Убийца ворон

      Спустя две недели после незапланированного посещения Аглист, Гермиона всё ещё пыталась найти способ остановить Люциуса. Решения оказались столь же неуловимыми, как улыбка мадам Пинс, а разочарование вскоре сменило беспокойство в праве не давать ей спать ночью.       Следующим логическим шагом было посещение Министерства. Если бы только новый министр Магии обладал такими же уверенностью и уважением, как Кингсли. Грегор Юстинов вёл себя так странно, когда она встретилась с ним на рождественском балу у Малфоев, что девушка задумалась, насколько он прислушается к её обвинениям в сторону Люциуса. Но с каждым днём стремление сделать что-то — что угодно — лишь увеличивалось. Казалось, что гигантские часы следили за каждым шагом Гермионы, а их воображаемое тиканье постоянно напоминало о реальности, от которой она не могла убежать. Время истекало.       — Определённо нет, — отчеканил Снейп, когда девушка рассказала ему о своих планах.       — Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать, пока вся команда Аглист занята работой.       — Встреча с Грегором ничего не решит.       — Почему?       — Потому что от тебя будет мало пользы в поимке Люциуса, если ты будешь за решёткой.       Гермиона посмотрела в сторону и закусила губу.       — Грегор — человек с ограниченным видением, — сказал Снейп. — Я сомневаюсь, что он по достоинству оценит — или даже просто поймёт — как Люциус намеревается использовать исследования Аглист. Чтобы иметь надежду убедить его, тебе придётся поведать всю свою историю с Аглист, и как только ты сделаешь это, он арестует тебя за уничтожение дорогостоящего частного оборудования. Ты станешь примером — лицом борьбы Министерства против преступников.       — Тогда я не расскажу ему об этом.       — Понятно. — Мужчина поднял бровь. — Ты хочешь сидеть перед министром Магии и спокойно врать ему о преступлении, которое совершила?       — Я могла бы.       — Возможно. Но должна ли ты это делать — совсем другой вопрос.       — Да, я знакома с разницей между «могу» и «должна», — ответила Гермиона.       Прошло несколько месяцев, но эти слова всё ещё были на доске в лаборатории Хогвартса, как её личное напоминание о том, что Гермиона всё ставит под сомнение.       — Тогда, конечно, ты не станешь действовать поспешно. Это не одна из твоих самых мудрых стратегий.       Девушка опустила плечи.       — Возможно, нет. Но у меня нет других вариантов.       — Необязательно. Судя по тому, что ты видела в том журнале в Аглист, у нас есть время, чтобы разработать подходящий план нападения.       — Если они ещё не отказались от этого направления исследования. — Гермиона молилась, что нет. — Как бы то ни было, я всё ещё думаю, что должна сказать министру, на что способен Люциус.       Снейп сложил руки на груди и вздохнул.       — Даже если Грегор поверит тебе, сомневаюсь, что ты сможешь избежать ареста, пока он будет решать, как действовать дальше. Не забывай, что случилось с Хагридом, когда была открыта Тайная комната. Министерству не нужно никаких доказательств, чтобы задержать кого-то для допроса. Поверь мне, Гермиона, ты должна делать всё, что необходимо, чтобы избежать Азкабана.       Ужасы волшебной тюрьмы послали по спине Гермионы мурашки, но она всё равно настаивала на своём. Девушка никогда не уклонялась от ответственности. То, что она уничтожила лабораторию в Аглист, — что казалось оправданным в то время — было серьёзным правовым нарушением. У всех преступлений есть последствия, и она была готова принять их, когда призналась во всём Кингсли. Но в то же время Гермиона также верила, что проблема решена и угроза ликвидирована.       Во многих отношениях её положение сейчас было более опасным, чем четыре года назад. Снейп был прав — Гермиона не может рисковать быть посаженной в тюрьму, если она хотела остановить Люциуса.       — Я согласна с тем, что ты говоришь. Теоретически. Но мне некомфортно, что больше никто не знает о том, что Люциус замышляет.       Казалось, Снейп обдумывает её слова.       — Я предполагаю, это действительная точка зрения, — признал он. — Министерство должно быть проинформировано о планах Люциуса, однако Грегор вряд ли на них сможет воздействовать. — Мужчина порылся в стопке газет на диване. — Пророк что-то писал о том, что он за границей… Ах, вот оно… Он в Африке до следующей субботы. Я сообщу секретарю, что мне нужно с ним встретиться по его возвращению.       — Нам нужно встретиться с ним, — поправила Гермиона.       — Мне нужно встретиться с ним.       — Я правда считаю, что тоже должна пойти.       — Я правда не согласен.       — Он будет задавать вопросы, на которые только я могу ответить.       — Именно. Ещё одна причина, по которой ты должна остаться здесь. Я могу предоставить ему достаточно информации, чтобы направить Грегора на правильный путь, если тот пожелает следовать по нему. Ты же этого хочешь, да?       — Да, но…       — Тогда решено.       Гермиона начала было спорить, но передумала. Министр с меньшей вероятностью отклонит обвинения, если о них сообщит кто-то, кто далёк от всей ситуации и не связан с Аглист. И её недавняя встреча с Люциусом доказала, что у Гермионы не хватает навыка ведения переговоров, тогда как Снейп знает, как много — или мало — можно рассказать, не ставя под угрозу её положение.       Несмотря на то, что девушка привыкла всё контролировать сама, Снейп был, очевидно, лучшим кандидатом для общения с министром. Гермиона кивнула.       — С каких пор ты начал любить командовать?       Мужчина пожал плечами.       — Должно быть, это твоё влияние. Люди, живущие вместе, часто перенимают привычки друг друга.       — Хм. Это объясняет моё новообретённое желание запугивать студентов.       — И твоё внезапное непреодолимое желание затащить меня в постель при первой же возможности?       Гермиона фыркнула.       — На самом деле, об этом я не знала.       — Тогда позволь мне просветить тебя.       Его пальцы скользнули по её талии, и Снейп потянул Гермиону в свою спальню.

***

      Несмотря на то, что министр редко бывал в своём офисе в выходные, Снейп каким-то образом убедил его секретаря устроить встречу в субботнее утро, когда он должен был вернуться в Англию. Вместо того, чтобы чувствовать облегчение от предстоящей встречи, опасения Гермионы увеличивались с каждым днём. К вечеру пятницы она назначила взысканий больше, чем за весь прошедший учебный год.       Кружка чая и горячая ванна были единственными вещами, о которых девушка мечтала, когда закрыла свой офис и вернулась в жилые комнаты поздним пятничным вечером. Она вращала головой в бесплодной попытке расслабить шею и плечи. Звук кипящего чайника на плите практически заглушил мягкий стук в дверь. Гермиона нахмурилась и вышла из кухни. Взмахом палочки она испарила дверь и увидела Питти, крошечного домашнего эльфа, который доставил ей статью о смерти Бруковски. Её желудок сжался, когда Гермиона увидела ещё один огромный свиток в руках эльфа.       — Здравствуй, Питти, — поприветствовала она и выдавила из себя улыбку. Эльф был не виноват в том, что то письмо содержало плохие новости.       — Добрый вечер, мисс, — пискнул Питти.       — Наслаждаешься этим учебным годом? — улыбка застыла на лице Гермионы, когда глаза Питти наполнились слезами. Крошечное тело эльфа задрожало так сильно, что свиток отскочил от её длинного носа.       — Питти, что случилось? Что не так?       — Ничего, мисс, — ответил он тут же, и по лицу эльфа потекла река слёз. — Это пришло для вас.       