Тобирама Сенджу

      Сутулый хрипящий дряхлый старик, загибающий крючкообразные пальцы при подсчете монет, ежеминутно сверяющийся с листом пергамента, на котором наниматель и глава клана поставили подписи, недружелюбно косил тусклыми глазами на разномастную толпу бойцов Сенджу, пророча им скорую и мучительную смерть от вражеских клинков. Тобирама, терпеливо ожидавшая, пока официальный представитель знатного дома закончит трястись над каждым кругляшом, незаметно морщилась. В отличие от прочих нанимателей, нынешние отличались никому ненужными традициями. Как та, из-за которой с гостями общаются через посредников — даже не слуг — а они все как один уродливые и отталкивающие. Хуже того, презрением от них разило за версту.       Бесконечным наемничьим скитаниям, в которые с головой ушел клан, Тобирама бы предпочла неторопливую жизнь в селении, разбавленную плодотворными встречами с младшим Учиха. Шутка ли, но спарринги (или, вернее, попытки не прибить друг друга) с Изуной оказывались куда результативнее отработок ката под руководством отца и занятий по ниндзюцу с Токой. Другой клан, другой подход, другие движения — всё это открывало гораздо больший простор для самосовершенствования.       Старик откашлялся, резким движением руки затянул узел на мешке с монетами и небрежно бросил его на край стола. Тобирама не удостоила посредника даже взглядом, забрала плату и неспешно побрела в лагерь.       Ставка Сенджу напоминала осиный улей. Даже непринужденная болтовня молодежи не могла разрядить обстановку, а в сторону палатки командующих лучше было не смотреть. Возле нее разве что воздух не потрескивал, выдавая недовольство ближайших подчиненных Бутсумы. Они не понимали всей суеты, устроенной лидером.       Великий клан не бедствовал. В основном благодаря таинственным образом заключенному три года назад договору с новоявленной культурной столицей страны, Танзаку. Договор обеспечивал клан не денежными средствами, а продовольствием, оружием и броней. Отдельные личности называли город главным поставщиком клана и, в общем-то, не ошибались. Когда прочие кормились с постоянных миссий и вылазок, Сенджу не тратили капитал на военную амуницию.       От противостояния с великим кланом отгородились даже Учиха, которым стало ну совсем невыгодно вставать на пути у извечных врагов. Таджима может и понимал стремление соклановцев лично вздернуть каждого Сенджу, но не посылать же людей на смерть. Учиха взялись за простенькие поручения, рассредоточили силы по стране: кто сопровождал скромных торговцев, кто зачищал леса от бандитов, кто банально коротал ночи в роли пугала на полях.       Шанс расправиться с проклятым кланом уплыл прямо из-под носа Бутсумы. Он клял договор с Танзаку на чем свет стоит. Какая польза от избытка ресурсов, если их некуда девать?       Единственные, кто не убрались с дороги Сенджу, были Тамаки. Безумные и охочие до крови, они отступили в каменистое ущелье, откуда выбирались небольшими группками и нападали на отдельные разведывательные отряды.       Бутсума буквально подорвался с места, когда нашелся наниматель, обозначивший проблемой шиноби-самоубийц из ущелья. Чем вызвал возмущенный строй голосов командующих и полное неодобрение жены. Советам глава клана не внял, собрал бойцов и скомандовал выдвигаться.       Необъяснимая спешка и маниакальное желание расправиться с какой-то мелочью подрывали боевой дух, а вид посредников знатного дома вызывал чесотку в одном месте и острое желание наплевать на договоренность, развернуться и позорно сверкнуть пятками. Собравшиеся же над палаткой командующих незримые темные тучи только усугубляли дело.       Враг засел совсем рядом, в тихом и безлюдном ущелье в двух шагах от лагеря. Словно приглашал в объятия верной смерти.       Лагерь сняли в полдень.       Тобирама приподнялась на носках в надежде увидеть знакомую низкую фигуру брата, но широкоплечие, закованные в добротную зелёную броню воины Сенджу закрывали весь обзор. Брат всегда был в первых рядах. Легкое похлопывание по плечу — Тока заметила, как нервно принцесса теребит завязки пояса, и оказала молчаливую поддержку.       Тока сейчас меньше всего напоминала подростка. Ей уже семнадцать. Вытянулась, похорошела, но всё так же прятала достоинства фигуры за бесформенными клановыми доспехами. В отличие от Тобирамы, она не скрывала свой пол, напротив, стремилась доказать силу, будучи женщиной.       — Расслабься, мы справимся.       — Знаю. Но мне это всё не нравится.       — С братом не успела увидеться?       — Это тоже, — тихо буркнула Тобирама, — но я о другом. Построение странное. Почему ударный отряд на западе? Их некому прикрыть.       Тока осмотрелась, прислушалась к себе, удивленно распахнула глаза.       — Я совсем не чувствую чакру Аканэ-сан…       — Она в ударном отряде и…       Как назло, прозвучал рог. Тобирама раздраженно цыкнула, выхватила клинок и рванулась следом за скрывшейся в ущелье группой бойцов.

***

      Неправильный бой. Ненастоящий. Наглотавшаяся дыма и гари Тобирама, вдохнувшая смрад трупов и ощутившая на губах стальной привкус крови, словно участвовала в дешевой постановке. Актеры играли не свои роли, на декорациях сэкономили, зрителей сморил сон. Кровожадные Тамаки предстали неумелыми детьми, дрожащими ручонками сжимали мечи и трусливо прятались по углам. С неразборчивым криком раненного зверя в самоубийственной атаке врывались в дырявые как сыр ряды Сенджу; опытные воины просто не знали как реагировать на кривляние «кровожадных монстров» и рушили строй неуместной паникой.       Словно убиваешь ребенка, который впервые взялся за оружие.       Тобирама дважды ошиблась в ручных печатях, чертыхнулась и неудачно подставила открытое горло. Рубанула врага вслепую, не рассчитывая задеть, и пораженно замерла, когда клинок встретил сопротивление. Далеко не молодой мужчина упал с рассеченной грудиной, а в глазах — страх, ужас, недоумение.       — Это всё… неправильно. Этот бой, этот клан…       Она боялась представить, каково Хашираме. В голове билась мысль: «надо найти его!», но ноги предательски подгибались, а тело била крупная дрожь. Все, кого она убила, боже, они были совершенно беззащитны!       Сражение затихло меньше чем за час. Со стороны Сенджу потерь нет. Тамаки… убиты все. Без пленных, без сдавшихся, без случайно выживших. Трепыхавшиеся полутрупами на земле хладнокровно добиты.       Тока стоит обезличенной статуей и смотрит будто сквозь бойцов.       — Бессмысленная жестокость, — цедит сквозь зубы, убирает меч в ножны и присоединяется к отрядам, покидающим ущелье.       Тобирама задерживается, пытается отыскать брата, но безуспешно. Словно что-то или кто-то надежно глушит сенсорные способности.       Дурное предчувствие только усиливается.