Одинокие прятки

Всё было неправильно. Он сам, неожиданный кавалер в лице Йошиатсу, яркость лета - на максимуме в сочетании с чётким тянущим ощущением слева за рёбрами, да и само это слово «свидание». Неправильно. Задумчивый Томо закинул рюкзак на одно плечо, и, ссутулившись, шёл вслед за беспечным одноклассником. Они пересекли дорогу и ступили в тенистый парк, по которому гуляли неспешные мамочки с колясками и редкие старушки. Настоящий рекламный ролик или тизер идиотической-романтической игры. Идеальная обстановка в плоских кукольных цветах. С момента, как они заговорили, день резко изменился и стал похож на рисунок фломастером. Йошиатсу двигался, пританцовывая под какую-то одному ему известную внутреннюю мелодию, засунув руки в карманы, изредка оборачивался к спутнику, чтоб подмигнуть или что-то ляпнуть невпопад, и тогда Томо видел совершенно безумное счастливое лицо со стеклянным взглядом, напоминающее клоунскую маску. Таких лиц не бывает у нормальных людей. Только у психов. «Рот до ушей, хоть завязочки пришей. Всё не так», - думал Томо. Следя за узкой вертлявой тенью, скачущей вслед за тощим мальчиком-хозяином, он с неожиданной тоской вспомнил, как впервые увидел этого парня. Казалось, должно было получиться иначе. Если бы Йошиатсу не был таким мудаком. *** Искажение родилось не сразу. - Тогда добро пожаловать в банду. Почти как якудза, только не якудза. - Отец не разрешает мне вступать в банды. - И часто ты слушаешь своего отца? - Да никогда! - Ну и отлично. Удачи там на ярмарке у директора, человек-дайкон. После этого диалога с Такаши, после первой выкуренной у новой школы сигареты, вечному беглецу отчасти стало легче. Юный любитель лёгких юбок, тяжёлых гитарных соло и детских мультфильмов весь был - Новая Надежда. Как в Звёздных войнах, шанс на то, что общемировая задница сменится на что-то хорошее хотя бы для Томо. Тогда он решил, что, может, чёртова деревня окажется не такой уж занудной. Одну забавную интригующую личность ведь он уже повстречал. Эта надежда смягчила удар по настроению в виде обязательного визита к директору. В итоге скучные расспросы, какой-то тест, бумажки-бумажки, а затем поход за учебниками - всё пролетело быстро и безболезненно. Томо дышал предвкушением: «Ну хоть что-то новенькое». Пускай он жил на перекладных, учёба в разных школах в Токио всё равно была довольно однообразной. Столичные детки такие одинаковые, в чём-то, как и он сам - каждый - центр собственной Вселенной, в которую окружающим лучше не соваться, не подходи ближе, чем позволено - убьёт. Тут ребята были другими. Не проще, нет. Но они были открытыми мирами без частокола и колючей проволоки по периметру, можно было войти и узнать что-то интересное. Колючее, острое, злое он увидел только в одном человеке из встретившихся в Мацуяме. Многие считают, что так не бывает. Томо, кстати, тоже был из числа скептиков. Принять возможность существования сказочной любви с первого взгляда сложно, когда с детства видишь, насколько жизнь полна дерьма. Никаких иллюзий не было, только правда и ничего, кроме правды. И всё же, когда дверь в шумный класс отворилась, в пёстрой движущейся панораме цветных пятен, в первую минуту, он разглядел только одно лицо. Мальчик сидел у окна. Мальчик повернулся к нему. Силуэт против света. Чёрный худой человечек, созданный будто исключительно из углов и ломанных линий. Особенный. Солнце слепило, не давая как следует оценить внешность, но Томо было достаточно нескольких деталей. Как характерные мазки краски на холсте, определяющие всю композицию, эти мелочи решали всё. Он увидел только приоткрывшиеся от удивления чересчур крупные губы, пухлые, может, до уродливости, если бы их форма не была такой красивой и чувственной. А ещё изумлённые