Я и мой прекрасный двоечник

— Но, что я сделал? — Придёшь и узнаешь, — директор вышла из комнаты. Я стоял, как статуя, даже не дышал, как мне кажется. Тайлер поднялся и положил руку мне на плечо. — Дело плохо, да? — шёпотом спросил он. — Дело не плохо, а дерьмо! — вскрикнул я. — В чём я виноват? Я ничего ведь не сделал! Тайлер гладил меня по плечу, в попытке успокоить, и это несколько помогло, я немного остыл. После второго урока я пришёл в личный кабинет директрисы, в предвкушении самого ужасного. — Итак, — начала спокойно она, — Йохан, ты будешь исключён из школы. — Что?! — мне хотелось провалиться на месте. — Почему?! Я ничего такого не сделал! — Сделал! — она начала уже раздражённо кричать на меня. — Ты ведь порвал экзаменационные листы, которые были в единственном экземпляре! — Но это глупо, думать, что это сделал именно я! Подумайте! Зачем мне это было делать? — Мотив, конечно, и правда, не известен, но ключ от учительской находится только у тебя, у меня и некоторых учителей, тем более, на обрывках твои отпечатки. — Но разве контрольные работы не сохранены в компьютере? — Нет, ты же сам знаешь, что все работы хранятся в архиве, но там их не оказалось, — она чем-то занималась в компьютере и говорила со мной, не отрываясь от экрана. — Но… Но… Это правда не я! Клянусь! Мне просто незачем это было делать! — Ничего не хочу слышать, иди собирай свой чемодан. Завтра с утра ты уезжаешь домой на Лойсе. (Лойс — двухместный транспорт, где одно сиденье предназначалось для водителя, а второе для пассажира. Это подобие машины излучало огромное количество волн, поэтому могло подниматься высоко в небо). Я стоял с минуту полностью ошарашенный, ведь сразу догадался, кто это мог сделать. Когда же я вышел, то за дверью увидел Тайлера. Его глаза были влажными, он готов был заплакать хоть сейчас. Я через силу улыбнулся ему и пошёл собирать вещи. Тай плёлся сзади меня, изредка шмыгая носом. Когда мы добрались до общежития, то я решил пойти к обрыву и посидеть там до заката, что и сделал. Я сидел, смотрел вниз, и опять накатило знакомое чувство, когда хочется прыгнуть вниз, но теперь это было вдвойне желанней, так как я больше не мог поддерживать Тайлера и выполнить данное мной слово вывести его «из грязи в князи». Тайлер сидел рядом и плакал, но слёзы по-моему у него текли как-то произвольно. Я ласково положил руку ему на голову. — Не расстраивайся, всё будет хорошо, — я пытался его успокоить. — Не будет… Меня может сразу же после твоего отъезда изобьют где-нибудь… Йохан! Я умру здесь без тебя! Я не вынесу всех оскорблений! — вот сейчас Тайлер заплакал по-настоящему, и была видна в его глазах такая боль, что у меня сердце сжалось в комочек. — Тай, всё будет в порядке, ты постепенно приживёшься. — Нет, я не смогу без тебя что-либо сделать, — он уже успокоился, но слёзы всё равно текли и падали ему на штаны. Мне стало невыносимо жалко его. — Пошли в корпус. Мы встали и направились в общежитие. Когда же пришли, то я стал собирать вещи в чемодан, думая только о том, как Тайлер здесь будет жить. Тай лёг на свою кровать лицом в подушку, и лишь изредка были слышны всхлипы. — Тай, ну перестань плакать, у меня же сердце сейчас разорвётся. — Вот скажи, кто я тебе? Почему ты так боишься за меня? — Тайлер заметно поменялся за две минуты, и уже был серьёзен. — Потому что люб… Потому что мне жаль учеников второй категории, и я хочу тебе помочь. А что, ты против? — Нет, не против, я только за, но всё же… Много ведь таких, как я, а ты решил помочь именно мне. Почему? Я решил проигнорировать этот вопрос и просто продолжил укладывать свои вещи.