Перекрёстки

             Саня точно решил, что пойдёт на выходных в «Аль Перчино»: в субботу или в пятницу. Вид болтающих Самира и шефа почему-то его раззадорил и даже возбудил. Да и плоть время от времени требует удовлетворения низменных желаний. Тупо требует секса.       После Самира, вернее, после скандала Элли долго не мог прийти в себя. Чувствовал себя преступником, жалел Ксюху, зарёкся больше ни с кем и никогда… Но тело обмануть сложно: он не хотел жену. И для него, и для неё лучше было развестись. Они сподобились только через год: после встречи однокурсников, в самый его день рождения жена выставила его за дверь. Но развод — это не значит автоматическое начало новой личной жизни.       Саня даже приезжал к «Махаону», рассчитывая возродить отношения с Самиром, хотя бы постельные. Удачно. Стал свидетелем, как его бывший выбежал из салона, уселся в чёрную бэху, наклонился к мужчине за рулём и, очевидно, поцеловал. У Самира новый любовник — побогаче, пораскованней, посвободнее.       Именно тогда Олег Никитенко, который почему-то совершенно не удивился Саниному «внезапному» гейству, предложил сходить в «Паприку». Так первоначально назывался этот клуб. Никитенко было любопытно, ему каким-то образом перепало два пригласительных на «день влюблённых». И он смело назначил своим «влюблённым» Элли. Правда, Никитенко долго разорялся по поводу: как так, бордель в центре города — и никакие благочестивые политики не наложили на него лапу! Но после их первого похода в «Паприку», во-первых, бордель почти сразу прикрыли и основали в этих же интерьерах «Аль Перчино» — видимо, с более надёжной крышей и с чьей-то лапой. Как будто услышали Олега. Во-вторых, друг примирился с женой и ему стало не до любопытства. А Саня не примирился, поэтому стал там бывать. Нечасто.       Казус случился под Новый год. Он уже делил хату с Гороховым. Виталя начал издалека: как он ехал с работы, убитый и издёрганный, как увидел кралю, беспомощно бегающую около дымящегося капота, как он героически спасал её и машину, как на следующий день они вместе уже поехали за ёлкой на базар… В общем, она живёт с престарелой мамой, а они хотят отметить праздник вместе. О’кей! Саня позвонил в «Аль Перчино», там сказали, что есть ещё пара «вольных пригласительных», что будут рады, только нужно прийти в маске. Маскарад, будь он неладен.       Намечался самый одинокий Новый год в жизни. Впрочем, надежда анонимно кого-нибудь прижать и разрядиться оставалась. Маска делала его никем. А «никому» можно всё и безнаказанно, это он ещё по Гомеру помнил.       Однако до курантов всё было не по Гомеру. Саня не мог, надев маску, в одночасье стать другим — подсаживаться за столики к незнакомым компаниям, зажигать на танцполе, участвовать в конкурсах на раздевание. Он с пустой полуулыбкой сидел около бара, развернувшись к толпе, разглядывая гостей и наблюдая за тем, как работники и работницы стрингов разводили публику на приваты и на очевидные глупости. Из местных Саня узнал красавчика Эдди, которого уже снимал — дорого, но качественно. Этот стриптизёр вовсе не был обделён судьбой, не от безысходности подался на сексуальный фронт служить. Он просто любил трахаться и не знал меры. Конечно, нельзя было не узнать Солу — высоченного трансвестита в венецианской маске с пёрышками. Сола дешевле и с песнями в нагрузку. Но даже он был занят.       Были и те звёзды и завсегдатаи «Аль Перчино», которых Саня не узнал. Или просто видел впервые. Например, довольно-таки высокий парень в маске Бэтмена, в кожаных штанах и в ярко-оранжевой жилетке со стразами на голое тело. На крепком плече ухмылялся героиновый джокер Леджера — небольшая татуировка с тузом, семёркой и тройкой, с птицами в волосах мемонизированного антагониста Бэтмена, который неожиданно представал на коже пушкинской старухой Анной Федотовной благодаря картам. Саня так хорошо рассмотрел татуировку, потому что этот, судя по телу, стриптизёр подскочил к бару, облокотился на стойку и заказал виски с тоником. Тогда-то Саня и подумал, что Бэтмено-Джокер местный — слишком уж панибратски тот общался с барменами. Виски Бэтмен опрокинул в себя махом и уже было развернулся, чтобы ринуться в жар новогодней оргии, как наткнулся на Саню.       — Опа! — почему-то удивлённо воскликнул стриптизёр. — Привет! Вот это глаза! Кто вы, маска? Вы тут давно?       — Давно, — ответил только на один вопрос Саня.       — Пойдём со мной! Пойдём танцевать!       — Это не мой профиль.       — Ха! Разве можно мне отказать? — Бэтмен… нет, всё-таки Джокер облизнулся, подмигнул, ухватился за ремень на животе и потянул на себя. Властно и безапелляционно.       Саня не умел танцевать. Правда. Непластичен, скован. Но тут же не требовались выворотность и синхрон, все уже изрядно пьяны и накалены, никто не заметит его неловкости. Поэтому он поддался. И оказался в самом пекле. Конфетти, пьяные глаза в прорезях масок, горячие тела, бликующий свет, отзывающийся внизу живота басовый ритм и коварная улыбка Джокера. Саня нелепо топтался, в то время как Джокер зажигал профессионально, извивался вокруг, наступал, скалился. Под какую-то бешеную музыку стал крутить задом не хуже девчонок у пилонов, уже потом Саня узнал, что это танец такой — тверк. На Джокера напрыгнула какая-то девица в сиреневых чулках, стала его целовать взасос, и тот, конечно, не отталкивал. Наоборот, подхватил, стал её крутить-вертеть. Вошёл в раж, в общем. Саня уже было решил слиться… Но Джокер это сразу увидел, зацепился за запястье, толкнул на себя и на эту девицу:       — Куда-а-а? Я хочу тебя! Сегодня! Сейчас! — прокричал ему в ухо.       — А я? — возмущённо завопила в другое ухо пьяненькая девица.       — А у тебя, Катэ, сегодня второй номер! — заржал стриптизёр. Девица надула губы и потрясла кулачком. Джокер чмокнул её в щёку и отодвинул, а Саню потащил сквозь потные тела в сторону приват-румов. Первая же комната была свободна.       Джокер захлопнул дверь и плотоядно потёр ладони.       — Раздевайся! Я хочу посмотреть на новенького!       — Я… не новенький… — вставил Саня, но стал раздеваться. В конце концов, для чего он сюда пришёл? Да и Джокер ему нравился, не было в нём фальшивой томности и автоматизма здешних проституток.       — Бля-а-а! — восторженно заявил Джокер. — Вот это руки! А спина? Бля-а-а! Сними маску!       — Нет!       — Бля-а-а! — резвый стриптизёр исследовал змеиное дерево на коже у Сани. Сначала мягко касаясь тыльной стороной ладони, потом мокро и нежно губами, но вдруг вонзил пальцы, душно прижался и добавил зубы, сражаясь со змеями. Его умелые руки проникли на грудь, на живот, ниже. Мнут, прищипывают, натирают… Он властно сдёрнул Санины трусы, обхватил горячей рукой яйца. Конечно, Саню скрутило! Такая атакующая манера для него впервые. Обычно демонстративная отдача, а тут… его подчиняют! Элли отцепил чужие руки, развернулся к захватчику, схватил за горло, на мгновение заглянул в глаза — они оказались тёмные, цыганские, лукавые — и толкнул партнёра на круглый лежак:       — Раздевайся!       — Нехило! Мне нравится! — Джокер уселся на лежаке и не думал раздеваться, с вызовом рассматривал голого «клиента». Это завело Саню ещё больше, и он кинулся на наглеца, даже вроде с рычанием. Вцепился в оранжевую тужурку, рванул — треск ткани, натянутые мышцы, очередное «бля-а-а!», перехват рук, падение на горячее тело, дыхание, зубы где-то ниже уха, борьба… И никакого здравого вопроса типа: какого лешего проститутка устроил этот спарринг? Казалось, что это такие правила игры. Нет, ничего не казалось, страшно хотелось победить, страшно хотелось… Просто хотелось. Кожаные штаны снять