С долей откровения

      Сморкала считал, что Иккинг сам себя погубит. С его тягой лезть куда не просят, его давно должен был прибить или дракон, или рассвирепевший житель. Стоит ему во время драконьей атаки выйти на улицу, как все их труды идут насмарку. Этот паренек вечно все портит. Йоргенсон давно хотел предложить запереть его где-нибудь, изредка подкидывая еду, но отец был не согласен: Иккинг был ценным экземпляром на кузне. Все-таки точит оружие он отменно.       — Тогда, может, запрем в кузне? – не унимался Сморкала, но отец только отмахивался от него.       Йоргенсон искренне считал, что не единственный, кто так думает. Его друзья считали так же. Они часто обсуждали, как избавиться от него. Не в плане убийства, а просто сплавить куда-нибудь. Было предложение положить его спящего в лодку и отправить в свободное плавание. Но то, с какой злостью тогда смотрела них Астрид, заставило отмести эту идею. Впрочем, решил Сморкала, не долго им осталось. Такого доходягу погубит простая хворь. Он точно знал это, а как иначе? Его ветром-то почти сдувает, что говорить о болезнях, которые и взрослого подкосят? Не в этот год, так в следующий он сляжет.       Да, так он решил.       Когда Иккинг проходит рядом, Сморкала не отказывает себе в удовольствии издать короткий смешок или ляпнуть что-нибудь о нем, вызывая смех у своих друзей. Только Астрид никогда не улыбается. Сам Карасик даже не смотрит в его сторону, не огрызается. Просто проходит мимо, точно Йоргенсона и не существовало. Конечно, его бесила такая реакция. Он ожидал ответа, взрыва эмоций, но Иккинг оставался каменным, лишь иногда в удачный день он мог бросить в его сторону надменный взгляд и идти дальше. И что этот мальчишка вообще думает?       Он возомнил себя чуть ли не героем, который один на один сможет сразиться с драконом. Ну не дурак ли? Такого пустоголового Сморкала ещё никогда не видел. Настолько бездумного, легкомысленного и самовлюбленного. Что он о себе думает? Если сын вождя, то все можно? Не выживет он с таким характером в их мире. То ли дело сам Сморкала, у которого его самолюбие и пафос оправданы: он силен, смел, как сам считал, красив. Ему не нужно думать о себе черт знает что, он и есть тот, кем является. А не выдуманный в своем мире.       Нет, Иккинг абсолютный дурак.       После очередного провала (который произошел только по вине Иккинга) Сморкала вдруг понял, что пора объяснить Карасику, что тот только все портит. Вот так вот просто, не распуская нюни. Главное, чтобы сам сын вождя не разрыдался, зовя маму… точнее папу. Поэтому Йоргенсон терпеливо выждал следующего утра и двинулся в сторону кузни, в которую как раз направлялся огорченный Иккинг. Видимо, прошел неприятный разговор с отцом.       Так ему и надо!       Но и Сморкала хотел сказать что-то. И сказал:       — Ты все портишь.       Видимо, сказал резко и грубо, потому как Иккинг остановился и дернулся так, словно на него вылили ведро ледяной воды. Он неприязненно поморщился.       — Чего? – только и спросил он.       Сморкала остановился, гордо распрямив спину, и скрестил руки на груди, выказывая тем самым свое великолепие. На Карасика это не подействовало должным образом.       — Того, – ответил Йоргенсон со злой усмешкой, – неужели так сложно посидеть дома?       — Но я ведь тоже хочу, – сразу поняв о чем речь, оправдывался тот. – Почему вы можете ловить драконов, а я нет?       — Потому что, – Сморкала растопырил ладонь и принялся загибать пальцы, – ты неуклюжий, слабый, бесполезный, отвратительный охотник на драконов.       