С долей откровения

      В это время он как раз открывал загон с овцами.       День стоял светлый; воздух сперт, глух и душен. Небо пронизывалось отблеском белого диска солнца, с домов со щелканьем капала вода, на кронах деревьев всплесками лежали хлопья снега. Под ногами была невозможная отвратительная грязь, на которой и пятиногий человек не устоит – отличное время для гонок Свэна за своими питомцами.       На такой почве он не то что отлавливать овец, он даже с порога дома выйти нормально не сможет. Земля была настолько тягучей, что если упадешь – погрузишься на веки вечные! А ещё её не отмоешь, Задирака по себе знает. Его волосы были выпачканы, с рогов шлема свисали шмотки – как он надеялся – земли, одежда перемазана, лицо грязное, только два огромных сумасшедших глаза вырисовывались на нем, да чудом уцелевшая белая улыбка.       Потерев ладони друг о друга, тем самым ещё больше вымазав их, Задирака отпер щеколду и бросил в загон пару жутких рыбешек, которых эти овцы так боялись. Реакция появилась сразу же: животные вскинулись, дрейфом побежали прочь из загона, вбиваясь лбами в калитку. Их визги разнеслись по всей деревни, мутно скрывая смех Задираки.       Торстон, только услышав голос Свэна, хотел броситься прочь, однако попал в неприятную ловушку: его сапоги погрузились в землю и отказывались выпутываться из черных сетей почвы. Чем ближе был голос Свэна, тем больше юноша разочаровывался в неидеальности своего плана. В конце концов, чтобы не огрести, он вытащил ноги из ботинок и босиком помчался прочь, вскрикивая от соприкосновения с ледяной землей.       Бежал быстро, подгоняемый холодом и криками жителей деревни: овцы сбивали все на своем пути. И людей, и корзины, и несчастные телеги. В общем, хаос дал о себе знать. Вокруг только и стояли шлепанье ног о сырую землю, да чьи-то болезненные вздохи при падении. А Задирака был доволен, он все бежал, бежал, по своей глупости обернувшись, чтобы посмотреть на ужас, который учинил. Он бы и дальше несся, если бы не врезался во что-то огромное и не свалился кубарем в землю.       Тряся головой от внезапного столкновения и чувствуя, как почва впитывает его в себя, Задирака смутно услышал чей-то злой крик:       — Я так и знал, что это ты, мальчишка! – вопил Свэн, тыча в него пальцем здоровой руки. Торстон пару раз поморгал, стараясь сфокусировать взгляд, и попытался подняться. Однако тяжесть одежды не дала ему этого сделать, и он с хлюпом свалился обратно.       — Ох, сколько можно разговаривать с твоими родителями! – не понижал голос овцевод, заставляя Задираку морщиться. – Ну, где твоя сестрица?       Юноша издал короткий смешок, принимая другую неудачную попытку встать.       — А я был один, она наверняка сейчас телеги жжет, – ответил он.       Свэн тяжело выдохнул и покачал лысой головой.       — Ну и что с тобой делать? Может, пора уже к вождю отвести?       Задирака замер и, вытаращив глаза, уставился на викинга.       — Э, зачем? – спросил он чуть испуганно. Уж лучше ему разговор с матерью, чем с вождем. Уж от того проблем не избежать.       — Чтобы проучили вас, наконец! Ох, вы только и делаете, что рушите и рушите, и рушите…       — …и рушим, и рушим, – уныло закончил Торстон и обессилено рухнул в грязь.       — Как замечательно, что ты это понимаешь! – говорил Свэн. – Хорошо, я не отведу вас к вождю, – заметив облегченную улыбку на лице Задираки, он грозно добавил: – но овец ты будешь отлавливать сам!       От такого внезапного заявления юноша попытался вскочить, но опять свалился на землю. Овцевод устало выдохнул, схватил его за руку и резко рванул на себя. Да так сильно, что Задирака чуть лицом не упал в землю на другой стороне.       — Какие-такие овцы? – воскликнул он, согнув колени под тяжестью одежды.       — Такие! Иди и отводи их в загон. Все на этом. Или проблем тебе не избежать, – сказал Свэн, явно довольный собой, и покинул общество разочарованного Торстона. Юноша слабо оглянулся, прислушиваясь к звукам вокруг, чтобы понять, где находится хотя бы одна овца. Но все как назло было тихо.       Уныло вышагивая между домами в поисках бедных животных, он вдруг остановился и резко развернулся. Кто же это шел к нему навстречу!       — Хэй, Иккинг! – крикнул Задирака и сделал несколько широких шагов вперед, остановившись рядом с мрачным сыном вождя. – Как здорово, что именно ты здесь шляешься.       — Что тебе нужно? – безрадостно отозвался Иккинг, недовольный подобной компанией.       — Мне нужно, чтобы ты мне помог, – беспечно ответил Торстон, с ухмылкой оглядывая его.       Иккинг кисло улыбнулся.       — Почему я должен…       — Ты же ведь не можешь отказать мне в помощи, верно? – Задирака со всей силы «по-дружески» хлопнул его по плечу, что Карасик только чудом удержался на ногах. Тут же раздраженно встряхнул больной рукой.       — Вообще-то, могу, – ответил он.       — Хэй, мы же столько лет знакомы, я знаю, ты всегда мечтал мне помочь! – не унывал Торстон. – Значит так, ты выловишь всех овец и погонишь их в загон. Сейчас.       Иккинг оторопело уставился на него.       — Издеваешься? – возмущенно воскликнул он. – Не буду я этого делать.       — Иккинг, – с нотками раздражения в веселом голосе прошипел Задирака, состроив грозную мину на лице, – думаю, не стоит тебе напоминать, что мы с сестрой…       — Да-да, очень мстительные, – перебил его парень, вызывав удивленный взгляд у собеседника. – Такие мстительные, что готовы даже убить меня.       Торстон фыркнул.       — Вот ещё, руки марать.       Карасик выразительно взглянул на запачканные ладони Задираки, но тот сделал вид, что вовсе не заметил этого.       — Значит так, или ты мне поможешь, или мы устроим тебе счастливую жизнь, что ты сам попросишь нас убить тебя, понял?       Торстон скрестил руки и зло поджал губы. Иккинг молчал, даже не двигался, прожигая его ненавистным взглядом, а потом твердо ответил:       — Я не стану тебе помогать.       Задирака устало закатил глаза.       — Да и какая это помощь, если я все один должен делать? – не унимался Иккинг. – Нет уж, сами их лови, а я пойду.       Парень двинулся вперед слишком резко. Торстон успел пересечь ему путь, чуть выставив локоть, да так, что Иккинг повалился на землю. Задирака коротко рассмеялся.       — Если не хочешь, чтобы тебя нашли погребенным в земле, то сделай, как я говорю. Серьезно, я же только о твоем благополучии забочусь.       — Задирака, – обиженно ответил Карасик, поднимаясь с земли, в отличие от Торстона, очень ловко, – ваши угрозы обычно никогда не имеют смысла. Вы все равно ничего мне не сделаете.       Задирака весело оскалился и слабо ударил распахнутой ладонью Иккинга по плечу.       — Хочешь проверить? Не испытывай меня сейчас. Во времена полдника у меня плохое настроение.       — Сейчас ут…       — Неважно! – раздраженно перебил его Торстон. – Короче, иди и делай, что я сказал.       Карасик возмущенно выдохнул и разочарованно склонил голову.       — Если вдруг меня увидят, то я все свалю на тебя, – уныло сказал он.       Задирака прыснул и развернулся, чтобы уйти.       — Ну, спасибо, что предупредил, – через плечо бросил он.       — Подавись ты…

***

      На крае было холодно, мрачно и тихо. День не задался, а все из-за этого проклятого Драконьего глаза, который сейчас в лапах Вигго. И черт знает, что с этим делать.       Больше всех, ясное дело, расстроился Иккинг. Он ходил угрюмый, злой, что его боялись лишний раз потревожить. Возможно, поэтому он и сидел в одиночестве в «перевалочной» комнате, раскрыв двери и молча глядя на чернеющее небо. Беззубик спал в углу, однако часто просыпался, точно ощущая дурное настроение Иккинга. Тот лишь с грустью говорил, что все нормально, но разве можно обмануть драконье чутье? Фурия не верила. Но усталость тяжестью давала о себе знать.       Он не знал, как долго длится ночное время, сколько он глазеет на гаснущие небесные звезды, да ему, по правде говоря, было плевать. Сейчас плевать совершенно на все. Очухаться его заставили только чьи-то не к месту громкие шаги. Иккинг поднялся с места и хмуро направился к выходу из комнаты, чтобы узнать, кто там ходит. Честно сказать, он был немало удивлен, когда увидел Задираку, смотрящего на небо.       — Ты чего здесь? – спросил Иккинг, делая шаг ближе. Торстон не шевельнулся.       — Да просто, – сказал он. – Думаю. О всяком.       Юноша в ответ задумчиво хмыкнул и развернулся, чтобы уйти: не желал он говорить.       — Ты, – остановил его голос Задираки, – такой кислый из-за Драконьего глаза?       Руки Иккинга непроизвольно сжались в кулаки, а сам он почувствовал вскипающую в венах злость.       — Мне плясать от радости? – раздраженно спросил он и обернулся снова.       