Одинокие прятки

Они с минуту смотрели друг на друга. Один с удивлением, другой с брезгливым ужасом, точно перед ним был не симпатичный мальчик-ровесник, а мохнатый черный паук с бесчисленными липкими глазами-икринками. - Кто ты такой? - дрожащим голосом повторил Юске, поджимая губы и всем корпусом отклоняясь назад. Находиться в одном воздушном пространстве с этим существом было противно, Юске не видел любимого мальчика, он смотрел, как растягиваются чьи-то чужие губы, как паучьими лапками шевелятся тонкие пальцы, как ходит кадык под нежной кожей, и с трудом сдерживал подкатывающую к горлу тошноту. - А у Томо классный удар, оказывается. Эк он тебя приложил, кроха, - нервно хохотнул Йошиатсу, и маленькая вспышка молнией пронзила мозг пострадавшего. Ещё не до конца оформившись в догадку, расплывчатая шальная мысль рассеялась туманом. Юске скривился от резкого спазма головной боли. Он сжал виски ладонями и, качнувшись вперёд, уткнулся разбитым носом в свои колени. - Блин, ну что ты творишь, - обеспокоенно вздохнул Йоши, шагнул к нему, осторожно погладил по спине, но объект заботы вдруг перекосило от прикосновения, он зашипел, как ошпаренный, порывисто выпрямился. Йоши протягивал руку, а он отталкивал, и так повторилось несколько раз. - Не трогай меня! Не прикасайся! - Да что за чёрт, я же помочь хочу, - разозлился парнишка, подхватил с койки пакет со льдом и угрожающе потряс им перед лицом, - А теперь прижми эту фигню к своей цветастой мордашке, а то у тебя крыша едет и нос превращается в сливу, не хочу потом целоваться со фруктовой корзиной. Юске от подобного предположения даже передёрнуло: - Держись от меня подальше, ты – не он! - Я – не кто? - насмешливо переспросил Йоши, уперев руки в боки и поглядывая сверху вниз на Юске как на умалишённого. Тот в принципе понимал, что, наверное, именно так и выглядит со стороны, но сейчас ему было чихать на чужое мнение и рациональные доводы рассудка, башка раскалывалась, медицинский кабинет медленно плыл по часовой стрелке, отвращение нарастало. Все несоответствия, провалы в памяти, дурное самочувствие и прочие приметы этого дня сложились в одно – в какое-то животное омерзение к лучшему другу. Этот человек выглядел как Йошиатсу, говорил как Йошиасиу, однако отторжение было слишком сильным, чтоб списать его на последствия травмы и отмахнуться. - Толкаешь Такаши, забыл о своей коллекции фигурок, да, блин, даже то, что пристаёшь ко мне… Всё это неправильно! Я не этого хотел, - невнятно бормотал Юске, всё же перехватив пакет со льдом, причём старательно избегая контакта с пальцами приятеля, и приложил спасительный холод к лицу. Голова от этого не прошла, но комната замерла в одном положении. - Ах не этого? - недовольно процедил Йошиатсу, но продолжить фразу ему не дал внезапный хлопок двери. В кабинет маленьким торнадо ворвалась их медсестра, несмотря на почтенный возраст и чересчур уж обтекаемые округлые формы, она иной раз передвигалась по школе на своих коротеньких ногах со скоростью разъяренного носорога. И это был как раз тот самый случай. Женщина выпалила с порога: - Юске-кун, тебя к директору вызывают! Срочно! Сейчас только гляну. Подбежала, отобрала пакет, осмотрела нос бедняги, намазала ушиб какой-то вонючей мазью, и, утвердительно кивнув сама себе, довольная проделанной работой, тут же сменила направление своего пристального внимания: - Йоши, а с тобой что? Опять синяки или что похуже? Йошиатсу испуганно замотал головой и попятился спиной к окну, вероятно, надеясь чудом избежать незаслуженного лечения. Финал разыгравшейся сцены Юске досматривать не стал, в спешке собрал свою школьную форму, быстро подхватил с пола печального непризнанного Гёдза-мэна и покинул комнату. Он не знал, зачем понадобился директору, и предположил, что это связано с дурацким инцидентом на физкультуре. Но тогда было непонятно, почему не вызвали и Йошиатсу тоже? Ведь было много свидетелей, что это он виновник случившегося. Состояние подозрительно напоминало легкий бред при высокой температуре, хотя вряд ли медсестра не заметила бы такой жар и отпустила бы в одиночку шататься по школе. Пока Юске уныло брёл по коридору сквозь воображаемый лиловый туман, сжимая под мышкой стопку одежды, он