глаза, направленные на него, точно в цель. Мы так редко смотрим друг на друга прямо. Не прячась за тенями, линзами или стёклами очков. Не отводя взгляд, не упираясь взором в переносицу или в какую-то совершенно незначащую деталь вроде выбившейся пряди или ниточки на плече, что должна отвлечь нас от души собеседника. Редко, потому что это пугает, пробирает до жути. Не хочется рисковать. Может, это защитный рефлекс, выработавшийся у человечества за века существования. Потому что должны же были великие мудрецы раскусить главную опасность. Ту, что хуже голода, чумы и войны. Эти всадники апокалипсиса - жалкие лузеры по сравнению с силой притяжения, на которую способны некоторые редкие личности. Такие, как Йошиатсу. Люди - голодные воронки. Люди - блуждающие чёрные дыры. Те, на кого нельзя смотреть без защиты, как на Медузу Горгону. Тогда, в первый же день, Томо затянуло. Всего минута - и конец. «Так не бывает. Нет. Хрень какая-то...» - ухмыльнулся он сам себе неуверенно, стоя на пороге класса, как вкопанный. И скучно до обыденности, и примитивно, как самый пошлый штамп из девичьих тупых дорам - сердце, правда, пропустило удар. Потом ещё раз сбилось, и ещё, неправильно, скачкообразно переходя на мучительно приятную аритмию. Это не было похоже на ровное сладкое волнение, что он испытал у школы, знакомясь с Такаши. Не смешно, не любопытно, и ни капли не трепетно. Больно. Томо тряхнул головой, прогоняя мираж. Ну что за выдумка, показалось. Заминки никто не заметил. А новенький собрался с духом, с трудом навёл резкость на расплывающееся изображение, расходящееся в стороны, словно круги на воде от брошенного камня. Окружающая реальность обрела ясность, он с радостью увидел своего утреннего знакомого - чудесного, милого и весёлого Такаши, и вцепился в мальчишку, как в спасательный круг. «Только не смотреть, только не туда, не на него». Томо и сам не соображал, чего именно он боится, но ему было страшно повернуться к Йошиатсу, и всякий раз, когда нужно было это сделать, он совершал над собой усилие. Маленький подвиг через «не могу». Потом Йоши сам помог ему в этом игноре: отказывался сопровождать друзей в школе, не хотел принимать участие в разговорах. И стало досадно: чем он заслужил такое отношение? Всякий раз, когда Такаши и Юске беззаботно о чём-то болтали, всплывала тема их мрачного приятеля, и Томо понимал: тот был важной вершиной в дружеском треугольнике. Каждая крошечная подробность о несуразном депрессивном творческом мальчике заставляла Томо улыбаться. «С чего бы это? Я же его не знаю. Да и он не горит желанием познакомиться». Вот это сильно задевало. - Да не знаю я, отстань ты от меня! Просто он меня взбесил до трясучки! - услышал Томо голос Йошиатсу на крыльце, когда выходил из школы один, получив наконец свою новую школьную форму у учителя вместе с дозой нравоучений. Томо кольнуло глубоко и обидно. «За что он меня так?» И опять этот взгляд в ответ - прямой, дерзкий и, кажется, обвиняющий. Томо изучающе всмотрелся в парнишку, точно искал объяснений, и вроде бы уже почти нашёл, что-то было близко, на поверхности, некая простая разгадка враждебности Йошиатсу. Однако немую перестрелку упрёками прервали одноклассники, Такаши предложил погулять, и как-то всё неожиданно завертелось и закрутилось. Устные перепалки, потом эта велосипедная гонка с Юске, в которой ужасно хотелось продемонстрировать свою крутость, а потом - игровой зал. Йошиатсу так здорово смеялся, когда выигрывал, а ещё более увлекательно проигрывал, приседал, обхватывая голову руками, или подпрыгивал с воплем: «Неет!», а ещё делал губы трубочкой, надувался, ругался, как сапожник, и даже начинал колотить Томо в плечо. Они ведь классно оторвались, хотелось продолжать и продолжать, всем