Возвращение к Источнику

…За окнами разлился серый рассвет, вот-вот должно было показаться солнце. Митос открыл глаза, потянулся и с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух. Нужно было вставать и ехать дальше. Он сообщил преподобному Ансельму, что сегодня доберется до монастыря, так что незачем заставлять его беспокоиться. По пути он снова вспомнил монастырь. Интересно, очень ли изменилась древняя обитель? Кассиус Марий, известный ныне как брат Павел, основал ее специально, чтобы уставшие от бесконечных битв и поединков Бессмертные могли обрести немного мира и отдыха. После смерти Павла монастырем стал управлять его ученик — тоже Бессмертный, брат Ансельм. Он решил сохранить это место таким, каким сделал его Павел. Митос уже бывал здесь, однажды, лет двести назад. Тогда его убедил сюда приехать Дарий. Теперь он снова искал места для отдыха и размышлений, потому и послал Ансельму письмо. И вот, в монастыре его ждут… Ансельм был высоким, стройным и худощавым, являя собой полную противоположность Павлу. В его движениях присутствовала опасная грация опытного воина… Ее Митос успел приметить в первые минуты, когда только вышел из машины и направился к ожидавшему его настоятелю. Ансельм принял его очень вежливо, хотя и сдержанно. В его взгляде и выражении лица Митосу почудилось беспокойство. — Ты уже был нашим гостем однажды, — сказал Ансельм после приветствий, — но мы не знали твоего имени тогда, не знаем и сейчас. — В этой жизни я Адам Пирсон. Этого достаточно? — Вполне. Показалось, что Ансельм хочет о чем-то спросить, но не решается. Митоса это насторожило: — Что-то случилось? — Нет, но… возможно, это что-то случилось с тобой. Мы ждали тебя вчера. — Вчера? — удивился Митос. — Но я же писал, что приеду двадцать пятого ноября. Почему бы мне приехать вчера? — Адам, сегодня двадцать шестое. Митос замер, как будто налетел на стену. — Как двадцать шестое? — он вскинул руку с часами. В самом деле. Но как? Голова у него вдруг закружилась, он покачнулся. Ансельм подхватил его под руку: — Адам, что случилось? — Не знаю, — с трудом произнес Митос, пытаясь отогнать дурноту. — Не помню. Я остановился на ночлег. Это было позавчера вечером, а не вчера… Куда пропал вчерашний день? — Идем, — решительно сказал Ансельм. — Тебе нужно отдохнуть. Я приказал приготовить для тебя комнаты в домике для гостей. * * * ...Она любила Грецию, особенно Санторини… Митос сидел на открытой веранде своей виллы на Санторини и смотрел, как неспешно скатывается в море вечернее солнце. Покачивал в руке бокал с вином. И снова и снова вспоминал дни и ночи, проведенные здесь с Алексой. Хотя следовало подумать о другом. Он приехал сюда после двух недель, проведенных в монастыре у Ансельма. Подумывал отправиться в Париж или найти МакЛауда, но решил, что делать ни того, ни другого не стоит. Проклятый день двадцать пятого ноября так и остался пустым пятном в его памяти. Больше того, он даже не мог вспомнить, почему решил ехать именно по той, далеко не самой прямой дороге. Ночевать пришлось в машине… Он помнил вечер, воспоминания об Источнике, сомнения, стоит ли искать ответов на вопросы в Обители Хранителей — но потом он просто лег спать, а утром поехал дальше. И не понял, что утро было не следующего дня. А куда делось то? И не только утро, а день, вечер, еще одна ночь? Провалами в памяти Митос прежде не страдал. И сейчас беспокоило его не столько то, что это само по себе неприятно и странно, сколько чувство, будто эта завеса скрывает что-то очень важное. Прежде чем принимать какие-либо решения, он должен был вспомнить, что произошло в тот потерянный день. Увы, ни спокойная обстановка морского курорта, ни долгие медитации не помогали ему прояснить память. Не помогали уже больше полугода. Сегодня утром, прогуливаясь по