оказалось непросто. Под ними вовсе не золотистые стринги, а обыкновенные боксёры…       Но когда слетели его трусы, борьба переродилась в страсть. Не хватало сексодрома. Саня загнал Джокера на край, тот, прогнувшись в спине, свесился так, что бэтменскими ушками доставал до пола, а Саня терзал его живот, его член, бёдра, оставляя на них следы своих зубов. «О, бля-а-а! О, бля-а-а!» — шептал терзаемый и запускал пальцы в русые волосы партнёра. Потом изогнулся, перевернул Саню и оказался сам сверху. Началась месть…       В какой-то момент даже подумалось, что стриптизёр всегда верхний, у него такая специализация. Но всё-таки он уступил Сане, был тогда снизу, как-то резко сдался, схватил со столика презерватив и сам натянул его на Санин член, плюхнулся на лежак и раздвинул ноги. И при этом царственно так разрешил:       — Давай!       Саня дал.       Больше они не сказали друг другу ни слова. Двигались долго и тягуче, споро и задыхаясь, а потом блаженно в забытьи, и только его сердце стучит в тебе, и даже музыки не слышно — выпадение из мира, из времени… И вот он, реальный Новый год, ноль-ноль часов, ноль-ноль минут, ноль-ноль сознания, космос повис и боится пошевелиться. И столь несерьёзные обстоятельства приобретают смысл и величие.       Саня очнулся первым. Пока обтирался, одевался, разглядывал тело Джокера. Глупо — человек обнажённый, но в плотной маске с ушками… Вдруг Саня понял, что деньги остались в пиджаке, который он оставил на барном стуле… Нужно сходить… Бэтмен, конечно, получил удовольствие, но здесь полагается платить…       Он тихонько выскользнул из комнаты. Пиджака на стуле не оказалось. Начались поиски. Выяснилось, что бармен его заметил и прибрал. В общем, времени натикало прилично. Когда Саня вернулся в приват-рум, Джокера там не было, валялась только оранжевая жилетка. Теперь Саня искал его, но маска Бэтмена исчезла. Неужели уже увели вновь в «номера»? Вспомнилась Катя в сиреневых чулках, которая должна была быть «вторым номером». Стало неприятно.       Он решил расспросить барменов, чтобы узнать, кому он должен деньги. И вот тут и выяснилось…       — Нет! — Кудрявый парнишка в кружевном воротничке перекрикивал музыку. — Он не из наших мальчиков! Нет, я не знаю, кто он. Но говорят, что какая-то знаменитость — приходит под чужим именем. Сами понимаете! — Бармен многозначительно выгнул бровь. — Он редко бывает. Сегодня с дамой приехал. Поищите, они там вон сидели. Я не видел, ушли они или нет!       «Там вон» пустовал столик с грязной посудой и потухшей свечкой.       Саня приходил потом в «Аль Перчино» ещё, но разве можно узнать человека, который был в маске? Который приходит под чужим именем и не хочет быть узнанным. Конечно, его бы выдала татуировка, но полуголыми здесь были только стриптизёры и проститутки. Вскоре зажили засосы и укусы, истёрлись нюансы воспоминаний, но не в пыль. Тело помнило и жаждало повторения. Последующие редкие партнёры совсем были не похожи на Джокера.              «Возможно, вновь повезёт…» — Саня улыбнулся своей мысли, собираясь в «Аль Перчино», припоминая ту историю. Хотя встретить Джокера он уже не чаял. Может, кого-нибудь похожего… Это поначалу он лелеял мысль о том, что не должен такой крышесносный секс сносить мозг только одному, что партнёр, какой бы знаменитостью ни был, захочет повторить. Но Джокера в «Аль Перчино» не было, а потом и Саня на некоторое время забросил этот клуб. Он стал рассуждать здраво: даже если парню понравилось (а ему понравилось), могут быть самые разнообразные причины не появляться в клубе — от боязни быть узнанным до запрета со стороны постоянного партнёра. И потом, есть работа, есть возможность отъезда за границу, есть болезни… тьфу, тьфу, тьфу… Местных Саня тоже не спрашивал о нём, понимал, что те даже если и знают что-то, то не скажут, в подобных заведениях свято хранились чужие тайны, поэтому «Аль Перчино» и выстоял. Он и сам не делился своей личностью, никому не представлялся там своим именем, не говорил, где работает, где живёт. Даже Дитмару.       