было весело, замечательный складывался вечер. Иногда, толкаясь у очередной игрушки, Йошиатсу задевал новенького локтем или бедром, и тогда у Томо душа уходила в пятки. Всё это сводило с ума - музыка, свет, горящие лампочки в автоматах, сияющие глаза Йоши... «Может, у него телефон попросить... Что-то не так... Я его будто сто лет знаю», - растерянно думал Томо, широко улыбаясь очередной выходке вредного, но обаятельного подростка. А потом тот всё испортил. Когда Йошиатсу взял его пальцами за плечо, когда тянулся к уху, ещё была возможна другая концовка. Но... Желание мальчика было озвучено. И Томо стало противно. Так гадко обманываться в людях. Даже если очарование продлилось лишь день. Всё было неправильно. *** Он просто ошибся. Кто не ошибается? Все эти дни Томо старательно переключался на других более достойных людей и другие проблемы, давил в себе неприязнь, пока кривая судьбы не завершила свой жутковатый виток в странной точке - в исходной. И опять их было двое - он и Йошиатсу, и животная ненависть брала верх над логикой. Только к кому он её испытывал больше? К тому, кого считал чудовищем, убийцей с поехавшей крышей? Или к себе за то, что ему до сих пор нравилось чудовище? Смотреть на маленькую до ужаса, но при этом аппетитную задницу Йоши было приятно, несмотря на любовь к Такаши, несмотря на мысли о пожаре и о раскромсанном несчастном Юске. Подлость и жестокость мальчика не делали его отталкивающим. Вот, что по-настоящему раздражало. И Томо бесился, от злости сводило скулы и челюсть. Чтоб снизить градус внутреннего кипения, он мысленно представлял, как разобьёт эту лыбящуюся глупую лохматую чёрную голову об асфальт, наступит и расколет, как орех. Становилось легче дышать. Ненадолго, пока Йошиатсу ни оборачивался с хитрой до оскомины мордой. С такой, точно он прекрасно знал, что за кровавая каша творится в воображении одноклассника. - Чего ты хочешь от меня? - озвучил наконец Томо вопрос, что мучил его уже достаточно долго. - А то ты не знаешь, - звонко рассмеялся этот юродивый, который вот уже пять минут вышагивал по бортику тротуара, как эквилибрист по канату, расставив руки в стороны и напевая цирковую песенку. - Да откуда я знаю? Ты придурок редкостный, а я в мотивациях придурков как-то не очень шарю. - Интересное начало. Если не знаешь, так угадай, мы же не торопимся, у нас куча времени впереди. - Не собираюсь я в угадайку играть, - рассердился Томо, а вот мальчишка даже подпрыгнул от удовольствия, качнулся, и чтоб не упасть с бортика, цепко хватанул собеседника за предплечье. Согнулся, наклонил голову вниз и заглянул в лицо: - Вот-вот! Уже близко! Если не в угадайку, так давай во что-то ещё сыграем. Но не сейчас. - Почему не сейчас? Давай уж быстрее расквитаемся с этим со всем. - Не торопись, Томо. Игры - занятие ответственное, требующие максимально отдачи, - пальцы усилили нажим, Йошиатсу коротко хохотнул, умилившись придуманному сравнению, - Надо знать, что ты собираешься делать и зачем, и что у тебя лежит в инвентаре, и как пользоваться своими умениями. Ты даже про инвентарь свой толком не знаешь, а в мозгах у тебя такая путаница, что и до дурдома недалеко. - Абсурд какой-то. Всё, что ты произносишь, пустышка. К жизни отношения не имеет. Я пошёл с тобой потому, что думал, что ты что-то знаешь... - Ты пошёл со мной, по другой причине. Пока не буду цепляться. Давай отдохнём. А ты - милый, давно хотел тебе сказать. Хоть и неправильно задаёшь вопросы. Нужно думать не о том, что хочу я от тебя, это ведь и так очевидно - секса... Томо перекосило от этой откровенности, он сбросил костлявые пальцы мальчишки со своей руки характерным движением, которым обычно стряхивают пыль или избавляются от грязи. «Поговори с псевдо-Йошиатсу, и