Задирака продолжал смотреть на небо. Смотрел так долго, что могло показаться, что в его голове проносятся тысячи разумных мыслей, и он подбирает какие-нибудь красивые слова, чтобы описать это. Однако…       — Прикольно, – только и сказал он.       Иккинг закатил глаза.       — Нет, тебе не надо плясать, – не глядя, махнул Торстон рукой. – Но это было бы классно, все-таки веселый Иккинг – такая редкость. То ли дело раньше, когда ты видел во всем только хорошее. Эх, были же времена, когда ни о чем думать не надо было.       — Tuff, поверь, ты и сейчас не думаешь, – ответил Карасик.       Задирака чуть качнул головой, кажется, не уловив сути его слов.       — Нет, все понимаю, на тебя вечно куча проблем наваливается, но это же не повод губить себя и других.       — Я никого не гублю, – удрученно заметил Иккинг и тяжело вздохнул. – По крайней мере, не хотел.       — Да брось, все круто, – тут же уверил его Торстон и зачем-то поднял руку, куда-то указывая.       Иккинг проследил за этим направлением.       — Это почему так? – спросил удивленно Задирака.       Собеседник слабо улыбнулся.       — Звезды гаснут? Не знаю, может, это мои надежды рушатся.       — Не хилое у тебя количество надежд, – присвистнул тот, опустив руку. – Не жирно?       Иккинг пожал плечами, потер пальцами глаза.       — Тебе бы отдохнуть, дорогой друг, – заметил Торстон, наконец, обратив на него внимание.       — Да, хорошая идея, сам бы я не догадался, – без энтузиазма отозвался Карасик.       Задирака слабо улыбнулся.       — Вот в последнее время сомневаюсь. У тебя в башке такая муть, похлеще чем у меня. Или у сестры.       Иккинг фыркнул и покачал головой.       — У меня все в порядке в голове. Все по полочкам разложено, – сказал он.       — Гвоздики, значит, на твоих полочках не выдержали, – ответил Задирака, лениво пожав плечами. – Я говорю, сколько муравьев у тебя там вмещается?       — В этом наше с тобой отличие, – сказал с ухмылкой Карасик, – у меня в голове мозг, а у тебя – муравьи. Хм, зато теперь это многое объясняет. В особенности, твою тягу к муравейникам.       — Нет, нет, нет, – заголосил Задирака, выставив ладони в защитном жесте. – Ты просто не видел, что происходит с муравьями, когда рядом мед…       — Избавь меня от подробностей, – искренне улыбнулся Иккинг.       Задирака согласно кивнул и выразительно взглянул на небо. Карасик же опустил голову, чувствуя, как в груди образуется сквозная дыра. Какое мерзкое и отвратительное чувство беспомощности, когда ты снова становишься никем. Иккинг бессилен, он ничего не может сделать. Где ему теперь искать Вигго и остальных? Как он вообще может быть лидером их команды, если сам не может даже сохранить такую важную вещь? И как ребята только не ненавидят его? Не гонят прочь?       Карасик тяжело вздохнул, чувствуя, что даже дышать ему становится неприятно. Он хотел было отослать Торстона и уйти, как вдруг застыл и удивленно поднял голову после одной фразы:       — Я собираюсь обнять тебя.       Иккинг не успел возразить, как Задирака резко подошел к нему и заключил в дружеские объятия. Ошеломленный, он поднял руки за спиной Торстона, не зная, что делать и куда деваться. Он молча озирался по сторонам, но Задирака не ослабил хватку, и поэтому Иккинг неловко обнял его в ответ. Это было очень странно.       Очевидно, Задирака когда-то в каком-нибудь переулке от какого-нибудь жителя какого-нибудь острова услышал, что объятия помогают для успокоения души. Карасик не знал правдивости такого заявления, так как сам, по большому счету, никогда не обнимался. Разве только с Астрид, но на эмоциях. Та сразу отстранялась, точно считала это постыдным. А тут он скорее чувствовал неловкость из-за такой внезапности.       Но успокоение?       Скорее поддержку. Чувство, что он не брошен, что у него есть друзья, которые не оставят его, которые не прогонят. И становилось легче. Он никак не успокаивался, но пустота в душе медленно оседала. Ему и впрямь стало лучше.       Иккинг осторожно улыбнулся и похлопал Задираку по спине, точно говоря, что достаточно им обниматься.       — Ты хоть понимаешь, – сказал он, не дождавшись реакции, – как двусмысленно выглядят объятия под небом полным звезд?       В эту же секунду Задирака отстранился, чуть оттолкнув его от себя. На лице ни грамма стыда, и Иккинг не сомневался в искренности его действий, в его желании помочь.       — Ну, хоть спасибо, что предупредил.       — Подавись ты, – беззлобно ответил Торстон.