Tobacco Vanille.

Иногда достаточно мелочи, чтобы жизнь перевернулась с ног на голову. Одно слово, один взгляд, один жест. Одно мгновение – и вся геометрически точная, спокойная и комфортная жизнь летит в тартарары. – Я первый в душ. Не засыпай, нам сегодня нельзя опаздывать. Гарри тянется через него и выключает будильник. Эггси ощущает бобы тонка и дает им плеснуть себе в лицо, просочиться в легкие. Он не открывает глаза, чуть щурится на яркий свет, льющийся из окон, и нежится в солнечном тепле, разбавленном сладостью. По плечам стремительно проносится прохлада, кровать тихонько скрипит, неохотно отпуская Гарри из своих объятий. Парень приподнимает отяжелевшие веки и сквозь ресницы рассматривает фигуру наставника. Тот неторопливо тянется, а потом несколькими интенсивными движениями разминает плечи и шею. Тонкая талия, идеальная осанка, узкие бедра – Гарри кажется изящным, но весь он излучает скрытую силу, уверенность, стабильность. Плавные изгибы подчеркивают очертания мышц, непринужденно перекатывающихся под кожей. Гарри не выглядит опасным. Его спокойно можно принять за безобидного дедулю. Тщедушный, интеллигентный, вежливый. Шайка Дина расплатилась за свою ошибку, и это было охуенно. Эггси непроизвольно расплывается в улыбке. Стоит только вспомнить, как лихо Галахад раскидал толпу народа, как у него самого отвисла челюсть... Он всегда улыбается в эти моменты. Осознание прилетает разрывными в грудь. Единственное, чего Эггси сейчас хочет – пойти вместе в душ, а потом провести полдня в постели. Валяться в махровом халате, перебирать влажные кудри наставника, пока они не высохнут, не свернутся тугими и чуть растрепанными кольцами. Вблизи в жемчужных прядях можно рассмотреть серебристые нити, совершенно незаметные в привычном образе недоступного агента Галахада. Словно в костюме он становится не только выше ростом, а – недосягаемым. Целоваться. Они столько раз занимались сексом, трахались до исступления и невозможности пошевелиться, отключались в постели, чтобы проснуться и пойти на работу, а сейчас ему хочется не секса, а поцелуев. Остаться с Гарри под одеялом и целоваться. Эггси садится в постели и сжимает потяжелевшую голову руками. Реальность приобретает бритвенную резкость, будто глаза за ночь истосковались по зрению и жадно пожирают, впитывают все детали. Солнце золотит растрепанные волосы Галахада, заставляет светиться ослепительной белизной старые шрамы. Парень смотрит, как тот достает запонки, неторопливо перебирает костюмы в шкафу, выбирая подходящий. Да, в понимании Гарри это "нам сегодня нельзя опаздывать", в этом весь он. И Эггси с ужасающей ясностью понимает, что влюблен в этого мужчину. Влюблен до безумия. – Ты в порядке? – не дождавшись ответа Гарри оборачивается и прощупывает его внимательным взглядом. – Голова раскалывается, – хрипотца спросонья скрывает все, что Эггси хотел бы утаить. Он потрясен, и это потрясение как нельзя лучше скроет от настойчивого взгляда мнимая головная боль. Гарри еще пару секунд буравит его взглядом и коротко кивает: – Аспирин в кухне. – Спасибо, – вяло отвечает Эггси и выбирается из постели. – Сварю кофе. Будешь? – Много молока и сахара, – Гарри улыбается уголком рта и, наконец, устремляется в ванную. Эггси с облегчением выдыхает, когда наставник скрывается из виду. Господи, это ж нужно было так вляпаться... Он с трудом выбирается из постели и тащится вниз. Четверть часа назад он чувствовал карамельную негу и пульсирующую энергию отдохнувшего тела, а теперь ощущает себя стариком. Непонятно, что с этим всем теперь делать. Далеко не во все дружеские отношения можно без проблем добавить секс, но у них с Гарри это получилось легко и непринужденно. Никто не испытывал неловкости или чувства вины, наставник дал ему время на раздумья только в тот самый первый раз. Тогда его затуманенное алкоголем и "Табаком Ванилью" сознание не могло дать адекватную оценку происходящему, Эггси сносило крышу настолько, что он готов был трахнуться прямо на барной стойке или на набережной Темзы, в крайнем случае. Сейчас он знает, для чего это было – между ними все могло измениться как в удачную сторону, так и в неудачную. Это его дурацкое