С каждым его словом Иккинг мрачнел все больше и больше. Он был не то злым, не то разочарованным в самом себе. Йоргенсон же жалеть его не собирался.       — Тебе самое место где-нибудь в уголке прятаться, – заулыбался он. – Ты только портишь все, сидел бы дома. И не лез туда, куда не просят.       — Знаешь, – рассердился Карасик, – я сам решу, где мне быть.       — Да из-за тебя все идет насмарку!       — Я стараюсь, – монотонно отозвался он.       Сморкала зло зарычал, но Иккинг даже если и испугался, то никак этого не показал.       — Слушай, твои выходки уже всех бесят, – говорил он, сжав кулаки. – Сиди и не вылазь.       — Спасибо за заботу, я сам решу, что мне делать, – ответил Карасик, бесстрашно глядя в глаза своего нежеланного собеседника.       Йоргенсон прыснул и заулыбался.       — Лучше прими эти советы к сведению, иначе хуже будет.       Иккинг раздраженно выдохнул и поднял глаза к небу. Выглядел он очень злым, что только позабавило Сморкалу.       — Да что у вас всех за привычка мне угрожать? – спросил он не то у неба, не то у невидимых собеседников. – Серьезно, прекратите это гиблое дело, надоело уже.       — Честно, ты сам заставляешь нас тебе угрожать, – ответил тот, вызвав удивленный взгляд. – Ты такой пустоголовый, что так и хочется угрожать тебе.       Сморкала приложил пальцы к голове и постучал ими по шлему. Иккинг безэмоционально следил за его действия, а потом вдруг улыбнулся.       — Я пустоголовый? – весело переспросил он. – Серьезно, я уверен в том, что умнее человека стоящего передо мной.       До Йоргенсона доходило долго, о ком он говорит. А когда, наконец, дошло, он возмущенно выдохнул.       — Да ты понятия не имеешь, как я умен!       Иккинг скептически закивал.       — Да знаешь, сколько умного я сделал? Ой, пальцев не хватит сосчитать! Пальцев у всей деревни.       — Конечно, – с ноткой иронии в голосе ответил Карасик, однако Йоргенсон этого не уловил.       — Да по сравнению с тобой я гений! – не унимался он. – Таких как я нет больше! Сколько великолепных планов я придумал!       — Ну.       — А как шикарно они срабатывали! – Сморкала воодушевленно схватил рукой пресный воздух. – Все идеально, все до мелочей!       — Ага.       — Так что я очень умен. Я просто умен. Сам Один завидует моему уму.       Иккинг дразнящее кивал, а Сморкала все не понимал его сарказма.       — Короче, ты пустоголовый, – сказал Йоргенсон. – И ты мешаешь всем. Хватит мешать всем. Иначе и для тебя я уготовлю план, чтобы ты исчез на веки вечные!       Карасик прыснул.       — Надо же. Ладно, я понял, ты страшен, когда тебя разозлить, – парень направился ко входу в кузню и у самой двери остановился. Обернулся. – Но я все равно не стану тебя слушать.       — Это зря, – покачал головой Сморкала. – Я могу и запереть тебя. Ты знаешь, что могу.       Иккинг пожал плечами.       — Не верю, что говорю это, – шепотом проговорил он, а потом громче закончил: – Ты получишь от моего отца.       — Я думаю, – беспечно отозвался Сморкала, однако сглотнул перед этим, – он будет только рад.       — Ой, нет, мало ли, что со мной может там произойти. Может, дракон сожжет тот дом, в котором ты меня спрячешь, кто знает. И ведь тебе потом голову оторвут.       Йоргенсон нервно улыбнулся, потеряв былой героический вид, а потом со смешком ответил:       — Ой, да ты, я посмотрю, беспокоишься обо мне.       — Размечтался, – фыркнул Иккинг.

