Одинокие прятки

У школы было настоящее столпотворение, обычно немноголюдная улочка звенела от оживлённых голосов, и, что удивительно, голоса были девчачьи. Йошиатсу и Юске как всегда приехали вдвоём и застали Такаши отрешённо курящим на парковке для велосипедов. Он, кажется, забыл о своём же правиле «не палиться перед воротами», горестно выдыхал дым в тёплый июньский воздух и теребил выбившийся из причёски чёрный локон, то растягивая его, то отпуская, как пружину. Пружина подпрыгивала, нижняя губа мальчика была надута, а брови сошлись у переносицы. Всё это было совсем не похоже на Такаши. Он напоминал потерянную детскую игрушку, забытую в вагоне ползущего в бесконечность пустого поезда. Задумчивый взгляд был направлен прямо напротив, на говорливую неразбериху, творящуюся через дорогу. Мальчишки пристроили велики и встали рядом с другом, каждый со своей стороны: Юске по левое плечо, Йошиатсу по правое. - Нда, - протянул один. - Нда, - повторил второй как эхо. Спустя ещё пару минут уже молчаливого наблюдения Йошиатсу ошарашено протянул руку к сигарете Такаши, и тот, не глядя, безропотно отдал, чтобы приятель тоже затянулся. Юске просто коротко присвистнул, не в силах иначе описать свою зависть и восхищение. Зрелище было фееричным, и для их школы более чем уникальным. Даже самые популярные мальчишки из выпускного класса не могли похвастаться таким успехом, девчонки подкараулили новенького при первой же возможности, да ещё и не после, а до уроков. Слухи – особый вид энергии, очень мощной, взрывной, и то, как она передаётся от одного человека другому, не способен, наверное, зафиксировать ни один сверхточный прибор. Стоило загадочному незнакомцу появиться в их городе, и вся заинтересованная женская часть населения Мацуямы магическим образом узнала об этом и пришла полюбопытствовать. Иначе объяснить эту кутерьму было просто невозможно. У ворот стоял сонный потягивающийся Томо в окружении большой группы щебечущих девчонок помладше и постарше, на многих была форма соседней школы, а парочка была вообще из женской академии, расположенной за несколько кварталов отсюда. Глаза девушек сияли неподдельным счастьем, точно к ним из небесной выси боги и ангелы спустили Брэда Питта или кого-нибудь ещё в этом духе. Но противнее всего было то, что в каждой девице сквозила уверенность – теперь-то этот красавчик будет принадлежать ей и только ей, не иначе, надо только приложить максимум усилий. И они прикладывали, причём громко и все разом. Кто-то задавал вопросы, кто-то перебивал, хихикал, торопился привлечь внимание жестами. И все говорили хором. Томо даже не пытался вникнуть в девичье щебетание или поддержать разговор, только, изредка ухмыляясь, мялся на месте, закатывал глаза и откровенно скучал. Увидев офонаревших от происходящего ребят, зависших на парковке, он и вовсе отвлёкся, вскинул вверх руки с растопыренными пальцами и рассмеялся, не обращая внимания на собеседниц. - Стая бешеных сучек, - тихо с непонятной яростью пробормотал Йошиатсу через затяжку и даже закашлялся от возмущения. - Так и знал, что девчонки пронюхают. Такие парни им нравятся, - Юске озадаченно покачал головой, оценивая невероятный размер бедствия. У ворот стояло уже человек двадцать, не меньше, и все они пришли поглазеть на новенького, а при возможности – завести с ним знакомство. - Но один день, всего один! Как они узнали, вот как, скажите? Разве можно так быстро разносить сплетни? – Такаши выглядел подавленным, Юске неосознанно потрепал его по плечу, обеспокоенно посмотрел на Йоши и добавил: - Ну у кого-то брат рассказал, у кого-то приятель, и пошло-поехало. Любопытство. Но они и вправду как стая. Вроде миленькие такие: бантики, заколочки, гольфы, а когда все вместе, толпой, это даже немного страшно. - Как пчёлы на мёд, - согласился Йошиатсу, и вдруг, действуя под влиянием внезапно накатившего порыва, бросил окурок прямо на дорогу и резко рванул вперёд, прорываясь сквозь небольшую толпу. Мальчишки, недоумевая, двинулись следом за своим эксцентричным другом. - Эй, курицы, пошли вон, вы его убьёте, - тараторил он с непостижимым истеричным вдохновением, вертел головой в разные стороны и активно работал локтями, распихивая девчонок в стороны. Удивительно, но они расступалась под таким напором, прислушивались и смиренно пропускали вперёд орущего подростка. - Пошли вон, дуры! Человеку нужен воздух! У него астма! У него сердце! - Печень, почки, - негромко подсказал сзади Юске, еле сдерживая нервный смех. - И эти, как их, панические атаки! - выкрикнул Йошиатсу, приставив руки ко рту воронкой, когда добрался до смеющегося Томо, затем поймал его удивлённый взгляд, почему-то разозлился и ляпнул: - А ещё страшная смертельная болезнь! Ожирение мозга! Кш, пошли все вон! Воздуха, воздуха! - несмотря на видимое раздражение, он схватил парня за запястье и потащил к школе. Шагал, упрямо склонив голову, сгибаясь, словно шёл против сильного ветра. Школьницы разочарованно загудели позади, но было уже поздно. Такаши и Юске догнали их уже в дверях школы, другие ученики, которые спешили на занятия, огибали странную группу, бросая на них неодобрительные взгляды, Томо улыбался будто через силу и был каким-то потерянным, послушно поднялся по лестнице за Йошиатсу, но всё-таки в итоге вытащил свою руку из захвата коротким рывком и недовольно буркнул: - Спасибо, конечно. Но я бы и сам разобрался. - Ну отлично, вот и разбирайся в следующий раз, - вспылил Йошиатсу, - Я с удовольствием на это полюбуюсь. А то ты перед бабами как мычащий телёнок просто. Бесхребетный! Дай им волю, они бы тебя там на сувениры разорвали с радостью. По брелочку из глазочков и брелочек из мошонки! - Тьфу, Йоши, ну ты мастер вкусных выдумок! Что ты несёшь! - скривился Такаши, хотя внутренне был почему-то даже благодарен другу, - Перегибаешь. Это же просто девчонки, ничего такого… Томо недобро усмехнулся и на шаг отступил от своего странного «спасителя», не замечая, как тот погрустнел, а на его лицо словно чёрная туча набежала. Этот парнишка так быстро переходил от сияющей детской улыбки к мрачной апатии, что становилось страшно. Только что шутил и юродствовал, а теперь замкнулся, надел удобную маску холодной презрительности, стоял, как у доски, раскачиваясь с пятки на носок и обратно, и отчуждённо смотрел в сторону, пока Томо его отчитывал: - Я же, кажется, тебе ясно сказал, придурок! Не лезь ко мне после вчерашнего, или, если хочешь нормально общаться, давай спор отменим. Я забуду про всё, обещаю! - Да пошёл ты! Очень надо с тобой общаться, ссыкло! – взорвался только что изображавший овощ Йошиатсу, - Нужно было с парнями поспорить, что ты струсишь! Пойдём, Ю. И с этими словами он, не оглядываясь, направился в школу. - Он же просто помочь тебе хотел, - укоризненно бросил Юске и заспешил за умчавшимся со скоростью света другом. Такаши остался с Томо. Этому интуитивному разделению на пары они следовали