выбирай», - так сказал ему Юске. Но сейчас в этот чудной светлый час, кривляющийся пацан выглядел обычным, противным, правда, и, может, немного тронутым, но ничего по-настоящему демонического в нём не было. Издевался, как раньше, дурил и клоуна из себя изображал так же. - Опа-на. Да ты продолжаешь? Я думал, на пикнике эта шутка себя исчерпала, но, походу, я не доходчиво всё объяснил? Надо было тебе в челюсть заехать, а не жалеть бедолажку. Что за чушь, Йоши? Ты хочешь со мной переспать? И ради этого несёшь эту околесицу и преследуешь весь день, как сталкер-психопат? Они остановились друг напротив друга. Уставились, как два боксёра перед схваткой. Правда, расстояние было намного меньше, чем между бойцами, дыхание противников смешивалось, раззадоривая и распаляя. Даже стоя на поребрике, Йошиатсу был чуть ниже Томо. И всё же это необычно било по нервам - они почти сравнялись по росту, к тому же подозрительное чучело постоянно дёргалось, вставало на мысочки и опускалось на пятки, точно плохая пародия на балерину. - Если бы только день. Мне кажется, я хожу за тобой всю мою жизнь, но я могу быть неточен, ощущения пока смутные, я с ними не до конца сжился. Пикник, говоришь? Очень неразборчиво... Но само желание - оно отчётливое, - Йоши наморщил лоб, будто и вправду вспоминал что-то из далёкого прошлого, а не недавний эпизод, затем серьёзно качнул головой, - Да. Без вариантов. Я тебя хочу. Разве по мне не видно? Только не притворяйся, Томо, что не замечал, скажешь нет - соврёшь сам себе. Нет, он определённо был болен. Ну кто так сходу говорит малознакомому парню вещи вроде этого? Ненормально, немыслимо. - Что у тебя в голове, Йошиатсу? Я понять не могу, - обессиленно простонал он, развёл руками, а потом протянул палец вверх и вперёд и постучал по лбу этого придурка подушечкой, - Есть кто дома? То ты заигрываешь, используя фразы про убийство, в городе, в котором люди мрут, как мухи. То заявляешь, что хочешь... Стоп. А ты знаешь вообще, что... Его перебил диковатый поступок мальчика, он перехватил руку Томо, крепко сжал кисть с двух сторон, и пихнул его палец себе в приоткрытый рот. Прежде, чем «герой» сумел продолжить, губы обхватили фалангу и принялись посасывать, как леденец. Он даже не сразу сообразил вырваться из горячего и мокрого капкана, смотрел, как робот, на развязно причмокивающего Йошиатсу и механическим голосом договорил: - Эээээ... Ты... Хоть знаешь, что Юске покончил с собой? И тут произошло самое страшное. Йоши улыбнулся. Мягко, обворожительно, чуть ли не с гордостью, как маленькая девочка, выигравшая детский конкурс красоты. Будто сказанное было его личной заслугой. И Томо пробил холодный пот. Это уже не было совпадением и игрой слов про признание, это оно и было, только не озвученное, но от этого не потерявшее в силе, а только ещё более ужасное. Маленькая мисс Япония в лице худенького старшеклассника будто бы тянула ручонки за заслуженной диадемой, улыбалась в камеру и говорила: «Я сделала это! Да! Аплодируйте же! Почему вы не аплодируете?» Проходившая мимо женщина с маленькой девочкой ускорила шаг и на вопрос дочери стыдливо ответила за спиной Томо: - Да, плюшечка, мальчики так играют. Пойдём скорее. Выругавшись, он выдрал свой палец наружу из чужого рта, голова клоуна мотнулась, кажется, он даже расцарапал тому внутреннюю сторону губы ногтем. Припустил, не рассчитывая последствий, не соображая, что делает, вдоль по аллее по направлению к ряду разноцветных киосков со сладостями и прохладительными напитками. В мыслях точно всё перемешалось и слиплось в жуткий ком сахарной ваты. В том, что Йошиатсу – убийца, он уже не сомневался, в волшебные истории всё ещё не мог поверить, но всё это отходило на задний фон от осознания позорной