мысленно прокрутил несколько вариантов защиты для себя и, главное, для Томо, который совершенно не собирался его бить и не заслужил наказания за это. А того, кому он хотел врезать, Юске и сам бы с удовольствием побил, если бы мог. Мысли о Йошиатсу усиливали мигрень. Он не знал причины изменений в поведении друга, но пообещал себе обязательно со всем разобраться, когда его отчитают у директора и выпроводят восвояси. Но то, что случилось дальше было слишком далеко от его представлений, поэтому клятва самому себе быстро забылась. Началось с того, что секретарь в приёмной посмотрела на него с любопытством и даже вроде бы немного восторженно. Это отношение никак не вязалось с тем, что его вызвали ругать за драку на уроке. Юске смущённо вошёл в кабинет. Неожиданности продолжались. Вместо предполагаемого Томо, кроме директора в кабинете находился взрослый мужчина, высокий и худощавый в модном, на вид дорогом костюме, в очках с аккуратной чёрной оправой. Он стоял у окна и задумчиво разглядывал школьный двор, в котором, по скромному мнению, Юске, никогда ничего интересного не было, кроме редких случаев во время проведения фестивалей, когда Такаши бродил по дорожкам во всей красе в укорочённом платье с кружевным зонтом в руках, а Йошиатсу с фальшивыми клыками и в очках с глазными яблоками на пружинках дружелюбно раздавал флаеры и листовки с картой и программой мероприятий. Сейчас за окном было пусто и солнечно. Судя по всему, подросток своим появлением прервал некий разговор, и мужчины стихли, синхронно перевели взгляд на вошедшего. Пару минут напряжённо молчали, изучая мальчика, как музейную диковинку. Тот сразу захотел развернуться и сбежать, настолько неуютно почувствовал себя, он даже инстинктивно отступил на шаг назад, и, судя по всему, его намерение легко прочиталось взрослыми. Директор как-то плотоядно усмехнулся и тягуче-ласково произнёс: - Юуууске-кун, а мы ждём тебя уже давно. - М..мм… меня? - испугался он, но вовремя исправился, вежливо поклонился и сбивчиво произнёс, - Извините… Здравствуйте… - Здравствуй, Юске, - сдержанно кивнул незнакомец. - Позволь представить. Это мой близкий друг Айзава Коичи. Ты, может быть, не знаешь… - Знаю, - изумлённо распахнул глаза Юске и снова торопливо поклонился, - Айзава-сан заведует художественной галереей в центре, и к тому же очень известный портретист, я видел ваши работы из серии о рыбаках, они потрясающие, хотя манера скуч… Ой, я хотел сказать, очень традиционная. Простите, простите… - Ну, конечно, куда мне до вашего стиля, юноша. Галерист хитро улыбнулся, но взгляд оставался холодным и серьёзным, Юске поёжился от неприятного ощущения, будто он оказался бактерией на стёклышке, и этот мужчина увлечённо смотрел на него в микроскоп. «Моего стиля? О чем он? Откуда он…» Ответ нашёлся на столе, паренёк непонимающе моргнул, даже по-детски потёр глаза кулаками: прямо перед сидящим в кресле директором лежал его скетчбук, раскрытый на странице с сегодняшним портретом Йошиатсу. И рисунок, который он не мог вспомнить, резко выделялся на странице. Он нарисовал друга в графике, торопливо и броско в виде плачущего клоуна, на щеках - по стекающей слезе, одна в виде капли, одна в виде звезды. Он уже примерял похожий образ на Йоши, но конкретно этот, кажется, выдумал впервые, хотя детали о чём-то смутно напоминали. - Как? - только и сумел несмело спросить Юске. - Мне принесли этот альбом на большой перемене. Наверное, хотели пожаловаться на непристойности, что ты там рисуешь, не знаю, просто подбросили в приемную. Я бы и не уделил этому так много внимания. Но по странному стечению обстоятельств, именно в это время ко мне заглянул мой друг-эксперт в области живописи… Забавное совпадение, ты не находишь? Юске бросило в жар, от стыда он готов был стечь в пол и лужицей проползти под дверью, парнишка был совершенно уничтожен, ведь его мазню, которую он прятал даже от родителей, без его ведома показали самому Айзаве, который вроде даже за границей выставлялся. Какое неожиданное унижение! «Стоп… Большая перемена? Когда Йоши отказался идти с нами в столовку?» Пока Юске прокручивал в мыслях свои подозрения и всё больше заводился, проникаясь ненавистью к приятелю, он пропустил