая, о чём речь влез Марий. — Ой, а ты ваще прелесть, — ответил ему бармен, ставя перед ним стопку текилы. — О, понял, Жень? — произнёс Маш, заглатывая шот, затем прикусывая все это безобразие лимоном. — Как будто я сомневался, — снова не думая, что несу, ответил я. — Ой, а у меня денег нет! — после того, как пришёл в себя, испугался Маш. — Тебе очень повезло сегодня со мной! — широко улыбнулся я, вытаскивая смятую красненькую пятитысячную бумажку из узких джинс. Я и себе заказал пива, расслабляться так расслабляться. Маш снова разошёлся, у него уже не возникало никаких вопросов на счёт того, что происходило вокруг, а улыбчивый бармен способствовал этому состоянию. И моему состоянию вот-вот выбить ему эти зубы. — Музыка тут у вас странная какая-то, никогда не слышал такой. — Это транс, мальчик мой, — любовно проворковал бармен. — Не, я такое не люблю, — решительно заявил Маш, — мне нравится музыка, чтоб душа под неё пела, поимаишь? Знаешь битлс? Бармен был оскорблён. — Обижаешь. — Так я от них фанатею, если б ты знал. Ну, их желтая субмарина чего стоит! Yellow submarine… Знаешь же? — Кажется, да… — Ну, кто её не знает-то! Я подпёр лицо ладонью и не мог наглядеться на Машкину отрешённость в непривычной такой обстановке. — Можно мне повторить, пожалуйста? — лениво перевёл я на бармена взгляд, к которому уже был безразличен, — а этой субмарине… Не наливать больше, — вздохнул я. — Э? Чего это? — возмутился Маш. Я уже чувствовал влияние алкоголя на мой мозг. В такие минуты я чувствую, что способен завоевать мир или любую задницу. Если бы не Маш, и его ангельская отрезвляющая улыбка… Мне тут нравится, надо почаще тут бывать, а то эти вписки уже поднадоели. Жаркие тела на сцене, воспаляющее и без того больное воображение, кругом раздевающие взгляды, остается лишь окунуться во все это и наслаждаться. Я откинул голову, смакуя это состояние. Но зачем мне остальные задницы, если та, которую я вожделею особенно сильно, сидит совсем рядом. А рядом она так находится почти каждый день за одной партой. Мда. Немного, наверное, неправильно Машку обзывать задницей. Маш, кажется, я тебя хочу. — Женьк, спасибо тебе… — опять сквозь дрёму проговорил он, — мне так классно сейчас. Я так хотел, чтобы ты пришёл сегодня, так и случилось! — Маш, не надо, — ответил я, пытаясь успокоить больше себя, чем его. — А? — встрепенулся он, думая, что ошибся в распознании моих слов. — Мальчики, а не предложить ли вам персональный чил-аут? — с дьявольской интонацией произнёс бармен, виртуозно подбрасывая шейкер в воздух, будто и правда — выплыл из дьявольского логова. Персональный чил-аут? От одного этого словосочетания сердце забилось учащенно. Я и так на грани. Нет. Достаточно. — Нет, мы уже уходим, — твёрдо проговорил я, схватив Маша за руку, чего он явно не ожидал. — Сдачу можешь оставить себе, — крикнул я бармену, швырнув ему розовую купюру. — Но здесь же очень много! — пытался докричаться до нас бармен, но без толку: я мчался к выходу как обезумевший, уставший же от всего дня Маш, беззащитно плелся сзади. — Женька, да стой же ты! — только так Маш мог меня остановить, а именно предстать прямо передо мной, — куда ты так спешишь, я вовсе не хочу еще домой. — Маш, нам, правда, пора, — устало произнес я. Мы оказались почти в эпицентре танцпола: народ полностью сошел с ума. А танцоры сцены лишь подогревали это безумие. — Еще не так поздно, — глянув в телефон, произнес он. — Хочешь танцевать? — ухмыльнулся я, наклонившись к его уху. — Ну, я вообще не очень люблю танцевать… под такую музыку. Я просто, — он так добро улыбнулся, что я просто не мог отвести взгляд, — не хочу заканчивать этот праздник. Мне так хорошо с тобой. Маш сам наверное не особо понимая, что он делает, взял меня за