***
Лишь поздно вечером Гермиона, наконец, увидела Снейпа. Она вернулась из кабинета Минервы в пустые жилые комнаты. Если бы не её разговор с Дамблдором и новая порция тоника от головы на кухонном столе — она бы подумала, что он собрал все свои вещи и совсем покинул замок. Проводя пальцем по флакону с тоником, она задавалась вопросом, что означает этот жест. Чувствовал ли он угрызения совести из-за своей жестокости вечером предыдущего дня? Она провела день, полная сожалений и не задумываясь о том, сколько было в этом и его вины. С одной стороны, стыд за то, что она обидела Северуса не мог быть смягчён простыми словами. Доступ к её воспоминаниям казался справедливой ценой за то, что сделала она сама. Если бы ей нечего было скрывать, без сомнения, сейчас бы она по-другому относилась к его действиям. Её мысли были всё ещё в смятении, когда Гермиона села у огня с книгой в руке, хотя способность концентрироваться была далека от неё, как луна. Девушка позволила теплу любимого кресла укутать её и вскоре уснула. Прошло несколько часов, прежде чем её грубо встряхнули чьи-то руки. Снейп нависал над её креслом с большим свитком подмышкой. Она выпрямилась и моргнула, пока её глаза привыкали к темноте комнат. — Для сна есть кровати, а не кресла, — отчитал он её. Вид его лица заставил её сглотнуть. Было видно, что Северус не спал: под его глазами были огромные синяки, а кожа выглядела пепельно-серой. На одно короткое мгновение его защита упала. Он всматривался в её лицо, показывая проблеск чего-то настолько уязвлённого, что Гермиона вздрогнула от сознания того, что именно она причинила это. — Извини. — Она сожалела о гораздо большем, чем о выборе места для сна. — Ты выпила тоник? Девушка покачала головой. — Голова в порядке, — сказала она, и на его лице отразилось облегчение. — Я не думала, что легилименция причиняет боль. Его руки сжались в кулаки. — Такое бывает редко… Никогда не видел, чтобы кто-то так реагировал… — Его голос затих, и, казалось, что Снейп не способен посмотреть ей в глаза. — Этого не должно было случиться. — Да… Не должно было. — В её голосе было слышно неодобрение, как своих действий, так и его. — Ты скрывала что-то обо мне. Мне нужно было узнать что. — Как ты узнал, что я скрываю что-то о тебе? — Я почувствовал это сразу же, как только проник в твой разум, — сказал Снейп таким тоном, будто это было очевидно. — Ты никогда не пробовала применять легилименцию? Гермиона покачала головой, и он начал говорить тоном, какой она помнила с его лекций. — Сложно объяснить, если ты никогда не проникала в чужие мысли. Личности — знакомые, коллеги, друзья… — Он остановился, и его лицо потемнело. — Любовники — оставляют отпечатки в сознании определённым образом так же, как и сильные или травмирующие воспоминания. По своей природе, глубокие тайны оставляют особый след. Сразу же стало очевидно, что у тебя в мыслях было два инцидента — один с Люциусом и другой… — Твои воспоминания. — Сейчас уже Гермиона не могла смотреть ему в глаза. — Я не должна была смотреть их. — Да, — согласился мужчина. Его голос звучал устало, а выражение лица удивило её. — И я не должен был выпытывать больше, чем ты хотела мне показать. Мы оба виноваты. Гермиона сглотнула, думая о боли, которую они оба причинили, и действиях, которые к этому привели. — Я никогда не хотела, чтобы моё любопытство взяло верх над совестью. В его глазах появился мимолётный момент признания, но тут же исчез. — Я могу понять любопытство, безусловно, и я ему поддался. — Снейп нахмурился, изучая её, будто она была частью головоломки, которую он хотел решить. Качая головой, он сказал: — Но хранить от меня это так долго… Каждый раз, когда мы были близки, ты знала это, и всё же… Мужчина отступил от неё на шаг, по-прежнему пристально смотря на неё, и маска вернулась на его лицо. Разговор был окончен. — Извини, — повторила Гермиона. Его взгляд скользнул по её телу, свернувшемуся в кресле, и его тон стал грубым. — Ты повредишь шею, если будешь спать в этом дурацком кресле. Иди в свою комнату. Снейп вздохнул, прикрыв глаза и опустив плечи, из-за неудачного выбора слова. В любое другое время они