***

      Сети веток прорезали светлое небо, под ногами шуршала листва, укрывавшая выпирающие мощные корни деревьев. В воздухе шипели песни насекомых, солнце напекало; желтый свет рваными кусками ложился на холмистую почву и кору деревьев.       Все жгло.       Иккингу и Сморкале не повезло оказаться в этот день в лесу, в котором не было даже возможности укрыться под ветвистой кривой тенью листвы деревьев, так как листья были напрочь сожжены какими-то мелкими проказниками, от которых, вопя, убегал Задирака. Астрид решила примерить на себя звание командира и погнала их выяснять в чем дело. Йоргенсон, конечно, возмущался, а вот Иккинг безразлично пожал плечами и направился в сторону леса. Через пару мгновений он услышал тяжелые шаги Сморкалы позади.       — Не злить Астрид, не злить Астрид, – бурчал он, зло сжав кулаки, что побелели костяшки пальцев. – Ох, сколько можно повторять себе.       — Я могу для тебя повторять это, – ответил Карасик сухо.       — Ой, помолчи, – раздраженно воскликнул Сморкала и следующие минуты они шли молча.       На пути им никто не попадался, кроме надоедливых насекомых. Лес пустовал, только голые ветки говорили о том, что здесь поселилась какая-то живность, которая портит деревья. Сморкала думал о чем-то своем и не принимал ветки, которые отводил Иккинг, поэтому получал по лицу, возмущенно шипел и снова погружался в свой мир. Карасик же оглядывался вокруг внимательней обычного: никаких теней, даже паутины не блестели в свете горячего солнца. Не было ничего, что хоть как-то указало бы на признаки чужеродных зверей.       Вдруг что-то щелкнуло.       Иккинг остановился, и Сморкала, заметивший это, тоже замер и чуть согнул колени, вслушиваясь.       — Что ты… – попытался было он задать вопрос, но Карасик шикнул на него.       Йоргенсон принялся оглядываться вокруг, чтобы понять, что привлекло его внимание. Однако стук собственного сердца в ушах мешал это сделать. Опять щелчок, который на этот раз Сморкала услышал.       — Ты думаешь, это они? – прошептал он.       — Возможно, – ответил Иккинг и обернулся на друга. – Разделимся?       — Разбежался, – фыркнул Йоргенсон, но тут же гордо выпятил грудь. – Я хотел предложить это.       И с этими словами он двинулся вперед, оттолкнув Карасика в сторону.       — Конечно, ты хотел, – только и сказал он и пошел в противоположную сторону, но тут же остановился при оклике:       — Кажется, вон оно!       Иккинг осторожно, не шумя, подошел к Сморкале, которые спрятался за поваленным стволом дерева. Взгляд его прищуренных глаз был направлен вперед.       — Мне кажется, – сказал Йоргенсон, невесело улыбаясь, - Задирака немного приуменьшил их… вернее, его размер.       Торстоном драконы описывались, как маленькие и противно жужжащие мелкие птички. Иккинг уже не сомневался, что Задирака описывал пчел, которые погнались за ним, потому как настоящий дракон выглядел иначе: он был плоский как блин, зеленоватого цвета, что позволяло ему сливаться с листвой и травой; стоял на четырех маленьких лапках, а глаза его вырисовывались двумя огромными белыми пятнами. Двигался он медленно.       — Как жаль, что мы ничего не можем сделать, – пожал плечами Сморкала и попытался подняться, но Иккинг положил ему руку на плечо и приземлил обратно.       — Нам нужно прогнать его, пока он не уничтожил весь лес. И без драконов, – добавил он, поняв, что собирается сказать Йоргенсон. – Я не хочу, чтобы он потом со своей стаей пришел мстить. Мы и так сильно оступались на этом, так что прогоним его добрыми методами.       Сморкала скривился, про себя пародируя Иккинга, полагая, что он этого не заметит.       — Думаю, ты сделаешь это.       — Чего? – воскликнул удивленно Йоргенсон, и Карасик шикнул.       Дракон, цепляясь коготками за кору, поднялся на дерево и точно обнял своими мощными крыльями одну из пышных веток. Он чуть сжался и послышался щелчок: тонкие веточки лопались, а на землю осыпались маленькие стебельки листочков. Когда дракон спустился, на ветке не осталось ничего. Она была пуста.       