детали - он возбудился. И виной тому был отвратительный, шлюховатый, больной парень, недвусмысленно предложивший ему сейчас минет прямо посреди детского парка отдыха, а ещё и намекнувший на нечто большее - по блеску в чёрных глазах можно было догадаться, что Томо получил бы от него всё, что захотел. А он хотел, оказывается, причём настолько сильно, что пришлось бежать со всех ног. «Да что со мной творится сегодня? Что он делает?» Без лишних слов в ближайшей палатке он купил бутылку воды, просто указав на нее и ссыпав на прилавок мелочь из кармана. Когда Йошиатсу неторопливо догнал его, Томо половину выпил жадно и быстро, а другую половину использовал частично, чтоб умыть лицо и чтобы сейчас вылить остаток себе прямо на шею. Влага стекала на газон с кожи, попадала за ворот, Томо фыркал и отряхивался. - Полегчало? - рассмеялся одноклассник, - Только зря бегаешь. От меня пока никто не уходил. Пока я сам не решал, что пора завязывать. Так вот, возвращаясь к теме нашего разговора. Томо-кун, бедный Томо-кун, вопрос был неправильным. Надо спрашивать не что я хочу от тебя, а что ты от меня хочешь. - И что же я хочу, о прозорливый Йошиатсу? - с опаской обернулся он к юному маньяку. Сейчас вся история, рассказанная Юске по телефону, приняла для Томо жуткую, но весьма реалистичную форму. Он не знал, при чём тут дурацкая кукла в рюкзаке. Но завод поджег точно этот улыбающийся, как психопат из ужастиков, парень. И, возможно, это он вытолкнул маму Юске из окна. А ещё Такаши говорил, что раньше в этом районе животных резали, ну точно он. Начитался стишков, чокнулся. Юске, конечно, тоже не в своем уме был, когда звонил. Какие прятки? Наверно, он назначил Йоши встречу в своём доме, потому и сбежал от друзей, попросил оставить его в покое на ночь. А этот вот его кокнул. Свидетель же. Ну да, всё складывается. Томо лихорадочно соображал, как бы сбежать из парка и, чёрт с ней, с гордостью, позвонить отцовскому знакомому, этому следователю - Сакураю Атсуши. Пусть вяжут, берут под белы рученьки урода, пока он ещё кого-нибудь не прирезал. И уж точно стать этим самым несчастным убиенным «кем-то», Томо не собирался. Пока он приводил мысли в порядок, а вода из бутылки медленно стекала за шиворот, Йошиатсу нахально ухмылялся, и выражение его лица расцветало истеричным весельем, точно он легко считывал все замыслы Томо. «Может, с места рвануть без предупреждения? Бегаю я хорошо, лучше, чем на велике езжу». - Я же сказал тебе, не стоит и пытаться. Я тебя из-под земли достану. У тебя есть кое-что моё. И ты просто мне нравишься. Моё тело очень уж тебя жаждет, не могу его не побаловать, оно такое замечательное, сто лет такого не попадалось. Да, точно сто лет, - хихикнул подросток. «Разве я мог произнести вслух, что собираюсь бежать? Нет, я молчал!» - Ох, какой же тугодум попался. Ну ладно. Дам подсказку. Спроси меня ещё раз. - И что же я хочу, о прилипчивый Йошиатсу? - на автомате проговорил Томо. - А ты хочешь купить мне конфету, - улыбка расколола лицо надвое, точно нижняя челюсть мальчика на долю секунды отвалилась и зависла в воздухе, совершенно без всякой опоры и поддержки, - Вот тот леденец, большое красное сердце. Ай-ай, какой же ты извращенец! В эту минуту ты испытываешь непреодолимое желание одновременно заткнуть меня и посмотреть, как я оближу прозрачную алую большую штуку, - прозвучало, как приказ. Йошиатсу указал на стенд уличного торговца, который Томо не заметил прежде, хотя только что подходил покупать воду. Витрина была установлена последней в ряду. Казалось, только что её и не было вовсе. Он бы запомнил, такая яркая. Почему не запомнил? Томо распахнул глаза и тяжело задышал. Красные и белые полосы в оформлении. В палатке было столько вкусного, что глаза