Покорми меня

В комнате душно. Чонгук чувствует, как противная капелька пота скатывается по виску и вниз до самой шеи. Очередное смешнявочное корейское шоу на десять минут для промоушена. Хоть бы кондиционер поставили, уёбки. Сдохнуть можно. Вообще Чонгук очень любит подобные шоу, любит веселиться на них, но не тогда, когда футболка к спине прилипает, а дышать совсем нечем. Чонгук отсчитывает минуты и изредка косится на довольного, стоящего по правую руку Ви. Вот кому всё равно на жару, ржёт как ненормальный, глазами сверкает. И у Чонгука даже настроение на долю процента повышается от такого вида хёна. А потом оно, настроение-то, резко, с обрыва херачит до отметки «приплыли, бля». ─ …Играем в парах. Не используя рук перекатить яблоко до живота. Чонгук хлопает глазами, до него из-за жары туго доходит смысл. А когда доходит, то уже поздно. Перед ним стоит Ви-хён, а в тонких ручках у того здоровенное яблоко. Какая хорошая игра, думает Чонгук. Просто сто из ста, сука. Где берут этих уникумов, которые придумывают весь этот наиполнейший бред? Точнее, из какой именно психбольницы этих уникумов забирают? Нет, правда. Давайте не поддерживать однополые браки, но при этом устраивать полные намеков конкурсы, от которых живот сводит и хочется лицо в кровь исчесать. Лучше б кондиционер, уроды, поставили! Чонгук отчаянно терпит, сдавливает внутри себя скулеж и лыбится на камеру, светя милыми кроличьими зубками. Типа ему пофиг, ага. А в это время Тэхён прижимает своей щекой к чонгуковой сраное яблоко, близко так, что младший непалевно носом вдыхает нежный, с едва ощутимым ароматом цитрусового геля для душа, запах хёна. Он крепче сжимает зубы, желваки заходятся, а на фоне смешки ведущих, звук упавшего от переизбытка неловкости Шуги и орущего от радости и умиления Джина. Тэхён трётся щекой, ржёт тихонько и аккуратно ведёт яблоко всё ниже и ниже. Пыхтит усиленно, как будто реально приняв на полном серьёзе все правила игры. И Чонгук с каждым гребаным сантиметром становится всё напряжённее. Его мурашит всего, и отчаянно чешется внутри от желания дать дёру с криками во всё горло «не подпускайте Ким Тэхёна ко мне, он пахнет классно, я еще маленький, а у меня уже стоит». И и так душная комнатка заполняется едва ли не огнём, Чонгуку трудно дышать и жить. Эти блядские псевдо-дружеские, с намеком, игры, рассчитанные на текущих от броманса фанаток, его когда-нибудь доведут до ручки, и он, ей-богу, вот вам крест, выебет миленького-хорошенького-ким-тэхёна прямо перед камерами. И в рот, и в вертлявую задницу. Несколько раз. Поочередно. Ему все можно ─ он макнэ. И от этих совсем неуместных мыслей Чонгуку еще хуже. Единственное хорошо ─ тонна мэйка спасает его от улавливания вездесущими камерами красных пылающих щек, а длинная майка ─ от выпирающего бугорка на узких штанах. И когда чужое горячее дыхание просачивается сквозь тонкую ткань футболки, опаляя грудь, Чонгук не выдерживает и отворачивается. Нестерпимо хочется ускорить время, потому что даже во времена инквизиции таких пыток не было. Чонгуку горячо внутри и стыдно. За время игры, которая, кажется, длится вечность, он успевает помолиться: Господу, Аллаху, Будде и даже Кришне, пока он не осознает, что Тэхён перестал двигаться. И младший отмирает, расслабляется и выдыхает горячий воздух, а потом, со звонким счастливым голоском в голове «ну наконец-то, блядь», опускает глаза вниз. А там Ким Тэхён. Всё ещё. Стоит на своих острых коленках прямо перед Чонгуком и зырит так откровенно и пугающе, что Чон сглатывает и едва заметно дёргается. В последний момент упущенное яблоко катится в дальний угол съемочной площадки, а Чонгук взгляда не может отвести от хёна. Как заколдованный. В ушах словно вата, только отголоски какого-то смеха и очень четко ─ томный выдох из приоткрытых влажных губ Тэхёна. Чонгука почти колотит от возбуждения. Камеры. Люди вокруг. Чон Чонгук, соберись, тряпка, и уйми гормоны. Ёбаная фантазия. До конца шоу младший молчит, только, когда камера натыкается на его напряженное лицо, через силу выдавливает улыбку и хлопки ладошками, изображая тюленя-тугодума. А по пути в общагу он считает количество вывесок, отвлекается, как может, надеясь, что отпустит, но когда в грёбаном отражении Ким Тэхён, медленно, сука, облизывает свои невозможные губы, Чонгук понимает ─ не отпустит нихуя. Он летит впереди всех хёнов по лестнице и тащит ни капли ─ даже для виду ─ не сопротивляющегося самого младшего из старших в спальню, закрывает влажными треморными руками на ключ и словно хищник, оборачиваясь, подбирается к Тэ. А тот только губу прикусывает выжидающе и сверкает довольным взглядом. Знает, гаденыш. Специально же это делал. Специально застыл дольше положенного на коленях, специально почти стонал, смотря Чонгуку в лицо. Манипулятор хуев. И даже сейчас в его взгляде Чонгук отчетливо видит чёртову уйму счастливо скачущих бесенят, заставляющих Тэхёна пошло открыть рот в готовности, когда младший с рыком резко хватает того за выжженные светлые волосы на затылке и утыкает носом в ширинку. ─ Хён… Поиграем?