добрую половину объяснений, очнулся только, когда услышал ровный голос Айзавы: - Я взял на себя смелость, сфотографировал несколько страниц, которые показались мне наиболее… хм… исключительными, и разместил в своём блоге… «Зачем?» - не понимал Юске, отчаянно краснея, - «Что за глупость? Популярный художник хочет поиздеваться над бездарным школьником? Превратить меня в посмешище, в интернет-мем? Для чего?» - Так вот, у меня была даже пара предложений от коллекционеров... - Не понял... Чего? - вскрикнул Юске и тут же осёкся, - Извините! - Твои рисунки вызвали интерес, они совершенно неправильные, я бы сказал, неграмотные, но в них есть то, что не выработаешь годами просиживания штанов за мольбертом на уроках академической живописи. Твои скетчи цепляют и они невероятно оригинальные, неординарные. Конечно, материал сырой, поэтому потенциальным покупателям я отказал. Но я предлагаю тебе брать у меня уроки, бесплатно, при условии, что я стану твоим агентом, Юске-кун. Имей в виду, я не занимаюсь детьми и благотворительностью, я вижу в тебе реальную перспективу. Предложение исключительно делового характера. Но рука у тебя не поставлена, конечно, даже в изображениях с искажёнными пропорциями важно учитывать и соблюдать некие правила… - Погодите, я правда не понимаю… Так не бывает... И... Вам, что? Действительно понравилось? - Конечно, понравилось, - директор и Айзава, закивали головами, как болванчики, и взахлёб наперебой стали говорить Юске, какой он одарённый и как нуждается в хорошем учителе. А он просто стоял руки по швам с открытым ртом и не мог поверить в реальность происходящего. - Я не буду давить, юноша. Но вот моя визитка. Юске, поразмысли над этим. И забери свой драгоценный скетчбук. Затравленно втянувший голову в плечи, ссутулившийся мальчик не успел отследить каким образом альбом оказался у него под мышкой вместе с формой, а простой белый картонный прямоугольник визитки - в руке. Известный художник сейчас стоял так близко к нему и обращался, как к равному себе. А Юске сумел выдавить из себя только жалкое: - Спасибо, я не уверен, что это кому-то нужно, - и снова стал торопливо извиняться и отступать назад. - Подумай, Юске-кун, прежде всего это нужно тебе, нельзя из-за скромности зарывать свой талант в землю, - с нажимом сказал художник, а директор расплылся в улыбке: - Не волнуйся, Коичи, мы его уломаем. Иди на уроки, Юске-кун, занимайся. Но не забывай о предложении. Такая удача не каждому выпадает! Ты – везунчик! С облегчением ретировавшись из кабинета, паренёк подумал: «Опять везунчик? Такаши вот тоже говорил… Бред какой-то». Оставшиеся два урока прошли как во сне, он совершенно не обращал внимания на то, что происходит вокруг, ни на друзей, ни на одноклассников, смотрел в одну точку, делая вид, что слушает объяснения учителя, а на самом деле, просто отключившись от мира. - Приём! Приём! Хьюстон, у нас проблема! Ю похитили инопланетяне и заменили на глубоководного моллюска! - Такаши яростно тряс его за плечо, склонившись над партой. Томо, закинув портфель за плечо, хмуро топтался рядом. Юске огляделся по сторонам, класс был пуст и Йошиатсу куда-то пропал, паренёк даже не был уверен, что видел его на последних уроках. - Моллюск? - изумился Юске, - Почему моллюск? - Томо и Такаши переглянулись и рассмеялись. - Ты бы свои выпученные глаза видел! Натуральный кальмар. Но зато с лицом получше вроде, нос побледнее стал, - погрустнев, добавил Такаши и мягко тронул кончик носа друга пальцем, - Болит? Юске заторможено отрицательно покачал головой. - Прости меня, я не хотел, я ещё не понял, что там с Таши было, разозлился на этого говнюка страшно, не думал, что ты подвернёшься… - Да ничего, Томо, я же сам влез. Мне кажется, даже синяка не будет, разве что небольшой...