берегу, он почувствовал — далеко, едва на краю диапазона — присутствие другого Бессмертного. Остров небольшой, скрыться здесь особенно негде — и тем не менее таинственный незнакомец сразу исчез и позже не появился. А Митос был готов принять посетителя. Он поставил бокал на стол, поднялся и направился в дом — взять что-нибудь съестного. Едва покинув веранду, он почувствовал Зов. Ясно и отчетливо. Как только он открыл дверь, сразу их увидел. Они шли по дорожке к дому, совершенно открыто. Двое — мужчина и женщина, одетые, как большинство обитателей острова — в легкие светлые костюмы, соломенные шляпы. Такая одежда не могла скрыть оружия. Митос ожидал их, стоя на верхней ступени крыльца и держа меч так, чтобы он не был виден. Они поднялись по дорожке и остановились у крыльца. Мужчина, высокий, аристократичный, со светло-русыми вьющимися волосами и очень внимательным взглядом светлых глаз. Женщина, невысокая, стройная, с точеной фигурой, чем-то похожая на ожившую греческую статую. Что-то знакомое чудилось во внешности обоих. — Сегодня неудачный день для охоты, — сказал Митос, не спеша ввязываться в конфликт. — Мы не охотимся, — сказала женщина. Голос у нее был мягкий, мелодичный и тоже подозрительно знакомый. Она сняла большие темные очки и сдвинула назад шляпу: — Здравствуй, Митос. Он замер, забыв о мече. На него смотрела Таис. А еще миг спустя он понял, что никакой завесы в его памяти больше нет. * * * ...Открыв глаза, Митос увидел за окном серый предутренний свет и понял, что все-таки заснул. Сон, пусть и краткий, подействовал на него освежающе — темные мысли уже не казались такими темными, сомнения отступили. Он выбрался из машины, досадуя и ругая себя за собственную нерешительность. Нужно было поесть и подготовиться к вылазке. Понемногу стало совсем светло, вот-вот должно было взойти солнце. Он подумал было дождаться восхода, но решил, что нет смысла тянуть дальше и устраивать какое-то подобие ритуала прощания. Пусть все будет так, будто он вернется сюда через час. Может, и вправду вернется? Он спустился на веревке, отстегнул ремни и пошел к маленькому озерку, прятавшемуся между бесформенных каменных валунов и плит. При его приближении вода словно ожила, наполнившись неярким свечением. Значит, путь открыт. Митос присел возле озерка и, протянув руку, коснулся воды кончиками пальцев. Разбуженный прикосновением, в воздухе разлился мелодичный звон. Да, все верно. Митос сел на край озерка и осторожно спустил ноги в теплую воду. Глубоко вздохнул, закрыл глаза — и, оттолкнувшись руками, соскользнул вниз, в мерцающую глубину. * * * Все повторилось. Падение в пустоту, головокружение, беспамятство. И пробуждение на широком ложе в помещении с высоким стрельчатым потолком. И все было очень и очень реально. Митос поднялся с ложа, подошел к зеркалу. Да, и выглядел он сейчас совсем так же. Хотя нет, что-то изменилось. Он припомнил, как заглядывал прежде в это зеркало. Тогда на него смотрел другой человек. Сзади, у дверей, послышался шорох. Митос повернулся. Он знал, что сейчас увидит двоих стражей по сторонам двери и Хранителя, явившегося, чтобы сопроводить его в тот самый зал. Были и стражи, был и Хранитель… но удивило то, что Хранителем оказался Монтро. Митос молча смотрел на вошедших, соображая, как лучше себя повести. На губах Монтро обозначилась совсем не пристойная Хранителю саркастическая улыбка: — Итак, старый знакомый. Полагаю, ты попал сюда случайно и жаждешь только одного — выбраться назад… — Нет, — спокойно сказал Митос. — Я пришел сюда по своей воле. Я хочу видеть Главного Хранителя. — Очень смело. Посмотрим, надолго ли хватит этой смелости. Следуй за мной! Митос почувствовал себя так, будто заново проживал то, что однажды уже было прожито и накрепко отпечаталось в памяти. И пока не