Tobacco Vanille.

Когда Гэри безуспешно пытался скрыться от этого аромата, он преследовал его по всем коридорам вкупе со своим обладателем. Гарри Харт постоянно мелькал перед глазами, невозможно было спрятаться. В особо тяжелые моменты Эггси задумывался о преследовании, и только здравый смысл позволял отмести эту мысль. Но теперь, с тех самых пор, как бесконтрольная реакция на запах перестала сулить Эггси только дискомфорт и он был совсем не против пересечься лишний раз в коридорах с наставником, Гарри было не найти! Фиг знает, где сейчас регулярно сутками носило наставника. Эггси пытался даже поисковой собакой побыть, по «Табаку Ванили» он точно нашел бы Харта, но все усилия были тщетными: раньше этим ароматом была пропитана добрая половина офиса, а теперь везде пахнет чем угодно, только не этим парфюмом. – Гарри, почисти мне мандарин. – Эггси аккуратно опускает мандарин перед Галахадом. – Пожалуйста, – вежливо прибавляет он, быстро ориентируясь по взгляду Гарри и устраивая задницу на краю стола, заваленного бумагами. Еще пара стопок, и будет как в комедиях: Харта вообще не будет из-за них видно. К тому моменту, как тот был замечен в офисе, Гэри уже был готов сдаться и идти на поклон к Мерлину. От мысли, что Гарри в любой момент могут отправить куда-то надолго, лицо складывалось в гримасу. Не так давно сам готов был бежать на край света, но Галахад умудрился его посадить еще на один наркотик – секс. Эггси терпеливо дождался, когда тот уйдет в свой кабинет, выждал полчаса, постучал – в общем, был максимально вежлив и предупредителен, однако попытка оторвать Гарри от работы под предлогом обеда провалилась. Наставник безапелляционно заявил, что занят, и буквально вытолкнул его за дверь. Смирение в рейтинге анвиновских добродетелей болталось где-то на последних строчках, поэтому и парень решил действовать, как привык: с риском серьезно огрести. Такой способ был чреват частыми провалами, но и награда в случае удачи была шикарной. Взять хотя бы то, как он наорал на Гарри в архиве. Эггси был уверен, что совершает самую грандиозную ошибку в своей жизни, а получил то, о чем и мечтать не смел. – Эггси, а тебе не кажется, что ты охуел? Если бы взгляд мог испепелять, Эггси бы точно покоился сейчас горсткой пепла на темной столешнице. Впрочем, он и сейчас готов рассыпаться на кусочки, один вдох – и его уже развезло. Гарри, конечно, благоухает Табаком и Ванилью. Это можно считать запрещенным приемом, когда собственное упрямое тело не пытается выработать антидот, а предает его снова и снова, с радостью принимая яд. – Я был предельно вежлив, – парирует Эггси. Главное в такие моменты – прямо смотреть в глаза. Гарри отвечает таким выразительным взглядом, что Эггси не нужно слов, чтобы понять все, что тот хотел бы сказать. Однако уже через секунду приходится давить в себе разочарованный стон, когда наставник снова утыкается в бумаги. Полдюжины минут проходит в невозмутимом молчании. Гарри работает, как ни в чем не бывало, виртуозно игнорируя мандарин. – Гарри, – Эггси не выдерживает первым и напоминает о себе. Волосы наставника лежат мягкими волнами волосок к волоску, отливают жемчужным сиянием в свете электрических ламп. Гэри хочется взбить их в хаос утренних кудрей – так Гарри кажется близким и настоящим, а не тем роботом, который маниакально перебирает бумаги. И этот маньяк или врежет ему сейчас, или отчитает по полной; но все же лучше, чем эта угнетающая тишина. Гарри несколько секунд крутит в руках ручку. Кажется, он сломает сейчас перо – костяшки пальцев белеют от напряжения, но в следующий момент он тщательно закрывает ее, аккуратно кладет рядом с бумагами и откидывается на спинку кресла. – У тебя не получается почистить мандарин так, как делаю это я? У тебя выходит просто мандарин, а у меня – магия? – на губах Гарри играет насмешливая улыбка, но слова его полны яда, а в глазах – призрак надвигающейся злости. – Я хочу тебе кое-что показать, – Эггси с трудом сдерживает вздох. Реакцию Галахада можно понять. У него аналитический склад ума, он постоянно анализирует и видит даже неявные причинно-следственные связи, поэтому сделать что-то "просто так" – для него это нонсенс, ошибка в отлаженной системе осмысления. Не факт, что и прямые приказы он выполняет, когда не понимает их природу. У парня есть веская причина для такой просьбы. Проговаривать ее не хочется, это сломает эффект. Да и, по правде говоря, он не уверен, что добьется желаемого результата, нужно просто показать его, если все получится. Гарри сжимает губы в ответ, сверлит тяжелым взглядом и, кажется, сейчас закатит глаза, как при первой встрече в баре, однако берет мандарин и протыкает тонкую кожуру краешком ногтя. Черт, а он и правда не мог бы почистить мандарин, как Гарри. Эггси завороженно