руку. Похоже, ему понравилось это делать за сегодняшний вечер. Он потёр большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, и внутри меня всё замерло. Я потерял всякий здравый смысл. Я чувствую, как становлюсь невесомым, а действия тела будто из сна. Время замерло на месте. Все эти люди лишь фон, в мире есть только он. Сколько я выпил за сегодня? Неважно. Это и есть мои истинные чувства, желания, разрывающие душу. — Правда, хорошо? — Угу, — закивал Маш, глядя мне в глаза. Я поднял вторую руку к его лицу, его глаза проследили за моим движением, а затем вновь обратились на меня. Обхватываю его лицо холодной ладонью. Боже, первые в жизни касаюсь его лица. Второй ладонью я сжал его руку сильнее, Маш замер в непонимании, он вздрогнул, как только мой большой палец коснулся его нижней губы. И я всё ещё не могу поверить, что это реальность, поэтому решаю забыться, закрываю глаза и приближаю к нему своё лицо, дарю мягкий поцелуй. Маш замер. Во мне взорвалась нейтронная бомба. Все мои предыдущие попытки сдержаться провалены в одно мгновенье. Но это чувство так похоже на сон. Даже если всё пропало, даже если он сейчас отпрыгнет от меня и убежит, как тот мальчик в лагере, я ничуть не удивлюсь. И будет так жаль, ведь вся святая идиллия, это хрупкое нечто будет смыто одним моим опрометчивым действием. Он отречётся от меня, а мою любовь будет считать запретной и мерзкой, я прав? Я крепче держу Маша, прижимая к себе, вторая рука на его затылке, и чувствую трепет желания по всему телу. Конечно, ведь Маш — единственное мое желание. Но вдруг, я осознаю, что всякое сопротивление с его стороны отсутствует, и даже чувствую неумелый и даже требовательный ответ. Его пальчики сминают ткань на моей груди. Я превознес в эту секунду все хвалы Господу. Я чувствую грохот его сердца, такой отчетливый. Затем ладони Маша медленно поднимаются к моей шее и жадно смыкаются за ней, зарываясь в мои волосы. Боже, Маш, неужели наш мир спасен? Неужели… Неужели я правда вызываю в тебе такие же чувства? — Парни? Слава Богу, я вас нашел! Музыка снова включилась, люди ожили. Наши губы разомкнулись, я вижу растерянный взгляд Маша, прикованный намертво к моим глазам. Похоже, он только что очнулся в новой вселенной, где одновременно есть мы и наш поцелуй. Интересно, я улыбаюсь? По-любому. Надоедливый бармен каким-то чудом отыскал нас в этом море людей и тыкал мне в плечо кулаком. — Ты повыше будешь да ещё с такой причёской, вот и нашёл!.. — всё не мог не нахвастаться он. — Я, конечно, прошу прощения, что прервал вас, но я не мог вас отпустить. Вот, на, держи сдачу. Вам домой ещё ехать. Бармен всучил мне в руку больше чем с половину от изначальной суммы. — А ты неплохой мужик. Спасибо, — оживился я. — Мужик… В душе, я такой же мальчик, как и ты! Бармен поспешил покинуть нас и вернуться на свое рабочее место, за что я был ему искренне благодарен. Я обратил свое внимание вновь на Маша. — Пойдем скорее отсюда, — я схватил его за руку и повел за собой наружу к гардеробу. — Неужели этот день всё же закончится?.. — отчаянно произносит он. Все интересное ещё впереди. В такси я не сдержал себя. Сначала он удобно улёгся на моё плечо, закрыв глаза, и я не мог оторвать взгляда от его ресниц, внутри меня всё горело. Я не постеснялся присутствия водителя, он не видел нас, зову Маша по имени, и я знаю, что более всего в данный момент он мечтает уснуть, но все же Маш откликается и смотрит в мои глаза. Я не верю в происходящее, но в конце концов он касается ладонью сначала моей щеки, а затем его подушечки пальцев скользят по шее. Он улыбнулся. Его глаза будто просили еще. Не знаю, как я это понял, просто взял и понял. Ты просто бухой или я тебе правда сношу крышу?! Я больше не чувствую преград, я снова целую