А мы — не мы… Уже не знаю сколько времени. Уже смогли мы все изменить, А уйти не хватает силы мне. А мы — не мы… (Kate Nova — А мы — не мы)
Минори стояла на балконе у самой двери и переминалась с ноги на ногу, держа в руках спортивную форму. Она нервничала, что может опоздать на занятия, но не могла уйти и не сдержать слово. Утро выдалось теплым. Солнечный свет проникал в каждый, даже самый темный уголок, и уже ничего не напоминало о том, что произошло здесь вчера. — Все равно паршиво выглядишь, — послышался голос за спиной. Судзуки обернулась. — Комацу Рей, доброе утро, — радостно произнесла Минори в ответ. — Доброе? Не смотря на то, что даже сегодня с самого утра ты умудряешься выглядеть также паршиво, как вчера? — спросила Рей, но Минори ее слова нисколько не обидели. Комацу сверху донизу рассмотрела девушку. Даже чистая форма не красила Судзуки. Слишком сильно бросались в глаза ссадины и синяки на руках, ногах и лице девушки. — Но я сменила форму и… — Я вижу. В этом все и дело. Почему даже сменив форму, ты все равно выглядишь паршиво? — возмущалась Комацу. Откровенная прямолинейность Рей ввела Минори в ступор. Она совсем не ждала подобных вопросов. В конце концов, она пришла, чтобы поблагодарить Комацу Рей и вернуть девушке ее вещи. Любая другая на ее месте, уже давно бы пришла в ярость от подобных слов постороннего человека, но Судзуки это нисколько не задевало. То ли потому что отрицать очевидное было глупо, то ли попросту из-за того, что в голосе Рей не было злобы, желания обидеть или еще чего-то подобного. — Я принесла тебе форму, как обещала. Спасибо, — сказала Судзуки и протянула девушке ее одежду. — Не надо благодарить меня. Ненавижу все эти вежливые формальности, — возмутилась Рей и, забрав спортивную форму, поспешила уйти. — Комацу Рей! — громко позвала Судзуки. Рей обернулась на голос. — Я на самом деле тебе благодарна. Спасибо! — Мне все равно, — равнодушно ответила Рей, распахнула дверь и почти вышла на лестницу. — Но ведь это не так, Комацу Рей! Если бы тебе было все равно, то ты не помогла бы мне вчерашним вечером! — стояла на своем Судзуки и кричала вслед, уходящей старшекурснице. -И? Что это меняет, Судзуки? — спросила Рей, вновь обернувшись. — Ничего, но… — Тогда к чему все эти рассуждения о моих чувствах? — Просто… — Что просто? Мне все равно. Понимаешь, Судзуки? Мне все равно, что ты думаешь об этом. Считаешь ли ты, что я просто проявила сочувствие вчерашним вечером, а может… просто жалость, или может быть, я очень хотела, чтобы ты просто ушла с балкона? Какое «просто» из мною перечисленных тебя устроит? — давила на девушку Рей, недовольная затянувшимся разговором. — Никто не будет помогать другому, если ему все равно! — стояла на своем Судзуки. Рей тяжело вздохнула и вновь подошла к ней. — Судзуки, ты всегда так однобоко смотришь на вещи? — поинтересовалась Комацу, сочувственно улыбаясь девушке. — Что ты имеешь в виду? — возмутилась обиженная Минори. — Я просто от чистого сердца хотела поблагодарить тебя. Что в этом предосудительного? — Ничего. Ты из тех, кто за деревом не видит леса, — спокойно ответила Рей. — Что ты хочешь этим сказать? Что я не должна говорить другим спасибо, потому что это просто формальности? — спросила Судзуки, которой явно не понравилось, что ей так откровенно намекают на ее наивность и глупость. — То и хочу. Ты видишь в людях то, что хочешь видеть, — сказала Рей и похлопала девушку по плечу. — Чуть не забыла. Это твое, верно? Минори внимательно посмотрела на белые листы в руках старшекурсницы. Это были ноты, которые дал ей в пятницу Такаяма Кин. — «Колыбельная», — прочитала вслух Судзуки. — Откуда они у тебя? — Ты знаешь, но серые рюкзачки вроде этого, — Рей потянулась за рюкзаком Минори, но девушка резко отступила на пару шагов назад, — очень хорошо летают с балкона, усеивая своим содержимым университетский двор. — Спасибо, — поблагодарила Минори и потянулась за нотами, но Рей не спешила отдавать их. — Ты не сильно преуспеваешь в своих занятиях. Почему Такаяма согласился помочь тебе? — спросила Комацу и задумалась. — Я стараюсь изо всех сил. Мне тяжело дается игра на фортепиано. Улыбка снова озарила лицо Рей. Кажется, Минори ей на самом деле нравилась по-своему. — Пусть так, Судзуки. Но как не крути, а играешь ты паршиво, — весьма дружелюбно сказала Комацу. — Только какой в этом прок для Такаямы? — Он просто… помогает мне… — оправдывалась Минори, теребя пальцы. Девушка, несомненно, нервничала. — Просто? — Рей с подозрением посмотрела в глаза Судзуки. — Впрочем, меня это не касается, — произнесла она равнодушно и отдала Минори ноты «Колыбельной». — Не делай такое несчастное лицо, Судзуки Минори. Бывай. — Спасибо за все, Комацу Рей, — кричала вслед старшекурснице Минори. Судзуки обернулась, но ничего не ответила, а только махнула рукой и вышла за