наблюдает, как пальцы ловко снимают узкую ленту кожуры единой спиралью виток за витком, обнажая оранжевую мякоть. Парень искренне рад, что мандарин спелый, и кожура отходит без труда – бывают такие экземпляры, которые невозможно почистить, не залив соком и едким эфирным маслом все руки. Пятна на манжетах рубашки ему бы точно не простили. Гарри разламывает мандарин пополам, отламывает пару долек и отправляет в рот, после чего поднимает глаза. Его взгляд полон вежливого интереса, и в нем больше нет злости. По крайней мере, Эггси очень рассчитывает, что ее действительно нет. С Гарри станется взять себя в еще более жесткие тиски, и тогда все это – бомба замедленного действия. Гэри задерживает дыхание, подносит его кисть к носу и закрывает глаза. Он мысленно отсчитывает несколько чрезмерно длинных секунд и глубоко вдыхает. В темноте зажмуренных глаз каждый выступ на шершавой кожуре взрывается терпкими брызгами, а потом смешивается с завораживающим теплом "Табака Ванили". Идеально. – В твоем парфюме не хватает мандаринов, – в голосе прорезается неожиданная хрипотца. От получившейся смеси кружится голова, будто он в первый раз ощутил пьянящее воздействие аромата на собственное тело. Хотя нет, еще сильнее. Много сильнее. Эггси медленно проводит языком по запястью Гарри, ощущая выпуклость вен и сухожилий, чувствует солоноватый привкус кожаного ремешка часов. Гарри напрягается. На мгновение его рука каменеет и, кажется, что он сейчас вырвет ее, но через секунду все растворяется, как наваждение. Харт привычно усмехается уголком рта и растирает между подушечками пальцев кусочек кожуры. Эггси снова ощущает цитрусовый взрыв, а потом Гарри делает то, от чего сдавливает дыхание: проводит подушечкой пальца по его запястью. Оранжевый мазок на коже еле различим, его можно только угадать, но Гарри это и не нужно: он безошибочно прижимается к этому участку носом и неторопливо вдыхает. – Неплохо. – Этот голос сейчас – чистая ваниль со специями. Но если аромат заполняет комнату, то голос заполняет Эггси изнутри. Резонирует с сердцебиением, заставляет откликаться на свой зов центральную нервную систему. – Можешь написать Тому Форду с предложением дополнить аромат. – Достанешь мне его адрес? – он пытается пошутить, но все еще не может вздохнуть свободно. Тяжесть внизу живота и напряженный член не способствуют размышлениям. В голове только одно – неистовая жажда Галахада со всем его афродизиачным арсеналом. Парень соскальзывает с кресла на колени наставника. Подлокотники вынуждают прижиматься всем телом, не дают расслабиться и отодвинуться, молния на брюках врезается в член, но Эггси не обращает на это внимания. Значение имеет только реакция Гарри. – Тебе совсем непонятна фраза "я очень занят"? Гарри, кажется, ждет от него ответа – взгляд ясно говорит об этом. Эггси хочет отшутиться, но в голове ни одной мысли. Пустота, вакуум, заполненный запахом табака, ванили, специй и мандаринов. – И тебя не смущает наличие камер в моем кабинете? – из молчания Гарри уже извлек нужную информацию. Его рука мягко ложится на поясницу. Гэри Анвина сейчас ничего не смущает. Когда-то он не испытывал угрызений совести, воруя из магазинов, а сейчас плевать, даже если это покажут на большом экране всему офису. В данный момент ничего не имеет значения. Пусть завидуют. Гарри не ждет ответа, видимо, читает его во взгляде. Он на ощупь расстегивает пуговицы на рубашке, а когда накрывает соски пальцами, Эггси закусывает губу, чтобы не застонать. Это прикосновение пронизывает насквозь. Как будто по телу пропущены оголенные провода вместо сложной нервной системы. Все искрит, тело напрягается в ожидании электрических импульсов. Парень запускает пальцы в прилизанные завитки волос и придвигается ближе. – Только быстро, – тихо выдыхает Гарри в ухо и прикусывает мочку. В его голосе нет деловой сухости – за это Эггси бесконечно благодарен. Рваные выдохи – страсть и жар, от которого приливает кровь к лицу. Боже, да как угодно! Быстро, медленно – как захочешь, Гарри, только не смей останавливаться! Несмотря на то, что сам попросил быстро, Галахад не торопится. Бесконечно долго ласкает соски, теребит их, гладит, сдавливает, пока грудь не начинает гореть огнем, пока пожар не охватывает все тело. Эггси ничего не соображает. Цепляется за волосы, как утопающий за соломинку, прижимается губами к шее и раз за разом наполняет легкие сладостным ядом. Вдыхает как можно глубже, пока грудь не начинает болеть от напряжения, а не тело не скручивает болезненной судорогой. Парень захлебывается воздухом, кашляет и стонет одновременно. – Так не пойдет, – вместо шепота слышен легкий шелест. Эггси накрывает прохладой. Он непонимающе хлопает глазами, пока не нашаривает взглядом глаза Гарри. Радужка цвета молочного шоколада залита