Другая история

Двадцать лет назад мать Тора, шведская прима-балерина Национальной Оперы, обратила внимание на Локи, мальчика из неблагополучной, пьющей семьи. Родные без проблем подписали отказ от прав, передавая проблемного семнадцатилетнего сына под опеку четы Одинсон, получив за это в благодарность жирный чек. Фригг растила из Локи звезду, несмотря на возраст подопечного, раз родному сыну не передалась её врожденная грация и тонкокостность. Лафейсон впечатлил её своим выступлением во время одного из уличных фестивалей. Никогда не занимавшийся танцами профессионально, не знающий ничего о классической хореографии на момент их судьбоносной встречи, он двигался как бог. Тор с подачи матери изучал танцы с детства, но забросил это увлечение ещё в старших классах школы. На момент появления в семье приёмыша он уже учился на историческом факультете Стокгольмского педагогического института, профессионально занимался греко-римской борьбой, встречался с настоящей леди — Сиф, выбору которой были очень рады его родители. Предыдущую пассию единственного сына, Джейн Фостер, они недолюбливали, считая слишком озабоченной собственной карьерой. Одинсоны жаждали внуков, и красавица Сиф, с восхищением слушавшая Тора, несказанно привлекала их в качестве будущей невестки. Одинсон-младший предпочитал жить в кампусе, подальше от чрезмерно опекающих своей заботой родителей, встречался с ними редко, но, стоило ему вернуться в начале летних каникул в отчий дом в пригороде Стокгольма, он подумал, что сошёл с ума. Мамин ученик, на тот момент ещё несовершеннолетний, ершистый, колкий, ехидный, сверкающий колдовскими зелёными глазами, на каждую его фразу саркастично отбивался, словно привык защищаться от всего и вся, по поводу и без. Тор сбежал из особняка родителей обратно в кампус, испугавшись самого себя, стал появляться дома ещё реже, старался встречаться с родителями лишь на светских мероприятиях. Но скоро на них стал появляться и Локи. Фригг, желая избежать подозрений со стороны желтой прессы в возможной связи с юным учеником, часто подчёркивала, что Лафейсон для них с Одином — как младший сын. Её супруг, вечно занятый семейным бизнесом, активно подтверждал слова жены, позируя при любом выходе в свет рядом с юным дарованием. Каждый раз Тору почти удавалось убедить себя в бессмысленности своих чувств, но стоило лишь пересечься взглядом со «сводным братом», все убеждения летели к чёрту. Расставание с Сиф было болезненным, как бы ни старался он выйти из отношений достойно, не обидев когда-то любимую девушку. Родители были поражены, уже успев в голове запланировать за молодых свадьбу. Ситуация накалилась после официального подтверждения Локи своей сексуальной ориентации. Родители поддержали каминг-аут на тот момент уже двадцатилетнего Лафейсона, говоря множество тёплых слов в сторону ЛГБТ-сообщества Швеции. Тем не менее теплой атмосфере в доме четы Одинсонов так и не удалось отогреть приёмного ледяного мальчика. Хладнокровный и жёсткий, Локи не уживался ни в одной из студий. Несмотря на заметный невооруженным глазом талант, он вылетал из множества постановок, позволяя себе давать порой весьма уместные, но бестактные комментарии маститым балетмейстерам и признанным звёздам. В процессе написания дипломной работы о карело-финском эпосе «Калевала» Тор съехал из кампуса в отдельную съемную квартиру на набережной Страндвеген и даже безуспешно попытался восстановить отношения с Фостер. В очередной раз, возвращаясь домой после встречи с научным руководителем, он у здания Национальной Оперы встретился со своим наваждением. — Так ненавидишь меня? Ревнуешь ко мне родителей? Поэтому не бываешь дома? — колкие рубленые вопросы так и слетали с губ Локи при попытке Тора завязать ненавязчивую беседу. Он заметил, что Лафейсон пьян, самую малость казалось бы, но этого хватило тому, чтобы не сдерживаться вовсе. И если это действительно было бы так, если бы слова тогда попали в цель, Локи вне всяких сомнений нарвался бы на драку. Но Тор лишь рассмеялся, опровергая этим его предположения, и предложил прогуляться и выпить пива. Лафейсон удивился необычной реакции на свои слова и согласился. Они провели вместе вечер, в течение которого Тор не позволял себе проявлять чувства, боясь нарушить волшебство момента. Локи улыбался, смеялся, рассказывал о каких-то детских воспоминаниях. Словом, он был таким, каким за три года редких встреч Тор не видел его никогда. И он чувствовал, что влюбляется в «сводного брата» всё сильнее и сильнее. Локи ненавязчиво напросился переночевать в квартире младшего Одинсона. И едва Тор закрыл за ними дверь, Лафейсон развернул его к себе и впился жестким поцелуем в его губы, не переставая бормотать, что влюбился в него с самого первого взгляда, что боялся его ненависти, ревности к Фригг и Одину, что при каждой их случайной встрече терялся и не знал, как себя вести. Они не расставались больше чем на сутки с тех самых пор. Родители были в ужасе, узнав о их романе, который молодые люди и не пытались особенно скрывать. Шведская пресса, перевирая старые слова Фригг на разные лады, плевалась ядовитыми статьями, додумывая интимные подробности о жизни влюбленных, начиная с темы отношений с несовершеннолетними, заканчивая обвинениями в инцесте, несмотря на то, что Тор и Локи не имели ни капли общей крови, носили разные фамилии и стали жить вместе, достигнув не только возраста согласия, но и давно являясь совершеннолетними по законам своего государства.