бы посмеялись над нелепым приказом — «иди в свою комнату». Вместо этого он нахмурился и сказал: — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — пробормотала Гермиона ему в спину, когда он пошёл прочь, и сама направилась в спальню. Истощение прокрадывалось в её тело. Она лежала без сна, преследуемая воспоминаниями о его глазах и боли, которую она причинила. Вторую ночь подряд Гермиона думала о том, как они могли бы отмечать Рождество, если бы не события, начавшиеся на балу у Малфоев. Как бы ужасно девушка себя ни чувствовала, часть её испытывала облегчение, что все тайны раскрыты. Не так, как она хотела бы, но, по крайней мере, теперь это не мучило её мысли. Горько вздохнув, Гермиона повернулась на бок и позволила дремоте взять верх. К лучшему или к худшему, правда была теперь известна, и ей больше нечего было скрывать. К сожалению, правда сделала её ночи одинокими.***
Остальная часть рождественских каникул прошла спокойно. Снейпа часто не бывало в комнатах, и Гермиона не имела ни малейшего желания навязывать ему свою компанию. Они были лишь коллегами и обсуждали только студентов или кадровые вопросы. Единственные личные разговоры случались, лишь когда Снейп не мог сдерживать себя и не спрашивал её о самочувствии. Гермиона смотрела на пальцы, зачерпнув ими пасту от ожогов, которую он молчаливо дал ей сегодня утром, когда девушка в очередной раз задымила всю комнату. Её кулинарные способности не были плохими: она могла точно следовать рецепту и редко сжигала обед. Но более простые задачи, например, тост, бросали ей вызов, особенно когда её ум отвлекался и мысли не могли сфокусироваться. Мягкий стук оторвал её взгляд от пальцев. Вернулись студенты, и замок снова оживился. Гермиона испарила дверь и увидела посылку практически в два раза больше домового эльфа, который сжимал его, весь дрожа. — Сова доставить это для вас, мисс. Голос эльфа был настолько высокий, что окна задребезжали. Гермиона никогда не видела этого эльфа; он был маленьким даже по сравнению с обычными эльфами и выглядел испуганным. Гермиона предположила, что сова, доставившая свиток, была достаточно большой, чтобы унести эльфа себе на обед. — Спасибо, — сказала она, забирая свиток. — Как тебя зовут? Эльф был озадачен её вопросом. Настороженно он воскликнул: — Питти*, мисс… С двумя «т». — Рада встрече, Питти, — сказала Гермиона, задаваясь вопросом, как кто-либо мог подумать, что добавление ещё одной «т» может сделать красивее несчастливое имя. Питти уставился на неё огромными синими глазами. Большинство домашних эльфов в Хогвартсе остерегались её: они не забыли её попытки освободить их сшитыми ею шапками и носками. Хотя Гермиона уже давно забросила Г.А.В.Н.Э., она пришла к выводу, что у эльфов отличная память. После длительных раздумий Питти поклонился в знак приветствия. Гермиона не нуждалась в этом подчинительном жесте, но воздержалась от замечания, зная, что бесполезно навязывать свои идеалы другим. Маленький эльф исчез с писклявым прощанием, и Гермиона отнесла посылку на диван. Девушка развернула её, нахмурив брови. Холод окутал её, когда она прочла простую надпись внутри: «Последний шанс…» Как и в предыдущей посылке, внутри находилась газетная вырезка. Но в этот раз она была из маггловской газеты. Гермиона взяла её дрожащими руками и прочла: «Штутгарт, Германия. Совершивший самоубийство мужчина найден мёртвым в своей квартире. Власти подтвердили, что это 68-летний Николай Бруковски, недавний эмигрант из Польши. Мистер Бруковски работал в Аглист Индастриз на юге Штутгарта. Посмертной записки найдено не было, но власти исключают возможность убийства. Единственным родственником мистера Бруковски был его брат, умерший ранее в ноябре». Страх, который заполнял девушку, превратился в нечто иное — нечто холодное и мрачное. Оно распространялось по телу к кончикам пальцев, а Гермиона сидела и смотрела в шоке на вырезку. Горячие слёзы жгли глаза. У неё было много приятных воспоминаний о Николае Бруковски, и все они затопили её разум. Он был её наставником и руководителем много лет, и для Гермионы было большой честью, когда он начал относиться к ней, как к