Тобирама Сенджу

Мирную утопию оборвал блеск куная. Холодная сталь целила в Сенджу. Мадара, заметивший это раньше друга, приготовился отразить атаку, но ощутил вспышку чужой чакры совсем близко и отступил на другой берег реки. Кунай сбили сюрикены, и тот, кто бросил их, в лиственном вихре возник перед Хаширамой, загораживая того собой и поднимая обнаженный клинок. Мадара нахмурился, опасно сузив глаза, и потянулся за оружием, но замер, когда на каменистый берег приземлился вышедший из шуншина Изуна, схватил его за руку и потянул в лес, на ходу складывая печати катона. Пламя огненного шара обуяло берег. Тобирама прикрыла глаза, пережидая яркую вспышку, и взглянула на удивленного Хашираму. К его чести, он быстро сбросил с себя оцепенение, и направил стволы деревьев, из-за которых пришла первая атака, на неизвестных. Замелькали тени. Неприятели избегали слепых атак Сенджу, но, если не отступят, то рано или поздно попадутся. – Много болтаете, – укоризненно цыкнул Тобирама, тоже стремясь отвлечь и увести брата обратно в деревню. По настрою видно, что Хаширама стремился избавиться от атакующих, но в нынешних условиях рискованно убивать Учиха. Девушка проворно дернула его за шиворот, сбивая концентрацию и прерывая технику, и буквально потащила за собой. Хаширама от неожиданности крякнул и первые пять секунд не мог понять, что происходит и зачем его куда-то волокут. – Ты выбрал неудачное время для встречи. – Продолжила Тобирама выговор, когда посчитала, что они отбежали достаточно далеко. Она грубовато скинула братца на землю и скрестила руки на груди, смотря на растерянно хлопающего глазами Хашираму сверху вниз. – Не понимаю, почему ты ушел незадолго до собрания. К тебе всё равно была приставлена Тока. Она могла последовать за тобой, если бы меня не было рядом. Тобирама рубила с плеча. Хаширама хрипло прокашлялся, поражаясь, как яростное недовольство сочеталось с обманчивой внешней невозмутимостью сестры. Он, наконец, поднялся и открыл рот, чтобы ответить… но неожиданно для себя осознал, что не знает, что сказать. Из-за скорости, с которой сменились декорации, и из-за событий, радость от которых слегка помутила ум, Хашираме пришлось несколько раз повторить услышанное про себя, и только потом шокировано воззриться на сестру. – Что? – Так, – напряженно выдохнул Сенджу. – Подожди, что сейчас… – Ты встречался на реке с Учиха Мадарой. – Спокойно напомнила Тобирама. – И снова сбежал для этого из деревни. Ты очень плохо заметаешь за собой следы. Пожалуйста, поработай над этим умением перед следующей встречей. – Но… – Разведчики могли выйти на твой след. Мокутон скрывает твое присутствие, но ты оставляешь другие следы. – А… – И я всё знал. Очень давно знал. Хаширама, казалось, отпрянул. Или Тобираме привиделось, что он отступил на шаг. Девушка опустила взгляд, принявшись с несвойственной ей робостью теребить завязки наручей. Она просто отчеканила факты и смолкла. Наверняка брат обидится, что вполне в его ребяческом характере, или, может, проявит твердость и разозлится. Но, к удивлению Тобирамы, он не стал её корить или гневаться. – Спасибо. – А?.. Тобирама резко вскинула голову и наткнулась на широкую благодарную улыбку Хаширамы. – Спасибо, что прикрывала своего непутевого брата. Я бы без тебя не справился. И как после такого можно не любить Хашираму? Никакой надобности разжевывать детали, он просто сопоставил все странности, которые, как думалось, проходили мимо него, и сделал соответствующий вывод. Всё же, трудно помнить, что он не только смотрит в будущее и всегда шагает впереди, но и помогает подняться тем, кто не поспевает за ним. Разумеется, его непроходимая тормознутость в отдельных вопросах поражает, но, по правде говоря, это такие мелочи. – Это… – Девушка удивленно приоткрыла рот, усмехнулась, покачала головой, сбрасывая наваждение, и коротко улыбнулась, несильно хлопая брата по плечу. – Хлопотно с тобой, ани-чан. Он смущенно взлохматил волосы на затылке. – А