Не парься вообще, я бы и сам Йоши поколотил, но не хотел, чтоб вы ссорились. Тупо короче вышло, вспоминать не хочется. - Ну я, конечно, не понимаю, чем он это отношение заслужил, но тут всё просто. Ты рванул защищать Йошиатсу, как я Такаши. Ничего удивительного. На нервах же… И всё из-за козла этого… - Не ругайся. Мне кажется, с Йо что-то не так, он как-то уж очень сильно изменился, - вмешался Такаши. - Ага, не знаю, как объяснить это ощущение, но он будто другой человек, - согласился Юске, радуясь про себя, что не один он увидел эти перемены. - Точно-точно! У меня похожее чувство, я думал, показалось, боялся тебе даже говорить, вы ведь… Ну как бы, - замялся друг, отчаянно наматывая свой черный локон-пружинку на палец. - Ничего мы не как бы... - грустно возразил мальчик, - И спасибо, у меня гора с плеч... Рад, что ты думаешь, что с Йоши что-то не то, а то я считал, что двинулся головой. - А я думал, что это я двинулся, - Такаши склонился к сидящему за партой Юске, и от избытка нежности принялся добродушно тискать его, то обнимая за плечи, то взъерошивая серебристые пряди волос. - Это всё, конечно, очень трогательно, - перебил их детскую возню Томо, комично наморщил нос, насупился и ответил на немой вопрос озадаченных приятелей, - Надеюсь, вы не сошли с ума на пару. Хотелось бы верить. Потому что я очень не люблю истории, в которых чужак приезжает в город, где все оказываются маньяками и на фоне титров под пафосную слёзовыжимательную музыку, ликуя, сжигают его всей толпой. Или сжирают, нужное подчеркнуть. - О, а бывает, что чужак встречает прекрасного незнакомца... - рассмеялся Такаши. - С топором? - Томо просиял так, словно эта мысль его обрадовала. - Да о чём вы вообще оба? - Я вот о чём... - продолжил их новый приятель, - Я всё-таки надеюсь, что вы не психи. И вывод из этого только один… - Какой? - глухо спросил Юске, чувствуя подвох. - Что вы, кретины, неосознанно придумываете оправдания своему другу-мудаку. По-моему, ничего нового с вашим Йоши не случилось, каким был, таким и остался. Может, подставить вас перед всей школой, как тогда со спором, может локтем толкнуть и подножку сделать. Йошиатсу волнует только он сам, а вы почему-то не хотите замечать правду. - Ты не прав, но я не хочу с тобой спорить, Томо. Правда, я жутко устал, сейчас на ходу усну, домой надо, - вымученно проговорил Юске и с трудом попытался встать, поднялся, хотя ноги не слушались. Всё же он нашёл общий язык с земным притяжением, поднялся, подхватил портфель, а Такаши взял его под локоть: - Эй, да тебя правда шатает, ничего себе! Ну и как ты такой за город поедешь. Давай ты сегодня у меня останешься ночевать? Родителям позвонишь, поспать у меня есть где. - Точно, свалишься ещё в какую-нибудь канаву, не надо тебе ехать, - Томо поддержал своего парня, хотя в глубине души идея ему не понравилась. Не хотелось, чтоб Такаши ночевал с кем-то, кроме него, даже если речь шла о безобидном Юске, поэтому он лихорадочно соображал, как бы напроситься на ночь третьим. Но дилемму разрешил сам «больной», решительно отказавшись от помощи: - Нет. Не надо. Дома мне будет лучше. Доберусь, не волнуйтесь, со мной всё нормально. Ничего серьёзного, просто небольшая слабость. - Валяй, как хочешь. Только на перекрестках будь осторожнее, - многозначительно отзвался Томо. - Мне кажется, ты переоцениваешь свои силы, Ю... Давай ко мне, а? В гости... Мама будет рада, сто лет не был же. Только у Йоши... А он, кстати, бы мне голову открутил, если бы с тобой что-то случилось! - Йоши здесь нет! Его нет! - обычно тихий подросток вдруг ни с того ни с сего сорвался на крик, с бессильной злобой пнул ногой, стоящий рядом стул, так что тот с грохотом опрокинулся на пол. Задумался. Через минутную паузу нанёс ещё удар, и ещё, и снова, с размаху. Звук был глухой, приятный и мягкий, словно не железка и дерево попадали под подошву, а живое тело подставлялось под его гнев, словно чей-то дышащий живот принимал всё, терпел. От этого было легче, как обруч с головы упал, Юске остановился не сразу, бил и бил с упоением. Потом пришёл в себя, стоял, тяжело дыша, боялся поднять взгляд на ребят, боялся увидеть осуждение. Такаши попытался утешить его, уговаривая вкрадчиво, с осторожностью: - Ну что ты, Ю. Не стоит так нервничать. У Йоши, может, дома что-то случилось. Может, есть другая причина, по которой он не здесь и вообще не такой, как обычно. Мало ли... Ну я не знаю... Приболел? Вот только смеяться и оставалось. Приболел? Это так разозлило Юске. Очевидная наивность, лживый идиотизм. А он то думал, что Такаши разделяет его тревоги. Как бы не так... Участливый тон и каждое аккуратно, с оглядкой сказанное доброе слово