разбегались. Традиционные сладости и даже западные такие вафельки с разными начинками, Томо забыл, как их называют. Такояки и даже огромный выбор конфет. Но вот это дурацкое, вычурное глянцевое сердце выделялось. Оно сверкало, как рубин. - Купи, - приказным тоном повторил установку Йошиатсу. - Зачем? - Томо слышал свой голос, будто во сне, словно он с трудом вырывается из-под толщи воды с большими пузырями воздуха. Они поднимаются к поверхности, прорываются. И звучит испуганное: «Зачем?» - Ты должен вспомнить его. - Кого? - Йошиатсу. - Но... Ведь это ты Йошиатсу, - очередной пузырь воздуха из лёгких - с сомнением, с болью. - Ты сам в это веришь? - Не знаю... Как при тяжёлой простуде с осложнениями, как при высокой температуре или под сильными лекарствами. Томо в своих скитаниях пробовал разные штуки. Так называемые «добрые попутчики» когда-то угощали его лёгкими наркотиками. Обжёгшись, он напрочь выработал иммунитет против дальнейших экспериментов. Тошнотворный опыт. И вот это мерзкое состояние было похожим. Йошиатсу лениво махнул рукой в сторону одноклассника, щёлкнул пальцами, и сознание Томо отделилось от тела. Теперь оно мучилось непониманием и невозможностью управлять собственными руками, ногами. А само тело казалось тяжёлым, грузным и болело, будто он его отлежал. И вот Томо, как чья-то марионетка, дотопал послушным осликом до витрины, купил леденец, вернулся к мальчику, удобно устроившемуся на скамейке. Протянул тому сердце, сел рядом, прямой, как деревянный солдатик. И только когда игривые губы обхватили край сахарного рубина, сознание стекло обратно в родное тело. Томо мягко сполз на лавочку, откинулся назад и смотрел, смотрел во все глаза. Лукаво посмеивающийся Йошиатсу облизал сердце и продолжил: - Мне нужно, чтоб ты хотел со мной сыграть, дурачок. Надоело притворяться. Хочу, чтоб у тебя была причина поставить на кон свою жизнь. Ты не такой, как мои предыдущие. Мой драгоценный кроха называл тебя героем? Что-то в этом есть. Тебе не нужна слава, если бы она у тебя была, ты бы делал всё, чтоб изуродовать своё до безумия красивое лицо и тело. Тебе не хочется привлекать к себе внимание, потому что оно с рождения - твоё. Богатство тебя тоже не волнует, да, Томо-кун? Оно у тебя есть. Уникальный игрок. Сияющий, свободный от стремлений. Но я не был бы собой, если бы не знал, как подцепить такого. Твоя наживка - Йошиатсу под соусом из чувства вины. Вспомнил? - Потеряшка из Отару? - всё ещё не осознавая, что происходит, пробормотал Томо, - Я... Прости, я тебя не узнал, ну да как бы я узнал... Ты тогда замотанный был такой. И это было так недолго. А телефон я потерял. Прости... Так ты поэтому сразу на меня так дулся? Блин... Но тогда были очки, кажется... Чёрт, я не знал, что это ты... - Бла, бла, бла! - пропели липкие от конфеты губы, и парень изобразил левой рукой открывающийся и закрывающийся под эти звуки то ли клюв, то ли пасть, - Что ты позоришься. Не мне это нужно говорить. У меня есть только память тела этого ребёнка. Вот леденец я едва вытащил, как связующую ниточку с тобой. Спасибо его аморальным сексуальным фантазиям. Хочешь извиниться перед настоящим Йошиатсу? Не передо мной? - Хочу... Что? Как не перед... У тебя что? Раздвоение личности? - Бла, бла, бла... - скучающе повторил клоун, и Томо снова начал злиться, - Давай так. Если ты хочешь спрятаться от происходящего в своих узколобых рамках представления о мире, как о простенькой схеме, с человеком-венцом творения во главе, то пожалуйста! У меня есть для тебя эксклюзивное предложение. Имей в виду, я редко кому предоставляю такой шанс - сорваться с крючка. Отдай мне то, что лежит у тебя в рюкзаке. Оно моё... - Нет! - Томо и сам от себя не ожидал такой прыти, отскочил от протянутых