Другая история

Баки почувствовал себя виноватым и полностью разбитым, потому что читал о побочных эффектах использования зажимов, но то, что Роджерс тянул на себя их гостя с оглоблей вместо члена, а не его самого, добавляло к ощущениям ещё и замешательство. Тот же как-то хищно улыбнулся, доставая из внутреннего кармана презерватив и, кинув вопросительный взгляд на любовника Стива, предложил: — Хочешь прямо здесь? Роджерс отрицательно замотал головой, умоляюще глядя на Баки, выражение лица которого ясно дало Старку понять только одно: «Сделаешь ему больно — я тебя убью». Барнс кивнул, после чего пьяной походкой зашел первым в спальню, устраиваясь на кровати, Стив, у которого из-за тремора рук больше сил не было держать в руках простыню, отпустил её. Если бы это происходило в какой-то другой реальности, и Тони, успевший влить в себя уже порядком остывший кофе, решил, что его неудавшаяся шутка была самой большой ошибкой в жизни, он бы прямо в костюме шагнул из окна и, взмыв в воздух, полетел в сторону башни. Но нет. Убеждая себя, что один-то раз можно себе позволить и такое, тем более это «пожалуйста», обращенное вовсе не ему, возымело дикий возбуждающий эффект и уж, что такое грамотный анальный секс, правда, с женщинами, он знал не понаслышке, Старк позволил себе сегодня не останавливаться. Пока он раздевался уже в спальне, перед ним открылась вполне себе ожидаемая картина: Стив стоял на краю кровати на коленях спиной к двери, широко расставив ноги, а его пьяный дружок медленно отсасывал ему, закрыв глаза. Не желая особенно церемониться, с недавно и так отраханным мальчишкой, в заднице которого должно было остаться достаточно спермы, чтобы не беспокоиться о смазке, он раскатал презерватив по члену и попробовал пристроиться сзади, чуть надавливая на спину Стива, чтобы он дал ему лучший доступ. Тот опустился руками на кровать, встав на четвереньки, отчего его любовник вынужден был поменять позу, чтобы продолжить то, чем успел начать заняться. Роджерс подстроился, почувствовав наконец желанное ощущение полной и бесповоротной наполненности и, помогая застывшему ради него Старку собственными движениями бёдер, начал медленно двигаться вперед и назад, ощущая то, чего сейчас так не хватало. Джеймс старался не думать и, наступив себе на горло, надеялся, что когда этот их эксперимент закончится, они, получив сполна, никогда больше не захотят возвращаться к попыткам устроить подобное. Он не открывал глаза, двигаясь для любимого, наверное, слишком медленно, потому что тот через несколько минут попросил его отстраниться и потянулся за поцелуем. — Я люблю тебя, — стараясь не сорвать дыхание, выдохнул Роджерс в губы партнёра, а Старк, думая, что он не железный, не мог не ускориться, чувствуя приближение собственного оргазма от откровенных подмахиваний мальчишки, который не давал своими движениями хоть чуть-чуть остыть и придержать неизбежное. Его задница оказалось такой тугой и горячей, хотя у Энтони были предубеждения на тему ширины этого самого прохода у пассивных гомосексуалистов, что все лишние мысли и сомнения вылетели напрочь из его головы. Потянувшись к груди Стивена, он наткнулся на непривычно широкие грудные мышцы, но, уже не испытывая судьбы, начал привычно гладить соски одной рукой, перенеся вес тела на другую. Стив пристыженно заскулил в губы Баки и почти сразу кончил на постель, не касаясь себя рукой, сжимая Старка, утягивая его за собой. В это время Джеймсу, после неожиданного признания заставившему себя открыть глаза, показалось, что он просто смотрит на всё происходящее со стороны, как на фильм, и его совсем нет с этими двумя рядом. Лицо Старка, округлившего рот в низком протяжном стоне, его руки на гиперчувствительных сосках любимого, прикосновения к которым тому редко когда нравились, остаточные движения тел, скованных одновременным оргазмом… Его Стив, плавящийся, раскрасневшийся на чужом огромном члене… К горлу Баки подкатила тошнота, причиной которой было вовсе не количество ранее выпитого, и тем больнее было услышать вопрос Энтони, медленно выскользнувшего из оставшегося на четвереньках и тяжело дышащего Роджерса: — Облизать не хочешь, детка? Тони, сняв с себя презерватив, завязав узлом, сбросил его прямо на пол, а бесстыжий мальчишка при этом согласно мотнул головой и повернулся к нему лицом с приоткрытыми пухлыми губами. — Стив, — тихо позвал Баки, беря его лицо в свои ладони и поворачивая к себе. Тот нервно сглотнул и посмотрел так, что у Джеймса сердце сбилось с ритма. Старк же пожал плечами, пробормотав что-то вроде: «Ну нет, так нет», и потянулся к одежде. Через пару минут он вышел в коридор, подхватив ключи от своей машины и чиркнув на листке бумаги под зеркалом в прихожей: «Не люблю быть должным», положил на него сверху двадцатку и вышел, негромко хлопнув за собой дверью. Чувствуя, что уж пару-то кварталов он в состоянии проехать, не привлекая внимания, он отправился на свою бруклинскую квартиру, чтобы доспать и окончательно протрезветь. В голове не было ни одной здравой мысли и, уже поднявшись в свои давние апартаменты, не чувствуя прежней ненависти ни к этому месту конкретно, ни к Бруклину в общем, он попробовал прилечь. — Я не гей, — силясь заснуть, сказал он сам себе, ворочаясь на старом диване. — Один раз не считается. Это вообще ничего не значит. С кем не бывает. Так? Обессиленный, он включил верхний свет и уставился в экран телефона, развивая пришедшею несколько минут назад в его голову идею. Получалось. Медленно, мучительно получалось. Но окончательно поняв, что для реализации этого решения обязательно создание операционной системы нового поколения, он хотел было позвонить Бартону, но моргнув, выронил из руки гаджет и уснул. — Баки, — позвал Роджерс, глядя в воспалённые глаза любовника, едва за гостем захлопнулась дверь. — Скажи что-нибудь… Барнс прикусил губу и готов был разрыдаться от обрушившейся на него двойственности чувств.