Tobacco Vanille.

– Злишься? – осторожно интересуется Эггси, украдкой поглядывая на возвышающуюся рядом скалу по имени Гарри Харт. Обычно на сидениях кэба тот выглядит естественно-расслабленным, а сейчас сидит прямой, словно арматуру проглотил. – Нет, – Гарри фокусирует на нем рассеянный взгляд. – Но ты мог быть менее откровенным при Мерлине. – Откуда я знал, что он у тебя? – Эггси пытается огрызнуться, но его голос звучит, скорее, виновато. Не собирался же ничего говорить о сексе, просто хотел подкатить к Гарри с изящным, но очевидным намеком. Кто его за язык тянул?! – Если бы ты постучал и вошел спокойно, ты бы его заметил, – Гарри устало трет переносицу, закрывает папку и откладывает бумаги на колени. – Ты очень невнимателен, Эггси. Здесь столько ошибок... О чем ты вообще думал? Мерлин был еще слишком мягок с тобой. – Прости, – коротко отвечает Эггси. О чем думал? О Гарри он думал и его крышесносном парфюме. Эти бумаги он готовил в тот период, когда его совсем по полу размазывало, тогда дышать было сложно, не то что соображать. А проверить на свежую голову он не подумал. – И за то, что наговорил лишнего. Теперь Мерлин знает. Гарри смотрит на него долгим взглядом. От него Гэри становится не по себе, он понятия не имеет, о чем думает наставник, лучше бы тот устроил нереальную головомойку – так были бы понятны его эмоции. А сейчас на лице непроницаемая маска, не Гарри Харт – агент Галахад, мать его. – Тебя это беспокоит? – наконец, бесстрастно спрашивает он. – Ты же сам сказал, что я мог бы быть менее откровенным… Эггси сбит с толку. Он думал, что Гарри будет злиться, потому что о них узнали, но тот явно имеет в виду что-то иное. – Естественно, – отрезает Гарри. – Ты допустил столько ошибок, их чудом заметили вовремя! Бесследно для Кингсмена это, конечно, не прошло, но ничего непоправимого не случилось. Но могло, черт тебя дери! Ты чувствуешь хоть какую-то ответственность? И вместо работы ты вламываешься в кабинет с предложением выпить и потрахаться. – Я имел в виду после работы! – А вот это уже не было очевидным. Я, как могу, пытаюсь прикрыть твою гребаную задницу, мы почти разгребли все дерьмо, – Гарри выходит из машины. В его глазах сейчас пылает неподдельная злость. Эггси удивляется, что дверцу автомобиля тот закрывает аккуратно, а не хлопает со всей силы. Несколько шагов до крыльца, несколько резких поворотов ключа – и наставник буквально вталкивает его в дом. – И тут появляешься ты. Неудивительно, что Мерлин сорвался. Я был бы в бешенстве на его месте. Если бы ты держал язык за зубами, все бы обошлось, – Гарри разматывает шарф, вешает его вместе с пальто на вешалку, поворачивается к обалдевшему Эггси и впивается внимательным взглядом. – Меня ничуть не волнует, что кто-то узнает подробности моей личной жизни. Тебя беспокоит, что Мерлин знает? – Нет, – Эггси яростно мотает головой. – Я не хотел стеснять этим тебя. – Еще скажи портить мою репутацию, – Гарри усмехается. – Тебе приходят в голову странные мысли, мой мальчик. Гарри проходит в гостиную, и Эггси следует за ним след-в-след. Харт восхищал его с первой встречи и продолжал регулярно его удивлять. Парень был уверен, что Гарри не захочет афишировать их связь, в конце концов, не он был ее инициатором. Рассказать Ланселоту – еще куда не шло, но Мерлин – совсем другое дело. Однако его совершенно не задело, что кто-то узнал об их связи. Более того, он даже не злился за ошибки как таковые. Гарри пытался прикрыть его и решить проблемы без привлечения самого Эггси, выгораживал перед координатором, а Гэри сам все испортил. И несмотря на все это, Галахад не злится не него, он злится на неудачное стечение обстоятельств. Эггси не в силах отвести глаз от того, как наставник разливает виски. Пиджак отправляется на спинку дивана, а под белой рубашкой прослеживаются очертания мышц спины. Тихий звон хрустального графина и звук льющейся жидкости заглушают шаги, когда он вступает в поле запаха Гарри. Разогретая на коже ваниль, немного специй и легкая нота табачного дыма ощущаются в радиусе пары футов. Прохлада стекла окутывает кончики пальцев и поднимается выше. Вторая фаланга. Третья. Ладонь. Не сводя взгляда с наставника, Эггси одним глотком выпивает виски. Нерастворенный лед и жаркая горечь алкоголя приводят вкусовые рецепторы в исступление – слишком оглушающий контраст, кажется, что нервную систему сейчас закоротит. Эггси видит только расширившиеся в полумраке зрачки Галахада и радужку цвета крепкого виски. Парень делает еще шаг, придвигаясь вплотную, пересекая орбиту. Еще