мог понять, к добру или к худу такое повторение. Зал был тем же. И Главный Хранитель, сидевший на высоком троне, точно так же, как тогда, поднялся ему навстречу. Митос, не дожидаясь напоминания, опустился на колени перед троном. Хранитель, наклоном головы подтвердив приветствие, жестом приказал ему встать. — Итак, — начал Даро, — ты пришел снова. — Да, мой господин. — Зачем? — Я хочу воспользоваться данным мне правом. — Задать вопрос? — Получить ответ. По рядам Хранителей пробежал легкий шум недоумения. — Хорошо. О каком вопросе идет речь? Помнится, ты не верил в существование знания, за которое можно рискнуть жизнью. Что изменилось? — Я хочу знать все о Тысячелетнем Демоне, — сказал Митос. — Что он такое, как и откуда появляется, что связывает его с Бессмертным-Победителем. Ответом ему был еще более громкий шорох голосов. Даро взмахом руки восстановил тишину. Митос увидел, как помрачнело его лицо. — Почему ты решил, что это явление имеет отношение к жизни Бессмертных? — Оно имеет отношение к жизни Бессмертных. Победитель — всегда Бессмертный. Через Огонь Жизни это предназначение передается, как эстафета… Такое не может быть случайностью. — Пусть так. Но не думаю, что тебе угрожает этот демон. — Нет, мне он не угрожает. — Митос немного поколебался, прежде чем заговорить снова, но закончил фразу: — Бессмертный, названный в этом тысячелетии Победителем — мой близкий друг. — И поэтому ты пришел сюда? — негромко спросил Даро. — Да, поэтому. — Ну что ж, — произнес Главный Хранитель, окончательно что-то решив. — Ты получишь все ответы. Говорить ты будешь со мной, хотя слышать нас будут все. Следуй за мной. * * * Войдя в небольшой покой, очень похожий формой на тот, первый, и усаживаясь в одно из двух кресел за круглым столом, Даро велел: — Садись и рассказывай все по порядку. — Рассказывать? — Митос остановился возле второго кресла. — Мне казалось, я пришел задавать вопросы, а не отвечать на них. Даро взглянул на него холодно: — Во-первых, какой вопрос, такой и ответ. На вопрос, обозначенный двумя фразами, ответ будет тоже из двух фраз. Во-вторых, это была последняя дерзость, которую ты себе позволил. Митос опустил глаза: — Я… прошу прощения. — Так-то лучше. Садись. И перестань считать меня своим врагом. Я не смогу ничем тебе помочь, если ты будешь играть со мной в шпионские игры… Теперь рассказывай — с начала и по порядку. Почему ты решил, что имеешь дело с Тысячелетним Демоном? Митос пересказал все, что знал о последних событиях и пророчестве — в основном со слов Ричи. — Я знаю этого человека, — закончил он, надеясь, что рассказ прозвучал убедительно. — Он никогда бы не сделал ничего подобного, если бы его не заставили обманом… Но кому или чему была под силу такая постановка? — Да, ты прав. Это Тысячелетний Демон, — медленно произнес Хранитель. — Но ты рассказал мне не все, что знаешь… Впрочем, об этом мы еще поговорим. Пока что я могу сказать тебе немного… Энергия Источника иногда порождает очень странные явления. Одно из них известно под названием Темной Силы, другое — то, что твой друг назвал Ариманом. — Так оно — порождение Источника? — Не совсем. Оно — то, что Источник по сути своей отторгает, и потому оно оказывается выброшено в мир… Видишь ли, природа Бессмертных двойственна. С одной стороны, мы — люди, как и смертные, с другой — порождения чистой энергии… Люди, стремясь видеть источник зла в нашей нечеловеческой сущности, сильно ошибаются. Огонь Источника чист, в нем нет места стремлению к хаосу и разрушению. Потому мы так сурово обошлись и с тобой. Стремление ко злу и разрушению происходит именно из человеческой части нашего существа… Порой этой темной энергии накапливается в одном месте больше, чем способно раствориться в чистом Огне Источника. Именно так рождаются эманации, подобные