Сморкала фыркнул.       — Рыбьеног будет счастлив.       Иккинг согласно кивнул, а затем толкнул Йоргенсона локтем и указал на дракона. Тот резко покачал головой, а Карасик наоборот – закивал. Их безмолвная перепалка прекратилась, когда резкая тень пролетела над ними. Сморкала вскрикнул как девчонка.       Дракон не рычал, а скорее шипел, вцепившись в дерево, и свои глазищи он направил прямо на них.       — Везунчики, - панически заметил Йоргенсон и перелез через ствол, увеличивая расстояние между собой и этим листоедом.       Иккинг остался на месте и, тяжело вздохнув, медленным шагом направился к дракону. Тот на секунду зашипел громче, но потом начал успокаиваться, теряя злобу в глазах.       — Да, так, все верно, – громко говорил Сморкала, и Карасик сердито поджал губы, молясь, что он замолчал.       Дракон вскинулся, но юноша продолжал идти к нему навстречу, осторожно протягивая руку.       — Ага, отлично.       Иккинг тяжело выдохнул и закатил глаза. Сморкалу эта реакция позабавила, и он принялся говорить ещё громче, что и послужило его ошибкой.       Дракон издал оглушающий визг, от которого ребята тут же прижали ладони к ушам, а потом начал прыгать с дерева на дерево. Те отвечали ему треском и падающими листьями. Дракон все прыгал, что Иккингу еле удавалось уследить за ним. Сморкала решил перебраться обратно, заняв боевую позицию.       — Что делать? – спросил он, оглядываясь и отходя чуть в сторону, точно выискивая листоеда.       — Не знаю, – раздраженно отозвался Иккинг, не опуская головы и крутясь на месте, – может, изначально надо было заткнуться?       Йоргенсон обиженно на него покосился, подняв голову к небу.       Вдруг резко раздался мощный треск, когда одно из слабых деревьев не выдержало: оно начало падать.       — Иккинг!       Парень почувствовал резкий удар в плечо, когда Сморкала оттолкнул его в сторону. Дерево с оглушающим стуком повалилось на то место, где всего пару мгновений назад стоял Иккинг. Ствол отскочил от почвы, подняв клубок земляной пыли. Дракон завизжал вновь и огромной тенью помчался в небосвод, сливаясь с темными кронами.       — Вот это да!       Карасик закашлялся; голос Сморкалы был приглушенным, точно тот находился за невидимой стеной. Он осторожно приподнялся с земли, оглядываясь на поваленное дерево.       — Вот не зря Астрид говорила, что твоя жизнь – сплошные драконы! – Йоргенсон быстро подошел к Иккингу и, схватив его за запястье, помог подняться с земли.       — Чего? – обескуражено спросил Карасик, все ещё не понимая, что произошло.       — Да ты так на это чудище засмотрелся, которое, мне кажется, совсем не травоядное, что не заметил, как на тебя дерево падает!       Иккинг ещё раз обернулся и удивленно вздохнул.       — Вот именно! А если бы я не успел? – говорил Сморкала, вскинув руки.       — Я… – Карасик покачал головой. – Прости, я… Спасибо.       — Да уж пожалуйста! – Йоргенсон выглядел очень злым, и Иккинг с искренним недоумением взглянул на него.       — Правда спасибо, – прошептал он.       Сморкала раздраженно цокнул.       — Ты хоть понимаешь, что оно могло тебя убить? Или ты кроме драконов вообще ничего не замечаешь? Ну не то, чтобы я беспокоился, – тут же с наигранной непринужденностью добавил он, – просто я бы получил от Астрид и твоего отца, ну и все такое, ты знаешь.       Иккинг какое-то время молчал, а потом вдруг улыбнулся. И так нелепо выглядела эта улыбка на его лице измазанном копотью.       — Неужели я тебе все-таки дорог?       Сморкала скрестил руки на груди и брезгливо поморщился, но Иккинг не верил этому. Нисколько.       — Все-таки ты беспокоишься обо мне, – весело продолжал он.       — Размечтался, – с этими словами Сморкала прошел вперед, специально задев его плечом.