всё утро, уходили на переменах вдвоём, оставляя приятелей в классе. На любые вопросы о том, что загадал Йоши и что Томо собирается делать, тот только отмахивался, один раз даже сорвался и нагрубил: - Слушай, Таши, вали к своему дорогому другу, если считаешь, что он такая уж невинная лапочка. Как по мне, так сволочь последняя. Но я-то что, ты меня всего день знаешь. Так что давай-давай, проваливай, и без компании обойдусь. Но Такаши почему-то не поверил ни единому слову и на грубость внимания не обратил. На недоумение Томо только фыркал, как кот, мотал головой и никуда не уходил. Ему не нравились ссоры по определению, а ссоры с Йошиатсу и Юске – тем более. Однако выбирать он умел только сердцем, и сейчас по какой-то загадочной причине знал, что важнее быть по эту сторону баррикад с малознакомым новичком, а не по ту – с друзьями детства. Как бы это зыбкое волнение ни называлось – шестым чувством, симпатией, или комплексом вины за неизвестную дурость Йоши – Такаши безотчётно доверял чутью. Поэтому в свободные минуты они с Томо вместе болтались по школе как неприкаянные. Бродили по коридорам, сидели на крыше, смотрели на двор внизу, на то, как колышутся и вздыхают от горячего ветра деревья. А потом трепались на скамейке около автомата с напитками и сладостями позади школы. Пользуясь случаем, Такаши решил устроить импровизированный тур по удобным и скрытым от посторонних глаз местам для курения, Томо, наконец, впервые за утро заметно расслабился, отвлёкся от напряжённой внутренней борьбы с самим собой. Посмеиваясь, он заполнил анкету для клуба исторического костюма, вернул бумаги и ручку и с интересом спросил: - Надо же... И как тебе не страшно? - Что именно? Ты про юбки? - Ну да. И вообще – выделяться. Это же так жутко, когда ты у всех на виду, не такой, как другие, и тебя осуждают. Мне кажется, ты офигенно смелый, это необычно. И вроде того… мило… - добавил Томо вполголоса, надеясь, что его не расслышат, и в то же время думая, что от Такаши не укрылось ни одно слово. Но если тот и заметил, то виду не подал, сидел с серьёзным видом, вытянув ноги, опираясь на руки за спиной, сильно запрокинув голову назад и подставляя лоб и щёки летнему солнцу. Чёрные волосы стекали по плечам красивыми сияющими волнами, и ветер трепал их так же ласково, как до этого шевелил ветви. Томо заворожено следил за этим движением и думал, что мальчик уже не ответит – минута прошла в молчании. Когда Томо поднялся со скамейки, уже собираясь возвращаться обратно в класс, услышал сзади негромкий взволнованный голос и обернулся. Юноша не изменил позу, только глаза прикрыл: - А с чего ты решил, что мне не страшно? Всегда страшно. Но у меня ребята есть. Они поддерживают. Я про себя лет сто назад им рассказал, вышло случайно, по глупости в разговоре, типа – смотри какие ножки у той девчонки в рекламе, а я сказал, что ножки фигня, а вот платье бы мне пошло больше, чем ей. Парни резко так замолкли тогда, а я мелкий был, думал, сгорю со стыда, потом трясся, что общаться не будут больше. Пришёл в школу, сердце от страха разрывалось. А Йоши мне ни слова не сказал про то, чего я боялся, просто конфеты принёс, мишек желейных, знаешь, бывают такие? Томо кивнул, а мальчик продолжил с усмешкой: - Ну вот. Угостил, как ни в чём ни бывало. Думаю, он и не помнит уже. А я на всю жизнь этих мишек запомнил. Когда коленки дрожат от чего-то, когда думаю, а нужно ли высовываться, сразу представляю ягодный вкус и разноцветные эти резиновые штуки. Мне иногда кажется, что Йо и Ю наплевать, даже если я был бы маньяком каким-нибудь. И глазом не моргнут, и трупы зарыть помогут. Как-то так. Такаши задумался, случайно услышал едва заметные звуки на заднем плане и почувствовал, как на колени приземлился какой-то небольшой предмет. Он открыл глаза, посмотрел – довольный до ужаса улыбчивый Томо стоял у автомата с закусками и ловко подкидывал в ладони монетку, которую получил как сдачу. Такаши перевёл взгляд на свои колени - там лежал пакетик с мармеладными медвежатами. - Пойдём уже, Таши, сейчас звонок будет! - Подожди, я очень хочу тебя попросить… Томо скрестил руки на груди, и с пародийной, нарочитой суровостью произнёс: - Эй, господин адвокат, пойдём, а то ты сейчас начнёшь убеждать меня помириться с твоим драгоценным Йошиатсу, я же по глазам вижу. Не надо. Может, сегодня ты сам со мной говорить перестанешь. Потому что условия пари я, пожалуй, выполню. Сейчас окончательно решился. На мгновение в его улыбке проскользнул яркий соблазнительный задор, какой бывал у Йошиатсу. Такаши это развеселило и успокоило. «Нет, зря я переживаю, ну не мог Йо придумать что-то совсем мерзкое. Наверняка как всегда просто какое-то идиотское ребячество!» - облегчённо подумал он. Скучный бетонный забор ограждал их и так довольно замкнутый маленький школьный мир по периметру. Двор был выложен обычной серой плиткой, по бокам располагались две неширокие полосы коротко подстриженной зелёной травы, где редкие деревья дарили ребятам желанную тень. Во время большой перемены все мальчики обычно разбредались по школе кто куда, чтобы немного отдохнуть от учёбы, и многие выходили на улицу, чтоб съесть своё бэнто, уютно развалившись на газоне. В такой чудесный солнечный, но не слишком жаркий день с мягким приятным ветерком число желающих провести время на воздухе достигло максимума. Томо вяло плёлся за жизнерадостным Такаши, который бежал впереди как весёлый щенок, оборачивался на ходу, заглядывал в глаза и звал за собой. «Только хвостика не хватает», - хмыкал про себя новенький. Он, конечно, знал, что зрителей будет предостаточно, но не ожидал такой толпы. Двор заполонили школьники. Такаши даже с трудом отыскал место у большого дерева, где можно было присесть на траве. Достал из кармана два пакетика с фруктовым молоком и упаковку желейных медвежат. - И где твоё бэнто? – уныло поинтересовался Томо, стоя прямо над ним руки в карманы, и так и не усевшись на газон. - Я что-то не хочу есть. Надо было взять тебе, да? Совсем не подумал… Обычно только Йоши такой прожорливый до наших обедов, а ты тоже, смотрю, голодный? - Нет, с меня и молока хватит. Угощай давай, раз собрался делиться. - Ну лови, - Такаши приложил одну ладонь козырьком к глазам, чтоб слепящее солнце не мешало ему смотреть на Томо, выражение лица которого отчего-то показалось виноватым и даже испуганным, и только после этого бросил новенькому пакетик с молоком. Тот легко поймал, сжал в руках, бережно, как маленькую раненую птичку, и обернулся назад, словно пытался кого-то отыскать среди болтающих и жующих то там, то здесь подростков. Искомое обнаружилось сразу. Чётко, как в оптический прицел - насмешливые чёрные злые глаза, всклокоченная шевелюра, безошибочное направление колючего взгляда. Йошиатсу сидел на ступенях школы, сжав руки в замок и пристроив на них острый подбородок. Смотрел исподлобья прямо на Томо. Рядом с сосредоточенным, нервным