Темной Силе и Демону. — И все? — недоверчиво спросил Митос. — Нет, не все. Но остальное зависит уже от конкретных людей и конкретных обстоятельств. Поэтому я и просил тебя рассказать обо всем подробнее. Боюсь, чтобы получить более исчерпывающий ответ на свой вопрос, тебе придется дать ответ на несколько моих. Митос ненадолго задумался. — Хорошо, — сказал он. — Что ты должен знать? — Расскажи об этом своем друге. Что он за человек? Избранный Победитель не просто орудие сил Света в борьбе с Хаосом. Прежде всего, он мишень для Демона, которому он нужен, чтобы найти дорогу в мир. Митос вскинулся, готовый выпалить неизбежный вопрос, но Даро его остановил: — Не удивляйся, это правда. Бессмертный-Избранник сначала становится орудием Демона и лишь потом — Воином-Победителем. Поэтому очень важно понять, что именно привлекло Демона к этой конкретной личности. — Все равно… Я не понимаю, — растерянно ответил Митос. — Этот человек… он… я не верю, что он мог стать орудием Демона или чем-то привлечь к себе такое зло. — И тем не менее это так, — серьезно сказал Даро. — Пойми, дело не в том, что он оказался злодеем. Это как раз не обязательно. Демон ищет путь в мир через душу Бессмертного, и путь этот ему открывает не чистое зло… Важно понять, что послужило приманкой. Вспомни, не случилось ли с твоим другом в последнее время чего-то, что могло поколебать его уверенность в себе, в своих принципах? Может быть, он вынужден был принять сложное решение, в правильности которого не был уверен? Или… может быть, он соприкасался с другими проявлениями Сил Источника? — Да, — чувствуя нехороший холодок, произнес Митос. — Меньше двух лет назад я привел его к Источнику, чтобы помочь освободиться от влияния Темной Силы. Вы должны знать об этом, вы же Хранители! — Ах, вот кто твой друг… Понятно. Значит, он уже прикоснулся к этому злу. И оно в его душе след оставило… — Но… Источник помог ему? — Конечно. Но Источник помогает одолеть темную часть своей натуры, а не избавиться от нее. — Как же так? Он пытался остановить зло… а получается, что вместо этого дал ему дорогу в мир. — Жизнь часто несправедлива… Тебе известно, как он оказался во власти Темной Силы? — Да. Ею был одержим его друг. Он пытался помочь, но не смог и вынужден был убить его. — Своего друга? Вот видишь, это и есть путь. — Путь… но, — Митос ненадолго задумался. — А ведь верно. Перед появлением Демона… чуть больше полугода… ему пришлось убить свою подругу. Бывшую. — Вот как? Почему? — Она стала убийцей. Идейной… Он пытался ее остановить, потому что могло быть слишком много невинных жертв. Но не смог. Даро медленно опустил голову: — Да, наверно, это было нелегко перенести… — Он бросил острый взгляд на Митоса: — Интересные подробности выясняются об этом твоем безгрешном друге. Найдутся и еще спорные моменты? Митос помолчал, затем покачал головой: — Хотел бы я знать об этом побольше тогда, когда это было нужно. Если бы я хотя бы раз столкнулся с проявлением этой силы… — Вполне может быть, что ты и сталкивался. — Да? Когда же? — Я не стану утверждать с уверенностью, но многое указывает на то, что твой братец Кронос имел в своей ауре частицу Темной Силы. Возможно, он сталкивался и с Демоном. — Что? Верховный Хранитель приподнял брови: — Тебя что-то удивляет? — Пожалуйста, — умоляюще произнес Митос, — скажи, что это не так. Это не может быть правдой! — Я не говорю, что уверен в этом наверняка, но… Что с тобой? Митос со стоном схватился за голову, потом рывком встал и отвернулся. Ему казалось, что потолок вот-вот обрушится ему на голову. — Я должен был подумать об этом, — прошептал он. — Идиот… какой же я идиот. — Митос? Он повернулся, уже не заботясь, какие чувства читаются по его лицу. — В чем дело? — спросил Даро тревожно. — Кронос, — тихо сказал