of eternal summer

чимин вытирает руки об фартук, стоя в дверном проеме, и деловито осматривает сразу два помещения: кухню - деревянный стол под скатертью в клетку, простая сервировка на десять людей и очень.много.еды.на вынос., и гостиную - разноцветные гелиевые шары (чтоб потом надышать ими техёна и ржать до коликов), эверест подарков на журнальном столике и несколько раньше времени прибывших гостей. чимин удовлетворенно кивает сам себе, снимает фартук и протискивается мимо хосока к окну. оттуда видно, как во двор закатывается машина, как из неё выходят двое и неспешно направляются к дому. в одном из них чимин узнает именинника, матерится про себя и, схватив из общей кучи свой подарочный пакет, решительно быстрым шагом идет на выход. незаметно слиться не получается - именинник замечает его и увязывается следом, держась на расстоянии. чимин ругается еще раз, проходит насквозь несколько знакомых, но непривычно длинных кварталов, пока по невнимательности не заводит себя в тупик. он стонет обреченно-зло, осознав свою ошибку, разворачивается назад и попадает прямиком в руки намджуну. тот щекотно хмыкает чимину в висок и своими медвежьими объятиями выжимает из него весь воздух в один судорожный выдох. - это ничего не.. - придушенно хрипит чимин. - я все равно.. все равно тебя не люблю. - а я - люблю, - у намджуна в голосе улыбка и невозможное самодовольство. он отстраняется немного - берет пылающее лицо чимина в свои большие ладони и наклоняет чуть вправо, чтоб не столкнуться носами. чимин паникует, зажмуривается и забывает дышать. открывает глаза он уже под вой будильника, и всей своей сущностью чувствует, как с первым резким вдохом расходятся швы его рваной по намджуну раны. чимин сипит глухое, изможденное "суууука" и топит в подушке отчаянно нечеловеческий рев. к юнги. к юнги и во все тяжкие, до беспамятства.