мальчишкой сидел Юске с неизменным пакетом с сэндвичами в руках. Томо вздохнул и, решившись, опустился на мягкую траву рядом с Такаши, заглянул сбоку. Тот уже открыл полученные от него часом раньше сладости и беспечно отправил целую горсть мармеладок в рот. Спокойный, ничего не подозревающий, добрый и милый парень, такой необычный и вместе с тем родной, будто Томо всю жизнь прожил в Мацуяме с ним бок о бок. От Такаши исходило летнее задорное тепло, от него пахло детством и ягодами, а ещё его пушистые ресницы так удачно были опущены в этот миг... «Как жаль», - подумал Томо, - «Мне будет тебя не хватать, парень. Тебя, твоей заботы и улыбки. Так привык быстро, кошмар». А ещё в голове сам собой прозвучал серьёзный голос Такаши: «А с чего ты решил, что мне не страшно? Всегда страшно. На всю жизнь этих мишек запомнил. Когда коленки дрожат, сразу представляю ягодный вкус». Тогда и Томо представил: сладость малины и вишни, обволакивающая терпкость чёрной смородины и благородная кислинка клюквы. Он крепко сжал зубы, перехватил руку Такаши, так и оставшуюся наполовину в пакетике с медвежатами, и стремительно склонился к его лицу. «Только по-настоящему целуй. Никаких отмазок. И чтоб все видели», - шепнул ему вчера в игровом зале Йошиатсу. Тогда показалось, что этот малый сбрендил от своей необъяснимой вредности. Ладно, Томо, пусть паренёк злится на него, имел право, ведь новенький свалился им на голову, мгновенно перетянул внимание друзей. Томо понимал, что такое обида, что такое дружеская ревность. Но подставлять Такаши не хотелось. Он и так прослыл чудаком, а сейчас после всех его девчачьих шмоток на фестивалях поцелуй с парнем в школьном дворе добьёт мальчишку в глазах окружающих. Это было бы для него как смертный приговор. Из фрика он мгновенно превращался в гомика на виду у всех школьников. Как Йошиатсу не предвидел этого, Томо было непонятно. Неужели злость настолько ослепила его? С такими вещами не играют! Или, может, он хотел, чтоб Такаши смертельно обиделся на новичка? Скорее всего, именно так и было. Сумасшедшая карусель похожих мыслей терзала Томо всё утро. Он почти уже передумал делать то, что пообещал, хотя раньше ничего не боялся, и если уж спорил, всегда доходил до конца. Загадай Йошиатсу ему какой-то опасный для жизни трюк или пошлость, не побоялся бы, пошёл на всё. Его вообще в жизни мало что пугало после того, что произошло с матерью, он понял, что страх – это лишь условность. Когда заглянул в глаза смерти и безумию, бояться стало нечего. Томо легко бы прошёлся по краю обрыва, залез бы в горящее здание или украл бы что-то из личных вещей директора. Но за Такаши было страшно. А ещё грызло эгоистичное желание: лишь бы не потерять единственного за многие годы знакомого, который мог бы стать ему настоящим другом. Так что Томо почти сдался, собираясь признать своё поражение. Однако тот маленький разговор по душам у автомата с напитками и закусками что-то изменил, он и сам не осознал, что именно, просто мысль поцеловать Такаши больше не казалась дикостью. Ему даже стало интересно. А наблюдающие за его действиями издалека чёрные шальные глаза Йошиатсу подзуживали, подначивали, толкали в пропасть. И вот – губы мягко, но настырно с горячим нажимом раскрыли другие губы. Заставили подчиняться, заставили слушаться пока ещё оторопевшего, ничего не понимающего Такаши. Язык Томо с силой надавил на нижнюю губу мальчика, приказывая, приоткрывая, она была удивительно скользкой и шёлковой на ощупь. Такой упоительно гладкой, что двигаться по ней было одно удовольствие, а когда губа стала влажной от слюны, Томо неизбежно сорвался по ней глубоко внутрь. Во рту Такаши было жарко и сладко от мармелада. Разноцветные медвежата гибли на сплетающихся языках, превращаясь в липкие цветные пятна, в приторную жидкость, перетекающую от одного мальчика к другому. Томо и Такаши мгновенно оглохли, ослепли, потеряли способность чувствовать мир снаружи. Кроме этого всепоглощающего, ягодного, пошлого и тёплого течения на свете не осталось ничего и никого. Разноцветные желейные сердца бились в кончиках языков, передавая собственные тайные, никому ещё до этого не высказанные признания. Это было так странно и чудесно – целоваться до одурения в центре школьного двора, позабыв обо всём, провалившись в вязкую пустоту. Никакого пари, никаких свидетелей, а главное, никакого страха. Всё это исчезло вместе с первым прикосновением. Томо давно уже не был невинным, он знал, что такое секс и похоть, он пробовал разные вещи, но ничего более развратного до этого не испытывал, возбуждение нахлынуло горячим потоком снизу, поднимаясь всё выше, распаляя, заставляя почти рычать. Он ждал пинка или пощёчины, он был уверен, что его оттолкнут. Но ничего этого не случилось. Томо считал, что над ним станут смеяться и унижать его. Может, кто-то и смеялся, но не Такаши. Это было главное. Остальных Томо не слышал, мальчик под ним отвечал ему нежно и порывисто, а он всё больше и больше задыхался от нехватки кислорода в затянувшемся сладком, дразнящем поцелуе. Вынырнул, чтоб хватануть воздуха, открыл глаза и непонимающе уставивился в раскрасневшееся смущённое лицо Такаши перед собой. Тот щурился от солнца и изучал его не менее изумлённо. Когда он успел обнять за шею, Томо не понял, упустил этот момент. Как не заметил и гул голосов вокруг, в котором угадывались и оскорбления, и ругательства, и шутки, но всё больше – удивление. Кто-то присвистнул, кто-то выкрикнул: «Охренеть!» Томо с сожалением вздохнул и отстранился. - Вы чего творите, педики, что ли? - раздался совсем близко хриплый неприятный смешок одного из третьеклассников. И тут с Такаши что-то произошло. Его будто перемкнуло, как по сигналу. Щёки ещё пылали, но черты лица стали жёстче и опасно заострились. Развязно, самоуверенно откинувшись назад на ствол дерева за спиной, он посмотрел, видимо, на кого-то из бросивших оскорбление, издевательски оскалился и грубовато произнёс чуть подсевшим голосом: - Мы встречаемся, а что? Проблемы? Могу решить очень быстро, пискнуть не успеешь, яйца отрежу. Томо удивлённо обернулся, смешки стихли и все осторожничали, на всякий случай отводили глаза. Он перевёл взгляд на лестницу. Йошиатсу сидел, приоткрыв губы, бледный, как мел, на фоне сероватого бетона, он смотрелся совсем неживым, как вырезанная из бумаги тоненькая фигурка испуганного ребёнка. Казалось, он даже подрагивал от ужаса. Юске тряс его за плечо, но тот не обращал внимания. А когда Томо поднялся, протянул руку Такаши, чтоб помочь ему встать, безотчётно улыбнулся рассыпавшимся в траве мармеладкам, и наконец снова посмотрел на то же место, однако Йошиатсу там уже не было. Только Юске, опустивший голову, уткнувшийся в свои колени, грустно ссутулился на ступенях и не обращал внимания ни на что вокруг. С этого дня жизнь у всех четырех необратимо изменилась. «Встречаемся?» – гласила записка, небрежно написанная на