Митос, вновь опускаясь в кресло. — Он был жив все это время… Он погиб только год назад. Его убил Дункан МакЛауд. Спасся от Темной Силы, а потом… Года не прошло…. О боги! Он облокотился на стол и вцепился в свои волосы. — Да, это может многое объяснить, — сказал Даро. — Но почему ты так огорчен этим обстоятельством? Всякое может случиться. Разве ты в чем-то виноват? — Я виноват во всем, — тихо произнес Митос, выпрямляясь. — Потому что… потому что за этой интригой стоял я. От начала и до конца. Он помолчал, подбирая нужные слова, потом заговорил снова: — Кроноса создал я. Без меня он был никем и ничем. Это… тень моей ненависти, моего страха. В черный час моей жизни я выпустил эту тень в мир. Я дал ему знание, силу. Дал понимание вещей, которых без меня ему никогда бы не постичь. И я допустил, чтобы эта тень стала сильнее меня. А когда понял, что не смогу загнать ее назад в небытие, я использовал… этого мальчика. Надеялся, что его силы и чистоты будет достаточно, чтобы справиться там, где мне самому сил не достанет. О том, что произойдет, если сил ему не хватит, я просто не думал. Если то, что случилось с ним, действительно случилось из-за его боя с Кроносом… из-за Огня этого чудовища… значит, ответственность за эту беду целиком на моей совести. И я должен ему помочь! Хранитель выслушал его молча, как будто услышал больше, чем говорилось словами. И сказал неожиданно: — Ты действительно очень изменился за прошедшее время. — Причем здесь… — Успокойся, пожалуйста, и выслушай меня. Да, очень может быть, что твоя вина тут есть. Но утверждать, что все случилось по одной-единственной причине… Нет, не так все просто. Тем более что ты упорно замалчиваешь что-то об этом своем друге. Я это чувствую… То, что ты говорил о появлении Демона, ты пересказывал с чужих слов. Не странно ли, что друг, настолько близкий, что за него не жаль рискнуть жизнью, не может с тобой поделиться своей бедой, и ты вынужден узнавать что происходит, через какого-то третьего человека? Митос промолчал. — Давай прекратим играть в прятки и попробуем во всем разобраться, — продолжил Даро. — Расскажи мне, что произошло на самом деле. Не без труда Митос собирался с мыслями. С чего бы начать?.. — Ему пришлось нелегко в последние годы, — сказал он. — Но, мне думается, история с его подругой оказалась хуже всего. Он очень тяжело переживал эту беду. Но довольно быстро оправился. Я тогда был даже рад этому. Мне казалось, что он наконец научился выбирать меньшее из двух зол и мириться со сделанным выбором. Наверно, я ошибался. Потому что потом появился Кронос… Митос пересказал все события, сопровождавшие появление Кроноса, включая свой с МакЛаудом разговор у отеля. Главный Хранитель слушал его внимательно и, лишь узнав о нелепом конфликте, прервал его: — Мне кажется подозрительным, что твой, как ты говоришь, друг, так легко пренебрег вашей дружбой. Ты сказал, что он узнал о твоем прошлом от этой женщины? Опять усомнившись, стоит ли упоминать об этом обстоятельстве, Митос опять решил, что стоит: — Да. Дело в том, что эта женщина… обладает даром внушения. И я тогда же подумал, что она заставила его сыграть столь неблаговидную роль. Просто использовала его, как орудие против Кроноса. И против меня. — Звучит убедительно, — согласился Хранитель. — И что потом? Ты же мог не вмешиваться в это дело. Просто исчезнуть. — Да, мог. Но я побоялся оставить все как есть. МакЛауд обязательно бросился бы на поиски Кроноса. А я не был уверен, что он справится с таким противником. И позволить ему умереть я тоже не мог. Я решил остаться. — Только поэтому? — Нет, конечно. Это было нужно и мне тоже. Я хотел освободиться от прошлого. Раз и навсегда изгнать из мира и из своей жизни этот кошмар. И лишить себя возможности вернуться на прежний путь. — А такая