Азбука для двоих

- 21 -

Первый день после возвращения из Японии выдался тяжёлым, потому что Чонин немного отвык от обычного распорядка. Всё-таки поездка получилась в большей степени отдыхом, чем работой или учёбой. Чонин настолько не вписался в обычный режим, что после занятия танцами не уложился даже во все пятнадцать минут перерыва и опоздал на занятие по вокалу примерно на ту же четверть часа, не успев толком ни ополоснуться в душе, ни одеться нормально и придать себе хоть сколько-нибудь приличный вид. Ввалился он в музыкальный класс босиком, щеголяя влажными пятнами даже на джинсах. И только под возмущённым взглядом Чондэ обнаружил, что промахнулся с пуговицами и криво застегнул насквозь мокрую и почти прозрачную рубашку, на которую ещё и капало с влажных волос. Он честно собирался извиниться и за опоздание, и за свой вид, но не успел. Чондэ обрушил на него потоки упрёков. — Ким Чонин, что ты себе позволяешь? Если ты хотел испытать моё терпение, то у тебя отлично получилось. Здесь не ночной клуб и даже, представь себе, не бордель. Меня не волнует, как и сколько на это уйдёт времени, но ты не зайдёшь сюда, пока не приведёшь себя в порядок! Вон! И немедленно! — Но... — Чонин осёкся под откровенно насмешливыми взглядами однокурсников. Те бесцеремонно указывали на него и отпускали не самые приятные комментарии. Это не имело бы особого значения, если бы не шло дополнением к реакции Чондэ. Но шло. И по этой причине Чонин чувствовал себя униженным сверх меры. Он же не специально примчался вот так, чтобы выслушивать подобные оскорбления не от кого-то там, а от Чондэ. Можно подумать, Чондэ ни разу не видел его вовсе без одежды и даже возбуждённым. — Вон! Сию же секунду! — загремел во всю мощь своего звонкого и звучного голоса Чондэ. — Мне не жмёт влепить тебе отрицательный балл, если ты так хочешь. И дверь закрой! Вернёшься только в пристойном виде! Стиснув зубы, Чонин развернулся, вышел из класса и подчёркнуто бесшумно прикрыл за собой дверь. Он понуро спустился в холл на первом этаже корпуса, сражаясь по пути с пуговицами и застёгивая рубашку правильно. Внизу уже надел кроссовки и задержался у расписания. У него оставалась ещё история искусства — последнее занятие. Чондэ же заканчивал позже. И Чонин не намеревался возвращаться в музыкальный класс. Не сегодня уж точно. С него пока хватило, хватило настолько, что он до начала следующего занятия обдумывал ответный удар. Вместе с Кёнсу они после занятий шли к воротам колледжа мимо стоянки — и Чонина осенило. Он бесцеремонно сунул Кёнсу сумку. — Подержи минуту, я сейчас. Чонин огляделся, убедился, что поблизости точно никого, рванул к маленькой машине-"японке" Чондэ и повозился, открывая крышку бака. Прикинув диаметр отверстия, на глазах у ошарашенного Кёнсу он расстегнул джинсы и высвободил член, после чего принялся отливать прямо в бак. — С ума сошёл! — напустился на него Кёнсу, едва обрёл дар речи. — Вовсе нет, просто некоторым полезно будет пройтись пешком. Тонус повышает. Чонин закончил с довольной улыбкой, закрыл крышку, отступил от машины и развернулся, застёгивая джинсы в процессе. И тут же замер под донельзя заинтригованным взглядом Ча Хагёна. — Первая ассоциация, которая у меня возникает при виде этой любопытной картины... кот нассал в ботинки в рамках личной мести за недостойное обращение с его драгоценной персоной. Полагаю, твой наставник по вокалу будет счастлив узнать, что ты разбавил ему бензин от души. — Не волнуйтесь, он в курсе, за что и почему, — отрезал Чонин, двинулся к Кёнсу, забрал сумку и поспешил убраться подальше. Не требовалось гадать на картах, чтобы понять — Хагён непременно расскажет Чондэ об увиденном, дождётся и расскажет. Ну и пусть. Чондэ и так догадался бы. Быть может, выходка и впрямь была хулиганской и не