листе, вырванном из тетради наспех, за минуту до звонка на урок. «Встречаемся?» – недоуменно приподнятая бровь спрашивала о том же. Правда, в уголках губ Томо залегли крохотные шутливые складочки, от этого сразу отлегло от сердца. Такаши с умным видом надул щёки, тоже выдрал страницу и склонился над бумагой, старательно выводя ответ. Было забавно наблюдать, как он взволнованно пишет, как чёлка непослушно падает на лоб, скрывая один глаз, а рыжий пушистый помпон на кончике ручки танцует над запиской быстро и дёргано. Томо украдкой любовался, как мальчик покусывает губы от напряжения, и твёрдо решил для себя, что, пожалуй, он не против ещё раз сто продуть Юске и Йошиатсу, лишь бы повторить это славное утреннее испытание. Жутко захотелось мармеладных мишек прямо здесь и сейчас, и желательно самую большую порцию. Такаши придвинул к краю парты ответ: «Прости! Случайно сорвалось. Не хотел тебя обидеть. Просто этот козел взбесил, я не заметил, как ляпнул». «Да кто тут обижен? Ты сам-то не злишься?» «На тебя – нет, а вот Йоши хочу через мясорубку пропустить». «Отличная мысль! Позови меня, когда решишь этим заняться. Я помогу!» Задорный смайлик и молчание, пока учитель проходил между рядами, продолжая рассказывать им какие-то нудные исторические факты, не ведая, что своей лекцией мешает самой важной переписке на свете. Томо сердито гипнотизировал спину преподавателя, надеясь таким образом его поторопить, заставить скорее пройти мимо. Когда мысленные приказы и молитвы сработали, он, собравшись, стремительно начеркал на листе самую главную порывистую фразу: «Я подумал тут. Серьезно! Будешь со мной, Таши?» – и пытливо посмотрел на соседа, надеясь сжульничать, угадать, прочесть ответ поскорее хотя бы в его позе и жестах. Почему-то снова накатил страх, и Томо даже стиснул пальцами края парты от нетерпения. «А ну как пошлёт?» – трусливо стучалось в висках. Такаши до этого сидел прямо, но увидев предложение, весь свернулся, чуть ли не пополам сложился, затем сжал свои щёки ладонями, а позже даже глаза за ними спрятал, словно говоря: «Я в домике». Через минуту выглянул, перечитал и неуверенно кивнул, страшась перевести взгляд немного вправо на шумно выдохнувшего, светящегося от счастья Томо. «Ага!» - всё-таки написал на уголке своей уже исчерканной и изрисованной бумаги с перепиской. Подумал и добавил: «Но обещай мне, что помиришься с Йоши! Не могу я так. Он жутко несчастный. Сам ступил и сам с ума сходит, я же его знаю». Будто в подтверждение слева раздался странный звук: Йошиатсу с громким стуком упал лбом в парту. Класс хором засмеялся, учитель отпустил какую-то язвительную колкость, а Юске что-то взволнованно зашептал в его сторону. Но парень бессильно свесил руки по обе стороны парты, не поднимая головы, и не реагировал ни на насмешки, ни на утешения. - Хорошо, - без тени сомнения прошептал Томо, посматривая на тонкие пальцы Йошиатсу, болтающиеся в воздухе, механически перебирающие пустоту нежно и печально, будто волосы любимого человека, - Вот пропустим через мясорубку его, а потом и помиримся! Такаши озорно улыбнулся и, конечно же, согласился. Проницательный Юске наблюдал за перепиской и даже пару раз серьезно подбадривающе кивнул Такаши, когда тот на секунду поворачивался к нему. А Йошиатсу поднялся, продолжил записывать за учителем и старался не замечать друзей, смотрел или на зелёную классную доску, или за окно, но даже от него не укрылся ироничный жест Томо, когда тот указал на него и резко провёл указательным пальцем по своей шее, изображая лезвие. Йоши вымученно усмехнулся и уставился в тетрадь. Казалось, всё сложилось идеально. По крайней мере, никаких предпосылок для продолжения войны больше не было. Такаши не был расстроен из-за тупого желания, которое загадал его друг, совсем наоборот, благодаря его редкостному идиотизму он обзавёлся парнем мечты. Кто знает, вышло бы что-то без помощи этого придурковатого озлобленного Купидона. Никаких особенных, волшебных желейных мишек не было бы точно. Томо тоже был вполне себе счастлив впервые за долгое время. В компании с Такаши он чувствовал себя как дома. Словно вселенная наконец-то нашла ему подходящее место, даже желание мстить отцу отошло куда-то в прошлое, его голову – и не только голову – целиком и полностью занимал Такаши, с которым он проводил всё время в школе и после уроков, а когда расходились, сразу же набирал его номер. Юске тоже по-своему вздохнул с облегчением, когда узнал новости о сложившейся парочке. Однако восстановить мир оказалось не так уж просто, хотя все четверо и мечтали о том, чтоб ситуация разрешилась, кто-то явно, а кто-то тайно. Всю неделю Йошиатсу упрямо избегал любых разговоров с Такаши и о Такаши. Когда Юске пробовал поднять тему перемирия, друг затыкал уши и начинал громко орать: «Бла-бла-бла!» Причём мог сделать это в магазине, на уроке, посреди улицы или в гостях у Юске перед его мамой. Чужое мнение Йоши не интересовало. Он просто не хотел ничего знать о том, что ему не нравилось, и вёл себя, как ребёнок. Секретное совещание более вменяемой троицы в пятницу на одной из перемен дало свои плоды. План спасения утопающих, которые не хотят спасать себя сами, разработал Юске. Такаши помогал с деталями. А Томо с большим удовольствием вызвался стать главной действующей силой, которая приведёт задумку в исполнение. Оставшиеся уроки заговорщики провели тихо, иногда едва заметно переглядываясь. На большой перемене чуть всё не сорвалось. Ребята неожиданно встретились в столовой, которую Йошиатсу не любил, но в этот день обычно готовили гамбургеры, поэтому, несмотря на мрачное настроение, он привычно пришёл туда в компании Юске. И надо же такому было случиться, оказался в очереди следующим за Томо. - Ты что, заснул, блять? Двигайся, урод! - так началась непредсказуемая гроза. Йошиатсу с шипением ткнул Томо в спину подносом. Тот обалдел от подобной наглости, повернулся всем корпусом к обидчику и парировал: - А ты, смотрю, разогнался, клоп. Тут не тараканьи бега, знай своё место, потерпи! - Сам насекомое! Сдохни! Некрасивая сцена продолжалась, мальчишки сцепились и не собирались прекращать перепалку. С обеих сторон сыпались угрозы и ругань, очередь всё росла и ширилась. Школьники радостно гудели, предвкушая драку, большинство орали: «Файто!», но некоторые всё-таки были недовольны и искренне возмущались. Ссора закончилась так же быстро, как началась, после случайной реплики кого-то из зрителей: - Эй, вы оба! Или берите еду и уматывайте или снимите себе уже номер в мотеле! Задолбали! Перемена не резиновая! Тут случилось странное. Йошиатсу бросил свой поднос на стойку и позорно сбежал. Ломанулся к выходу из столовой так, словно за ним черти гнались. Юске еле догнал его на лестнице, схватил за рукав пиджака, дёрнул, заставил остановиться. - Ну что же ты творишь, Йо, может, хватит? - Я… Того… Есть расхотелось, - заикаясь, выдавил из себя Йошиатсу, не