желание могло разрушить их дружбу. Они оба шли на риск, Гарри хотел, чтобы Гэри осознавал это. Никто из них тогда не знал, что он оправдается целиком и полностью. Эггси не хотел этого признавать, но поначалу он был уверен, что Гарри делает ему одолжение. И правда, налетел и разорался, повел себя, как юная истеричка, а, по сути, просто попросил "трахни меня". И Галахад не отказал ему даже в таком деликатном вопросе. Если кто и мог повести себя так – только Гарри Харт, не было никаких сомнений. Со стороны Гарри это оказалось не просто помощью, сейчас Эггси был этому рад. Первые пару раз ему было глубоко похуй, а потом стал запускаться мозг и осмыслять происходящее. Секс как одолжение – такого он точно никому не стал бы желать, обоюдная страсть гораздо лучше. Гарри хотел его и получал такое же удовольствие от этих встреч. Боже, да его просто сминало желание Харта. Парализовало, гипнотизировало, подчиняло и лишало воли – и это было так охуенно, что Эггси не думал ни о чем другом. Густой, черный, как смоль, кофе обжигает и оседает горечью во рту. Нужно взять себя в руки, пережить это утро и спокойно все обдумать, ему просто необходимо время. Эггси готовит Гарри его любимый кофе. Наверняка, большая часть человечества считает такую концентрацию молока и сахара неудобоваримой, Гарри же предпочитает доводить сладость напитка до сиропной приторности и может поглощать эту смесь литрами, хотя Эггси не раз замечал, что наставник старается не увлекаться. Он пил чай с молоком, как любой уважающий себя англичанин, пил черный крепкий кофе, когда организму требовалась доза кофеина, но если речь шла о порции кофе для удовольствия – Гарри Харт превращался в бешеного подростка, готового есть что угодно, лишь бы это было сладким. Гэри любит в нем и это. Он торопливо моет чашку, сглатывая горечь и надеясь, что она отрезвит. Заслышав шаги наставника, парень проскальзывает мимо него, уворачивается от рук под предлогом "нельзя опаздывать" и бросается под холодный душ. Ледяные струи своими жалящими укусами смывают отчаянье. Из душа Эггси выходит промерзшим до костей, но с ясной головой. Поездка в офис, работа, а потом уже все остальное. Держать себя в руках, как Гарри. День растягивается, как резиновая лента. Эггси грузит себя работой втрое против обычного. Попросился бы "в поле", но не уверен, что может достаточно сконцентрироваться на работе, не сбиваясь на мысли о Галахаде. Бумажная волокита помогает – он просто не оставляет себе времени, чтобы задумываться. Однако вечер все равно неизбежно накидывает свой сумеречный плащ. Задержавшись в офисе, можно столкнуться с Галахадом, поэтому Эггси ускользает тайком от всех и покупает бутылку виски в ближайшем баре. Что было у них с Гарри в последние месяцы? Море неистового, крышесносного секса. После этого они засыпали вместе, а иногда сразу ехали на работу, пару раз трахались в слепой зоне камер видеонаблюдения, но не злоупотребляли. Обедали вместе при возможности, Гарри прикрыл его задницу, когда он серьезно накосячил, но… это все. Два раза ходили куда-то. Один раз в бар, после которого и пошли трахаться, второй раз были в пафосном элитном клубе – и все это очень Tobacco Vanille. Галахад постоянно занят какими-то супертаинственными делами, завален работой по уши. Они и не общаются теперь толком, только трахаются. Между своих секретных дел Гарри выкраивает время только на секс… Находил бы он время на Эггси, если бы они не занимались сексом? Если бы все было, как раньше: просто общение и совместная выпивка? Парень встряхивает виски в стакане. Кусочки льда бьются друг о друга с глухим стуком и образуют маленький водоворот. Еще больше половины бутылки – пьет он сегодня так же вяло, как провел весь день. Надраться бы так, чтобы на следующий день ничего не помнить, но внутри какой-то ступор. В голове роятся вопросы, ответы на которые раньше были очевидными и незыблемыми, а теперь ускользают от него снова и снова. Так ли не изменились их отношения с наставником? Есть ли у них что-то, кроме секса, пропитанного запахом "Табака Ванили"? И захочет ли Гарри отношений? Не просто трахаться, а быть вместе, как... Эггси снова спотыкается в своих