бесили всё больше и больше. А ещё раздражало идеальное взаимопонимание этой парочки. Юске всё же посмотрел на них исподлобья, криво усмехаясь. Они ведь могли даже не прикасаться к друг другу, не говорить, могли вообще находиться в разных концах комнаты, но вокруг них при этом возникал невидимый пузырь, странный барьер для окружающих. Он давно заметил, просто не концентрировал внимание. Это было надёжное защитное поле только для двоих, других внутрь не принимали, и его не примут. Как бы взволнованно не лепетал их любитель платьишек, как бы круто и по-братски не общался с ним этот противный новенький - на Юске им было наплевать, он существовал вне, за гранью их интересов. Не человек, а раздражающая соринка в глазу. Наверняка, его проблемами интересовались только из вежливости, лишь бы отделаться поскорее, успокоить свою совесть и снова замкнуться друг на друге. Сейчас, когда они переглядывались между собой с говорящим, но невысказанный недоверием и опаской в глазах, Юске казалось, что он читает их мысли: "Посмотри, Томо, да он псих" и "Точно, Такаши, этот парень болен". Только что он вроде был абсолютно спокоен, а теперь горел неприязнью к одноклассникам, его распирало от непривычного гнева. - Я сказал, со мной все хорошо. Я неясно выражаюсь, Та-тян? Что ты вечно лезешь не в своё дело! Отвалите от меня, - неожиданно взорвался Юске, - Мамочка нашлась! Оставь свои бабские замашки для Томо! Мерзость какая! - вырвав руку у испуганного Такаши, он припустил к двери, с трудом понимая, что вообще происходит, и где он собственно находится. - Обалдел совсем? - Томо рявкнул ему в спину, но Юске не подумал ответить, всё, что его заботило - скорейшее возвращение домой. Всё это было слишком... Чересчур для одного человека. Безграничные возможности на ладони, слава, признание, какое-то серьёзное предложение, связанное с будущим, а ещё - Йошиатсу, целующий его, чужой, не настоящий, но доступный. "На блюдечке? Откуда это всё?" Чересчур много эмоций, безумие сквозь странную пелену ирреальности, ещё чуть-чуть, и череп треснет от обилия впечатлений. Домой, упасть в свою аккуратно заправленную кровать, даже не расстилая, лежать на спине, смотреть в потолок, а, может, даже блаженно заснуть, если пульс придёт в норму. Он видел перед собой.только эту картинку, только эту цель, пока бежал по школе, по двору, пока остервенело крутил педали на своём велике, а окрестности справа и слева сливались в психоделические яркие пятна и полосы. Наконец воображение и настоящий мир встретились в одной точке, мальчик рухнул на постель, ослабил галстук и попытался отдышаться. - Ю, ты обедать будешь? Папа завтра приедет, мы вдвоём! - крикнула мама откуда-то снизу. Юске устало застонал, вытащил из-под головы подушку, накрыл ею лицо, прижал руками и взвыл посильнее, так, как хотелось, в этот мягкий «глушитель». «Ну надо было ей именно сегодня прийти пораньше! Ну какого фига сегодня?» Пяти минут придушенных сдавленных причитаний и ругательств в подушку хватило, чтоб немного привести в порядок мысли, дыхание и немного успокоить нервы. - Нет, ма! Не хочу! Я ел в городе, - соврал он, и на всякий случай проорал ещё, чтоб его не беспокоили лишний раз, - Я занят! После этого наступила блаженная тишина. Где-то в глубине дом поскрипывал шагами мамы, на грани слышимости отзываясь звоном тарелок, а за окном рассеянно шумело лето: ветром в деревьях, хлопающими крыльями птиц, мелкими насекомыми. Юске краем уха слушал мир снаружи, а сам перебирал и перебирал события дня, как бусины в чётках. Каждое было по своему мучительным и невероятным, и он всё думал и думал о том, как это глупо и приятно, когда тебя целуют, и что мокрое и скользкое может нравиться, и что носы почему-то совсем не мешают людям при поцелуе, а ещё - что нужно обязательно разобраться, что же не так, и узнать, как вернуть Йоши его башку на место, и надо извиниться перед ребятами за грубость. А потом пришло воспоминание об Айзаве Коичи, о том, как он хвалил его наброски, и каким при этом был настороженным. Прокручивая в памяти слова художника, Юске незаметно для себя заснул. Сначала ему показалось, что узнаваемый звонкий стук камушка в стекло раздался по ту сторону сна, потом он повторился, и