поворачиваясь. Но Юске и так обо всём догадывался по тому, как тот недовольно и слишком уж горячо пыхтел, пряча малиновое от стыда лицо. Йошиатсу, который по своей воле отказался от гамбургера – это был апофеоз трагедии. Так чудовищно неестественно, что сердце рвалось от жалости. Это нужно было прекращать. Такаши уговорил-таки упиравшегося Томо действовать по плану. После уроков Юске сказал, что хочет зайти в туалет, Йошиатсу ожидаемо пошёл за ним, тут же и был пойман в ловушку, схвачен и обезврежен. Томо подхватил его за шкирку, пнул по дороге коленкой под зад и втащил внутрь помещения, на дверь которого Такаши снаружи предусмотрительно наклеил скотчем напечатанную в компьютерном классе табличку «Ремонт». Главного спорщика Мацуямы окружили с трёх сторон и буквально загнали в угол. - Слушай, Йо… – мирно начал Такаши, но Йошиатсу сразу попытался повторить многократно отрепетированный трюк с «Бла-бла-бла!». На что внезапно рассвирепевший Юске среагировал быстрее всех: наверное, за последние дни приятель сумел достать даже такого спокойного и уравновешенного человека, как он. Юске перехватил запястья Йошиатсу, развёл его руки в стороны, заставляя разжать уши, и сорвался на крик: - Достал, ну правда! Давай уже прекращать этот цирк! Неделю фигнёй страдаешь! - Шизанутый идиот, и за что тебя друзья твои так любят? – подлил масла в огонь язвительный Томо. - Йоши, харе уже дуться, правда! Всё ведь хорошо! Получилось не так уж плохо. Да и в конце концов это я должен дуться, а не ты! – воззвал к его совести Такаши. Йошиатсу настырно молчал, изучая грязный потолок в мужском туалете с таким вниманием, словно внезапно узрел там по меньшей мере фрески Сикстинской капеллы. - Йо! - хором взвыли Такаши и Юске. - Поганец! - весело добавил Томо, - Будь уже мужиком, хватит бегать. Ну облажался, со всеми бывает. Я бы, правда, на месте Такаши тебя не простил, но ему виднее. То ли смысл высказанного упрёка всё же достиг сознания Йошиатсу, то ли он тоже устал от всего – от бесконечных склок, от непривычной нехватки Такаши, от самого себя с этим раздражающим игнором, но загнанный в угол мальчишка перевёл тяжёлый взгляд на Томо и сипло произнёс: - Ладно. Сдаюсь, – он примирительно поднял руки, - Теперь вы отстанете от меня? Я, честно, вообще не понимаю, к чему такой шум, и на хрена я вам вообще нужен? У вас ведь теперь новый друг есть. Такаши даже руками всплеснул от безотчётного умиления, растрогался. Есть редкие люди, обладающие даром пробивать любую броню, нечаянно, ненароком, им прощается всё, что бы они ни натворили, за удивительную, пусть даже глупую, чистоту и наивность. Как невозможно устоять перед плачущим младенцем или потерявшимся котёнком, так нельзя было дуться на ранимого избалованного идиота Йошиатсу. - Мне иногда кажется, что ты с детского сада не растёшь… - покачал головой Юске, пока Такаши вис на шее Йоши и повторял ему только: «Дурак! Дурак! Дурак дурацкий!» Томо наблюдал за разыгравшейся сценой со стороны, по-звериному сузив глаза до хитрых тонких полос, ему и нравилось и не нравилось то, что сейчас происходило, но он решил довериться своему парню даже в случае с этим раздражающим типом. - Я знаю, что надо сделать! - уверенно сообщил Такаши, отлипая от немного просветлевшего смущённого Йошиатсу. – Пойдём в поход. - Сто лет не ходили, - удивился виновник «торжества». - Ну так повода не было! Теперь сразу два. Покажем Томо красоту и раскурим трубку мира, - поддержал понравившуюся идею Юске. - Товарищи индейцы, а моё мнение вообще кого-то интересует? – уточнил Томо на всякий случай. На что получил абсолютно честное «Нет»» тремя разными голосами. - Естественно, ты идёшь с нами, только попробуй отказаться! - отрезал Такаши. - Может, у него спального мешка нет, - неуверенно вклинился Йошиатсу. Видно было, что он всё ещё неловко чувствует себя в присутствии Томо, и до нормального общения им ещё как до луны, но он хотя бы в данный момент не драпал, не матерился и не пытался выцарапать новенькому глаза, что не могло не обнадёживать. - Как это нет! - тут уже пришло время безграничного возмущения Томо, - Да я на побегах из дому собаку съел. Я за последние пару лет больше под открытым небом ночевал, чем под одной крышей с отцом. Конечно, у меня есть спальник! - Тогда решено, - уверенно произнёс Юске. - Идём просто на день, с ночёвкой на холмы, да? - Да, на наше место, - согласился Такаши, - Много всего брать не надо, по рюкзаку и по спальнику. Из еды и выпивки что кому удастся достать. - Только Йо, пожалуйста, не надо, как в прошлый раз, - взмолился Юске. - А что было прошлый раз? – полюбопытствовал Томо. - Его отец поймал за тем, как он коньяк чаем разбавлял, - мрачно добавил Такакши, - Мы Йоши потом месяц не видели... - Домашний арест, - пожал плечами Йошиатсу. - Не надо так, - с удивительной мягкостью вдруг улыбнулся Томо, - Алкоголь с меня. Для меня это вообще не проблема. Наш дом набит бутылками, как арбуз семечками, пей-не хочу. - С меня еда, - сказал Юске. - С меня сладости, - Такаши сиял от восторга, как солнце, проснувшееся после зимы. - А с меня? - хмуро спросил Йошиатсу. - С тебя, видимо, самое важное, Йоши, - торжественно заявил Томо, - С тебя – ты сам! На том и порешили. *** Суббота началась рано, раньше других таких же выходных. Каждый из четырёх проснулся как по будильнику, хотя на занятия идти было не нужно, а встретиться договорились на автобусной остановке в три часа дня. Но разве можно было спать, когда впереди такое событие? В день, когда в школе появился Томо, Такаши пообещал, что их ждёт приключение. То, отчего замирает сердце и перехватывает дыхание. То, чего так не хватает подросткам, живущим на грани между мирами. Они всегда недовольны настоящим, обижены на естественный ход событий, на время и обстоятельства своей серой и, как им кажется, никчемной жизни. По одну сторону существует только бетонный забор, школа и вечное непонимание окружающих. А ещё тоскливое будущее, выстроенное семейными проблемами и психологическими предпосылками, в котором Юске ждала нудная офисная работа, одинокая квартира и пыльное окно в личном кабинете размером с коробку из-под холодильника. Томо бы спился или ещё что похуже, впереди маячила только клиника с зарешеченными окнами. Издёрганный, невероятно добрый Такаши покончил бы с собой после очередного издевательства. Талантливый, нервный мальчик Йошиатсу стал бы работать в крохотной парикмахерской в спальном районе. А когда никто не видит, после закрытия, он бы танцевал со шваброй как с микрофонной стойкой, тайком скатывал обрезанные волосы в комья, давал бы им имена, совсем как новым существам, и тихо сходил с ума. Но по другую сторону было всё возможно. Там были лучшие друзья, неизвестные тропы и магия головокружительного «а вдруг». Любой из них боялся разочарования, но шанс того, что желаемое сбудется, всё-таки существовал. Стоило только захотеть, протянуть руку, и пойманные