коллеге. Трудно было поверить, что он поддержал план Люциуса по истреблению магглорождённых, и девушка подозревала, что его тоже обманули. Несмотря на то, что Бруковски уговорил её рассмотреть предложение о работе в Аглист, она не винила его. Гермиона помнила, что тогда он вёл себя странно, и не могла не задаваться вопросом, давили ли на него. И Бруковски не принуждал её принять это выгодное предложение, решение она приняла сама. Всё дело было в амбициях, её алчности, когда девушка увидела оборудование и ей предложили неограниченные ресурсы. Именно это убедило её, а не совет Бруковски. Гермиона отбросила бумаги на стол и прижала ладони к лицу, не в состоянии больше выносить слова. Хотя власти считали произошедшее самоубийством, она в этом сомневалась. Сообщение на пергаменте выглядело угрозой — была ли приложенная вырезка предупреждением? На балу в Сочельник Люциус был зол из-за отсутствия прогресса в воссоздании её исследований. Был ли Бруковски устранён, когда перестал быть полезным? Конечно, её грубоватый, но привлекательный профессор не по своей воле был участником плана Люциуса. Возможно, он узнал правду, и это послужило причиной самоубийства. Волна тошноты прокатилась по телу, когда Гермиона подумала о своей роли в смерти Бруковски. Именно её исследование послужило причиной его приезда в Аглист в Германию, знал ли он о плане Люциуса или нет. Её работа официально забрала свою первую жертву. Девушка вцепилась в себя и наклонилась вперёд, сжимая глаза от прилива головокружения. Она не слышала шагов Снейпа и не имела ни малейшего представления, как долго он стоял позади неё. Ощущение руки на спине заставило её встревоженно подпрыгнуть и выхватить палочку. Гермиона расслабилась, лишь когда поняла, кто дотронулся до неё. — Тебе плохо? — спросил мужчина, снова обращаясь к единственной, казалось, удобной для него теме. — Нет, — ответила она. — Я в порядке. «Если бы то же самое можно было сказать о Николае Бруковски», — подумала Гермиона с горечью. Указывая на свиток на столе, девушка сказала: — Получила плохие новости. — А затем отвернулась и уставилась на свои колени, глубоко задумавшись. Снейп, казалось, колебался; он повернулся, чтобы уйти, но затем вернулся. Внутри него, определённо, шла борьба, но Гермиона слишком задумалась, чтобы обратить на это внимание. Через несколько мгновений с глубоким вздохом он сел на диван рядом с ней, наконец привлекая её внимание. — Расскажи, — сказал мужчина. Слишком удивлённая, чтобы говорить, Гермиона передала ему вырезку и смотрела на его лицо, пока он читал. Ей очень не хватало возможности наблюдать за Северусом, как сейчас. Её глаза изучали каждую черту его лица, ища изменения. Когда он закончил читать вырезку, Гермиона передала ему пергамент. Его глаза сузились, когда он посмотрел его краткое содержание. Снейп положил бумаги на стол и посмотрел через комнату. — Я однажды видел Бруковски, на лекции. Он казался хорошим человеком, — сказал он. — Он был, — согласилась Гермиона. — По крайней мере, я всегда думала, что он такой. — И ты считаешь, что его исследования касались твоих? — Да. Люциус сказал, что он работает над восстановлением моих записей и образцов, которые я уничтожила. Снейп на минуту задумался. — Это твоё исследование… Оно уничтожает всех магглорождённых? Гермиона ахнула и попыталась объяснить: — Нет! Я имею в виду… Оно может, теоретически. Но это никогда не было моей целью! — Чего ты хотела достигнуть этим исследованием? — спросил мужчина. Гермиона помедлила, чувствуя, как ужасы прошлого окутывают её. Как она могла объяснить то, что сама понимала с трудом? Обстоятельства изменялись так медленно, что она не понимала, что возглавляет другое ужасное исследование. В конце концов, события вышли из-под её контроля так быстро, что она даже не поняла, как глубоко была во всё вовлечена, пока не стало слишком поздно. Глубоко вздохнув, девушка сказала: — Всё началось с невинных простых экспериментов, как я полагала. В университете я использовала науку, чтобы изучать различные составляющие зелий на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Моей задачей в Аглист было сделать ещё один