теперь!.. – Воодушевленно изрек старший Сенджу, и его глаза заискрились предвкушаемым весельем. – Время для истор… – Нет, время для военного совета. – Оборвала Тобирама распалившегося брата, который, по-видимому, мысленно предвкушал подробности тайных вылазок сестры и разговора по душам. Девушка, конечно, не видела причин ему отказывать, но клановые дела ставила на первое место. – Нууу! – Разочарованно протянул Хаширама. – Хотя бы вечером? – Хорошо, но только вечером. – Всё же интересно, кем был тот второй Учиха… – Это был младший брат Мадары, Изуна. Хаширама чуть не навернулся с ветки. Мокутон не позволил ему позорно шлепнутся на землю. Они держали путь обратно в деревню. Тобирама недоуменно склонила голову на бок и поравнялась со слегка отставшим старшим братом. – Что-то не так? – Невозмутимо уточнила она. Сенджу в кои-то веки промолчал, но красноречивый взгляд, которым он наградил сестру, обещал вечером как минимум допрос. Тобирама поморщилась и просто пожала плечами. Как хлопотно. Почему все не могут просто быть логичными? – Хаширама-сама! Тобирама-сама! – Тока поприветствовала братьев у входа в деревню коротким поклоном. – Что с собранием? – Серьезно осведомился Хаширама, устремляясь к дому собраний. – Собрание заменено военным советом. Вам… – Женщина замялась, очевидно, затрудняясь подобрать слова. Наконец, она продолжила. – …Запрещено на нем присутствовать, Хаширама-сама. – Что? – Он замер, недоуменно уставившись на главу отряда разведчиков. Тобирама вторила этому взгляду. – Это решение принял Бутсума-сама. Тобирама-сама, вы включены в передовой отряд, пожалуйста, будьте готовы к выходу к утру. – Выходу куда? Тока, что было в письме Узумаки? – Обеспокоенно уточнила Тобирама. – Неподалеку от Узушио видели биджу. Мы выдвигаемся им на помощь.

***

Мадара предстал перед старейшинами в дурном расположении духа. Стоило им прибыть в деревню, как их окружили верные клановому совету шиноби и вежливо попросили – считай, потребовали – проследовать за ними в главный зал, где сыновей главы ожидали трое пожилых Учиха. Несмотря на преклонный возраст, всё трое оставались дееспособными бойцами и участвовали в сражениях, в которых требовался внушительный боевой опыт. Их жажда власти нивелировалась полезностью, демонстрируемой на поле боя. Тем не менее, среди них никто не развил шаринган до следующей формы, отчего их позиции сильнейших пошатнулись под неоспоримой мощью наследников. Не секрет, что старейшины считали одаренных подростков за угрозу и искали рычаги, чтобы на них давить. К их огромной радости, сегодня они нашли не просто рычаг, сегодня они нашли повод раз и навсегда усмирить непокорных юнцов и получить все их силы без остатка в свое расположение. – Это непозволительно. – Вещал один из старейшин, постукивая наконечником клюки по татами. Нервирующий звук заполнял комнату. Изуна выглядел так, будто ждал команды «фас», чтобы сорваться на открыто угрожающих брату стариков, а взгляд Мадары вполне мог бы прожечь в морщинистых телах дырку, активируй он шаринган. – Нападение на тайный отряд, пособничество Сенджу, да… – Буквально причмокнул другой старейшина, который скрестил руки на груди и неодобрительно качал головой весь разговор. Изуне было интересно, как скоро отвалится его голова, и это мерзкое причмокивание наконец прекратится. – Мы снисходительно относимся к молодому поколению. – Подхватил третий. – Тем не менее, это вопиющее нарушение всех законов и правил, которые мы храним из века в век. Предательство есть самый страшный проступок, и обычно за него наказывают смертной казнью путем множественного гендзюцу. Казнь множественным гендзюцу – этакое извращение, изобретенное мастерами пыток клана. Через шаринган легко выведывались чужие тайны, под влиянием иллюзий раскалывались самые непрошибаемые шиноби, и ими же насылались чудовищные кошмары, затрагивая сокровенные страхи и желания жертвы. Это способность уровнем ниже Цукуёми, но через неё тоже можно лишить противника