секунду назад они существовали как две отдельные системы, а сейчас Эггси вовлечен в движение планетной системы, центром которой является Гарри Харт. Казалось бы, теперь они должны пахнуть одинаково, но на коже наставника Табак и Ваниль раскрывается теплыми солнечными нотами. Медовый аромат ромашки. Сладкий запах наливающихся соком яблок. Цветущий хмель. Лугнасад. На своей собственной коже Эггси ощущает аромат иным. Сухие табачные листья. Только что вскрытая коробка сигар. Дым осенних костров. Благовония. Колкая горечь перца. Гарри делает глоток виски и отставляет стакан куда-то за спину. Его руки ловко справляются с пуговицами пиджака Эггси, скользят по торсу вверх, и тяжелая ткань с легким шорохом оседает на полу бесформенным комом. Наставник склоняется и прижимается носом к шее, глубоко вдыхая. – Ты сменил парфюм. Его голос – это продолжение сладости, раздражающей обоняние. Обволакивающий. Мягкий. Вкрадчивый. Это не вопрос – простая констатация факта – Да. – Эггси сглатывает. – Мне идет? – он спрашивает просто, чтобы снова почувствовать, как губы Гарри будут задевать шею, когда тот будет отвечать. – Да, – Гарри прижимается губами к тонкой коже, замирает на мгновение и легонько трется ими, оставляя еле ощутимый влажный след. – Но я подобрал бы лучше. – Подберешь? – чуть слышно выдыхает Эггси и смыкает руки на талии наставника. Через тонкий слой рубашки он ощущает ровное тепло кожи, нащупывает позвонки в районе поясницы и чувствует, как внутри зарождается дрожь. – Подберу, – чуть слышно соглашается Галахад и сдвигает тело на полкорпуса вперед. Теперь они прижаты друг к другу вплотную, их разделяют только два тонких слоя ткани, и в данный момент они явно лишние. Гарри хочется ощущать обнаженной кожей, оголенными нервами. Наставник медленно, дразняще покусывает мочку уха, мягко сжимает губами, царапает кромкой зубов. Эггси задыхается. От его жара, от возбуждения, от запаха сводит челюсти. Он дожидается, пока легкие наполнятся сладким ядом, и запускает пальцы в короткие волосы Гарри. Парень обожает, когда его волосы не скованы привычными линиями идеальной прически. Влажная от пота челка, свисающая на лоб во время тренировки. Потемневшие от воды волны, аккуратно расчесанные после душа. И недавнее воспоминание – хаос растрепанных после сна завитков. Он с удовольствием перебирает тонкие пряди, аккуратно поглаживает кожу и старается не увлекаться – возможно, Галахаду совсем не нравятся такие прикосновения, по нему же ничего не поймешь. Парфюмерная отрава заполняет легкие, смешивается с кровью, и Эггси тихо выдыхает: – На тебе этот парфюм гораздо лучше. – Тогда зачем? – интонации наставника раскрашиваются мурлыкающими нотами. Рубашка Эггси, будто сама собой, выскальзывает из-под пояса брюк, поясницу на мгновение окутывает прохладой, и тут же кожу накрывают теплые ладони. Похоже, сегодня Галахад будет дразнить его до бесконечности. Парень царапает короткими ногтями основание шеи, запускает пальцы под жесткий воротничок, отклоняется и смотрит наставнику в глаза. – Потому что тебя заводит этот запах. Гарри усмехается и отстраняется. Эггси обалдело хлопает глазами. Он что-то сказал не так? Кожа, согретая ладонями Гарри и так стремительно оставшаяся без их поддержки, покрывается мурашками озноба. Наставник устраивается на диване, распутывает свой идеальный виндзорский, вешает галстук на пиджак и, наконец, поднимает на Эггси глаза: – Ты, кажется, хотел выпить? – Да ты издеваешься! – парень в мгновение ока оказывается рядом, вцепляется в рубашку и впивается коротким поцелуем в губы. – Я трахаться хочу! И не смей заводить свою волынку, уверен ли я, не нужно ли мне время подумать. Не нужно! Галахад сейчас напоминает Чеширского кота. Расслабленный, немного растрепанный, и, несмотря на то, что губы еле заметно изгибаются в улыбке, каждый изгиб тела показывает, что наставник доволен. "И самодоволен", – думает Эггси. На такой взгляд можно обидеться, но Эггси только с утроенной силой хочет эту самодовольную скотину. Все движения Гарри исполнены какой-то первобытной сексуальности, природного магнетизма – на все это организм реагирует, как на порцию возбудителя. Эггси изо всех сил старается сдержать эту лавину, но не уверен, что у него хватит на это выдержки – он же не Гарри Харт. Гарри не пытается разогнуть пальцы Эггси, все еще стискивающие его рубашку, просто медленно поднимается навстречу, давая парню возможность самому отступить, капитулировать. Боже, он уже давно капитулировал, сдался на милость наставника, признавшись в своих