Сара Хокинс - в ожидании сына

      В течение месяца после того, как её близкие отправились в рискованное путешествие, Сара не находила себе места. Не так просто привыкнуть к огромному особняку, который стал её временным пристанищем, к чужим вещам, к новой одежде, к новым обязанностям и к новому окружению.       Когда их дом сгорел - вместе с ним сгорело абсолютно всё, за исключением того, что на них было в тот момент из одежды. Из памятного уцелел лишь медальон с голограммами малыша Джима - и то по той же причине.       На следующий день после пожара миссис Хокинс хотела вернуться взглянуть на то, что осталось от их трактира и отыскать хоть что-то уцелевшее, но Джим с Делбертом запретили даже думать об этом: если кто-то вознамерился их погубить из-за этой проклятой карты, то, по возвращению беглецов на место событий, обязательно это сделает. Ночью дождь прошёл ещё неоднократно - поэтому он должен был смыть следы лап креанской* кобылы Допплера. Необходимо было как можно меньше афишировать своё положение, а то и вовсе залечь на дно.       Но Сара вообще сомневалась в успехе сего плана, пока шла подготовка к вояжу: не высовываться из особняка было почти невозможно. Более того, их местоположение уже давно могли вычислить (слухи разносятся достаточно быстро) - и это несмотря на то, что было ещё несколько ранних случаев нападения на дома и прибыльные заведения, а также усиление патрулей в рамках сложившейся криминальной ситуации.       Женщина не знала наверняка: нашли их или нет - её убеждение исходило не из желания предположить варианты дальнейших событий, а из желания просто взять и вернуться на пепелище.       Вообще сей каприз был продиктован обстоятельствами: погорелица пребывала в шоковом состоянии. И лишь поэтому, будучи разумным представителем своей расы, прекрасно понимая весь риск, всей душой стремилась туда, куда звала её привязанность, где она оставила значимую часть своей жизни - домой.       Делберт, на следующее же утро после чудесного спасения из огненной западни, велел Беатрис помочь Хокинсам с гардеробом и отвалил щедрую сумму на это дело - поэтому уже к вечеру и мать, и сын уже примеряли обновки, бесконечно благодаря друга за соучастие.       Доктор Допплер, при всей своей оторванности от реальности во многих смыслах слова, был человеком (точнее, канифелидом**) чутким и отзывчивым. Да и просто верным другом. Нынешняя щедрость распространялась только на друзей и только в исключительных случаях. Нет, Делберт не был скуп в настоящем значении этого слова - он был истинно бережлив: тратил деньги сугубо на то, что было ему необходимо (не считая выдачи зарплаты тем, кого нанял на работу), на дорогу (если требовалось), а также на мелкие радости и на подарки близким по особым случаям. Деньгами, слава богу, он умел распоряжаться, да и зарабатывал так, что мог себе позволить жить безбедно даже без оставленного ему наследства.       И маленкому ребёнку понятно: что доктором, решившимся спонсировать вояж, движет как желание помочь Хокинсам, так и жадность... нет, не до денег - до долгожданного авантюрного приключения, которое всё же изволило выпасть на его долю! Сара обнаружила среди книжных гор множество романов про фантастические (и не очень) приключения. Им был даже отведён огромный стеллаж, с любовно расставленными в алфавитном порядке книгами. Человеческая женщина и раньше знала вот эту, одну из страстей своего друга (и этой страсти он был так же предан), и даже ожидала обнаружить нечто подобное в его доме. Но никак не предполагала: что владелец этой коллекции романов так размахнётся. Есть ли какие сомнения: что Делберт моментально ухватился за идею посетить легендарную Планету Сокровищ - в то время, как он каждый раз ведёт себя словно мальчишка при одном только намёке на заветное слово "приключение"?..       