Гермиона взяла предложенный свиток и тут же увидела источник страданий эльфа. По всей длине его руки была рана, сочившаяся густой кровью и сверкающая в свете факелов.       Теперь была очередь Гермионы пискнуть и упасть на колени.       — Что случилось с твоей рукой?       Гермиона попыталась осмотреть рану, но эльф отпрыгнул, и девушка напомнила себе, что должна действовать аккуратно. Она села на пол, чтобы быть с Питти на одном уровне, но всё равно возвышалась над маленьким существом.       — Извини, — сказала Гермиона. — Я не хотела тебя пугать. Но это выглядит серьёзно и должно быть вылечено.       — Это просто царапина, мисс.       Гермиона нахмурилась и не смогла так легко забыть о глубоком порезе. Её также беспокоило ещё кое-что — если домашние эльфы обладают мощной магией, почему Питти не залечил свою рану?       — Ты знаешь, как залечить это? — спросила девушка.       Можно было спрятать океан секретов в больших синих глазах, смотрящих на неё, не моргая. Долгое время спустя эльф ответил:       — Питти ещё учится исцеляющей магии, мисс. Питти будет больше практиковаться вечером после того, как доставит почту.       Трудно было определить возраст эльфа, но признание Питти свидетельствовало о том, что его маленький рост связан с тем, что он молод, а не с генетикой. Гермиона не могла винить его за то, что он хочет научиться действенному способу лечить себя. Тем не менее, рана выглядела по-настоящему опасно, что убедило девушку в необходимости что-то предпринять. Она сомневалась, что Питти сразу примет её помощь, поэтому постаралась найти другой подход.       Гермиона лишь надеялась, что любопытство Питти было сравнимо с её решительностью.       — Питти, я проводила очень важные эксперименты и подумала, может, ты хочешь помочь мне?       Большие глаза эльфа посмотрели на неё с интересом, хотя он не ответил.       — Понимаешь, мне нужно задокументировать эффекты настойки бадьяна на могущественных волшебных существах, но до сих пор у меня не предоставлялось возможности. Позволишь мне использовать её для твоей руки?       Питти вгляделся в длинную тёмную рану, будто раздумывая.       — Ты мне очень этим поможешь, — добавила Гермиона. Возможно, врождённое желание эльфов служить поможет подавить колебание.       — Ох… Хорошо, мисс, — пропищал Питти спустя мгновение.       — Спасибо.       Гермиона призвала повязки и флаконы из шкафа и выполнила простое очищающее заклинание для раны. Разделение одной капли настойки на более маленькие заняло довольно много времени, но она не могла рисковать слишком большой порцией. Наконец, девушка смогла направить достаточно маленькую каплю на руку Питти. Из раны поднялся фиолетовый дым.       Гермиона наклонила голову и сказала:       — Хах!       Её желание изучить эффект настойки бадьяна на домашних эльфов было уловкой, но, тем не менее, фиолетовый дым, отличающийся от зелёного при использовании на людях, её впечатлил. Они молча смотрели, как рана затягивается. Вскоре повязки, которые Гермиона призвала, были уже не нужны.       — Как это случилось? — спросила она Питти, посылая вещи обратно в комнату.       Дрожь пронзила маленькое тело эльфа.       — Сова подумала, что Питти её обед, мисс.       Она взглянула на большой свиток и тут же узнала тяжёлый пергамент. «Чёртов Люциус и его орёл», — подумала она. Гермиона могла только лишь представить, насколько испуган был Питти. Учитывая размер птицы, обед в виде испуганного домашнего эльфа был вполне возможным сценарием.       — Не мог бы забирать почту кто-то другой? — спросила девушка, игнорируя свою клятву не вмешиваться в дела других существ.       — Все домашние эльфы сначала доставляют почту в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, мисс.       — Сначала?       — Да, мисс. Почта — это первое, чему нужно научиться Питти. Дальше Питти должен научиться стирке или готовке, или садовничеству… или чему угодно, что поручат Питти.       Это подтвердило подозрения Гермионы насчёт возраста Питти.       — Что, если попросить директора дать тебе другое задание? — спросила девушка.       — Которое не затрагивает почту?       Питти выглядел испуганным.       — Питти никогда не попросит директора МакГонагалл об особом отношении, мисс. Питти имеет честь служить самой благородной Школе Чародейства…       — Да-да, конечно, — прервала Гермиона. — Но неужели нет такой части замка, где тебе бы больше всего хотелось… м-м… служить? Кухня? Жилые комнаты? Библиотека?       Она увидела блеск в глазах Питти.       — Библиотека?       Питти шаркнул ногой и уставился в пол. Его шёпот был едва различим.       — Мать Питти любила книги, мисс. Питти думает, что библиотека — самое прекрасное место в Хогвартсе.       — Не могу с тобой не согласиться.       Гермиона улыбнулась и встала. Не имея никакого желания читать новое послание Люциуса, она взмахнула палочкой и послала посылку на кухонный стол. Возвращаясь к двери в комнаты, девушка сказала:       — Я должна немедленно поговорить с директором.       Эльф вяло запротестовал.       — Питти не хочет никого беспокоить, мисс.       — Не стоит волноваться, мне всё равно нужно увидеться с директором, — соврала Гермиона.       Девушка поспешила из подземелий, прежде чем Питти смог изменить своё решение. В кабинете МакГонагалл она получила на удивление краткую лекцию о домашних эльфах, учитывая её историю с их освобождением. После того, как Гермиона рассказала подробности инцидента, ей не составило труда убедить МакГонагалл, чтобы та отправила Питти в библиотеку.       — Спасибо, — сказала Гермиона после того, как были приняты соответствующие меры. — Было бы ужасно, если бы сова съела его.       МакГонагалл согласилась.       — Я признательна, что ты мне об этом рассказала. Не стоит рисковать, когда существует такое простое решение.       Гермиона улыбнулась с редким чувством выполненного долга.       — Я рада, что ты пришла проведать меня, Гермиона. — МакГонагалл сложила пальцы вместе и положила руки на стол. — Я уже некоторое время хотела поговорить с тобой о кое-чём личном.       — О… — Серьёзный тон заставил её насторожиться. — О чём?       — О договоренностях между тобой и Северусом.       — О…       — Как… всё?       Девушка сглотнула.       — Все… м-м… отлично?       МакГонагалл смотрела на неё, поджав губы, с несколько мрачным выражением лица. Гермиона старалась не выглядеть неловко, но тишина всё продолжалась, а совладать с движением конечностей и языка оказалось невозможно.       — Правда, Минерва… всё отлично. Он учит своих студентов, я — своих. Ваше решение разделить классы отлично работает. И в наше свободное время у меня есть лаборатория, и у него есть… что-то, — сказала девушка, взмахивая в воздухе рукой. — Всё просто отлично. У нас нет проблем с разделением жилых помещений, так что даже с этим всё хорошо. В общем, я бы сказала, что всё… м-м… всё…       — Хорошо?       Гермиона прочистила горло.       — Да.       Её взгляд привлекло движение на стене. Дамблдор появился на своей картине и, казалось, слушал их разговор с большим интересом.       — Сложно сказать, что ты была довольна ситуацией в ночь, когда Северус вернулся, — сказала МакГонагалл. — И не будем забывать войну, которую вы устроили в начале этого года из-за факультетских очков.       Девушка усмехнулась.       — Полагаю, что мы с Северусом перестали ругаться из-за очков.       — Я надеюсь.       МакГонагалл подняла подбородок и фыркнула.       Их отношения с Северусом, несомненно, изменились с их первой встречи на Хэллоуине в этом самом кабинете. Возможно, глупо было скрывать это и дальше.       — Полагаю, можно с уверенностью сказать, что мы перестали ругаться окончательно. — Гермиона сделала глубокий вдох, чтобы собрать всё своё мужество. — Могу я спросить вас, директор, о правилах относительно отношений между преподавателями?       На щеках МакГонагалл образовались два прекрасных розовых пятна.       Со своего портрета Дамблдор хлопнул в ладоши.       — Хо-хо, Минерва. Полагаю, что ты должна мне мешок конфет.       МакГонагалл бросила суровый взгляд на стену.       — Наш спор касался большего, нежели отношения.       — Лишь вопрос времени, — ответил Дамблдор, подпрыгивая.       Гермиона перестала удивляться, как возможно доставить конфеты внутрь портрета и нахмурилась. Её взгляд метался между профессорами, и она еле сдержала себя, чтобы не выругаться.       — Вы поспорили об этом? Что Северус и я… будем встречаться?       — Ох, не нужно так ужасаться, Гермиона, — ответила МакГонагалл. — Когда тебе будет восемьдесят шесть и ты будешь директором, посмотрим, что ты будешь делать, чтобы занять время!       Жизнь со Снейпом научила её искусству медленно поднимать бровь, и Гермиона не постеснялась воспользоваться им сейчас.       — Полагаю, ты ставила против нас, Минерва?       Дамблдор захихикал, а МакГонагалл вдруг погрузилась в уборку перьев со стола.       — Вы не были очень дружелюбны на Хэллоуине! — недоумённо пробормотала она.       Девушка не смогла сдержать улыбки.       — Это, конечно, правда. Я сама до сих пор не уверена, как всё так вышло. Мы ужасно презирали друг друга, уверяю вас.       — Ах, но ненависть и любовь ближе, чем вы думаете, — произнёс Дамблдор.       — Никто не говорил о любви, — напомнила Гермиона. Опять это проклятое слово попало в разговор, где ему не было места. Она повернулась к МакГонагалл. — Мы не влюблены друг в друга, — настояла девушка, не задумываясь о том, кого пыталась в этом убедить. — Конечно, мы заботимся друг о друге. У нас одинаковые интересы, и мы любим проводить время в компании друг друга. Это не больше, чем близкие отношения… Отношения, которые я очень хотела бы продолжить, если это приемлемо в пределах школы.       МакГонагалл кивнула.       — Пока вы ведёте себя на соответствующем уровне приличия, не вижу проблем.       — Можешь положиться на то, что мы будем действовать профессионально.       Она была горда своей способностью сохранять нейтральное выражение лица, несмотря на то, что её мысли наполнились воспоминаниями об их выходке в кладовой.       — Почему молодые люди так боятся любви? — спросил Дамблдор со вздохом.       — Я не боюсь, — запротестовала Гермиона. — И я уже не молода.       После её слов он нахмурился, а из глаз пропал обычный блеск.       — Это не страх, директор, — заверила его девушка. — Это реальность. Только дурак влюбится в того, кто никогда не полюбит в ответ.       Дамблдор спустил свои очки-половинки на нос и посмотрел на неё.       — Возможно, — ответил он. — Но отказ признать любовь тоже удел дураков. И утаивание любви ещё хуже? Позволять тому, что может быть просто ложным предположением, управлять таким важным решением опасно и жестоко для обеих сторон.       Невозможно было смотреть на него, не вздрагивая, поэтому Гермиона уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Может, она сделала ложное предположение — было ли в сердце Снейпа место для кого-то, кроме Лили?       В её сознание проник мимолётный образ, туманное видение из воспоминаний, которые Снейп отдал Гарри. Гермиона видела, как он вызывает Патронус, слышала мучительный ответ «Всегда», когда Дамблдор спросил его, любит ли он до сих пор Лили. Серебряная лань не была простым предположением — ложным или нет. Она была доказательством любви настолько сильной, что та была способна преодолеть смерть и время. И всё это было подтверждением того, что защитные меры вокруг её сердца были необходимы. Гермиона не поняла, как разговор принял такой поворот, но настало время закончить его.       — Спасибо за совет, директор, — сказала девушка. — Но я знаю, что я делаю.       Дамблдор опустил плечи, но ответил.       — Пожалуйста. — Прежде чем уйти с картины.       Гермиона встала со стула и сказала:       — Доброй ночи, директор. Я ценю, что вы согласились изменить обязанности Питти.       — Доброй ночи, Гермиона. — Её взгляд так и не поднялся от аккуратной линии перьев на столе.       Несмотря на то, что директор ставила против их отношений, казалось, что МакГонагалл была разочарована её ответом.       Гермиона вернулась в подземелья, а настроение с каждым шагом ухудшалось. Сколько успешных отношений было у МакГонагалл и Дамблдора? Какое право они имели, чтобы судить о том, как она справлялась со своими чувствами к Снейпу? Девушка налила бокал вина и прошла на кухню.       На столе лежал оставленный ею свиток. Она зарычала на него, удивившись, что её настроение может стать ещё хуже. Глубоко вздохнув, Гермиона отставила вино и села. На её колени упали две фотографии, когда она развернула пергамент. Свиток выпал из пальцев девушки, когда она посмотрела на первое изображение и замерла. Её родители стояли перед их домом. Казалось, они не знали о том, что их фотографируют, и занимались своими делами. Её отец поливал свои любимые гортензии, а мать стояла рядом с ним, попивая из своей чашки кофе и смеясь над чем-то, что он сказал.       Очаровательная сцена размылась, потому что у Гермионы затряслась рука.       Страх перехватил её дыхание, но она заставила себя поднять вторую фотографию. Потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть изображение, но когда она, наконец, поняла, что держит в руке, то встала так быстро, что её стул упал назад. Гермиона отбросила его в сторону и подошла к раковине.       Её желудок скрутило, когда девушка открыла кран с холодной водой и плеснула её на лицо. Фото осталось на столе, но ей не нужно было смотреть на него заново, чтобы вспомнить вид Николая Бруковски с неестественно раздутым бесцветным лицом и верёвкой вокруг шеи. Его безжизненные глаза были широко раскрыты и покрыты молочного цвета плёнкой, что означало, что фотография была сделана через несколько дней после его смерти.       По мере того, как подтекст двух фотографий стал для неё понятен, страх сжал свои ледяные пальцы вокруг горла. Гермиона схватила со стола палочку, проклиная себя за время, потраченное в кабинете директора. Если Люциус причинил вред её родителям… Девушка не могла об этом сейчас думать, не могла думать ни о чём, кроме того, что должна убедиться в их безопасности. Прошло несколько лет с тех пор, как у неё была необходимость вызывать Патронуса, но, помимо просьбы МакГонагалл снять дизаппарационные чары с замка, это был самый быстрый способ. Её первая попытка увенчалась слабым серым туманом. Страх отвлекал Гермиону, но она оттолкнула его и сконцентрировалась на поиске счастливого воспоминания.       — Экспекто патронум! — Она вскочила, когда её знакомая выдра не смогла материализоваться, и сказала существу, появившемуся вместо неё: — Мои родители… Пожалуйста, иди к ним, проверь, в опасности ли они. Скажи мне, если найдёшь какие-либо следы магии, кроме моей, в доме и вокруг.       Животное вылетело из кухни и пролетело через Снейпа, когда он входил в жилые комнаты. Мужчина выругался и пригнулся, выполняя странный танец, что было бы смешно, если бы не причина, по которой Гермиона вызвала Патронуса.       Он поправил свою мантию и подошёл к ней.       — Что за чёрт это был?       — Мой Патронус.       