мыслях. Как? Да как все! Черт, Господи, почему с Гарри всегда так трудно?! Будь джентльменом, стучи прежде, чем войти, спроси разрешения, чтобы сесть, ешь, используя сто приборов, имей домашний костюм, спи в пижаме... Одни ограничения! Он проглатывает виски и неловко ударяется зубами о край стакана. Стеклянный звон неприятной вибрацией проносится по челюсти. Это глупо. Парень уходит из бара, так и не допив бутылку. Дурацкая попытка сбежать от реальности, обвиняя наставника. Гарри никогда не муштровал его. Учил, показывал, отчитывал, но не заставлял неукоснительно выполнять все несколько тысяч правил, которым следовал сам – в этом его обвинить точно нельзя. Тогда почему сейчас так паршиво? Следующие несколько дней Эггси исподтишка наблюдает за Гарри. Пытается прислушиваться к нему и к себе. Гарри точно такой же, каким он его всегда знал: подтянутый и спокойный, полный достоинства, сильный, внимательный, вежливый. Гарри и его костюм. Гарри и его зонт. Ничего не изменилось в самом Гарри, изменилось его собственное восприятие. Эггси и раньше тащился от его внешнего вида, идеального облика, умений. Сначала Гарри Харт был для него пафосным снобом, но очень быстро стал наставником. Строгим и справедливым; он являл собой тот недостижимый идеал, которому хотелось подражать. Был период, когда Эггси так и стал делать. Сам не осознавая этого, копировал Гарри во всем. Это пошло ему на пользу: он стал более сдержанным и воспитанным, приобрел тот самый присущий Галахаду флер элегантности и продолжал смотреть на того, как на божество. Галахад почему-то смотрел на него без восторга, Эггси не мог понять, почему. А потом тот отвел его в бар, где они нажрались до бронзовых чертей в глазах. Почти единственное, что он запомнил с той ночи, как убеждал Гарри, что черти именно бронзовые, а тот в свою очередь безапелляционно заявлял, что они медные. Кажется, они кому-то три раза надрали задницу и совершенно точно обсуждали покупку наркотиков. Купили или нет, никто из них потом не помнил. А потом глотали на пару аспирин в столовой, спасаясь от головной боли, и Гарри долго и очень тихо рассказывал Эггси то, что он должен был бы понять сам: Эггси знает о нем далеко не все. Да ни черта он, в общем-то, не знает. Но, самое главное, чего от него хотел Гарри – чтобы парень оставался собой. До этого Гэри не понимал, что пытается калькировать все, даже если самого его тянуло к другому. Через пару дней Гарри знатно отметелил его на тренировке, показывая все слабые места своих собственных приемов. Эггси выучил приемы, перенял манеру двигаться, но не сделал поправку на разность массы тела, габаритов, способностей – не адаптировал их под себя. Гарри помог ему стать не чьей-то копией, а самим собой. Часами тренировался с ним в зале, отрабатывая новые приемы, походку, помогая выработать свой стиль. Эггси сменил прическу и принес ему новую книгу Паланика в подарок – примерно в тот момент они с Гарри стали друзьями. Дружба с Гарри была упоительной. Она стерла строгую границу наставник-ученик, и только тогда стало понятно, что ее провел не Гарри. Эггси же все еще восхищался наставником, считал его старшим не по возрасту или званию, а по опыту и умениям, но они стали ближе. Оказалось, что Гарри с радостью принимает его таким неидеальным, каким он являлся, и не устраивает выволочку каждые пять минут. Конечно, Харт бывал невыносим. Иногда Эггси до безумия раздражали педантизм и правильность Галахада, а того почти выводило из себя поведение парня. Несмотря на это, с Гарри было на удивление просто общаться. Он охотно делился знаниями, умел слушать и мог промолчать, когда нужно. Не было ничего такого, чем бы он мог поделиться с лучшими друзьями и не хотел бы рассказывать Галахаду. А потом с ними случился "Табак Ваниль". Парфюм должен был испытать их обоих на прочность, но подарил невероятную возможность узнать друг друга еще лучше, приблизиться к Гарри вплотную. Окончательно перешагнуть черту личного пространства. Подойти настолько близко, чтобы почувствовать обжигающее дыхание, биение сердца и рассмотреть разводы в золотой радужке его глаз. Теперь Эггси влюблен. И понятия не имеет, что с этим делать.