его, жадно, но в тоже время нежно, без языка. Ведь для него это пока так непривычно. Глаза Маша захлопываются, и я смещаюсь к его шейке, желая оставить доказательство на следующий день о том, что это вовсе не моя больная фантазия, а самая настоящая реальность. Не без азарта пробуя на вкус его ароматную кожу, внимая его аромат, я чувствую его трепетную реакцию: тяжелое дыхание удовольствия и пальцы, крепко зажавшие ткань моей куртки на спине. Он хотел ещё. Он прижимал меня сильнее к себе, не желая отпускать меня. Совершенно невозможно в это поверить, страсть полностью охватила им. — Ты ненасытный, — с улыбкой произнёс я, желая смутить Маша. Не сегодня. Не в этом такси. Ради душевного спокойствия случайного водителя. Тем более что цель на сегодня выполнена. Воплотить фантазии в реальность. Я отстранился от Маша, и он прильнул к моему плечу, словно спящая царевна. К тому моменту, как мы подъехали к подъезду Маша, он уже храпел на моем плече, поэтому, взяв его под руку, мы дотащились до его двери. После того как в сопровождении Алины, я скинул Маша на его кровать, я спустился вниз и добежал до своего дома на своих двоих. Вот такой весёлый денек. Точнее ночка.***
Следующий день. POV Маша. Я нервно глянул на часы. «16:05». А может, это была лишь шутка? От подобной мысли меня снова передернуло от холода. Невинная проказа или способ провести время чуточку лучше на ту секунду. В его мире наверняка это так обыденно. Я не знаю, о чем мне думать. Тяжкая грусть почему-то наполнила моё сердце. — Маш, извини, мать задержала, — внезапно появился передо мной он. — Ничего страшного, — немного улыбнулся я, тайно радуясь его появлению, но в то же время я очень нервничал. Женька смотрел на меня так обыденно, будто вчера ничего не произошло. Он смотрел мне в лицо, а я как-будто язык проглотил и вообще забыл, что мы куда-то собирались идти. — Ну, идём? — в нетерпении спросил он. — Ах да… — растерялся я, трогаясь наконец с места, — пошли. Ну и что в его голове, а? Он же всё прекрасно помнит, какого чёрта тогда?.. Хотя я сам… Как воды в рот набрал. По пути мы болтали о каких-то мелочах. Как всегда. Потому что я до сих пор не понимаю, что происходит. Женька ведёт себя как обычно. Может, это и правда было для него обычным стечением обстоятельств? Но если это шутка, почему же мне тогда так больно? Стоя на эскалаторе, он попытался заглянуть в мои глаза: — Маш, ты будто сам не свой сегодня. Как ты? Вот второй раз он спрашивает, почему я веду себя как не пойми кто. — Голова всё ещё болит, — сказал я первое, что пришло в голову. Ну, по крайней мере это не ложь, уже хорошо. — Ну да, я вчера гораздо меньше выпил, чем ты. — улыбнулся издевательски он. Ему смешно. — Никогда не буду так больше пить. Текила была лишней. — Может в том баре она была палёной. — Палёной? — удивился я, — Такое может быть? Что это был за бар? Женьке удалось меня вывести на естественный разговор, из-за чего на мгновение мне пришлось забыться… — Это был не просто бар, Маш. — Хитро улыбнулся Женя, — это был гей-клуб. …и опять меня сковали эти предательские оковы. — Что?! — уставился на него во все зенки я. — Ой, осторожнее, — произнёс Женька и схватил меня за предплечье, дабы я не упал назад. Я не заметил, как эскалатор позади меня закончился, и если бы Женька вовремя не успел меня схватить, я бы неуклюже шлёпнулся на пятую точку. Я быстро выпрямился, обретя равновесие и ощутил как моё сердце колотится на износ, а Женя подло хихикает надо мной. Я снова проглотил язык. То ли от испуга, что упаду, то ли от новой информации, нахлынувшей меня. Женя, твою мать, что ж ты делаешь… Так вот почему, там не было женщин, а танцоры были исключительно мужчины. — Я такой дурак, — произнёс я. Из-за чего Женя опять засмеялся. — Ты