Впрочем, тот и не интересовался, даже когда они встречались за пределами клуба. Дитмар интересовался исключительно своим телом. Холил и лелеял, оттачивал и украшал, доставлял ему удовольствия, специфические, надо сказать. Несмотря на всю брутальность, на нордический взгляд, варяжские скулы, крепкие плечи, он был не просто пассом, он любил подчинение. Его внешность обламывала многих, год назад обманула и Саню.       Когда он впервые увидел Дитмара, то сразу вспомнил о Джокере. Нет, они вовсе не были похожи. Дитмар блондин, а таинственный знакомый брюнет. Да и телосложение Джокера было не таким рельефным и прокачанным, посуше, погибче. Но вот горделивая осанка, уверенно поднятый подбородок, наглый прищур, аура силы и лёгкого презрения к окружающим — это было общим. Как и Джокер, Дитмар подошёл к Сане первым. Затеял разговор ни о чём, заказал какой-то коктейль с пошлым названием, практически тут же у стойки ощупал Саню и, видимо оценив на «отлично», предложил «пройти тет-а-тет».       Каково же было удивление, когда за дверью приват-рума викинг превратился в нежного ромея. Он тут же встал на колени и начал целовать Санины ноги. Робко спросил:       — Можно я сниму? — Это про джинсы.       И обсасывал хозяйство с упоением, словно леденец, без рук! Саня даже растерялся от такой метаморфозы, долго не мог возбудиться. Но потом принял правила игры — раскомандовался, велел Дитмару растягиваться самому, взял его жёстко и беспоцелуйно. В общем, партнёр был в восторге. И хотел развития отношений. Саня представился как «Эл» и согласился на встречу вне клуба.       Зря, конечно!       Доминирование с использованием масок, кнутов, кляпов, зажимов, каких-то колодок и подвесок его совсем «не вставляло». Да и просто доминирование с заведомо послушным человеком выглядело пародией на рабовладение. Хотелось адекватной реакции взрослого человека, хотелось, чтобы отношения были равными. Хотелось, наверное, уважения… А как уважать того, кто согласен вылизывать пальцы ног? Встречаться только ради секса, без нормальных отношений, без общих интересов, споров, разговоров Саня не желал. Поэтому побывал на квартире у Дитмара всего раз. И так как в клубе слабый викинг вновь и вновь фрахтовал Элли, пришлось даже прекратить ходить туда какое-то время. Прятаться от его назойливости в надежде на то, что он найдёт более подходящего топа.       Через полугодовую паузу Саня пришёл в «Аль Перчино» и увидел Дитмара. Тот стал завсегдатаем клуба и пользовался неизменным успехом как у дам, так и у мужчин. А появление Сани воспринял с тихой радостью, как и полагается правильному «нижнему». Не обиделся. А Эл больше не выносил примитивные связи за стены заведения. Да и этих связей было не так и много, всё-таки он был брезглив, смена партнёров для него некий стресс.       Саня так и не научился откровенно приставать, навязчиво флиртовать. Тактика всегда одна и та же: сидеть за барной стойкой в «курящем зале» без феерической концертной программы и рассматривать гостей, наблюдать. Желательно в тени, не выставляясь витринно. Иногда кто-либо из «рассмотренных» подходил, они выпивали пару шотов (бокалов), перебрасывались несколькими фразами, и если код был считан верно, то отправлялись в приват-рум. Потом Эл сразу уходил.       