шаг вперёд, изучая эффекты зелья с точки зрения биологии волшебницы или волшебника, которые его принимают. Изучение реакции человеческого тела помогло нам усовершенствовать зелья способами, о которых мы раньше даже и не предполагали. Она осторожно посмотрела на реакцию Снейпа. Спустя мгновение он сказал: — И вы перешли от экспериментов с зельями в котле к экспериментам над людьми. — Да. — Гермиона закусила губу, желая, чтобы она поняла тогда, на каком крутом, скользком склоне находится. — Мы достигли некоторого успеха, и я была польщена, когда мы обратили на себя внимание Генри Гарньера, директора Аглист. Именно Генри настоял, чтобы я исследовала магглов с его командой. Он сказал, что их внимание сосредоточено в основном на медицине, а конкретнее, на исследовании и разработке вакцин. Генри поручил нашей команде изучить, почему магглы подвержены тем болезням, к которым у волшебников иммунитет. Я думала, что однажды мы создадим вакцину для магглов, основанную на нашем иммунитете к их болезням. Северус нахмурился, но произнёс: — Продолжай. Гермиона не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. — К сожалению, больше никогда я не спрашивала о направлении наших исследований. Я принимала все повороты наших исследований, как часть неизбежного процесса открытия. Одно открытие вело за собой другое, и вскоре мы стали изучать магглорождённых таких, как я. Наша генетика противоречит возможности существования иммунитета к маггловским болезням, но, очевидно, он существует. Это привело к исследованию магглов, у которых родились дети с магическими способностями. В конце концов, мы выделили у них ген, который при определённых обстоятельствах производил магическое потомство. Гермиона остановилась и несчастно покачала головой. — Я совершенно забыла о нашей первоначальной цели, — сказала она. — Если оглянуться назад, это было лишь ширмой, но, возможно, если бы я остановилась, чтобы рассмотреть… Если бы я хоть раз подумала, к чему могут привести результаты исследований, если попадут в плохие руки. Девушка встала и принялась расхаживать по комнате, нервничая от воспоминаний. Горьким голосом она продолжила: — Но я не остановилась и не задумалась над этим. Я отметила успех и начала картирование генов с головокружительным триумфом, ни разу не задумавшись, к чему это приведёт. Снейп молча смотрел на неё. Гермиона нашла отсутствие слов от него более красноречивым, чем любое обвинение. Возможно, впервые он мог в полной мере понять, как ужасны были её действия. — Было отличным совпадением, что я была в лаборатории, когда Генри привёл Люциуса Малфоя, — сказала девушка. — Была середина ночи; я вернулась за ноутбуком и узнала его голос. Я спряталась и услышала, что они обсуждают моё исследование — как они могут использовать его, чтобы создать вакцину для истребления магглорождённых. — Ты не знала, что Люциус владеет Аглист Индастриз? — скептически спросил Снейп. — Конечно нет! — воскликнула Гермиона. — Я никогда бы не приняла их предложение, если бы знала! — Разве ты не изучила компанию до того, как принимать работу? — Я… Я встретилась с Генри Гарньером, и я изучила совет директоров, — сказала она. Это звучало жалко даже для неё. На самом деле, девушка лишь бегло просмотрела, как устроена компания. Её шаги стали судорожными от осознания собственной глупости. — Я никогда нигде не видела упоминания о Малфое. Снейп вздохнул. — Да, Люциус всегда умел скрывать свои деловые интересы. Но я думал, прежде чем принимать предложение, ты захотела бы узнать, кто финансирует компанию. — Я была наивной, — сказала Гермиона, поворачиваясь к мужчине. — Я должна была задуматься над этим. Над множеством вещей. Она вернулась к дивану и села рядом с Северусом, положив руки на колени и смотря на них невидящим взглядом. — Я была ослеплена тем, что мне предложили. Моя собственная лаборатория, любые ингредиенты и деньги, которые я только бы попросила. Это было больше, чем я когда-либо мечтала. Я начала работу, думая, что смогу сделать нечто прекрасное, а в конечном итоге… оказалась монстром, не лучше, чем Люциус Малфой. Снейп долгое время молчал, рассматривая её. Наконец, он