не дурак, Маш, — продолжая улыбаться, Женя потянул меня за рукав куртки, — пойдём скорее. Женя. Женя. Женя. Нет, дурак это ты, конечно же твой план не мог быть настолько простым, чтобы отвести меня на мой день рождения в простой обычный клуб. Конечно же тебе пришло в голову что-то более оригинальное. Но… О, нет. Женя идёт немного впереди меня, я пялюсь на его спину. Это же не было шуткой?! Его очередной шуткой! Гей-клуб и шуточный поцелуй? Мои чувства сто процентов реальны, и я наивно открылся вчера ему, но… А что насчёт тебя, Женя? Давай, Маш, спроси напрямую. Прямо сейчас. Какой смысл строить догадки в голове? Нет. Я боюсь правды. Она уничтожит меня, мою наивную надежду. Трус. — Маш, ты чего отстаёшь? Ты в курсе, что мы опаздываем? Трус. Трус. Трус. — Иду, иду, — отозвался я, пытаясь втиснуть себя в реальность обратно из своей пучины непонятных и тревожных мыслей. Не отвлекаясь ни на что и даже на Женьку, я выполнил вдвое больше заданий, чем это требовалось. «Зачем ты ходишь на эти курсы? Тебя и так возьмут», — удивился преподаватель, проверяя мои решения. Меня же этот факт ничем не обрадовал, в то время, как он уделял мне время, я незаметно оглянулся, чтобы убедиться, что Женя всё ещё здесь, он даже взглянул на меня и снова улыбнулся. — Молодец, — только это я и смог услышать от него за все время сегодняшних курсов, — а на контрольной тупил. Ох, Женя, даже не знаю, почему?! — Голова не так сильно гудит, как утром, — отмахнулся я, уже не предавая значения этим моим странным мыслям. Присутствие Жени всегда вызывало на моём лице улыбку. Но не сегодня. Я всё ещё в растерянности, я не хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Но неужели я так и не спрошу Женю о том, что было вчера? А если это может привести к тому, что мы перестанем общаться? Я не вынесу этого. Из-за какого-то пьяного Дня Рождения и того, что было в ту ночь. Не этого я хотел на восемнадцатилетие уж точно. Я думал — Женя — это самый классный подарок на день рождения. Но если после этого он исчезнет навсегда, я… Я не знаю, что со мной будет. Это меня беспокоит больше всего. Больше моего страха перед правдой. Голова кругом, и, похоже, не только от предположительно палёной текилы. Мы попали в ужасный час пик, что даже удивительно, обычно в вагоне немного посвободнее, чем сегодня. Возможно потому, что нам удалось уйти раньше, чем обычно, ибо я работу перевыполнил, Жене же было лень её выполнить до конца. Поклявшись, что никогда больше такого не повторится, мы каким-то чудом, протискиваясь сквозь однородную людскую массу, оказались на своей ветке. Я оказался спиной к дверям, а ты так непривычно близко напротив меня. Деться было некуда, моё сердце вновь сходит с ума. — Если мы выживем, это будет чудо, — вновь улыбнулся ты. — Согласен, — скептически произнёс я в ответ. Я скорее имею в виду не умру ли я от сердечного приступа здесь и сейчас, а не от нехватки воздуха в час пик. О боже. Он так близко… — Жень, — почти неосознанно позвал его я, — я хочу кое-что спросить. Ты же не трус, да, Маш? Вот он, Женя, прям здесь, передо тобой… — Что? — ответил Женька. Не трусь, Маш, ну же! — На счёт вчерашнего, — произнёс я так, что только Женя мог услышать это. — Да? Женя так смотрел в мои глаза, с такой глубиной, как он никогда не смотрит на меня при обычных повседневных разговорах. Этот взгляд снова вверг меня в оторопь, что я вновь позабыл все слова. Этот взгляд опровергал все мои сомнения насчёт искренности вчерашнего вечера. Глядя в его глаза сейчас, я не мог поверить, что это могло быть лишь шуткой. Я ни за что не хочу терять тебя! И эта мысль приводит меня в ужас. Я хочу быть с тобой, в этом я уверен точно. Мгновение, но Жене было мало этого мгновения, чтобы дождаться ответа, отчего