Гермиона отвернулась, не желая думать о том, почему он изменил свою форму или что мог означать его новый вид.       — Это не выдра, — сказал Снейп.       Гермиона коснулась палочкой крана, который был всё ещё открыт, и задумалась, успел ли мужчина разглядеть форму её Патронуса. Вместо того, чтобы ответить ему, она пересекла комнату и подняла упавший стул.       — Что здесь произошло?       В одно мгновение Снейп оказался рядом с ней, взяв её за руку. Когда девушка осталась неподвижной, он потянул её, разворачивая, чтобы посмотреть ей в глаза.       — Скажи мне, — сказал Снейп.       — Люциус. Он послал… Он…       — Что? Что он послал на этот раз? — Его пальцы впились в её плечо.       Гермиона не смогла заставить себя озвучить угрозу, описать ужасные образы, словно озвучивание этих ужасов заставило бы их случиться. Она указала на стол и сказала:       — Он прислал это.       Снейп изучил каждую фотографию, нахмурившись.       — Твои родители? — спросил он.       — Да.       — И Бруковски. — Это был не вопрос. Мужчина отложил фотографии и открыл свиток.       — Что там написано? — спросила Гермиона шёпотом.       — Ты не прочла?       Она покачала головой.       — Я не продвинулась дальше фотографий.       Мужчина мгновение смотрел на неё, прежде чем нахмуриться и развернуть пергамент.       — Там сказано: «Подумай обо всех страданиях, которые можешь предотвратить».       — Понятно.       Насколько гениальным возомнил себя Люциус, что решил обратить слова, которые она говорила ему в Аглист, против неё самой.       — Ты отправила своего Патронуса к родителям?       — Да.       Снейп кивнул.       — Я отправлюсь к ним домой, как только он вернётся, — сказала Гермиона.       — Не волнуйся пока. Люциус не начнёт действовать, пока не будет уверен, что ты получила свиток. Даже тогда он, скорее всего, подождёт.       — Откуда ты знаешь?       Мужчина отвёл взгляд.       — Я провёл достаточно времени в его сознании, чтобы понять, как оно работает. — Он положил свиток на стол. — Для него это игра — ничего более, чем ряд действий и противодействий. Он прекрасно знает, что эти фотографии сделают с тобой. Он знает, что они напугают тебя, будут преследовать тебя каждый день, пока ты не сможешь думать о родителях, не вспоминая лица Бруковски. Твои мысли будут глодать тебя, и ты станешь параноиком, слишком боясь сделать шаг, потому что он может стать неправильным. Он будет ждать, пока ты не убедишься, что ситуация безнадёжна, и именно тогда он ударит.       Гермиона вздрогнула. Внезапная проницательность Снейпа охладила её практически так же, как методы Люциуса.       — Если он причинил им вред…       — Он этого не сделал, — сказал мужчина. — По крайней мере, пока. Он бы не стал беспокоиться о таких угрозах, если бы у него был план действий против них.       Гермиона черпала силу в его уверенности, но всё равно жевала губу, раздумывая, стоит ли идти к родителям сегодня. Прошло пятнадцать лет, но они всё ещё были недовольны тем, что она сделала с ними во время войны. Ей не нравилась перспектива снова их беспокоить, особенно если, как был уверен Снейп, Люциус хотел принудить её к действию, а не навредить им. Как только её Патронус вернётся, она решит, как лучше поступить. Ожидание лишь усиливало то, как беспомощно она себя чувствовала, ходя по кругу на кухне.       — Его нужно остановить, — пробормотала Гермиона.       — Так и будет.       Решительность вернулась к ней, как старый знакомый друг. Она перестала ходить и подняла подбородок.       — Я завтра же иду в Министерство.       — Не спеши, — процедил Снейп сквозь зубы. — Я понимаю, что ты расстроена, но мы договорились, что мне следует встретиться с министром в одиночку.       — Это было на прошлой неделе. Сейчас всё изменилось.       