Я и мой прекрасный двоечник

Я даже не слышал, что мне говорил Оскар, но я подсознательно понимал — ничего хорошего. Раух развязал мои руки. Я почему-то подумал, что это уже всё, но он же мне что-то сказал… Вот я наивный дурак… Решил, что он наигрался, хотя надеется на это было очень глупо. Оскар поставил меня к холодной металлической крестовине, в форме литеры «Х» в стене и заковал мои руки и ноги наручниками, которые были прикреплены к стойке. Также сомкнул железное кольцо у меня на шее. Я не мог даже открыть глаза. Ногу пронзала боль, как импульс. Я дрожал. В подвале было холодно, сыро и пахло смертью. Оскар плотоядно ухмыльнулся и взял в руки явно уже не раз бывавшую в использовании крупную иглу от капельницы. — Хм, не хочу вызвать у тебя заражение крови, — задумчиво проговорил он, не глядя в мою сторону, — но я могу и ей. Недолго думая, он отложил иглу в сторону и достал из ящичка другую, совсем новую. Оскар подошёл ко мне и призадумался. И потом стал меня расспрашивать, куда я хочу пирсинг. Я упрямо молчал, поэтому он решил сам. Оскар немного оттянул мою нижнюю губу и прокол ее. Я приглушённо вскрикнул, так как сил на большее просто не осталось. Он выбрал пирс с двумя совмещёнными колечками и смог надеть его на мою прохладную губу. — Ну, вот, видишь? Ведь совсем не больно. Но это ещё не всё. Я же тебе обещал, что одену весь этот набор. — Т… Ты… Что… Хочешь сделать… Из меня… Себя? — я не мог нормально говорить, поэтому через каждое слово делал вдох и выдох. — О! Голосок прорезался? — Оскар посмеялся. — Наглая личность мне не собирается поддаться? — Н… Никогда… — я говорил еле слышно. — Котёнок, высунешь язычок наружу? — Оскар задорно улыбнулся мне. Мне показалось, что совершенно другой человек находился передо мной. На его вопрос я лишь отрицательно качнул головой и крепко сжал челюсти. — Если честно, я утомился немного. Может мне пожалеть твоё тело? Хотя нет, глупости, только пирс отложу, но ты у меня никуда не денешься. Оскар посмотрел на меня уставшим видом, а потом перецепил животом к стене. — Тааак, — протяжно сказал он. — Не буду тебя к чему-то готовить, сразу приступлю к… Он что-то взял в руку. И тут же по моей спине огненным росчерком лёг удар кнута. Кожу больно жгло. Мой голос неизвестно откуда прорезался. Второй удар рассёк кожу, но не глубоко. Оскар периодически посмеивался. А в воздухе и коже то и дело щелкал кнут. Удар за ударом проходились по спине, задевая шею и изредка бёдра. Наконец вроде все прекратилось. Оскар аккуратно отцепил меня, но не дал упасть на пол. И тут он шёпотом сказал фразу от которой во мне проснулись силы, и я забыл даже про раненую ногу. — Тут скоро будет Тай. Вит поехал за ним. Я сразу очнулся и отскочил от Оскара на пару шагов. Моя нога сразу заявила о себе, её пронзила жгучая боль, и я чуть не упал, но благодаря Оскару, падение не состоялось. Раух-старший оттащил меня в какую-то комнату. В ней было светло и просторно. Всей цветовой гаммой были белый, бежевый и молочный цвет. Много что было в этой невероятно красивой комнате. Оскар положил меня на кровать, застеленную пледом, на котором был герб их семьи. Не помню, что на нём изображалось. Он присел на край кровати возле меня и тихо проговорил: — Это твоя комната. Знаешь, тебе покажется это ненормальным, но я тебя так избивал и издевался только потому, что полюбил. Я прирождённый садист, но попробовал на тебе еще далеко не всё. — Совесть проснулась? — я укоризненно смотрел на его профиль. Удивительно было, что он больше не улыбался, а наоборот казался очень грустным. Глаза мои невольно закрылись, и я, сквозь быстро нахлынувший на меня, сон услышал его слова: — Люблю тебя, котёнок… Проснулся я от прикосновений к моей руке прохлады. Я увидел Тая. Тайлер плакал, но молча перевязывая меня, даже не всхлипывал. Я резко сел и обнял столь любимое тело. Тай меня не обнял в ответ, а лишь уткнулся лицом в мое плечо. Так мы просидели полчаса. Я вспомнил о его трагедии, и по моей щеке невольно потекла слеза. Тай тоже плакал, и мне казалось, что мы общались телепатически. У меня будто застрял ком в горле… Я сильнее прижимал Тая, который успел пережить столько, что, мне кажется, окажись я на его месте, не выдержал бы этого всего. Будто читая мои мысли, Тайлер отодвинулся от меня и пристально посмотрел мне в лицо. — Йохан… Я… Я… — захлебываясь слезами, говорил он, не скрывая уже своей боли. — Я выжил только благодаря тебе… Я бы не смог… Я… Я… Люблю тебя… Ты самое дорогое, что у меня есть… Моё любимое чудо опустило голову.