солнечными бликами. – Дыши, – продолжает наставник. Парню хочется сказать, что с ним все в порядке, он не задыхается, просто это слишком охуенно и остро, он не может это контролировать, но язык отказывается повиноваться. Остается только дышать. Несколько глубоких вдохов и выдохов царапают горло свежестью. Дюжина дюймов свободного пространства, но без бешеной концентрации аромата, разогретого кожей Галахада, воздух кажется безвкусным и холодным. Как фильтрованная вода. Гарри дает ему всего несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом впивается в губы поцелуем. Страстным и требовательным. Здесь не нужно думать, что делать – тело знает все само. Эггси целует его с жадностью, граничащей с остервенением. Их поцелуй – такая же квинтэссенция безумия, как и все остальное. Как эти руки, короткие ухоженные волосы, узкие бедра, обтянутые дорогой тканью, до блеска отполированные оксфорды – как весь Гарри. Молния брюк расходится, будто без посторонней помощи. В глазах темнеет от прилива крови, а когда Гарри сдвигает резинку трусов и накрывает ладонью член, Эггси понимает, что все получится быстро. Очень быстро. Мгновенно. Стремительно. Иначе он и не сможет, возбуждение хлещет через край, как в активный период пубертата. Гарри сдавливает головку пальцами, Эггси отстраняется и стонет, а в следующий момент снова вгрызается во влажные губы поцелуем. Полноценный секс ему сейчас не светит, это понятно. Даже если бы у Гарри была куча времени в запасе, он бы просто не дотянул. Хотя от одной мысли, как этот охуенный мужчина мог бы изводить его часами, раз за разом оттягивая оргазм, голова идет кругом. Хватает краткого перерыва в прикосновениях, чтобы сделать себе мысленную заметку: в следующий раз приходить выпить к Гарри нужно в выходные, чтобы не нужно было никуда бежать с утра. Обрывок размышлений вышибает из головы мощными, отрывистыми движениями руки. Сколько не тверди себе, что это просто мастурбация, от нее давно уже не рвет крышу – все бесполезно, Эггси кажется, что сам воздух в кабинете пульсирует в такт биению его сердца. Если бы Гарри не разорвал из поцелуй, он, наверное, отрубился бы от недостатка кислорода. Дышать можно только ртом. Нервно глотать воздух, с силой вталкивать его в сжатое горло, стонать, двигать бедрами, усиливая контакт – единственный возможный вариант. Появись сейчас в кабинете новенький стажер, Мерлин, королева Англии, да хоть сам Господь Бог, он все равно не сможет остановиться. Парень быстрее двигает бедрами, рвет размеренный ритм, стискивает плечо Галахада так, что белеют костяшки, но оргазм все равно настигает внезапно. Короткое прикосновение губ к шее разрывает сознание в клочья, Эггси застывает. Собственное тело напоминает монолитную жесткую конструкцию: он не может шевельнуть ни одним мускулом, пока выплескивается в подставленную руку. Осязание возвращается кусками – так складывают мозаику. Несколько минут Гэри силится рассмотреть сложившуюся картину, но та раз за разом ускользает от понимания. – Мандарин? Лицо Галахада быстрее всего попадает в зону фокусировки. Эггси снова бросает в жар, только теперь от мысли, что будь на Гарри очки, им бы никакие камеры не понадобились. Он оглядывается на стол, но, кроме бумаг, ноутбука и злосчастного фрукта, там ничего нет. Просто порно – еще куда ни шло, остальным будет видно, что они только целовались, а вот сниматься в ролике от первого лица – такая перспектива не прельщает. – Только после тебя, – парень отпускает многострадальную руку наставника и сдавливает обтянутый брючной тканью член. Сползти под стол и отсосать так, чтобы тому все гайки посрывало. Гарри бросает короткий взгляд на часы и отрицательно качает головой. От разочарования хочется снов наорать на него, и Эггси наорал бы, если бы не знал, что это бесполезно. Сегодня он уже испытывал наставника на прочность, и если прозвучало «нет», это значило «нет». Теперь нужно вставать с колен и короткими перебежками перемещаться в сторону туалета – видок у него тот еще. Парень с трудом поднимается. Координация движений еще немного под кайфом, но на ногах он стоит твердо. На костюме Галахада, конечно, ни капли, о совместном душе можно и не мечтать. А вот самому Эггси он просто необходим. Костюм, к счастью, не особо пострадал сверху – все размазано по коже и легко укроется под брюками и рубашкой, но сперма уже неприятно остывает, поэтому тянуть с водными процедурами не стоит. – Я приду вечером, – сообщает парень, застегивая пуговицы. – С мандаринами. – Приходи. Гарри не сводит с него взгляда, поэтому Эггси направляется к двери самой твердой походкой, на которую сейчас способен. Было бы отлично раздобыть у кого-нибудь сигарету или хорошую порцию коньяка до похода в душ – отличный способ прийти в себя. А потом – за мандаринами.