чувств, особенно если гендзюцу накладывают несколько человек. Подвергая разум смертельным пыткам, клановые мастера способны ввести тело в кому и попросту не дать из неё выбраться. Разумеется, к пойманным шпионам относятся и того мягче, а вот предателям из клана грозят казнью именно через множественное гендзюцу. Мадара сжал кулаки, стараясь обуздать гнев. Он к биджевой прабабушке разнесет весь клан, если они посмеют протянуть лапы к Изуне. Изуна, надо сказать, был солидарен с братом. – Но поскольку речь идет о сыне главы клана, – снисходительно продолжил он же, будто не извещал о смертной казни, – приговор будет мягче. Однако он всё равно повлечет за собой жесткие ограничения и правила, основой которым послужит безоговорочное подчинение приказам совета. Тогда весть о том, что сын главы предал… – Я не… – Рыкнул Мадара, но был прерван старейшиной с клюкой. Кончик деревянной палки замер перед носом у Учиха. – Предал. – Насмешливо причмокнул второй старейшина. – Любой член клана легко может узнать правду у тайного отряда, мы не станем приказывать закрывать им разум от такого. – Понять не могу, как подающее надежды дарование клана могло так низко пасть! Якшаться с Сенджу, нашими врагами, да что может быть хуже. – Если уверяешь, что это не предательство, опровергни прямые доказательства. – Если тебе их нечем опровергнуть, приговор будет приведен в действие. – Мы даем тебе возможность сознаться в своих ошибках. В дальнейшем, во избежание повторения подобных ситуаций, все твои действия будут контролироваться советом. – Возражения? – Хором спросили старейшины, не ожидая, в общем-то, что оные последуют. Они и не последовали. Учиха Мадара был, насколько они знали, очень вспыльчивым ребенком, но одна лишь сила не позволяла идти против действующих членов совета, покуда клан их поддерживал. Только у главы была власть, которой он мог не только сместить старейшин, но и весьма грубо и бесцеремонно с ними обойтись, ведь, как известно, без повода тот шуму не поднимет. А глава сейчас был… – Интересно, кто дал совету полномочия ставить под сомнения решения и поступки главы. – Стоял в дверях и наблюдал за развернувшимся в главном зале балагане с хмурым лицом. – Таджима-сама! – В унисон протянули старики, сразу как-то приосанившись. По их расчетам, глава должен был отдыхать… Впрочем, его присутствие планам на пользу, ведь у старейшин есть неоспоримые доказательства, и будь Таджима хоть трижды главой клана, уже поздно ограждать сына от их власти. – Я не услышал ответа на свой вопрос. – Конечно, поступки и решения главы неоспоримы! Ваши действия никогда не подвергались… – Вот я и спрашиваю. – Отмахнулся от второго старейшины Таджима, не желая выслушивать его чмокающие речи. – Кто дал вам право сомневаться в действиях главы? Старейшины переглянулись, не понимая, о чем шла речь. Они же только что ответили на этот вопрос. Таджима вздохнул, прикрыл глаза, о чем-то раздумывая, а когда открыл, то потерял весь интерес к старикам и смотрел исключительно на Мадару. – Мадара, если память мне не изменяет, у тебя были прекрасные учителя. Тебе известны полномочия главы клана. Так на каком основании ты продолжаешь их, – мужчина кивнул на старейшин, – слушать? Постепенно, на лицах Учиха проступило понимание. Мадара хищно оскалился и медленно поднялся на ноги, потянувшись за гунбаем. Изуна тоже поднялся, вторил красноречивой улыбке брата и многозначительно хрустнул костяшками пальцев. Побледневшие старейшины, осознавшие, наконец, что роли поменялись, изумленно воззрились на бывшего главу. – Т-таджима-сама, как вы могли?.. – Клан рухнет под руководством предателя! – Всей нашей истории придет конец… – Ничто не делается просто так. – Тихо изрек Таджима. Он неторопливо вышел из главного зала и закрыл за собой дверь, накладывая на помещение звукоизолирующую фуин. – Просто вам не всегда известны мотивы. Он вздохнул, глядя на ясное голубое небо. – Как же давно было пора прогнать этот застоявшийся воздух.