возможность была? — остро глянув на него, спросил Даро. — Не знаю, — честно ответил Митос. — Может, и не было. Но пока он — Кронос — был жив, я ни в чем не мог быть уверен. — Хороший ответ. Итак, ты решил остаться со своим врагом, чтобы защитить друга, который отрекся от вашей дружбы сразу, едва только он узнал хотя бы что-то о твоей прошлой жизни. — Я говорил, что эта женщина… — Митос, твой друг не ребенок. Если он так легко поддался внушению, значит, готов был его принять. У него были какие-то основания сомневаться в тебе? — Не знаю, — покачал головой Митос. — Я никогда не замечал ни малейшего недоверия с его стороны. Даже наоборот. Он допустил меня в свою жизнь, как допускал очень немногих Бессмертных. То, как он повел себя… Это настолько против его характера, что я сразу подумал о внушении. — Ты, конечно, был прав, — согласился Хранитель. — Но, как я уже сказал, он не ребенок. Тем более что потом этой женщины рядом с ним уже не было. А понял ли он, как оскорбил тебя? Хотя бы позже? — Он никогда не дал мне понять, что он понял, а что нет, — устало произнес Митос. — Но я чувствовал отчуждение. — Вот видишь. — Я думал… что действительно в чем-то виноват сам. — В чем? Ты вел себя так же, как любой другой Бессмертный в подобных обстоятельствах. Хотя… Ему могло что-нибудь показаться неправильным в твоих нынешних действиях? Например, он мог счесть тебя неразборчивым в средствах? — Очень может быть, — медленно произнес Митос. — Я разборчив в средствах, когда речь идет о жизни и смерти. Только я выбираю средства не самые благородные, а самые эффективные. Это далеко не одно и то же. Но он, похоже, вообще не смог понять, почему я снова связался с Кроносом. — Ты ему не объяснил? — Нет. Митос поднялся с кресла и медленно прошелся туда-сюда по комнате: — Я… это выглядит не очень хорошо, но я чувствовал себя оскорбленным. Не только потому, что он так легко отказался от нашей дружбы. Скорее потому, что он осмелился судить меня. Судить то, о чем не имел никакого представления. Я не мог с этим смириться. Хранитель кивнул: — Тебе захотелось наказать его? — Да. Я… он не захотел быть моим союзником, и я сделал его своим орудием. Его и ее. Это была своего рода месть. — А потом? Ты пытался с ним поговорить, объясниться? Ваши отношения восстановились? — Нет, — сказал Митос и отвернулся. — То есть, я думал, что все налаживается. Тогда очень ко времени произошел случай, напомнивший ему о кое-каких нехороших деталях его прошлого. И я решил, что он что-то понял. — Но это было не так? — Не знаю. Вспоминать историю с Байроном ему было совсем не в радость, но промолчать тоже не получалось. — Дело в том, что он… затеял ссору с другим моим другом. Да, я признаю, тот был не ангелом, но… Даро выслушал эту повесть с непроницаемым выражением на лице и очень внимательно. — Та-ак, — протянул он, когда Митос умолк. — Он еще и убил близкого тебе человека. Твоего ученика. Ты действительно очень снисходителен к нему. Митос перестал ходить по комнате: — Ты все еще считаешь, будто я не виноват в том, что с ним произошло? — Каждый человек отвечает за свою жизнь сам, Митос. И ты это прекрасно знаешь, — сказал Хранитель. — Я понимаю, что ты любишь его… несмотря ни на что. Но он расплачивается за собственное недомыслие. И найти решение должен будет сам. — Значит, — тихо проговорил Митос, — я ничем не смогу ему помочь? — Да, именно так. Более того, будет лучше, если ты вообще не станешь вмешиваться в это дело. — Ты хочешь сказать, что я должен стоять в стороне и смотреть, как это чудовище пожирает его душу?! — Я хочу сказать, что он сам вступил на этот путь и сам должен найти решение. Предательство, потворство бессмысленной мести, пренебрежение чувствами друга… Возможно, ты готов все это простить, но сделанное остается сделанным. Он