заговорил: — Я понимаю, что тебя это тревожит, Гермиона, — начал он. — Но, тем не менее, слово «монстр» немного драматично. Она покачала головой. — Но то, что почти случилось… — Послушай себя, — перебил Снейп нетерпеливо, — это почти случилось. Что ты сделала, когда узнала об их намерениях? — Ты видел, что я сделала, — уничтожила исследования, — сразу же ответила Гермиона. — Все ваши труды? — спросил он, подняв бровь. — Конечно! Я не могла допустить, чтобы они как-либо восстановили… — Её взгляд упал на лежащую на столе газету. Гермиона чувствовала, что мужчина на неё смотрит, когда он сказал: — Довольно легко соблазниться властью. Способности, которыми мы обладаем, требуют огромной ответственности. Чем выше власть, тем сложнее провести грань между правильным и неправильным. А в сочетании с молодостью мало кто может противостоять желанию узнать, как далеко может зайти магия. Девушка задумалась над его словами, зная, что Снейп говорит из собственного опыта, и видела параллели, которые послали их на разные путешествия в темноту. Казалось, они разделяют ненасытную жажду проявить себя, чтобы подтвердить свою позицию в волшебном мире. По-разному их желание подтвердить себя ослепило их обоих. — Даже могущественный Альбус Дамблдор сталкивался с этим, — сказал Снейп. — Уверен, Дамблдор согласился бы, что хотя сложно сопротивляться соблазну власти, гораздо сложней отказаться от неё, когда она у тебя есть. — Возможно, — сказала Гермиона неуверенно. — Ты кому-то рассказала об этом? — спросил мужчина. Она кивнула. — Неделю спустя я встретилась с Кингсли, — сказала девушка. — Я рассказала ему всё: о результатах моих экспериментов, о роли Люциуса в Аглист, что бы случилось, если бы мы достигли его цели. — Поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза, она закончила: — Потом я рассказала ему, как уничтожила всё в лаборатории и подожгла офис Гарньера. — И что предложил Кингсли? Раздосадовано пожав плечами, Гермиона ответила: — Особо ничего. Он был расстроен, что не осталось ничего от исследований, что можно было бы использовать против Малфоя. — Представляю, — сухо согласился Снейп. — Я не сожалею об этом, Северус, — сказала она звонким голосом. — У меня не было выбора. Даже если бы я дала Кингсли всё, над чем работала, никто не знает, совершил ли Люциус какие-либо преступления к тому моменту… Я слышала, как он говорил лишь о планах. Мужчина кивнул. — Сомневаюсь, что эти слухи много бы значили. — Именно. И ты знаешь, каков Визенгамот… Как долго эти скряги рассматривали бы дело, в котором полно ультрасовременных научных методов? Было бы практически невозможно доказать его намерения. И в то же время мы бы раскрыли исследования, и они бы могли попасть в плохие руки. Я доверяю Кингсли, но было слишком много на кону, чтобы просто отдать всё Министерству. Гермиона нахмурилась, увидев почти тоскливый взгляд в глазах Снейпа, но он тут же исчез. Пожав плечами, она продолжила: — Кингсли был очень добр. Он предложил, чтобы я оставила это всё позади и сосредоточилась на новой жизни здесь, в Хогвартсе. Он сказал, что Министерство будет следить за Аглист Индастриз и за Люциусом Малфоем в частности. Выражение его лица стало напряжённым, но мужчина промолчал. Ещё раз пожав плечами, Гермиона добавила: — А в следующем году Кингсли ушёл с должности, и я понятия не имею, рассказал ли он обо всём Грегору Юстинову. Даже если Юстинов и знает всё, то ничего не может сделать без доказательств. До этого года я думала — надеялась — что всё закончилось. Но я должна была знать, что Люциус не откажется от своих намерений. — Она уронила голову на руки и стала массировать ноющие виски. — Я столько всего натворила, — сказала она несчастно. Гермиона почувствовала на спине руку мужчины. На этот раз она не подпрыгнула, хотя всё ещё была удивлена его действиями, когда он нашёл её здесь. Прикосновение было коротким — спустя считанные секунды его рука вернулась на колени, и руки сжались в кулаки. Спустя мгновение Снейп сказал: — Все делают ошибки, Гермиона. Именно наша способность учиться на них — исправлять их — определяет, действительно ли ты монстр. Гермиона надолго