только третий удар заставил подростка разлепить глаза и подскочить. Сумерки залили комнату синеватыми чернилами, он осмотрелся и вздрогнул - опять стук в стекло. Занавеску в сторону, распахнул ставни, предусмотрительно отступив в комнату. Только когда окно со скрипом полностью раскрылось, выглянул на улицу. В саду, как много раз прежде, стоял улыбающийся Йошиатсу, замахнувшийся, но, к счастью, не пульнувший свой снаряд в физиономию другу. Он обрадовался и приветливо помахал занесённым за голову камнем. - Ю-ху! Привет! И вдруг отпустило сразу и наверняка - ни страха, ни подозрений, ни агрессии. «Йоши, это же Йоши. Ну что я...» Глядя на тощего весёлого мальчишку сонный недоумевающий Юске не сумел не вернуть ему искреннюю улыбку, ведь он был такой смешной, настоящий, там внизу, кривлялся, паясничал, и школьная форма трогательно висела на нём, как на проволочной вешалке, вызывая непреодолимое желание вечно откармливать субтильного зверька самыми вкусными и самыми сытными сэндвичами с ветчиной. - Ты что, дурак, домой не заезжал, что ли? До сих пор в форме! - хохотнул Юске в вечерний сад. - Сам дурак! Ты тоже не переоделся, майка всё та же, в кровище! - ухмыльнулся Йошиатсу, подбросил, поймал камушек другой рукой, начал не спеша жонглировать, и вдруг добавил как-то некстати, - А я голодный! Пригласишь? Или бросишь друга умирать на улице? - Заходи, конечно! - легкомысленно позвал Юске, который тем временем уже облокотился на одну руку, подпер щеку ладонью и с удовольствием наблюдал за жонглёром-любителем, - А нос прошёл, надо же... Сейчас маме скажу, ужинать будем. Ой, погоди, постой так минуту! Йоши, было собравшийся подойти к входной двери, замер на месте, задрав голову: - Ну чего? Юске прищурился, склонил голову, оценивая то, как забавно развёл руки Йошиатсу, и как красиво фонари с дорожек лижут жёлтым уютным светом его щёки. - Так и стой! Можешь 10 минут потерпеть? Я тебя нарисую! А ещё... у меня такая новость! - Ну давай-давай, рисуй великолепного меня, только, знаешь, красотой сыт не будешь, я ооооочень жрать хочу, можешь побыстрее? - О нет, карандаши... Где же я забыл их, - Юске бросил на подоконник скетчбук и торопливо рылся на столе, ударил себя по лбу, рассмеялся и выглянул в окно, - Так уж и быть, заходи, жалко, свет так хорошо падал. Я тебя в моей комнате нарисую - Лучше в кухне за тарелкой с карри, нет, за кастрюлей. Я иду? - Вот прожора! И балбес! Блин, теперь узнаю Йошиатсу, с утра такой бред в голове творился... - Я заметил про бред... - Эй! Прости меня! - Да не вопрос, покормишь, всё прощу! - Иди-иди, а я на чердак, на минутку... - Стой! - тон голоса Йошиатсу резко изменился, парень истерично и высоко взвизгнул, но Юске уже не слышал. Он выбежал из комнаты жизнерадостным щенком, едва вписываясь в повороты. Он должен был рассказать Йоши о том, что произошло в кабинете директора, отругать и поблагодарить за то, что подкинул скетчбук. - Мам! Йо у нас переночует! - крикнул он в темноту, на ходу поражаясь тому, что свет в коридоре не горит, да и в других комнатах погашен. Не могло же быть на самом деле так поздно? Вроде бы не ночь, а вечер. Ну не проспал же он столько времени? Юске взбежал наверх, попутно нажимая все встречные выключатели, раскрыл дверь на чердак и застыл... - Твою мать... - обречённо проговорил школьник. Все осколки, детали с зазубринами, противные кусочки испорченной головоломки разом встали на свои места и обрели единственно правильную форму. Форму комнаты с чёрными обоями, на которых было изображено повторяющееся перевёрнутое белое дерево. Пыль, шкафы, комоды, нагромождение старинного ужаса в виде вычурной мебели и интерьерных украшений. Всё то же, что тогда. Так же, как было прошлой ночью. Всего лишь один день прошёл. Один. Жизнь, полная волшебных надежд и обещаний. Первый поцелуй с любимым мальчиком. Фальшивка... - Всё не то, не то, не правда, - захныкал Юске, хотел уйти, но опять не выдержал, не смог преодолеть магнетизм этого пространства, зашёл внутрь, осмотрелся. Было очень темно, и только он успел подумать об этом, как вспыхнул свет в многочисленных канделябрах, лампадах и эксцентричных светильниках. Комната и правда слушалась его, как говорила ему об этом когда-то