самой отточенной и разумной, но Чондэ заслужил. Чонину стоило бы похлеще ему отплатить, только нечем. Чондэ позвонил сам ближе к одиннадцати, когда Чонин уже забрался на кровать и вытянулся под одеялом. — Очень мило. Ну и на кой чёрт ты это сделал? — Прогулка домой пешком понравилась? — ядовито уточнил всё ещё обиженный Чонин. — И ты знаешь, почему и за что. — А вот и не знаю. Чонин, у тебя нет права приходить даже на мои занятия в неподобающем виде. — Да чем плох мой вид? Я же не нарочно прихожу так вот! Ты прекрасно знаешь, как трудно нормально принять душ за пятнадцать минут и запрыгнуть обратно в одежду. Подумаешь, мокрый. На мне всё быстро высыхает. — Придурок, — с тихой обречённостью подытожил Чондэ. — А мне ты что предлагаешь делать всё то время, когда ты в таком виде торчишь у меня перед глазами? Чонин, я не каменный, и мне надо вести занятие перед кучей студентов. Куда мне стояк прятать? Под фиговый листок? И ладно бы один стояк, но я даже думать связно не могу, когда ты у меня перед глазами вот так вот... Чонин ошеломлённо пялился в стенку напротив кровати и пытался соображать. Такое ему уж точно не приходило в голову. — То есть, ты... — Только не говори, что даже не подумал об этом! — снова взвился Чондэ. — Ты вваливаешься с мокрыми волосами, в прозрачной от влаги рубашке или футболке, сквозь которые, чёрт бы их побрал, всё видно, ещё и босиком. Ввались ты голым, я бы чуть легче это перенёс, но так ещё хуже, чем голым, потому что фантазия непроизвольно начинает такое показывать, что я и сосредоточиться ни на чём не могу. Прости, но это вот явно не в моих силах. Я не могу вести занятие, когда ты рядом в таком виде. Вообще не могу, поймёшь ты это или нет?! Ты на себя хоть раз в зеркало смотрел? Вообще задумывался о том, что ты можешь быть ошеломляюще красивым? Если ты не успеваешь, то, пожалуйста, лучше приходи позже и выгляди полностью одетым и сухим, а не так вот... Невыносимо же. Или ты так жаждешь, чтобы я при всех громко сказал, как сильно тебя хочу? — Это было бы... — Чонин! — Прости, но услышать такое намного приятнее, чем услышать твои вопли на занятии. И ты мог раньше сказать об этом, а не доводить меня до крайностей. — Ты это так называешь? Подумать только — нассать в бак... Лучше бы ты мне ботинки обоссал. — Я тебе не кот, и ботинки такого не выдержали бы. — Да, Хагён сказал, ты щедро отлил. — Выжал себя буквально досуха, очень старался. — Гордишься собой? Чонин прикрыл глаза, вслушиваясь в тихий смех Чондэ, а после негромко напомнил: — Я всё ещё хочу тебя на том рояле... прямо на белой крышке. — Господи... — Я не виноват. Просто этот рояль... — Он старинный. Его хотели сжечь — он сильно пострадал во время войны в Европе. Я забрал его, и мне помогли его отремонтировать и привести в надлежащий вид. Ручная работа. Таких инструментов больше нет. Уже не делают. — Теперь я ещё больше... хочу, — едва слышно пробормотал в трубку Чонин. — Чтобы даже струны пели, когда я буду в тебе. Чондэ сопел в трубку и героически молчал, а Чонин перевернулся на бок и тепло улыбнулся. — Значит, ты считаешь меня красивым? Правда? — Чонин... — В субботу, Чондэ. Мы увидимся у тебя в субботу. И я останусь на ночь, хорошо? — Чонин... — Я не спрашиваю разрешения. Мы уже поговорили. Наверное, обо всём. Я просто намерен быть рядом — просто так тоже. По-настоящему. Спокойной ночи, Чондэ. — Чонин запихнул телефон под подушку и с блаженным вздохом закинул руки за голову. До конца недели он вёл себя прилично, воспользовавшись пару раз разрешением Чондэ приходить на занятия позже, но в надлежащем виде. Правда, отметил, что Чондэ больше не ездит на работу на машине. Видимо, Чондэ решил не искушать судьбу и не давать Чонину шанса повторить недавнюю выходку. Или он всё-таки оценил пешие прогулки по достоинству.