он приблизил голову в любопытстве, а я встретил его спонтанным поцелуем в губы, придержав ладонью его лицо. Электрический ток от губ распространился по всему моему телу в момент. Женя ответил. Его губы были так сладки, ещё слаще чем в моих невесомых мечтах. Женя отстранился и взглянул на моё лицо озарённое широченной улыбкой и тоже улыбнулся. Как я мог подумать о нём так плохо! Женя… Он рефлекторно оглянулся, не видел ли нас кто. На нас уставилась бабуля во все свои старческие зенки, которая всё это время была повёрнута к нам лицом. До этого во внимании бабули был лишь её телефон в руках, но теперь она пребывала в шоке от увиденного. Мне даже стало неловко, я совсем не подумал, что нас могут увидеть. Остальные люди были заняты своими делами, парниша с наушниками и закрытыми глазами, преклонного возраста мужичок, чей судоку для него был самым важным на свете явлением, остальные и вовсе были повёрнуты к нам спинами. Но вдруг бабуля вдруг поднесла руку к груди и быстро начала перекрещиваться: «Господи Иисусе, спаси сохрани…», — и отвернулась от нас боком, насколько это было возможно в ситуации час пик. Мы с Женькой на это только сдавленно заржали. — Именно по этой причине меня и избили в шестнадцать, — вздохнул Женя. — Извини, — смущенно выдавил из себя я. — Ты не виноват, — засмеялся он снова. Всё оказалось так просто? Я не мог налюбоваться Женей. Его улыбкой. — Вот и поговорили, — сказал он. По возвращению от метро до квартиры твой дом был после моего, то есть ты заимел привычку провожать меня до подъезда, а затем идти к своему. Но не сегодня. Ты хитро оказался в моем подъезде, не успев я закрыть дверь. Внутри было плохое освещение, а точнее полностью темно, если не доходить до лифта. — Жень? — удивленно произнес я, но тут же потерял дар речи. Рывком ты прижал меня к стене за запястье, второй рукой подняв подбородок. Передо мной расцветает твоя новая открывшаяся мне сторона. Было бы удивительно, будь она другой. В это время он опустил чуть голову. Мою шею обдало горячим дыханием, от чего я сам перестал дышать. Затем к тому же самому месту Женя прильнул раскрытыми губами, язык внезапно обжег кожу. Я прикрыл глаза от нахлынувших ощущений, я приоткрыл рот от сбившегося дыхания. Свободной рукой обнял Женьку за спину. Я полностью отдался эмоциям и желаниям. Насколько это отчаянный поступок? Внезапно он всосал кожу, даже прикусывая, затем снова целует, не забыв про язык, что сносило мне крышу напрочь. — След останется… — пробормотал я. Он отстранился, снова схватив меня за подбородок. — Поздно осторожничать, — с дьявольской интонацией произнёс Женя, снова приближаясь к моим губам. На этот раз без церемоний. Жадно, горячо и страстно, будто ты выпиваешь из меня мою сущность. Язык властно завоевывает мой. Прорывающийся из недр души голос. Я отвечаю неряшливо, но так же жадно. В конце концов, ты первый, с кем я испытываю подобное. Наши пальцы крепко сплетены. Воздух прорывается через ноздри. Ты тесно прижимаешься ко мне, я чувствую невероятный прилив энергии. Чувствую, что глаза увлажняются от нахлынувших чувств. Неужели, я обрёл то, чего мне так не хватало? Я пытался восстановить дыхание, однако слеза все же резко скатилась по моей щеке. — Это ведь не шутка?.. — откинул голову я, упершись макушкой о кафель. Я озвучил свой главный страх. — Что? Ты думаешь, я прикалываюсь? — возмутился Женька. — Я не знаю, — боязно произнёс я. — Глупый Маш, — снова его лицо ближе дозволенного, его голос тихий и вкрадчивый. — Что ты мне однажды сказал? Помнишь? Ты сказал, что доверяешь мне. Поэтому я никогда бы так не поступил. С тех пор, я полностью стал твоим, понимаешь? — почти шепотом проговорил он. — Маш? — М? — еле-слышным дрожащим голосом произнёс я. — Будь и ты моим. …