вперед к нему тонких пальцев Йошиатсу, - Я не отдам... - Ну вот видишь, ты всё давно понял. Просто блокируешь для себя чудеса. Боишься их. Потому что за пределами примитивных схемок такая бездна жути, которую ваш мозг не может осилить, это моя территория, она принадлежит таким, как я, и вы там - просто корм, сладкие мои. Так вот. Томо-кун, ты редкий человек, которому я предлагаю выбор. Первый вариант, я забираю куклу. И оставляю тебя с твоим чёрненьким пупсиком Такаши жить в мире и гармонии. Ну, какое-то время. И неплохо бы ещё перепихнуться разок, до того, как я уйду. Пожалуй, за хороший трах я могу оставить в покое этот город. Поверь, это лучшее коммерческое предложение на свете! Грани стёрлись, сбились уровни, и понимание вышло страшным. Всё было неправильно. С самого начала. Открытие с леденцом прорвало внутреннюю плотину, Томо вспомнил и прокрутил каждый жест, каждое слово Йошиатсу с момента своего появления в этом городе. Безымянный мальчик-потеряшка, которого он выручил в Отару год назад, стал постепенно одним из полузабытых эпизодов его путешествий и побегов. Было стыдно, что пообещал позвонить, но не позвонил. Иногда Томо думал о том забавном дне с жалостью, что-то между ними промелькнуло хорошее. Но он не хотел привязываться. И хотя тот смешной потерявшийся щенок так напоминал его самого, Томо, дышащий скитаниями и прятками, привык запрещать себе заводить друзей и даже домашних животных. С его кочевой жизнью такие связи - обуза. А теперь с трудом, но всё встало на свои места. И слова Юске неожиданно обрели смысл. До этого разговора, до этого красного сладкого сердца, Томо верил сообщению на своем телефоне лишь отчасти. Даже разговоры с куклой в своей комнате и странная беседа с беспалым художником, мало что изменили. Он думал, что хочет помочь лишь ради уважения к умершему другу, чтоб очистить его доброе имя, а главное, ради себя, ради Такаши, чтобы всё закончилось и любимому не грозила опасность. «Бла-бла-бла», - издевательски прозвучало в голове чуть ли не с хрюканьем и довольным визгом. Прямо сейчас ему предложили закончить необъяснимую бойню в Мацуяме, оставить в покое его и Такаши. И что же? Томо не хотел. Он отклонился назад, будто спиной удастся защитить висящий на спине рюкзак. В груди горько бился ответ на главный вопрос о его личной мотивации. Она была маленькой, беззащитной, хрупкой. Как тот мальчик, потерявшийся на экскурсии. Но это было единственное, что желал Томо. И не готов был отдать. - А второй вариант, - с удовольствием растягивая слоги, проворковало чудовище и снова высунуло язык, чтоб лизнуть сердечко, - Так вот, второй... - Мы сыграем в прятки, - уверенно продолжил Томо и кивнул головой, - Я всё понял. И я согласен. - Ой-ой-ой. Так уж понял? Уверен, что знаешь, на что подписываешься? - Да. Если выиграешь ты, получишь куклу... Существо в теле Йошиатсу вздрогнуло, как от прилива возбуждения, услышав в прямую слово «кукла». - И твою жизнь, Томо-кун, - уточнил мальчик поспешно. - Хорошо. Но если я выиграю, ты вернёшь Йоши в его тело, а сам уберёшься в куклу. - Это твоё желание? - хитро мурлыкнул соперник. - Да. И имей в виду, я тебя сделаю! - Да-да, конечно, все так говорят, - засмеялся мальчик, легко подскочил со скамейки, махнул на прощание леденцом, - Тогда пока! Увидимся сегодня ночью, котик. Ты же знаешь, где я люблю играть? - В доме Юске. Я приду. - Тогда чао, - и прежде чем Томо успел что-то сказать или сделать, паренёк склонился и липко чмокнул его в губы. На шокированный взгляд он пожал плечами: - Ну это же было свидание, так? Должен же я хоть что-то получить, прежде, чем убью тебя. Пойду выдумывать способ, как увлекательно! Он сказал это так, будто речь шла о выборе рецепта приготовления каких-то