сам открыл Демону путь к своей душе. И ты ему ничем не поможешь. Несколько мгновений Митос молча глядел на него, переваривая сказанное и чувствуя, как в душе закипает гнев. Потом снова заговорил: — Может быть. Может быть, он вступил на это путь сам… Пусть так. Но он мой друг! И он жертва — такая же жертва обстоятельств, какой был я сам! Неужели ты думаешь, что я мог просто стоять и смотреть?! — Ты уверен, что он заслуживает такой заботы? — бесстрастно поинтересовался Хранитель. Сделав шаг вперед и опершись руками о край стола, Митос повысил голос: — Заслуживает или нет, какая разница? Чего заслуживаю я? Я знаю, на какой путь он вступил. Знаю, куда ведет этот путь, я прошел его — от начала до конца! Мне нечего терять. Моих деяний хватит, чтобы провести вечность в аду. Но он — он по этому пути не пойдет! Нет, пока я жив! Видимо, все напряжение и тревога последних месяцев разом выплеснулись в этой короткой вспышке. Митос еще переводил дыхание, начиная гадать, чем обернется для него этот выпад, когда Главный Хранитель поднялся с кресла. — Наш разговор окончен, — произнес он. — Нет… постой. — Митос усилием заставил себя говорить ровно. — Только еще один вопрос. Для чего нужен был этот разговор? Ты можешь читать мои мысли, ты знаешь все, что происходит в мире с Бессмертными… Даро прервал его: — Ты преувеличиваешь мое знание. Всего, что происходит в мире с каждым Бессмертным, мы не знаем и знать не можем. Что до разговора… А сам ты не догадываешься, зачем это было нужно? — Митос молча смотрел на него, еще не веря своей догадке. — Ты не со мной говорил сейчас. Ты говорил с собой. Если бы я дал тебе сразу конечный ответ, понял бы ты его? Митос молчал. — За тобой придут, — сказал Хранитель, направляясь к выходу. — А пока с тобой хочет поговорить кое-кто еще. Оставшись в одиночестве, Митос опустился в кресло. Прикусил губу. Похоже, слово «пока» обозначает очень небольшой промежуток времени. Кто хочет с ним поговорить? Игра должна быть окончена: он получил то, что хотел. Настало время платить по счетам. Так какие еще могут быть разговоры? У двери послышался шорох одежды. Митос оглянулся — и медленно поднялся из-за стола. Перед ним стояла Таис. * * * Она прошла через комнату и остановилась в двух шагах. Как ни глупо это было в теперешних обстоятельствах, но ему сразу припомнились проведенные с ней ночи. — Ты не изменилась, — сказал он, внезапно растерявшись и не придумав, что еще сказать. — А ты очень изменился, — ответила она. — Ты даже сумел вызвать сочувствие многих Хранителей. Тебе не приходило в голову отказаться от испытания? — И остаться здесь вечным рабом?.. Нет. Возможно, ваш брат Монтро наконец добьется желаемого. — Желать кому-то смерти не пристало Хранителю, — строго возразила Таис. — Тем более что Монтро просто вымещает на тебе то, что причитается другому человеку. Это Хранителю тоже не слишком прилично. Не будем говорить о нем. — Хорошо… Таис, я, — ему вдруг припомнилась та последняя ночь. — То, что случилось тогда… я не хотел. Я просто… — Я знаю, — сказала она, приближаясь. — Я понимала, чем рискую. Даро меня предупреждал. — Но тогда зачем… — начал было он, но она приложила кончики пальцев к его губам, заставив замолчать. — Догадайся сам, — шепотом сказала она. Он смотрел в ее глаза, глубокие и древние, как море, и чувствовал себя бестолковым мальчишкой. Потом она приподнялась на цыпочки и мягко поцеловала его в губы. — Митос, я не хочу отпускать тебя, — сказала она, прервав поцелуй. — Я не хочу, чтобы ты умер. — Это еще неизвестно, — тихо отозвался он. — Может быть, все кончится хорошо. — Ты веришь в это? — Не знаю. Она кивнула, потом отстранилась и отвернулась. — Мне не стоило приходить, — произнесла она, помолчав немного и снова поворачиваясь к нему. — Но я не могла