Свои дела во время подготовки к отплытию Допплер старался закончить как можно быстрее. Однако несколько дней подряд домой он возвращался мрачнее тучи, а два дня - и вовсе взбешённый. Сара и Джим - единственные, кто могли в такой момент его тронуть, но даже они осторожничали. Канифелид словно того и ждал, что его спросят - поэтому на вопрос "Что случилось?" вывалил всё как на духу:        - Ненавижу это создание! Я же беру профессионалов своего дела, а оно (это местоимение он особливо выплюнул) утверждает, что я наивен и "недостаточно хорошо разбираюсь в людях, и лучше это дело доверить капитану"! Я-то?! Всю свою жизнь имеющий дело с многочисленными коллегами и армиями студентов?! - гневу не было предела - аж голос сорвался на фальцет. - Ещё оно понадеялось: "Врач-де не увлечётся ли кровопусканием?"! - астрофизик завершил свою тираду, от всей души презрительно фыркнув.        - А что говорит капитан? - осторожно поинтересовался парень.        - Капитан ещё ничего не говорит, - уже более спокойно ответил Делберт. - Я послал запрос в Армейское Агентство лишь вчера вечером. Предоставят капитана на днях.        - Может, тогда дождаться ответа и вместе с капитаном подобрать команду? - не менее осторожно, чем сын, внесла предложение миссис Хокинс. Однако друг, оглянувшись через плечо, так сжал губы и так посмотрел на неё - словно его смертельно оскорбили. Одного красноречивого взгляда и гримасы было вполне достаточно, чтобы выразить всю обиду. Сара лишь несколько секунд спустя, пребывая под гнётом этого пронзительного взора, сообразила, что, возможно, встала на сторону той личности, которую учёный окрестил не иначе, как "оно".        - Я это говорю не для того, чтобы обидеть тебя. Лучше перестраховаться, на всякий случай, - быстро нашлась человеческая женщина. - Дело-то серьёзное. Бережёного бог бережёт.        - То есть, ты сомневаешься в моих организаторских способностях? - очень сдержанно вопросил доктор, поднимаясь с пуфика и расстёгивая пуговицы скоего жилета. Даже со спины можно было угадать: что вид у астрофизика был высокомерно-оскорблённый и обычные движения стали сдержанно-театральными, нарочитыми. Сняв жилет, Делберт прошёл к своему платяному шкафу - и повесил сей предмет одежды на вешалку. Затем принялся отстёгивать запонки. И на сей раз, принявшись за пуговицы на рубашке, демонстративно ушёл за ширму.        - Господи, Делберт, нет же! - воскликнула в сердцах Сара - и запнулась. После паузы (в которую внимательно вслушивался и собеседник) она честно поправила сама себя: - Да, сомневаюсь. Сомневаюсь, что ты справишься с этим в одиночку. И было бы неплохо, чтобы тебе кто-то подсказал - как всегда: когда ты обращался к грамотным людям, чтобы они смогли тебе помочь. Это же твоё приключение! Отпрыск, надо отдать ему должное, никак не отреагировал напоказ на последнее заявление: учёный пребывал в таком состоянии, что проще было воздействовать на него в данный момент через его же тщеславие.        - Владелец карты - Джим, - после недолгого молчания донеслось из-за ширмы. - Так что это и его приключение, - тут хозяин особняка вышел, переодетый в домашнее, подвязывая на ходу халат. И весело прибавил: - Но ты права: я тоже должен внести свой вклад в путешествие. И я подхожу к этому со всей серьёзностью! Так что и здесь сделаю всё грамотно.       У обоих Хокинсов отлегло - Допплер перестал дуться. Перед ними снова тот же, знакомый им, такой же домашний и уже не скованный обидой старый друг.        - Пойдёмте ужинать! - пригласил он, направившись к двери своей спальни. Человеческие существа направились за ним...