И сегодня регламент тот же. Правда, Эл пришёл слишком рано — занято всего три столика, все жаждущие разврата сначала загрузились в главный зал на травести-шоу. А присутствующие здесь были заняты друг другом, только рядом за стойкой сидела в одиночестве бухая в дрова Марго, городская сумасшедшая с бубенчиками по подолу зелёного балахона и какой-то полудохлой птицей на плече. Зачем она с таким постоянством приходила в клуб и почему её так милосердно здесь привечали — неизвестно. Блаженная Марго хотела с кем-нибудь пообщаться:       — Сидишь? — проскрипела она, щёлкнула жёлтыми пальцами, и бармен поднёс ей сигаретку. Вопрос был то ли к птице, то ли к отражению в зеркале стойки, то ли к Сане. Пауза. Дама смачно затянулась. — Ждёшь? Сидеть нельзя! — Марго сделала какой-то магический круг сигаретным дымом. — Надо его искать. Чего сидеть-то? Будешь сидеть — протрахаешь жизнь в говно. «Денег — ноль, секса — ноль, му-у-узыка сдохла, мальчик… м-м-мой…» — Фразу Земфиры она возопила так, что птица встрепенулась и тукнула свою хозяйку клювом по беспутной голове. — Молчу-молчу…       Саня, увлечённый театром одного актёра, не сразу заметил, что в зале появились новые гости, в том числе Дитмар. Он направлялся прямиком к нему. Но не дошёл. Вдруг из-за спины вывернул какой-то человек и преградил Дитмару дорогу. Мужчина был ростом с Саню, одет богато — клубный пиджак, бирюзовый шарф тонкой шерсти.       — Опа! Привет! — красивый знакомый голос. И мужчина в шарфе встал спиной к Сане, облокотился на барную стойку, ему тут же подставили пепельницу. Щёлк! И двойным ударом мизинца пепел сбит. А на руке… Цепочка с планкой и надписью «Herman». Саня чуть собственную сигарету не проглотил! Он медленно сполз со стула, намереваясь незаметно ускользнуть. Это же Казацкий — его нынешний хозяин! Не хватало ещё того, чтобы он увидел своего работника здесь! Начальники такие: у них мозги набекрень, никакой приятности от такой встречи не жди. Казацкий не заметил манёвров человека в простой толстовке, да ещё и с капюшоном на башке. Он обращался к Дитмару:       — Давно хотел встретиться с тобой. Но ты поразительно всегда занят кем-то или чем-то!..       — Я тоже давно хотел, — тихо и мужественно ответил тайный саб и, извиняясь, улыбнулся Сане из-за плеча Казацкого.       — Что ж, давай уже найдём друг друга…       О чём они разговаривали дальше, Саня не слышал — смылся. Хотел было сразу свалить из клуба, но в основном зале в разгаре феерия представления. Он натолкнулся на дылду Солу. Тот(та) подхватил(а) его и закружил(а) в каком-то бешеном ритме. Раньше Саня бы не дался, но сейчас как будто бабахнуло что-то в голове, перемешав все мысли и уничтожив волю. Впечатление дежавю. Пьяный пар, блёстки, намазанные ярко лица, развесёлая музыка, Новый год и голос: «Опа! Привет!» То ли тревога, то ли предчувствие чего-то важного лакировало эту картину. Что-то вот-вот должно открыться со всей ясностью… Нет, он не уйдёт сегодня без секса, а то уже сперма в мозг ударила — мерещится всякое. Воздержание вредно!       Он еле-еле избавился от Солы. Выцепил в толпе Эдди. Тот, согласный на всё, радостно закивал и махнул в сторону приватов. Дескать, занимай площадь, а сам побежал в бар за шампанским. И хотя на этого похотливого красавца с его дорогущим «Просеко» денег особо не было, Саня в какой-то непонятной горячке устремился к первой же комнатке. Дверца была прижата не плотно — значит, свободно... Чёрта с два!       Посреди синего полумрака стоял голый Дитмар с закрытыми глазами и идиотской улыбочкой. Руки распахнуты, член уже в боеготовности, на скулах трогательный румянец — робкий и такой полудебильный Аполлон. А за ним черноволосый мужчина, должно быть Казацкий. Он что-то рассматривает на спине, исследует… сейчас поднимет голову!       И прежде чем Саня захлопнул дверь и сбежал прочь, он услышал:       — Бля-а-а, это не он! Тогда где же он?              Короче, новый шеф всё испортил: вечер бездарно пропал. Эдди распивал шампанское и трахался с кем-то другим. «Денег — ноль, секса — ноль, музыка сдохла…» и жизнь — боль…              Интересно, кого искал Казацкий в борделе?