упустить такой случай. Возможно, последний. Хорошо, что ты надеешься на лучшее. Прощай. И, не дожидаясь ответа, пошла к дверям. Тут же створчатые двери распахнулись, впустив двух стражей. Таис, проходя мимо них, сделала резкий знак рукой и исчезла в коридоре. Митос понял, что все разговоры окончены. И его время, видимо, тоже. * * * Все повторилось. Зал, собравшиеся полукругом Хранители, стражи с мечами у трона Главного Хранителя… Сияющий водопад Источника, ведущие к нему широкие ступени. Другим был лишь Митос. Он смотрел на водопад и думал, что не чувствует страха. К нему приблизился Главный Хранитель: — Ты можешь отказаться от испытания. Ты это знаешь? — Нет, — сказал Митос, не отводя глаз от водопада. — Я говорил раньше и могу повторить: рабом вашим я больше не стану. Нет, он ошибся, полагая, что повторяется все. Он вдруг сообразил, что Хранители провожают его взглядами скорее сочувственными, чем равнодушными. Кроме разве что Монтро. Но это не имело никакого значения. Ничто сейчас не имело значения… Митос поднялся по ступеням и остановился на верхней. Три шага отделяли его от края площадки и искрящегося потока. От пути к свободе! Или к смерти… Еще была возможность вернуться. Молча глядя на водопад, Митос ни о чем особенно не думал. Три шага. Два. Один. Он закрыл глаза и протянул руку, ожидая, что пальцы коснутся шипящей воды. Раскрытая ладонь уперлась в шершавую поверхность камня. Митос открыл глаза и понял, что и это повторилось. На месте Источника была глухая каменная стена. …Наверно, только сейчас он осознал, насколько крепко держалась в его душе надежда. Пусть глупая, пустая, но надежда. Он положил обе ладони на холодный серый камень. Прислонился к стене лбом, радуясь, что волосы и капюшон затеняют и скрывают от чужих взглядов его лицо. Может быть, так даже лучше, сказал он себе. Знать, что путь пройден до конца. Не прерван нелепой случайностью. Не будет поединка, боли от ран, насмешек жестокого противника. Не будет сожаления, что огромная сила достается недостойному. А еще не будет вечерних посиделок у Джо с пивом и анекдотами. И он так и не узнает, справился ли Дункан МакЛауд с Демоном. — Когда? — тихо спросил он. — Мне очень жаль, Митос, — в голосе Главного Хранителя звучало искреннее сочувствие, — но сейчас. Конечно, если его судьба решена, зачем растягивать мучения? Он оттолкнулся от стены, сделал шаг назад. Потом еще. Поворачиваться лицом к аудитории не хотелось. Не хотелось никого видеть и чувствовать взгляды. Он и так позволил себе выказать слабость. Медленным движением Митос откинул с головы капюшон, отбросил назад волосы и опустился на колени. Ему не нужно было видеть, что происходит там, за его спиной. Он знал. Потому что однажды уже пережил это. Острое лезвие коснулось его шеи и вновь убралось, заносимое для удара. Он закрыл глаза. Интересно, успеет ли он услышать… Мир внезапно треснул, как разбитое зеркало. Осколки с жалобным звоном посыпались в стылую серую пустоту. * * * Под щекой чувствовался камень, холодный и шершавый. Лежать было неудобно. Митос приподнялся и оглянулся кругом. Он лежал возле крохотного озерка. В голове шумело, не было ни одной связной мысли. Где он? Что с ним? Нужно возвращаться… Куда? Он поднялся на ноги, с удивлением обнаружив, что тело ему повинуется. Пошел к веревкам и ремням, свисавшим из отверстия в потолке. Действуя автоматически, как робот, выбрался на поверхность. Здесь был вечер, солнце клонилось к закату. Воздух наполнялся ознобной прохладой. Митос собрал альпинистскую утварь и пошел по тропинке, начинавшейся у самого колодца. До машины добрался без приключений. Все так же механически закинул в кузов снаряжение, потом разобрал походную постель. Влез в машину, свернулся клубком на постели и тут же провалился в глухой, как обморок, сон.