***

      Делберт прислушался к словам подруги - и начал разрешать столь важный вопросе не в одиночку.       Однако тщеславие и обида в нём всё же не утихли: желая показать себя с лучшей стороны, учёный решил не дожидаться решения Армейского Агентства относительно кандидатуры капитана и не связываться больше с тем существом (тем самым "оно"), личность которого так и осталась инкогнито. Вместо этого Допплер обратился за советом к "не менее разборчивому знакомому". По утверждению самого Делберта (и его "нескольких хороших друзей", которые и порекомендовали специалиста), этот знакомый имеет приличный опыт за спиной. Ладно бы это, но канифелид так нахваливал этого знакомого и настолько был уверен в его авторитете, и так торопился - что счёл излишним не только загодя представить команду капитану (когда Агентство, наконец, дало добро), но и самому навести справки. Ко всему прочему списку того, что астрофизик счёл ненужным, стоит добавить то, что спонсор не поинтересовался даже фамилией и именем представленной ему кандидатуры "первого после бога на корабле".       Ещё в качестве дополнительного аргумента астрофизик предъявил сроки: по его словам, уже практически всё готово, необходимое закуплено и предоставлено, капитан со своим помощником возвращаются из отпуска как раз ко дню отплытия, а активность солнечного ветра уже вскоре вступит в свою пиковую стадию в этом сезоне - и прогнозы такой благой период предсказывают ещё очень нескоро. Именно к фиксированной дате и стремился Допплер - ко дню самой большой активности их солнца (стало быть, и выбросов ветра). Похоже, судьба была действительно благосклонна - раз сочетание всех событий пришлось именно к данному астрономически (и физически) значимому для космоплавания явлению.       Однако Саре всё же казалось, что друг не особо хорошо всё продумал: слишком суетливой казалась его деятельность в последние дни, какой-то поверхностной. Делберт часто на бегу что-то вспоминал, бросал начатое - и мчался делать то, о чём вспомнил. И так несколько раз. Накануне отъезда и вовсе так переволновался (и в суете пытался доделать оставшиеся дела), что стал ужасно рассеянным (чем в начале, при распланированном графике, отнюдь не отличился) - что-то с чем-то путал, зачем-то брал одно, забывал другое и чудом не спотыкался о третье. И при этом раздражённо приговаривал: чтобы его не отвлекали и вообще не трогали.       Все возможные родственники были информированы о складывающихся делах: куда уходит Делберт Допплер, кто остаётся и в его отсутствие будет присматривать за домом. Каждому из тех, кто остаётся, хозяин особняка написал не только инструкции, но и рекомендательное письмо - на случай проверок как со стороны родственников, так и со стороны нотариуса и властей. В том числе, оставил письмо с характеристикой и о миссис Хокинс. Собственно говоря, что касаемо Сары, то в данном случае дело не в том, что канифелид дорожит давней дружбой, а в том, что сама Сара не раз выручала астрофизика в трудную минуту, и особенности её способностей тот знал очень хорошо. И подруга оправдала его ожидания и на сей раз...       Однако дел всё равно было недостаточно, чтоб хотя бы временами перестать воспринимать особняк как чужое пространство. Недоставало усталости, от которой можно было бы свалиться и ни о чём не думать, и не было такого: чтобы проснувшись, сразу вспомнить, что тебя ждут дела. Такой роскошью Сара не обладала. И убийство времени не решало проблему привыкания и отчуждения от навязчивых мыслей.       Миссис Хокинс было особенно непривычно в первый вечер укладываться спать со знанием того: что она мало того, что находится в огромном особняке, в выделенной ей приличных размеров комнате, так ещё и одна. Нет, конечно, были Джойс с Бетти (как позволяла Саре себя называть Беатрис), ещё сторожа. Но не было здесь ни самого хозяина дома, ни, самое главное, Джима. С мыслью о сыне засыпала мать-одиночка, и с ней же (со всеми тревогами и надеждами) просыпалась.       "Где же он? Что с ним? Каким он вернётся? И вернётся ли вообще? Какие опасности его подстерегают?" - обязательный набор ежедневных тревог, ставший для женщины уже стандартным. Отметай-не отметай мысли - возможности ответить на эти вопросы никакой.