кукла. Он медленно осмотрел чердак остекленевшим от страха взглядом, отмечая, что почти ничего не изменилось, кроме пары важных деталей. Первое - на одной из стен теперь появились траурные рамки, какие-то с фотографиями, какие-то с картинами, некоторые с дагерротипами и гравюрами. Юске пригляделся к ближайшей к выходу - квадратной, пластиковой, увитой искусственными бумажными цветами. Фото явно было недавним, по сравнению с остальными, старыми и пожелтевшими. Полароидный дешевый снимок запечатлел худого бледного мужчину с белыми, как снег, волосами. В руках он держал... Куклу. Эта кукла не походила на ту, что говорила с Юске, но откуда-то он знал, что душа в ней та же. Если это вообще была душа, а не кристально чистая эссенция Зла, запечатанная в хорошенькую фарфоровую куколку-девушку с длинными угольными локонами, убранными в замысловатую причёску. Её изящная фигурка была наряжена в розовую юкату с нежным рисунком, ногти накрашены, а нарисованный рот искривился. Юске разглядывал её недолго, не выдержал, отшатнулся, до того гадко усмехались красиво очерченные стеклянные губки. Он не мог знать наверняка, но знал: пальцы мужчины на этом фото дрожали, пока он сжимал тонкую кукольную талию. Мальчик зажмурился и постарался наощупь добраться до двери, и чуть не упал - под ноги попалось что-то, он охнул и против воли раскрыл глаза. На полу лежал его клоун. Он едва не раздавил маленькое кукольное тельце, споткнувшись об это препятствие. Первое желание было закончить начатое - наступить на него по-настоящему, раскрошить чем-то тяжёлым или выбросить из окна. Однако Юске вгляделся в куклу на полу, и сердце сжалось от боли. "Почему я тебя жалею?" Он поднял клоуна, слёзы на щеках, костюм, бант на шее, губы в чёрной помаде. Только теперь кукла не была зловещей. Но и пустой она не была... Плохо соображая, что делает, Юске зачем-то взял пластикового шарнирного уродца с собой и, тяжело ступая, сгорбившись, двинулся к выходу с чердака. Он уже знал, кто его там ждёт. Так и было. У порога со злой, неестественной улыбкой стоял Йошиатсу. Оскал стал ещё шире, когда он увидел клоуна в руках у Юске. - Допёрло, значит. Что же вы всё портите вечно... - ядовито ощерился он, отступил в коридор и уселся у стены, откинувшись спиной назад, поцокал языком, устало прикрыв глаза, - А ведь могли ещё позабавиться. Твоего предшественника хватило на более долгий срок. Вот досада! - Ты... Это ты - кукла, - тихо прошептал Юске и, потеряв равновесие, без сил опустился на пол напротив него. Так и сидели потерянно в маленьком коридорчике у входа на чердак, как отражения друг друга - одинаковые позы, согнутые колени, сложенные на них кисти рук, бледные лица и ненависть в каждом взгляде. - О, вот только давай без истерик, - проворчало нечто голосом Йошиатсу, протянуло носовой платок Юске, который и правда готов был разреветься, - Только королевы-драмы мне тут не хватало. Мальчик отбросил чужой платок и шумно втянул воздух носом, стараясь сдержать слёзы, но звуки вырывались из горла хрипло, с болью: - Где он? Ты убил Йоши! Мы... Мы так не договаривались! - Умей проигрывать, тряпка! Ты приготовил мне тело, кроха, ты предложил мне его. - Я предложил куклу! - Да, но потом ты продул в прятки, и я забрал любезно предоставленную награду. Он очень удобный и красивый, в эстетическом вкусе тебе не откажешь, сидит, как влитой. - Йоши тебе не перчатка, тварь! Как же... Где же... И в этот момент существо допустило ошибку, или сделало это намеренно, или просто не смогло сдержать эмоций. Двойник неприязненно поморщился и бросил быстрый недовольный взгляд на забытого игрушечного клоуна, маленьким трупиком, лежащего рядом с бедром Юске. - Ты поменялся с ним? Он жив? - догадался мальчик, с удивлением подхватив куклу. - Жив твой малыш, жив. Если так можно это назвать. Ты бы знал, как это противно - мёртвая холодная оболочка. Даже сочувствую ему, несчастненький, напуган небось, бьётся-бьётся... Юске несдержанно рванулся вперёд, и откуда взялись силы не знал, и как прыгнул не понял, но вот он уже сдавливал тощую шею, и смотрел на задыхающееся нечто под собой, нечто с таким любимым лицом хрипело и дёргалось, а глаза выкатывались из орбит, напоминая о тех дурацких