желаниях. Теперь реакция Гарри не страшит, Эггси не стыдно за свои желания – он доверяет этому мужчине так, как не доверял, пожалуй, никому в своей жизни. И Галахад никогда не подводил его. – Идем, – одними губами произносит Гарри, проскальзывает мимо и поднимается наверх. Эггси замирает лишь на секунду, срывает с себя галстук и отправляется следом. Как в замедленной съёмке: властный толчок в солнечное сплетение размазан в бесконечную секунду; парень успевает подумать, что сейчас он врежется затылком в дверь, и уже предвкушает неприятную вибрацию черепа от удара, но его затылок ловят цепкие пальцы Гарри. Он распластан по твердой поверхности горячим телом, и они целуются, как сумасшедшие. Галахад без стеснения мнет ягодицы Эггси, а парень мечтает только об одном, чтобы на нем уже не было никакой одежды. Сейчас в лице наставника нет никакого самодовольства. В глазах неистовствует пламя такой сокрушительной страсти, что от одного взгляда в них кровь набатом стучит в висках. Эггси усаживает наставника на кровать и расстегивает его рубашку. Пальцы слушаются с трудом, но он старается не торопиться. Гарри прав, в этом есть свое особое удовольствие. Черные ленты кинезиотейпа, змеясь, опутывают предплечье Гарри и резко контрастируют со светлой кожей. Эггси чувствует укол беспокойства. Он прослеживает кончиками пальцев обнаженные участки кожи между лентами. Тейп наклеен недавно, его края еще сохраняют остроту разрезов, пластырю не больше суток. – Что с тобой? – только натренированное ухо может различить этот шелест, но тишину спальни не хочется нарушать громким голосом. – Небольшое растяжение. Не волнуйся, – так же тихо отвечает наставник. – Ты трахнешь меня? – серьезно интересуется Эггси. Его нисколько не волнует, что этот вопрос звучит глупо, сейчас это единственный уместный вопрос. – А ты еще сомневаешься? – столь же серьезно отвечает Гарри и расстегивает пуговицу его брюк. "В кабинет Галахада нужно сразу приходить голым, и плевать на всех Мерлинов", – думает Эггси. Это похоже на какое-то безумие: Гарри ласкает его так, что он с трудом проталкивает воздух через носоглотку. Одни только скользящие по коже пальцы вырывают непрошеные стоны из горла, а потом к ним подключаются губы. Обжигающие пятна поцелуев, влажные следы языка, стремительно испаряющиеся с кожи – Эггси кажется, что его сейчас разорвет от ощущений. Он сжимает плечи Гарри и опрокидывает его на кровать, мысленно умоляя полежать спокойно несколько минут. Ему нужна пауза в ласках, иначе он взорвется, к тому же ему нестерпимо хочется изучить тело наставника. Резкая линия подбородка, острые ключицы, плоский живот… Его обуревают жадность и жажда. Запах парфюма такой сильный, что Эггси начинает забывать, что реальность может пахнуть иначе. Парень прижимается носом к шее, пытается языком нащупать пульсирующую кровью вену и легонько прикусывает кожу. Руки Галахада до боли сжимают ягодицы. Тело скручивает судорогой, и Гэри теряет контроль. Он вгрызается в шею, терзает плечевую мышцу, ласкает языком рельефные следы собственных зубов и тихо рычит. Длинные пальцы скользят между ягодиц, о них хочется потереться. А еще больше хочется, чтобы Гарри не тянул, потому что невозможно уже терпеть! Эггси сдавливает локоть наставника и отдергивает руку, чувствуя под пальцами тканевую шершавость тейпа. Блядь, у него же травма! – Гарри… – Заткнись! – наставник в два движения подминает его под себя. Гарри вдалбливает его в кровать, а Эггси из последних сил цепляется за его шею. Его размазывает тяжесть чужого тела, отсутствие кислорода и сводящая с ума квинтэссенция сладостной ванили. Нечем дышать, нечем стонать, даже хрипеть в ответ давно уже нечем, Гэри бы уже кончил триста раз, но Галахад виртуозно играет на его вожделении. Доводит почти до оргазма и за долю секунды до эмоционального взрыва останавливается. Снова и снова. Парень ненавидит его в эти моменты, но никакая сила не заставит его отпустить наставника. Долгожданный оргазм выбивает возможность связно мыслить. Все расплывается в единое серо-черное пятно, Эггси не может рассмотреть даже самого Гарри, только чувствует его руки, горячее тело и тяжелое дыхание. Реальность приправлена кипящим ароматом Табака Ванили, как салат изысканным соусом. Необходимое дополнение, последняя пикантная нота, делающая блюдо уникальным. Эггси прикрывает глаза. Темнота становится гуще и осязаемее, окутывает со всех сторон. Шевелиться, думать – нет никакого желания делать что-либо. Парень расслабляется и застывает вместе с этим пространством безвременья.