Тобирама Сенджу

Он носил волчью шкуру и перед битвой пил волчью кровь, чтобы стать воплощением этого бесстрашного зверя и броситься на врага. И если он погибал, вслед валькирии, уносившей викинга, слышался прощальный волчий вой. (с) Ария

      Разрушительная техника обрушила пещеру. Валуны погребли передовой отряд, командир не успел приказать отступить. Следовавший за людьми серо-белый волк гулко взвыл и выскочил из-под темного свода. К нему метнулась смазанная тень с обнаженным клинком. Беловолосая женщина выскочила вперед, вспорола преследователю горло, недовольно рыкнула, стряхнула с острых когтей вязкую кровь и толкнула обмякшее тело под камнепад.       Вражеское кольцо сомкнулось у выхода из пещеры. Смердящие кровью и трупами шиноби не мешкая напали на отступивших Сенджу.       Аканэ выхватила короткий танто и отразила целый шквал ударов. Волк подле неё сверкнул золотыми глазами и набросился на подобравшегося слева врага, выпуская когти. Каменная насыпь за спинами Сенджу зашевелилась, огромное тело земляного дракона сжалось кольцом, раздался хруст костей. Кувырком уйдя от порождения вражеской техники, Белая Волчица грязно выругалась. Проклятые уроды не пожалели даже своих, в смертельном объятии темно-коричневой змеи ломались как зелёные доспехи, так и белесые щитки.       Гневный взгляд зацепился за замотанного в цветастые шутовские тряпки человека, стоящего на выступе ущелья. На его лице читались насмешка и восторг. В белой заляпанной грязью и кровью броне он возвышался над всеми, как лживый бог, и лениво помахивал раскрытой ладонью. Повинуясь молчаливым приказам лидера, смазанные тени спрыгивали со скал и набрасывались на Сенджу сворой бешеных псов.       Воинственный вой разнесся по ущелью. Вожак великой стаи беспокойно озирался, тревожно скалясь. Напавших на ударный отряд шиноби грешно сравнивать с мелочевкой, пушечным мясом, выпущенным на прокорм основным силам клана. Пускай ничтожным людишкам хватало пары укусов, дурное предчувствие никак не желало уходить.       — Они знают, сестра, — оскалился вожак, пробившись к женщине, защищающей остатки отряда, — знают больше, чем положено.       Белая Волчица согласно кивнула, сплюнула чужую кровь и стерла алый след с губ. Сначала загнали к мелководной речушке, затем вынудили укрыться от каменного града под темными сводами и едва не похоронили там весь отряд. Пещеры вывели на жалкий клочок земли, окруженный устремленными в небо пиками скал. Не отступить, не перегруппироваться. Даже не отойти, чтобы сбить с неприятеля спесь ветвистыми молниями.       Искры, казалось, вот-вот обратятся вспышкой молнии. Аканэ с трудом сдерживалась, чтобы не выпустить смертельный разряд в осевших на скалах шиноби. Техники часто вредили союзникам из-за чудовищной разрушительности, потому приходилось обходиться клыками и когтями.       Росчерк клинка — еще один юный Сенджу встретил смерть.       Ярость била по вискам, клокотала в сознании. Как давно отряд под её командованием нес такие огромные потери? От двадцати умелых бойцов осталось шестеро израненных и выдохшихся полутрупов. Рядом клацнул зубами вожак. В расщелине не призвать на помощь стаю: им негде будет разойтись, неоткуда взять разгон. Враг умело противостоял излюбленной манере боя Белой Волчицы.       — Безжизненный камень, — рычала женщина. Она не оставляла попыток накопить природной чакры, но раз за разом отвлекалась на подопечных в надежде уберечь их жизни.       Холодом обожгло ноги. Взвившиеся водяные струи застыли льдом, сковав Волчицу. Тамаки навалились толпой, сметая обессиленных Сенджу. От огромного огненного шара, призванного добить отряд, Аканэ закрылась искрящими чакрой райтона руками, и успела заметить только крупный силуэт предводителя волков. Он прыгал навстречу смертоносной волне. В нос ударил мерзкий запах паленой шерсти, выступившие слезы испарил жар пламени, крики людей потонули в волчьем вое.       Сенджу сложила печати. Лед быстро таял, с шипением рассеивались огненные всполохи. Легкое потрескивание молний переросло в оглушающий стрекот. С безоблачного неба, запертого кольцом остроконечных скал, грянул гром.       Пожалуй, теперь её некому останавливать. Ни вожаку волков, не дозволяющему прибегать к опасной силе, ни мужу, требующему хранить мощную технику в тайне.       Аканэ сузила глаза с вертикальным зрачком, оскалила длинные клыки и протяжно завыла. Ветви молний ударили в неуспевшего убраться прочь шиноби, обугливая грязно-белую броню и раздирая плоть. Яркая вспышка возникла прямо перед самозваным богом, дергающим за ниточки. Обратившаяся в воплощение грома, Сенджу впечатала противника в стену расщелины.       Никакой жалости!       Тело главаря стремительно покрылось волдырями. Голодные молнии буквально испепелили его.       Никакой пощады!       Сплетенные из разрядов волки накинулись на обезумевших без лидера и бросившихся в самоубийственную атаку Тамаки.       Запас чакры стремительно иссякал, техника покушалась на жизнь Сенджу. Аканэ шумно выдохнула, сосредоточилась, сбрасывая пелену ярости. Перед глазами сверкали ослепляющие искры. Женщина полагалась на слух и нюх. Не хватало верного друга и направляющего, но огромный волк сгорел во вражеском пламени, защитив. Лишился жизни в таком ничтожном огне, не сравнимым с её огнем. Эти риск и жертва — и за него тоже.       Запертый в водяную клетку Тамаки в остервенении бился о стены, пытаясь выбраться и пролить еще хоть каплю крови. Аканэ спустилась к нему со скалы, всмотрелась в замотанное черными бинтами лицо. Все они поголовно безумцы. Досаждали с самого своего появления, устраивали набеги, опустошали деревни, бесчинствовали у стен великой столицы и умело прятались от возмездия. На их руках жизни детей Сенджу. Им не за что сочувствовать.       Последний из Тамаки задохнулся в водяном шаре. Мертвое тело шлепнулось на землю.       — Биджу их дери, достали же…       Мечи, техники, прямые удары… Чем-то и достали. Аканэ потянулась к зудящему плечу, нащупала вгрызшиеся в плоть сюрикены, застонала сквозь зубы, медленно осела на землю. Затихли молнии, схлынула чакра. Перед глазами плыли яркие пятна. Эта сила всегда слепила её. Кажется, на спину пришелся удар воздушного лезвия. Как же больно…       — Аканэ?!       Знакомый голос… Отчего-то холодный. Сердце сдавили тиски, к горлу подступил ком. Вожак стаи как-то сказал, что люди кровожаднее любого зверя. Наверное, теперь поздно к нему прислушиваться.       Её подхватили чьи-то руки.       — Поздно ты, — усмехнулась она, — не успел на веселье…       — Молчи, — отозвался мужчина хриплым голосом.       — Знаешь, ты никогда не носил меня на руках…       — Не разговаривай, побереги силы.       — Как принцессу…       — Ирьенина сюда, живо!       — Мама!