звёзды оказались бы в раскрытой ладони, земля повернулась бы вспять, и невозможное стало бы возможным. Поэтому ночёвка под открытым небом была так важна, взрослым такое не понять, но для них четверых приключение было необходимо, чтобы не задохнуться в мире, который им решительно не нравился и не сулил ничего хорошего. Все собирались, как могли. Юске хлопотал на кухне, его мама скептически поглядывала на подозрительно счастливого сына и качала головой. Такаши сложил конфеты, шоколад и немного фруктов ещё с вечера, поэтому утренние часы извёл на мытьё головы и укладку. Причесался, посмотрел в зеркало, решил, что для похода это как-то глупо и чересчур, выругался грязно и горестно, стянул взлохмаченные пряди в простой высокий хвост и решительно вышел из ванной. Через десять минут вернулся обратно со вздохом и принялся заново укладывать волосы. Томо аккуратно сложил в рюкзак обёрнутые в бумагу и в полотенца, чтоб не побить драгоценные бутылки. Впервые он был рад тому, что его отцу наплевать на то, чем он занимается в свободное время, лишь бы полиции на глаза не попадался. А что делал Йошиатсу, не знал никто. Он тоже проснулся слишком рано, всю ночь до этого провертелся в странных кошмарах, которые будили в душе тревогу и страх, а потом забаррикадировался в ванной до времени выхода. Четверо на автобусной остановке. Без велосипедов было непривычно, неуютно как-то, Юске приехал из пригорода на своей оранжевой «крошке» и оставил её у дома Йошиатсу. Рюкзаки были набиты всякой снедью, сверху были привязаны специальные коврики и спальные мешки. Ноша Томо так многообещающе позвенькивала и побулькивала, что у всех мигом поднялось настроение, даже у хмурого Йошиатсу. Он немного прошёл вперёд, извлёк откуда-то из недр рюкзака бинокль и смотрел в него на дорогу в ожидании автобуса, пока ребята по очереди курили и обсуждали, что собираются делать на привале. Когда в пыльной дали показалось нужное голубоватое пятно, Йоши даже бодро заорал: - Свистать всех наверх, салаги! Цель близко! - На абордаж! – весело поддержал его Юске, когда автобус припарковался у остановки. Они ввалились в салон, шумные и болтливые, оплатили проезд, путаясь в купюрах, роняя монеты и споря, и наконец прошли дальше, плюхнулись на заднее сидение все вместе, с размаху, будто нырнули хором спинами назад в бассейн. Начало было положено, и оно казалось многообещающе прекрасным. Загадочно улыбающийся Томо достал и передал парням припасённую заранее бутылку с ледяной кока-колой, в которой неожиданно для друзей обнаружилась таинственная вкусная алкогольная примесь. Каждый сделал по глотку. Такаши поморщился и удивлённо округлил глаза, Юске охнул и показал «класс!», а Йошиатсу потешно крякнул, подумал, и выпил ещё немного. После второго круга ехать стало ещё легче, языки развязались, нервы расслабились. Ребята делились историями из детства, наперебой тыкали пальцами в стекло и что-то поспешно рассказывали новенькому, время в пути пролетело совершенно незаметно, когда пришлось выходить, они даже растерялись, почти расстроились. Мальчики ехали в сторону, противоположную обычным туристическим путям, не в центр, к замку Мацуяма, а, наоборот, к северным окраинам. Там тоже была канатная дорога, по которой можно было добраться до одного из старинных храмов. Но достопримечательности их, конечно, не интересовали, им хотелось забраться подальше от оживлённых мест, а ещё – поделиться с Томо чем-то совершенно необыкновенным, тем, что до этого не знал никто, кроме их непоседливой троицы. Касса канатной дороги была похожа на жестяной гриб, в будке сидела усталая женщина, немало удивившаяся сверхъестественному наплыву покупателей в их лице. Они оплатили билеты и расселись один за другим. Первым в потёртое одноместное сидение запрыгнул Томо, за ним сел Такаши, потом Йошиатсу, и замыкал цепочку Юске. Два узких металлических троса в воздухе были протянуты мимо зелёных рощ, высоко над домами. Здесь, в отличие от центра, людей почти не было, подростки медленно плыли рядком между небом и землёй, обнимая свои рюкзаки. Ехали и болтали ногами в воздухе, точно шагали по крышам и по зелёной листве внизу. Кеды и кроссовки ступали по прозрачному разогретому пространству без всякой опоры, казалось, ещё немного и можно будет подняться ещё выше, взлететь и идти уже по облакам. Они притихли от удивительной красоты и пьянящей тягучести момента, изредка оборачиваясь, чтобы проверить, разделить счастье, увидеть такой же восторг на лице того, кто сидел следом. Подъезжая к финальной точке, Йошиатсу не выдержал, закричал громко и немного печально, как чайка, в прозрачную гулкость далёких гор: - Эгегегей! Это о-бал-ден-ноооо! Холмы ответили ему смутным эхом, от которого у Юске мурашки по спине пробежали. Он внимательно посмотрел в спину Йоши, тот летел впереди, раскинул руки в стороны, как крылья и, по всей видимости, был доволен до безобразия. В яркости летнего дня горный отзвук его голоса был совсем чужим, потусторонним, от него веяло сыростью, загадкой и тёмным погребом. Юске даже пришла в голову неожиданная, неуместная мысль, что таким счастливым он ещё ни разу не видел Йошиатсу, и не увидит больше никогда. Но скоро всё прошло. - Юхууууууу! - заорал Томо впереди, а потом, продолжая вопить, стал прикрывать и открывать рот ладонью, издавая боевой клич наподобие индейского. Скоро они уже все вчетвером кричали и смеялись, улюлюкали, дразня мрачное эхо своей бессмысленной детской храбростью. Дурные предчувствия отступили, парни, отстегнув ремни, по очереди освободились, соскочили на землю, с немой благодарностью провожая взглядом ещё тёплые, но уже пустые белые сидения, уползающие обратно в город. От храма ушли не особенно далеко, чтобы не забредать в чащу, но и не попадаться на глаза туристам и монахам. Петляющая в зелени тропинка вывела их к уютной поляне, поросшей сочным кустарником, его ветви были густо усыпаны какими-то острыми белыми звёздочками. Цветы пахли нежно и свежо, без тени удушающей сладости. Такаши обогнал приятелей, весело побежал вперёд, прямо в заросли, раздвигая ветви. - Это ведь тут, да, Йоши? - вопросительно обернулся он из колышущегося бело-зелёного моря, кустарники доходили ему до подмышек, а дальше поднимались ещё выше, и Томо чуть не задохнулся от ослепляющей жаркой красоты этой картины: стройная гибкая фигурка его парня утопала в цветах, они гладили его кожу и касались со всех сторон. Чёрные волосы, заколотые набок и угольные ресницы на контрасте со звёздочками на кустах выделялись ярче, вызывая непривычное желание сфотографировать этот момент, поймать его и упрятать подальше в глубину сердца. - Ага, два года назад, кажется, именно тут ночевали, - ответил Йошиатсу и смело шагнул к другу, мгновенно обгоняя его, исчезая впереди. Юске и Томо молча последовали за ними, и когда вышли из бело-зелёной пены, новенький замер столбом, пытаясь оценить открывшуюся перед ним