Снейп сложил руки.       — Как ты думаешь, какой толк будет от тебя родителям — или всему магглорождённому населению — если ты будешь заперта в Азкабане, медленно теряя рассудок?       — Это нечестно. Ты знаешь, что я должна…       Неожиданное возвращение Патронуса заглушило её аргумент. Она выслушала длинный отчёт о своих родителях и почувствовала, как напряжение отступает. Как только она убедилась в их безопасности, Гермиона восхитилась огромной серебряной летучей мышью, парящей над их головами. Её крылья были длиной более метра, но она с изяществом летала по комнате. Большие заострённые уши и выразительные круглые глаза делали мордочку довольно симпатичной. Гермиона слышала, что гигантских фруктовых летучих мышей называют летающими лисицами, и, видя одну так близко, смогла оценить их сходство.       Выполнив своё задание, мышь испарилась в вихре мерцающего тумана.       — Летучая мышь? — спросил Снейп. Он так высоко поднял брови, что они исчезли в чёрных волосах, которые упали ему на лоб. — Твой Патронус превратился в… летучую мышь?       Гермиона не смогла понять, вызвано ли его презрение самим изменением Патронуса или же он просто не любил летучих мышей. Как бы то ни было, у неё не было настроения обсуждать это сейчас.       — Я иду в Министерство завтра, Северус… С тобой или без тебя, — сказала девушка.       — Мы уже обсуждали это бесчисленное множество раз, — сказал Снейп и убрал волосы с глаз. — Ради всего святого, посети своих родителей завтра… Держи себя в руках, сделав всё, чтобы они были неуязвимы. Но после ты должна сразу же вернуться в Хогвартс.       — Я не прошу твоего одобрения, — возразила Гермиона. — И мне вряд ли нужно для этого твоё разрешение.       Возможно, ей овладела паранойя, потому что она не смогла сдержать себя и не сказать: — У тебя нет права решать, куда я могу и куда не могу пойти. В любом случае, что ты скрываешь? Почему ты так настроен держать меня подальше от министра?       — Мне казалось, что я ясно объяснил свои мотивы. — Его глаза вспыхнули, как кинжалы, идеально подходя под стальной голос. — Но, возможно, моего беспокойства для тебя недостаточно.       Гермиона уклонилась от его горячности, но его гнев быстро разрушил её подозрения.       — Конечно, да, — прошептала девушка, закрывая глаза. Ей было не чуждо чувство вины, но даже знакомая горечь сожаления не могла заменить её беспокойство. — Пожалуйста, прости меня… Кажется, я не могу контролировать мысли в своей голове.       Снейп кивнул и сказал:       — Я понимаю.       — Хорошо, — произнесла Гермиона. — Я надеюсь, ты также понимаешь, почему я должна это сделать. Я не успокоюсь, пока не сделаю всё возможное, чтобы обеспечить их безопасность.       Мужчина изучал её, сжав губы. Когда она уже была уверена, что он не заговорит, Снейп вздохнул и сказал:       — Отлично. Завтра утром мы отправимся в Министерство вместе. Но ради самой же себя, Гермиона, пожалуйста, позволь мне говорить с министром.       Гермиона пожала плечами.       — Хорошо.       «Только если не будет чего-то очень важного, что мне нужно будет добавить».       Снейп убрал свиток и фотографии в мантию. Хотелось бы Гермионе, чтобы она могла забыть их так же легко, но в этом случае с глаз долой не равнялось из сердца вон. Она осушила свой бокал вина, пока Снейп, прищурившись, смотрел на неё.       — Попробуем уснуть? — спросил он.       Кивнув, Гермиона взяла его за протянутую руку.       Снейп сжал её пальцы.       — Скоро всё закончится, — прошептал он.       Вместо того, чтобы успокоить, его слова послали по её телу мурашки. Долгое время спустя после того, как мужчина уснул, Гермиона лежала и слушала его размеренное дыхание, в то время как его утешение эхом отдавалось в голове.       Скоро всё закончится.