задумалась над его словами. Научилась ли она на своих ошибках? Да, без сомнения, сожаления о совершённом было достаточно, чтобы делать всё, чтобы не повторить прежних ошибок. Приподняв голову, девушка взглянула на газетную вырезку. Могла ли она когда-то загладить ошибки, совершённые в Аглист? Только что умер человек, и она чувствовала, что это была и её вина. Словно прочитав её мысли, Снейп спросил: — Почему ты всегда берёшь на себя вину за всё? Она выпрямилась, удивлённо на него посмотрев. — Я не… не за всё, — сказала Гермиона. — Но Бруковски, возможно, не связался бы с Аглист, если бы не… Снейп оборвал её: — Николай Бруковски мог прекрасно решать за себя. Его смерть необязательно связана с Аглист. — Уверена, это так, — сказала девушка горьким голосом. Северус посмотрел на вырезку, а затем на послание. — Его исследования представляют какие-либо непосредственные угрозы? Закрыв глаза, Гермиона обдумала его вопрос. — Не думаю, — сказала она. — Люциус бы не упрашивал меня вернуться в Аглист, если бы мог восстановить всё без меня. Предполагаю, он пытался сделать это последние несколько лет, только не пытался связаться со мной. Наверное, возникли затруднения, и он привлёк Бруковски. Но сейчас Бруковски… мёртв… Её голос сорвался, и девушка не смогла закончить предложение. — Я знаю кое-кого в Министерстве, кому можно доверять. Я попрошу его узнать о смерти Бруковски, не привлекая внимания к тебе. Гермиона вздрогнула от упоминания, что она имеет отношение к чьей-то смерти. — Даже если его смерть имеет отношение к исследованиям в Аглист, ты не можешь считать, что это твоя вина, — подчеркнул Снейп. — Прекрати винить себя за то, что не в твоей власти. То же самое было, когда ты поняла, что я не погиб в Визжащей Хижине. Гермиона знала, что он прав; она часто винила себя за вещи, о которых другие бы люди и не вспомнили. Не имело значения, что эти ошибки были случайны, — она провела много бессонных ночей из-за того, что сломала палочку Гарри у Батильды Бэгшот. — Не знаю, почему так реагирую, — сказала она. — Как я могу не чувствовать ответственность, если есть возможность, что я могла бы помочь? — Ты всегда должна быть идеальной маленькой гриффиндоркой, не так ли? — спросил раздражённо Снейп. — Прямо как Лили… — Его голос затих. Гермиона была уверена, что плохо расслышала. Она повернулась к мужчине, но его внимание, казалось, привлёк узор на ковре. Девушка не смела пошевельнуться и практически не дышала. Через несколько секунд она подумала, что Снейп не собирается разъяснять то, что сказал. Но затем она увидела в его глазах перемену. Не поворачивая головы, он покосился на неё и сказал: — Иногда ты напоминаешь мне её, — тихо и недовольно произнёс Снейп. Его признание не могло ошеломить её ещё больше. — Я отчётливо помню, что мне сказали, что я никогда не буду на неё похожа. — Я сказал, что ты никогда не будешь ей, а не что ты не похожа, — объяснил Снейп. Он опять посмотрел в пол и скривил губы. — Хотя, учитывая нашу историю, я понимаю, как трудно ощутить отличия. Я показал, каким жестоким могу быть, когда зол; это ещё одна часть моего прошлого. — О… — Гермиона не знала, что на это ответить. Она повернулась, чтобы посмотреть на мужчину. — Почему, ты думаешь, я был строг с тобой, когда ты училась? — спросил Снейп с мрачным видом. — Потому что ты не любил Гарри, — ответила Гермиона на автомате. С этим он спорить не стал. — Именно поэтому я делал всё, чтобы осложнить его жизнь. Но ты… Мужчина посмотрел ей в глаза, но взгляд был не сфокусирован, будто на него нахлынули воспоминания. Потом он посмотрел в сторону. — Я будто смотрел, как история вновь повторяется. Ещё одна магглорождённая в Гриффиндоре. Ещё одна волшебница, лучшая по всем предметам, одарённая в Зельеварении, лучшая ученица. Ещё одна наивная невинная девочка, которой суждено стать префектом и старостой… Ошеломлённая, Гермиона слушала, как он проводит параллели между ней и Лили. Она никогда не задумывалась об этих совпадениях, но Северус, похоже, много об этом думал. — …с ужасным вкусом в друзьях, — закончил он, пронзая её строгим взглядом. — Смотреть, как ещё один самодовольный, ищущий