Тобирама Сенджу

      «Мешок с картошкой» куда-то несли. Он не сопротивлялся, невнятно мычал на резких поворотах, вяло дрыгал конечностями и чхал с биджевой макушки на то, в какие дали его вознамерились зашвырнуть. Швырнут и швырнут, лишь бы отстали. Он устал, он вымотался, он познал все муки ада, ему фиолетово на мир и всю муть скорого будущего. Просто сгрузите его, наконец, куда-нибудь, вручите подушку и свалите.       И, слава ками, молитвы услышали.       До Тобирамы не сразу дошло, что её скинули на неопознанную мягкую штуку. Блаженная нега тут же взяла свое, и девочка с немалым удовольствием закуталась в меха. Идиллистическую картину портила только чья-то тень, нависающая сверху. Вот только высказать недовольство сей тени не было ни сил, ни желания. К тому же бесполезно высказывать, проще забить и не замечать.       Тень игнору не обрадовалась, приподняла чадо за шкирку и критично оглядела с ног до головы. Тобирама ответила взглядом затравленного зверька, которого настолько «облюбила» жизнь, что сыпать «любовью» в ответ уже не хотелось.       — Это только пятая тренировка! — Искренне возмутилась Аканэ, встряхнув дочь.       — Это была не тренировка, — пробурчала та, — это была пытка.       Тобираму отпустили, позволяя упасть в меховое тепло. Пыль и грязь, в которых довелось изваляться на полигоне, девочку не заботили. Потом постирает, не поленится.       Аканэ еще постояла грозной тучей, но, не дождавшись желаемого отклика, выдохнула и удалилась по делам. У неё домашняя библиотека, где Тобирама организовала себе укромный уголок, теплых чувств не вызывала. Как можно любить это безликое нагромождение текста? В какой свиток нос не сунь — сплошная белиберда, запутанная так, что у гениев мысли глаза на лоб лезут. А как же иначе! Время военное, любая новая техника на вес золота. Кланы молодняк обучали по памяти, на практическом примере, а в свитках шифровались, путали слова, мудрили там, где не следовало бы. Вот и плачь кровавыми слезами, если ума разобраться в чужих мозгах не хватает.       Тобирама в чужих мозгах копаться не умела — маловато среди шиноби пожила, но была упертой занудой и чуть-чуть педантом. Книги любила еще с прошлой жизни, от научных статей млела, над мудреными текстами сидела едва ли не со словарем. В мире шиноби словарь заменял болтливый братец, который базовым терминам находил простенькие сравнения, а до сложных удавалось додумываться самостоятельно.       Самые интересные свитки наглым образом утаскивались из домашней библиотеки. Негоже полезные вещи хранить за тридевять земель! В комнате до свитка всяко ближе, да и перед сном почитать можно; до тех пор, пока Хаши опять не начнет стучать ногой по футону. Иногда он просыпался, тер заспанные глазищи, невидяще пялился на сестру, а затем падал обратно на подушку, заходясь в исполинском храпе.       Тобирама любила брата. И ценила, ведь он принял её решение стать куноичи. Обнял прямо после разговора крепко-крепко, смел сиянием улыбки комок неуверенности. Однако заглядывать ему в глаза девочка не осмелилась, побоявшись увидеть ту самую искру страха, которую разожгла своим выбором. Переживания брата заставили бы засомневаться, стали бы краеугольным камнем ошибок и неудач. Поэтому она только робко обнимала в ответ.       А затем начались тренировки. Аканэ, вопреки опасениям, не гоняла в шею и хвост, не нагружала сверх меры; не было в ней пугающей Силы Юности, не было этой нездоровой страсти. Потихоньку, начиная с базовых упражнений, попутно разгоняя по телу чакру. Татуировки здорово облегчали контроль, а чакра всегда заканчивалась раньше, чем тело начинало ломить. Закончилась чакра — закончилась тренировка.       Тобирама знала, почему так. Чакра позволяла держаться, помогала бегать и не задыхаться, не чувствовать, как горят легкие, не замечать, как дрожат ноги или как немеют пальцы. Можно сказать, универсальный инструмент, второе дыхание, которое поддерживает с самого начала. Прибавить к этому отнюдь не маленький запас чакры… В общем, тренировки длились стабильно от двух до четырех часов с перерывами, а их основная цель — набрать мышечную массу, подтянуть физику. Тяжелый труд, после которого грех не превратиться в мешок с картошкой.       Усталость отпустила под самый вечер. Тобирама разлепила глаза оттого, что рядом кто-то сновал и вовсю светил бумажным фонариком. Благо, не катоном. Хотя среди Сенджу мало кто умел обращаться с катоном, но это уже детали…       — Они-чан, не мельтеши, — у нее не так давно получилось обратиться к нему не «ни-сан», а «они-чан». Хаширама «оттаявшему» сердцу сестры радовался как незнамо кто и добрую неделю ходил с широченной лыбой.       Бумажный фонарик опустился на пол прямо перед носом у Тобирамы.       — Тсс, я тренируюсь.       «Брат и библиотека? Не верю».       — Что ты задумал? — Девочка выпуталась из меховых шкурок и села, прислонившись спиной к стеллажу со свитками.       — Ничего! — Хаши как-то воровато оглянулся, словно желая убедиться, что за ним нет хвоста. — Имото, а ты не знаешь, есть у нас какая-нибудь крутая техника? Прямо чтобы «ВАУ»!       — Хм, — Тобирама ненадолго задумалась, — у нас много сложных техник. Их можно разделить по рангам… Они-чан, ты ведь что-то задумал. Выкладывай.       Сказано было до того строго, что Хаширама даже не подумал утаивать. А ведь когда шел в библиотеку, представлял разговор иначе!       — Я поспорил… кое с кем. У кого круче техника.       — Ты решил, что крутых техник не знаешь, и решил найти что-нибудь в библиотеке? — Легко раскрыла замысел брата Тобирама и усмехнулась. — Ани-чан, так ведь нельзя.       — Можно! — Уверенно заявил тот. — Правила не запрещают выучить крутую технику.       О том, что техника должна быть общей, дабы по ней не определили клан, Хаширама благоразумно промолчал. Вот только младшая сестрица прекрасно знала, с кем и где проходят встречи, и как опасно раньше времени засветить клановую принадлежность. Ведь совсем одно дело, когда только строишь догадки, и совсем другое, когда находишь им подтверждение.       — Тебе срочно? — Уточнила Тобирама, поднимаясь и вспоминая, где отец хранил техники дотона.       Хаширама подумал и кивнул, чем заслужил обреченный вздох сестренки.       Спустя десять минут поисков девочка положила на пол перед братом четыре свитка и вновь устроилась на шкурах. Хаширама развернул их, прочитал и ненадолго завис.       — Эм, имото?.. — Неуверенно позвал он.       — Что?       — А тут… Как бы…       — Они здесь все такие. Сама не понимаю, зачем так сложно, но…       Старший Сенджу заметно приуныл. Он был далеко не глуп, по клановым меркам так вовсе гений и одаренный, за силой которого будущее (даже если с мокутоном он пока что управлялся криво-косо). Но вот беда, все шиноби — параноики, и даже элементарные техники записывают так, что сам Рикудо ногу сломит. В них пока разберешься, пока нормальные формулы распишешь… Идет война, и над сложными вещами не думаешь, ограничиваешься знаниями бойцов-ветеранов, потому и множество убойных техник позабылось.       — Держи. Хаширама моргнул. Сестра протягивала ему свиток, перетянутый синей ленточкой.       — Здесь техника суйтона, Водный Дракон. Я постаралась всё подробно переписать: как изучить, как освоить, как понять. Формул нет, вместо них нормальные печати. Сыровато, но… Ани-чан, ты чего улыбаешься?       — Ты просто чудо, имото!       Тобирама даже пискнуть не успела, как радостное торнадо заграбастало её в объятия и начало тискать с удвоенным энтузиазмом. Приходилось смущаться, отворачиваться, топорщить иголки, аки ежик, но не вырываться и довольно фырчать. Всё равно держать мину «это просто мой долг» и «так и должно быть» у нее не получалось.       — Кому хоть показывать будешь?       Хаширама замер, аккуратно отстранился, встал, подхватил бумажный фонарик и предпринял неудачную попытку слинять. Не вышло — его схватили за ногу и уронили на пол, а затем еще уселись сверху.       — Ани-чан? — Многозначительно протянула Тобирама. Ей было интересно, какую отговорку придумает старший, лишь бы не упоминать Учиха.       — Другу! — Уверенно выдал он. Выдал так, что младшей Сенджу оставалось только хлопать глазами. Он просто не дал шанса подкопаться! Можно было бы спросить, какой друг, откуда взялся, как давно познакомились, но тогда разговор превратился бы в допрос, а повода допрашивать родного брата у Тобирамы не было.       Девочка сползла с тушки брата и вернулась на любимое местечко.       — Победи в споре, — хмыкнула она.       — Обязательно, имото!

***

      Водный дракон взвился ввысь и огласил реку беззвучным ревом. Он блистал в лучах солнца, небольшой, но чарующий. Хаширама расцепил пальцы, прерывая технику, и поток воды обрушился с небес коротким дождем.       Со стороны посыпались ругательства — Учиха заподозрил подвох еще в самом начале, когда они только подошли к реке, но никак не ожидал, что его искупают столь оригинальным способом. Но пришлось признать, водный дракон, пускай даже небольшой, зрелище захватывающее. Собственная техника уже не казалась Мадаре такой крутой, но проигрывать дураку-Хашираме он не желал.       Хаширама лыбился ровно до того момента, как Учиха сложил одну единственную печать и исчез в облаке дыма. Когда оно развеялось, у Сенджу крайне некультурно отвисла челюсть.       — Чего? — Раздраженно поинтересовался Мадара, недовольно дернув хвостом.       — Н-ничего… А… Можно?..       — Хм? — Изогнул бровь Учиха, что в его нынешнем облике смотрелось весьма комично. — Хн.       Знал бы Мадара, чем ему аукнется эта техника.