маскарадных очках - на пружинках, что носил Йошиатсу на фестивали, но было не смешно, было мерзко. Точно стал свидетелем изнасилования и ничего не мог с этим поделать... Ещё миг и было бы поздно, но Юске отпустил, руки безвольно повисли плетьми, он стоял на коленях между раздвинутых ног чудовища, которое только что сипело, дрожало и умирало, а теперь смеялось над ним, утирая стекающую по подбородку слюну. - Забавный, ты всё же забавный, кроха. Ну придушил бы и что? Твоя любовь осталась бы мышкой в мышеловке, кораблём в бутылке, рыбой в запаянном аквариуме. И скажу честно, не факт, что я бы позволил. Мне слишком нравится эта перчатка... Такая сладкая, - демон облизал свои пальцы, провёл по синеющей шее, сполз вниз к груди, расстегнув по пути пару пуговиц на рубашке, - Как же мне жаль, что ты догадался. Мог бы хоть притвориться. Ты же всё это так хотел! - Нет, не это. Это не мое желание! - отчаянно замотал головой Юске, но оторваться от татуированных пальцев, рассеянно блуждающих по телу Йошиатсу, не мог. - Ну да, конечно. Можешь врать мне, если тебе так приятнее. Вообще не понимаю, на кой вы боретесь со своими же собственными мечтами. Совесть какая-то, чудной механизм. То, что мне нравится в вас, люди, это память тела. У этого она тоже есть. И даже я ничего не могу поделать с дикой похотью твоего мальчика, он такой развратный, ууууужас. Ты бы знал. Пришлось передёрнуть пару раз за сутки, пока я тут. Правда не на тебя, кроха, увы, это тело хочет того длинного парня, Томо. Как думаешь, может, мне его порадовать тем, что он не сумел получить сам? Стеснялся, наверное... - Перестань, заткнись, - снова разозлился Юске, но вдруг обернулся, посмотрел на куклу на полу, сник, сдался и продолжил уже жалобно, едва дыша, - Верни мне его. Я сделаю всё, что ты хочешь. - О, прости, я не расслышал! Давай громче! - монстр приложил руку к своему уху и повертел указательным пальцем другой руки в воздухе, - Ну-ка повтори! - Я сделаю всё... - Вот это я называю - правильная мотивация! - оживился он, - Значит так, Юске, мне скучно. Ты мне надоел со своим нытьём и постной мордой. Я! Хочу! Играть! - капризно завыло существо, как ребёнок в магазине. Казалось, вот-вот упадёт на пол и запричитает, начнёт бить ногами и руками, чтоб ему купили всё, что он попросит. Юске покорно кивнул головой. - Желание, видите ли, не так исполнилось. Нет бы заткнуться и получать удовольствие. Сегодня ты опять прячешься, зануда. А я выбираю приз. Но это в случае проигрыша, конечно. В случае выигрыша ты получишь своего Йошиатсу обратно, я же честный малый и всегда исполняю свои обещания. Только никому не говори! - противно хихикнул демон. - Не бойся, не скажу. Я сохраню это в тайне, и мир никогда не узнает о твоей феноменальной доброте, чудище, - невесело съязвил Юске. Шутка тому не понравилась, и он зашипел в ответ: - Чего расселся. Пошёл вон! Беги, Юске! Беги! Время пошло! Мальчик вздрогнул и подскочил вверх, подхватив на ходу куклу. - А соль? Мне нужна соль... - он жалко посмотрел на дверь в странную призрачную комнату для детей с разбитым сердцем, которая теперь принадлежала ему. - Я сказал - вон! - двойник Йошиатсу показушно зажал ладонями глаза и начал отсчёт, - Сто, девяносто девять, девяносто восемь... Видишь, как я добр сегодня? Девяносто семь. Пошёл-пошёл, что ты мнёшься? - сквозь растопыренные пальцы он посмотрел на Юске и ласково мурлыкнул, - Или я тебя так съем, мой серебряный кроха! - Если поймаешь! Сорвался, и вниз, прыжками по лестнице, не выпуская из рук несчастную куклу. Внезапный азарт накатил вместе с потерей контроля дыхания. Вдох, выдох, вдох, вдох, обрыв. Кончиками пальцев по перилам, скорее, второй этаж комната, тепло утекало в воздух, кровь остывало с каждым шагом, и снова туман изо рта. - Восемьдесят, семьдесят девять, семьдесят восемь, - шорохом отовсюду, из каждой щели, из-под паркета, из каждого угла, нежно, как шёпот любовника сзади в затылок, - Не останавливайся, Ю, я скоро, семьдесят семь! И он не останавливался. Плечом в стену до синяка, повернул за угол, Юске бежал, захлёбывался ужасом и неожиданно для себя слепой уверенностью - в этот раз он не проиграет. Теперь ему было, что защищать, Йошиатсу нужна была помощь.