картину. На небольшом пятачке перед обрывом могли бы поместиться максимум пара палаток и машина. Мальчики побросали рюкзаки, и теперь Йошиатсу сидел на краю пропасти, свесив ноги в пустоту, а Такаши стоял рядом с ним. Два силуэта на фоне бескрайнего неба. Внизу в тонкой сиреневой дымке лежал город. - Мацуяма как на ладони, - с необъяснимой гордостью заявил Юске, любуясь реакцией Томо с таким удовольствием, будто это он сам нарисовал пастелью размытые яркие пятна домов и дорог внизу. - Охренеть. Нет, ну правда, я не ожидал, что будет так… Так! - он восторженно развёл руки с говорящим жестом, - Я думал, ваш город серый и невзрачный, но это потрясающе! - Наш город, - улыбнулся Юске, - Теперь наш... Общий. Теперь ты свой парень вроде бы. Все тихо рассмеялись. - Ну что, тогда разбираем вещи и приступаем к полировке дружбы, - Йошиатсу подскочил, сорвался с места и принялся расстилать спальник и распаковывать вещи. На удивление, несмотря на вечное раздолбайство, он пришёл не с пустыми руками: притащил одноразовую скатерть и посуду, салфетки и большую коробку с домашним яблочным пирогом. Сконфуженно достал его и проворчал: - Мама испекла. Она редко что-то такое делает, но тут почему-то решила нас побаловать. - Да ладно, весь вечер клянчил, наверное, - усмехнулся Юске и подхватил ломоть с краю, довольно откусывая от него большой кусок, а Йошиатсу попытался отобрать со смущённым бормотанием: «Погоди, мы ещё не расставили ничего!», но с двух сторон на пирог напали ещё два проголодавшихся разбойника. Так, уплетая ароматную шарлотку, они и продолжили обустраивать свою стоянку. Когда место для пикника было готово, от пирога не осталось даже крошек. - Ну что, подставляйте «бокалы», - важным повелительным тоном заявил Томо. Кока-колу с виски уже приговорили в процессе подготовки, и теперь он достал ещё одну бутылку, на этот раз неразбавленного крепкого напитка. Пластиковые стаканчики сошлись в центре бумажной скатерти. - Если честно, никогда ещё не было у нас посиделок с таким количеством выпивки, - выразил общую мысль Такаши, - Хорошей, главное, выпивки! - Да, ты парень полезный, - поддакнул Йошиатсу, несмело улыбаясь Томо, и потом мгновенно опять опустил глаза. - За дружбу, типа того… - Кампай, - кивнул Томо одобрительно. Они выпили, и, не сговариваясь, растерянно посмотрели на город внизу. Неспешно начало вечереть, до темноты было ещё далеко, но предвкушение сумерек разлилось по улицам едва заметной синевой. - Нет, так не интересно, - решительно высказался Юске, - Честно, не знаю, как взрослые пьют просто так. - А как ты предлагаешь, Ю? - насмешливо уточнил Йошиатсу и подхватил с пластиковой тарелки кусок мясного рулета, - Каким-то извращённым способом? - Предлагаю игру,- Томо подвигал бровями и улыбнулся так заманчиво, что отказаться от предложения стало просто невозможно. Заинтригованные мальчишки даже придвинулись ближе друг к другу. - Ну что за игра, давай, не томи, - спросил Такаши и даже облизнулся в предвкушении чего-то по-настоящему занятного. Томо неосознанно проследил за движением его языка и продолжил: - Да… Американская, я в кино видел. По очереди говорим факты о себе, начинающиеся со слов: «Я никогда не…» Задача быстрее споить других, а самому остаться бодрячком. А ещё помогает лучше узнать собутыльников. - Ничего не понял, - честно признался Йошиатсу. - Сейчас поймёшь на примере, - добродушно сказал Томо, - Вам понравится, это забавно. Начнём с простого. Я никогда не дружил ни с кем с детского сада до настоящего времени. Вы все трое пьёте, я нет. - О, понял, - рассмеялся Такаши, они выпили, и снова разлили виски по стаканчикам, - Давайте я следующий. Я никогда не гонял с Юске на велосипедах на спор! - Да быть не может, - удивился Йошиатсу, - Я не верю! - Пей-пей! Умей проигрывать, неудачник! – Такаши ткнул его локтем в бок. - Точно, с Такаши ни разу не было! – подтвердил Юске. Йоши и Томо переглянулись и сделали по глотку обжигающей жидкости. - Теперь я, - Йошиатсу задумался на минуту, а потом вскинулся с нехорошей усмешкой, - Точно. Я знаю, я никогда не целовался с парнем. Такаши нахмурился, но выпил свою порцию, Томо посмотрел на выигравшего с открытой неприязнью и тоже опрокинул стакан в рот, резко выдохнув после: - Это подло. - Не волнуйтесь, парни, я как самый трезвый из вас за вас отомщу! - усмехнулся Юске, перехватил бутылку и налил всем ещё, - Йоши, не боишься? - Вот ещё! Мне… эээ… как бы… нечего скрывать! - гордо вскинулся тот, но заплетающийся язык выдал его волнение и усиливающееся состояние опьянения. - Ну что ж ладно, тогда… - Юске лукаво покрутил стаканчик в руке, всматриваясь в то, как чайного цвета жидкость ложится на пластиковые стенки, - Лови, храбрец! Я никогда не… Никогда не спал с мягкими игрушками с тех пор, как мне исполнилось девять. Такаши согнулся пополам от смеха, Томо непонимающе перевёл взгляд на Йошиатсу. Тот насупился, поджал губы и ткнул пальцем воздух в направлении Юске: - Ты Брут! Иуда! Грёбаный предатель! - и опрокинул в рот виски, - Ты предал и меня и… вообще… Какой кошмар. Мальчик стыдливо закрыл лицо руками. - Йоши до сих пор с плюшевым медведем спит, - спокойно пояснил «грёбаный предатель». - Только иногда! - краснея и отворачиваясь принялся оправдываться Йошиатсу, - Он просто прикольный! Мне младший брат подарил! - Что? Поверить не могу! - удивился Томо, - Ну ладно Таши, я мог бы предположить! Но ты! - Эй, То, иди на хрен, я же мужик! Чтоб я с игрушками спал! Да я для этого слишком брутален, – возмутился Такаши и привычно накрутил прядку на палец. Тут уже расхохотались остальные, даже Йоши не сразу, но всё-таки подключился к общему веселью. Никто не заметил, как наступила ночь, и то, как сон срубил всю компанию, подростки тоже не запомнили. Томо проснулся, словно вынырнул из холодной воды на поверхность озера, и почему-то озеро оказалось не вокруг, а над ним. Водоём был без берегов, огромным, чёрным, и переливался мириадами звёзд, рассыпанных по тёмной глади. Мальчишка непонимающе похлопал ресницами, глядя прямо перед собой, а потом вытащил руку из спального мешка и протянул вверх в бессмысленной попытке схватить пальцами звенящие в высоте звёзды. - Бесполезно, - раздался тихий вздох из темноты, - Хотя, конечно, очень красиво. Но вряд ли получится их поймать. Томо вздрогнул от неожиданности и приподнялся на локте. В паре шагов от него, сложив ноги по-турецки, сидел Йошиатсу с бутылкой в руке, курил и пускал ртом колечки. Получалось у него это не очень. Кольца тут же рвались и таяли, и он вздыхал от каждого такого поражения, словно потерял дорогого друга, а не с дымом не справился. - Ты чего не спишь? Поздно уже! - Томо оглянулся по сторонам, двое других ребят спали без задних ног, Такаши даже сладко посапывал и что-то бормотал во сне. - И зачем ты встал… - словно не услышав его, печально произнёс Йошиатсу. - Йо, хватит уже пить, харе, ты завтра в автобусе блевать будешь