медовых кексиков, преувеличенно вежливо поклонился и зашагал к выходу из парка. Томо выдохнул, утёр лоб рукой, повернулся налево, чтоб посмотреть на ряд торговых палаток, и даже не удивился и не огорчился, когда не увидел той, в которой только что покупал леденец в форме сердца. Её просто не было. Ни ярких пятен конфет, ни золотистых, как ломти солнца, вафель, невзрачный мужчина за прилавком тоже исчез, растаял в воздухе. На что ещё способен был этот демон? Создать живую иллюзию, перевернуть вверх дном всё в душе человека, взболтать и высосать душу через соломинку, словно сладкий молочный коктейль. Томо чувствовал себя опустошённым, его подцепили правильно. Теперь он не был гостем ни в Мацуяме, ни в игре, цель, предложенная ему, стоила любых средств, оправдывала всё. Он был виноват, так виноват, перед всеми, перед Йошиатсу, перед Такаши за вынужденный обман и даже перед Юске, у которого, не зная того украл внимание любимого мальчика. Теперь Томо понял горечь, с которой ему признавались по телефону. Но было поздно. В этом случае да. Но Йоши и Такаши живы. Значит он всё исправит. Умному, изощрённому во вранье веками, злобному демону тоже не всё было известно. Слабенький и сомнительный, но у Томо всё-таки был припрятан свой козырь в рукаве, спасибо, Юске. Правда не было никакой уверенности, что затея сработает, опыт несчастного юного художника показывал обратное. Может, этот раунд закончится его смертью... По крайней мере он попытается... Аллея, в которой он сидел, плавно истекала тенями и световыми просветами, как свеча воском, и молчаливый, мальчик задумчиво впитывал это переплетение тьмы и сияния, неуверенность покидала его с каждым вздохом. Решение было принято и страх преобразился в щемящую нежность. Он снял со спины рюкзак, обнял его, и прошептал едва слышно, уткнувшись в него носом: - Я тебя никому не отдам, слышишь? Прости меня, мелкий... Подумав, он достал телефон и позвонил Такаши. - Привет, нужно поговорить. - Привет, я так рад, что ты позвонил, ты очень напугал меня утром, - голос у его парня дрожал, пожалуй, даже чересчур сильно. Не так, как если бы он просто волновался, а гораздо больше, точно он узнал какую-то гадкую тайну. - Такаши, я как раз об этом. Знаешь, я зря психанул, это было по-свински с моей стороны. Прости меня, пожалуйста. Тихий вздох в трубку и робкое: - У тебя всё хорошо? Мы можем встретиться? - Давай завтра куда-нибудь погулять сходим? Хочешь в кино? Или в караоке? Я всегда отказывался, но ради того, чтоб вымолить прощение, готов даже опозориться перед тобой со своим козлиным голосом. Пойдёт? - А сегодня? - точно прохладным сквозняком потянуло из динамика. - Сегодня не могу, - озадаченно почесал макушку Томо. Да какая муха укусила его вечно покладистого и супер-пупер милого Такаши. Он ни разу ещё не был таким упрямым, и Томо не ожидал, что встретит какое-то сопротивление, когда позвонил. - Давай завтра. Знаешь, я давно думаю тебе велик подарить, давай купим в счёт дня рождения, м? мы ведь не были знакомы в марте и вообще я столько их пропустил, да и дней Святого Валентина тоже, если сложить вместе, вполне хватило бы на велик. Сходим, выберем... - Томо, не надо от меня откупаться... - Глупый, это то, чего я хочу. Чтоб ты радовался. И чтоб был в безопасности... - Томо споткнулся, спохватился и тут же поправился, - В смысле... Чтоб не ездил на своей ржавой ошибке мироздания без тормозов... Просто я не могу сегодня. Можешь ты мне поверить? - Да, - тихо усмехнулся в ответ Такаши, - Могу. Ладно, давай я за тобой заеду с утра. - Лучше я. Не знаю, во сколько... Может, после двенадцати. Хорошо? Не грусти. Я со всем разберусь, и будем гулять весь день. - Ну конечно, - прошелестел усталый голос, - Целый день. До завтра, Томо.