внимания Поттер разгуливает по замку, — было и так ужасно, но смотреть, как ты приклеена к нему, было невыносимо. Гермиона не имела ни малейшего представления, как реагировать на такие откровения. Снейп тоже молчал и, казалось, чувствовал себя некомфортно оттого, что сказал слишком много. — Я не знаю, что сказать, — сказала она. Мужчина повернулся к ней с нечитаемым выражением лица. — Я знаю, что никогда не буду Лили… Честно говоря, я не хочу ей быть, — сказала Гермиона, покачав головой. — И не хочу быть заменой ей. — Это не так, — сказал Снейп. То, как он нахмурился, заставило её задуматься, пытается ли он убедить в этом её или себя. — У вас больше различий, чем общего, — сказал мужчина. Глядя в сторону, он продолжил: — Лили никогда не простила меня за то, что я оскорбил её. — Ты наказываешь меня за её реакцию? — спросила Гермиона недоверчиво. Она ещё больше разозлилась, когда подумала об этом. — Или тестируешь меня, чтобы проверить, сколько я выдержу, прежде чем тоже не смогу простить тебя? — Нет, — сказал Северус, качая головой, хотя при этом выглядел неуверенным. — Я не знаю, что делаю. Её облегчённый вздох, казалось, удивил его. Несмотря на то, что сегодня Снейп сказал ей множество удивительных вещей, Гермиона считала, что последнее его заявление было самым многообещающим. — Что ж, мы оба не знаем, — сказала девушка. Некоторое время они сидели в тишине. Ни один из них не был уверен, как действовать дальше. Через несколько минут Гермиона сказала: — Ты не думал, что я одарённая в Зельях, когда я была твоей студенткой. — Да, — тут же согласился он. — Но я знаю лишь троих студентов-второгодок, которые могли бы успешно сварить Оборотное зелье: я, Лили Эванс и, выходит, ты. Гермиону накрыла новая волна вины, и она посмотрела в сторону. — Не могу поверить, что у тебя хватило безрассудства украсть ингредиенты из моей личной кладовой! — сказал Северус потрясённо и немного впечатлённо. Хоть это и произошло больше, чем двадцать лет назад, девушка всё равно покраснела из-за того нарушения правил, которых так придерживалась, когда была ребёнком. — Это было нужно, — сказала она в оправдание. — Нам нужно было узнать, не открыл ли Тайную комнату Драко! Снейп фыркнул от её рассуждений и, удивив её, рассмеялся. Девушка соскучилась по его смеху и их шуткам. Но слишком быстро улыбка сошла с его лица, и мужчина опять стал серьёзным. Они опять задумались каждый о своём, и через несколько минут Снейп поднялся с дивана. Гермиона знала, что узы доверия между ними были порваны страхом и злостью из-за её лжи, и один разговор не мог поправить тот ущерб, что они нанесли. «Но это неплохое начало», — подумала она. — Ты, конечно, понимаешь, — начал Северус, поворачиваясь, чтобы посмотреть на неё, — что в этой школе нет срока давности по кражам. Гермиона вскинула голову и обнаружила, что мужчина смотрит на неё с лукавой улыбкой. — Мне кажется, вы только что заработали месяц отработок, мисс Грейнджер, — сказал он этим щемяще знакомым бесстрастным голосом. Казалось, мужчина внимательно изучает её лицо, полностью начеку, когда он медленно поднял руку. Гермиона смотрела на его пальцы, пульс быстро стучал. Рука мужчины была лишь в сантиметрах от неё, но то, как пропасть между ними исчезла, благодаря одному простому жесту, значило гораздо больше. — Северус, — выдохнула она, вставая с дивана и беря его за руку. Мужчина нерешительно прижал её к себе, возможно, ожидая, что Гермиона оттолкнёт его. Она этого не сделала, и он наклонился к ней, целуя так сдержанно, что девушка задалась вопросом, какие демоны борются внутри него и что за внутренняя борьба заставляет его сдерживаться и хотеть большего одновременно. Она углубила поцелуй, чувствуя, будто они не были вместе годы, а не недели. — Больше нет секретов, — прошептала Гермиона, когда поцелуй закончился. Мрачное выражение скользнуло по лицу мужчины, но он ничего не сказал. Напротив, он опять поцеловал её. Его прежняя нерешительность исчезла; какая бы война ни бушевала у него в голове, она была закончена. Гермиона поддалась интенсивности поцелуя, поглощённая наслаждением и внезапной необходимостью большего.