всю дорогу. - …Не встал бы, и не было бы ничего. Я, знаешь, загадал себе... Если не встанешь, не скажу тебе ничего… Лучше бы так и было. Но ты, сука, взял и проснулся… Взял и вломился, заявился к нам весь такой пафосный... - Я не понимаю, что ты там бормочешь, давай ляжем. - Нет уж! - Йошиатсу опёрся о землю ладонями, с усилием приподнялся, выпрямился и, шатаясь, дохромал до Томо. Тяжело дыша перегаром и горьким запахом табака, он согнулся и протянул ему руку. - Чего ты хочешь, Йо? - Поговорить. Просто поговори со мной. Пожалуйста, - последнее слово тот произнес с трудом, видно, говорил его в жизни нечасто. Томо удивился, но из спального мешка все-таки вылез и протянутую руку принял, поднимаясь с земли. Йошиатсу выдержал его хватку, помог, а потом, когда Томо уже был на ногах, вдруг качнулся и начал оседать, цепко хватаясь пальцами за его плечи. Он сползал вниз, и Томо подхватил его на автомате, удержал в своих руках. Послышался тоскливый протяжный вздох, Йошиатсу с размаху врезался головой ему в грудь и даже всхлипнул как-то потерянно. - Эй, не падай, Йоши. Что ж ты так нажрался, совсем меры не знаешь, - удручённо произнёс совсем уже проснувшийся Томо, придерживая дрожащего то ли от холода, то ли от действия алкоголя паренька. Совсем не к месту в голову пришла мысль о том, какой он хрупкий и трогательный, ужасно угловатый и неловкий во всём, и впервые Томо показалось, что он понял его друзей по-настоящему. О таком нельзя не заботиться, потому что Йоши трепыхается и бьётся в жизни, как птенец со сломанным крылом, осуждённый природой на верную гибель, глупый и бойкий, не сдающийся, ничего не понимающий неразумный ребёнок. В этой темноте под сияющим небом перед распростёртым у их ног городом на Томо накатила давящая, невыносимая нежность, он обнял Йошиатсу теснее и бережно погладил по вздрагивающей узкой спине, осторожно касаясь пальцами лопаток, пробежался вниз до поясницы и снова поднялся. Костлявое беспомощное существо дёрнулось в кольце его рук так, словно Томо вонзил ему нож в спину, а не приласкал. Йошиатсу порывисто задрал подбородок, весь вытянулся в напряжённую струну, посмотрел неверяще со странной смесью непонимания, боли и надежды в глазах. Минуту Томо не понимал, что происходит, его сканировали, изучали, сверлили черепную коробку насквозь самым пьяным, диким и страдальческим взглядом в мире. Через минуту Йошиатсу закрыл глаза, Томо выдохнул, от этого стало легче, но лишь на миг, потому что мальчик встал на мысочки, всё ещё держась за его плечи, и коснулся сухими потрескавшимися губами его губ. Что это был за поцелуй, передать было невозможно. Томо утонул и потерялся в потоке из липкого холодного страха, обжигающего неожиданного желания и горечи. Будто тьма разверзлась и поглотила его, сожрала с потрохами, разрывая на части и одновременно поглаживая со всех сторон, входя в каждую пору кожи. Йошиатсу был осторожным и трогательным только в первую секунду, потом его искусанные губы двигались резче, грубее, царапая своими изломами, зубы кусали безжалостно, язык толкался нетерпеливо, как в панике, что вот сейчас отнимут, отберут. Изо рта Йошиатсу пахло виски и возбуждением, и Томо даже не сообразил, как стал отвечать ему, мягче, нежнее, словно пытался успокоить разбушевавшееся дитя, а потом и вовсе отклонился назад, взял мальчика за предплечья и тихонько отодвинул , аккуратно, но уверенно. Йошиатсу даже не сразу раскрыл глаза, всё ещё тянулся к нему с закрытыми, но ему пришлось прийти в себя. - Нет, - сказал Томо как можно твёрже. - Пожалуйста, - жалобно прошептал паренёк. - Нет, Йоши, нет… - Почему? Я… Я думал, вдруг, ты… Никак не могу понять, почему же ты мне так не нравишься, я ведь обижаться должен... Ты не понимаешь, не помнишь... Как пришёл, было ужасно противно, тошно, как заноза... Раздражаешь! – Йошиатсу замедленно пьяно замахнулся и несильно ударил его кулаком в грудь, а потом уголки губ поползли вниз, и он чуть не заплакал, - Какого хрена? Такаши лучше, да? Я знаю, лучше, он красивый, добрый, да охуенный… Не сравнить с таким заёбистым говном, как я…. Но... но я… Томо стало невыносимо смотреть на это унижение, каждое слово жгло кислотой, внутри всё сворачивалось узлом от жалости, он приложил палец к своим губам и зашептал: - Тссс! Послушай, дело не в том, кто лучше. Ты, может, для кого-то самый лучший на свете будешь… - Но не для тебя? - Как тебе объяснить, дело ведь не в характере или внешности. Ты понимаешь, что он тот, перед кем я готов голышом танцевать джигу, с кем могу стоять на голове, ходить колесом, а ещё лежать и курить на крыше. С Такаши я могу и прыгать, и беситься, сочинять песни, болтать чепуху на придуманном языке или тупо молчать, и в любом случае буду уверен, что меня понимают! Йоши, не ты плохой, а он хороший! Он просто мой, и всё тут... Ээээй, только не реви! Послушай, никогда не пытайся начать мутить с кем-то, перед кем ты не готов танцевать джигу голышом! Иначе оно того не стоит! Трата времени! Казалось, получилось, расстроенный парень начал понимать, но вдруг тряхнул головой, словно прогоняя все доводы рассудка, посмотрел исподлобья и заговорил, как безумный, быстро, с придыханием. - Я лучше. Я что хочешь могу… Хочешь трахаться, Томо?, Я знаю, хочешь, я почувствовал… - Йошиатсу резко прижался к нему, обхватил за талию и потянулся к губам с отчаянием, точно в истерике, больно впечатался в них. - Да что ты творишь! Что несёшь? – Томо повысил голос, забывая о спящих, оттолкнул и брезгливо утёр свой рот тыльной стороной ладони. Пьяный подросток отступил на пару шагов, согнулся, упёрся руками в колени и… совершенно невменяемо захохотал. Сейчас он выглядел не как человек, как взбесившееся животное, лохматое, чёрное, озлобленное. - Что случилось? - сонно завозился в своём спальнике Такаши. - Йошиатсу? - вскочил, как по команде Юске, сел и уставился на происходящее с недоумением. На мгновение Томо ощутил озноб и омерзение, как от прикосновения к трупу, потому что Йоши заливался металлическим смехом громко и неестественно, а глаза его были мёртвыми, словно он одновременно и видел, и не видел ребят перед собой. Но мираж быстро развеялся, когда он встряхнулся, распрямился и с усмешкой театрально заявил: - Я пошутил, придурок! Такаши, твой сладенький совсем без чувства юмора, не повезло! - Клоун! Ублюдочный, ненормальный клоун, - сплюнул со злобой Томо, - Я с ним серьёзно, как с человеком... Это шуточки, по-твоему? Вот мудак! - Что происходит? - Юске и Такаши никак не могли прийти в себя. - Да ничего такого, парни, ложитесь баиньки. Просто полировка дружбы у нас прошла неудачно, - язвительно пояснил мальчишка. - Ненавижу таких! Все вокруг тебя скачут, а ты просто урод, тварь циничная, - Томо перекосило от возмущения, а Йошиатсу, покачиваясь, подошёл к своему спальному мешку и стал укладываться на ночлег, ни слово не говоря. - Клоун… - уже чуть тише повторил Томо и отвернулся.