дверь. — Стоп! Снято! Переставляем свет. Могами! Котонами! Отличная работа. Фуву Шо предупредите, что через десять минут нужно быть здесь, — отдавал громкие распоряжения режиссер. На площадке тут же начались интенсивные перемещения, как сотрудников, так и техники. — Моко-сан, а ты жестокая… — пробубнила Кёко, идя рядом с Котонами. — Что?! — возмутилась Канаэ, искоса недовольно поглядывая на подругу. — Ты сказала, что я плохо выгляжу. — Это не я сказала! Так в сценарии написано! Ты что несешь?! — ругалась громко девушка, но окружающие не обращали на них никакого внимания, увлеченные работой. — Правда? — Кёко засияла и села на маленький бордовый складной стульчик. Моко тоже упала на свободное место рядом с ней. К девушкам подбежал один из менеджеров, вручил стаканчики с кофе и сэндвичи с беконом. — Почему ты вообще меня об этом спрашиваешь? — Просто мне показалось, что ты была искренней, — спокойно ответила Могами и сделала глоток кофе. В горле неприятно запершило. Напиток оказался очень крепким и к тому же без сливок. — У меня роль такая. Ешь уже и не задавай глупых вопросов, — Моко с наслаждением вдохнула бодрящий аромат и только затем сделала первый глоток. Горячий кофе обжигал пальцы, даже сквозь стаканчик. — Я видела выпуск журнала… — Между нами ничего нет, — почти шепотом сказала Кёко. — Ты не должна передо мной оправдываться. Я верю тебе, — старалась поддержать подругу Моко. Кёко казалась расстроенной. Девушка не смотрела на Канаэ, а пялилась в стаканчик с кофе. Она пыталась отвлечься на отражение бликов света в коричневой жидкости. Могами долго не решалась продолжить разговор и поднять взгляд на подругу, сидящую рядом с ней, но наконец-то собралась с духом и сказала: — Спасибо, Моко-сан. Твои слова так много значат для меня, Моко-сан! — Кёко зарыдала и кинулась подруге на шею. Канаэ, не ожидавшая подобных выкрутасов на людях, от испуга уронила еще на половину полный стакан. Раздался громкий хлопок, который привлек к себе внимание. Весь пол, а также часть стены, оказались залиты кофе. Впрочем, и сами девушки теперь были в темно-коричневый горошек. Вокруг повисла тишина. Открыв глаза, первым, что увидела Кёко, был стакан, который продолжал катиться по полу, пока не уперся в мужские кеды. Взгляд девушки заскользил снизу вверх: бежевые брюки, синий пиджак, белый воротничок рубашки и… гнев в глазах Шотаро. Его сценический костюм оказался тоже залит кофе. — Ты…ты…ты… — сквозь зубы твердил музыкант. — За мной! — Фува схватил Кёко за запястье и силой потащил по коридору. Моко, которая до сих пор не пришла в себя, как и все остальные, с открытым ртом смотрела на происходящее. — Отпусти меня, болван! Идиот! Дурак! — раздавался раздраженный голос Кёко. — Идиотка! Прекрати орать, как ненормальная! — продолжал доноситься до всех их спор, хотя они ушли довольно далеко. — Бывает… — прервал тишину веселый и довольный режиссер. — Пока они приводят себя в надлежащий вид, у нас есть еще пару минут, чтобы всем вместе выпить этого чудесного кофе. Слова, сказанные Шингаем, рассмешили съемочную группу. Все дружно расхватали оставшиеся пустые стаканчики и поспешили к столикам, где стояли кофеварки. Воспользовавшись возникшей суматохой, Моко поспешила уйти в гримерку, чтобы переодеться.***
— Куда ты меня тащишь?! — продолжала возмущаться и вырываться Кёко, но Фува был в разы сильнее. — Переодеться! Или ты в таком виде собралась сниматься?! — закричал Шотаро, да так, что Могами от испуга замолчала и успокоилась. — Зачем было хватать меня при всех? Я не просила тебя об этом, — хватка Фувы ослабела, и Кёко наконец-то удалось высвободиться. Для того, чтобы он снова в нее также неожиданно не вцепился, девушка отошла от него на пару шагов назад. — Чтобы ты не натворила еще каких-либо глупостей, — ответил музыкант и сложил руки на груди. — Ты беспокоишься обо мне? — спросила удивленная Кёко. — С чего бы мне о тебе беспокоиться? — возразил Шо. — Я о себе беспокоюсь. — В каком смысле? — Каждый здесь думает, что у нас роман. Еще не хватало того, чтобы ты так позорила меня при всех. — Я?! Тебя позорю?! — заорала на музыканта Кёко. — Гори в аду, Шотаро! — Могами со всей силы била кулаками парня в грудь. Но Фува даже не пытался защищаться, видимо боли от ударов девушки он не испытывал. Когда та вконец успокоилась, он холодно сказал: — Переоденься. Нам нужно возвращаться. Кёко ничего не ответила, а просто молча ушла в гримерку и закрыла за собой дверь. — Шо-чан, что с твоей формой? — в один голос сказали удивленные Джун и Аои, которые не присутствовали во время инцидента. — Кофе пролил. На Кёко тоже попало, — мило улыбаясь, ответил музыкант. — Как же так! Вам нужно скорее переодеться! Я помогу Кёко-чан. Джун займешься Шо-чаном? — взволнованно говорила Ямомото. — Нет проблем! Аои поспешила в гримерку к Могами, а Фува ушел с Джуном.