What we left in the darkness

Корабль садится на поверхность с легкой тряской, погружается в песок, и Рэй заставляет себя подняться. Еле переставляет затекшие ноги, проклиная ноющее после практически суточного недосыпа тело, и идет к выходному шлюзу. Она садилась в такой спешке, совершенно непозволительной для единственного пилота, что едва не врезалась в скалу. Так что следующая ее прогулка закончится, скорее всего, гибелью, если она не выспится. Рэй зевает, нащупывая кнопки панели, и жмет на них. Дверь опускается медленно, и по другую сторону корабля так темно, что на мгновение кажется, что она снова потеряла возможность видеть. Снова где-нибудь рядом с Реном, и он способен контролировать каждый ее шаг. Сердце подскакивает и ныряет куда-то к пяткам, заставляя Рэй отпрянуть назад, в ярко-освещенный квадрат выходного коридора, под жужжащий мертвенно-бледный свет, и оставаться там, пока она не успокоится. Рена здесь больше нет. Его больше не будет рядом. Нужно вдохнуть, выдохнуть и успокоиться. Она в безопасности. В конце концов, глаза привыкают к странному мраку, который оказывается просто ночным временем на Эч-То, тусклому и подсвеченному многочисленными спутниками, цепочкой опоясывающими черный небосвод. Но фонарь ей все же понадобится. У Рэй в запасе не так уж и много времени. Пока не проснется Кайло. Так что ей следует поторопиться. Она ориентировалась на координаты, каким-то чудом уже оказавшиеся в системе корабля, как будто именно сюда и прилетал Рен, причем совсем недавно. Но, кажется, здесь ничего нет. Рэй проходится взад-вперед по краю обрыва, уставившись вперед изо всех сил, мысленно пытаясь разогнать туман, который все равно ей не поддается. Потом ложится на землю и старается не свалиться, заглядывая в бездну. Возможно то, что ей нужно, спрятано под обрывом? Но нет, она только задыхается, от головокружения, от мерзлого влажного ветра в лицо и от странного ощущения, будто за нею следят. Это не Рен. Его присутствие она чувствует сразу, связанная с ним слишком тесно. Ей следует выбросить из головы все мысли о нем и сосредоточиться на храме. Свет фонаря, самого мощного, что оказался в личных вещах владельца корабля, кем бы он ни был — самим Реном или одним из его Рыцарей, практически бесполезен. Тонкий и слабый луч света тонет в темноте практически через пару метров вниз. — Зачем тебе это место? — Рэй шепчет, разговаривая сама с собой. Или с изощренным умом Кайло, вздумавшего усадить корабль практически на дно бездны. На дно! Конечно, она хлопает себя по лбу, забыв, что в руке все еще фонарь, и шипит, растирая ушиб. И практически бежит, спотыкаясь о камешки, подныривающие под ноги, обратно. — Задраить люки! — Рэй лихорадочно щелкает по кнопкам, закрывая все входы корабля и поднимая силовой заслон. Она хлопается в кресло пилота, отзывающееся радостным приветственным скрипом, и вызывает сканер, собираясь как следует пройтись по поверхности. И по тому, что будет ниже уровня земли. Сканер взвывает громким низким криком, чем-то напоминающим зов скалозубых пустынников, и с каждым новым пульсирующим звуком на пустой синей поверхности карты проявляются новые черты. Пустота не так уж и бесконечна. Оказывается, Рэй посадила корабль совсем на край здоровенного кратера, практически невидимого в ночной темноте. Так что ей, в общем-то, даже повезло, что она промахнулась. Иначе бы они точно разбились о камни внизу. Но чуть повыше на одном из выступов вполне можно посадить корабль. А дальше добираться на своих двоих. До утра остается совсем немного, к тому же неизвестно, сколько еще Рен будет спать, так что ей стоит поторопиться. — Давай пошевеливайся, — приходится стараться изо всех сил, чтобы не царапнуть обшивкой об острые обломки, торчащие отовсюду, когда корабль аккуратно идет вниз, сквозь плотную пелену тумана. Двести метров — отсчитывает сканер, и они даже не добрались до половины. Триста — и силовой щит начинает легко пощелкивать. Наверное, от перепада давления. Триста восемьдесят. Рэй напряженно вглядывается в крохотную модель кратера, высвечивающуюся рядом, чувствуя себя не больше, чем точкой на карте. Маленькой точкой, которую следует усадить и ни в коем случае не промазать. Иначе они разобьются. Четыреста сорок шесть. Ровно столько они пролетели вниз. Рэй щелкает автопилотом, и тот берет на себя управление, усаживая корабль на ровную площадку выступа, словно созданную специально для этого, а она в это время старается не заплакать. Слишком много стресса. И слишком мало сна. Снаружи холодно. Так сыро и холодно, что на мгновение с нее слетает даже сонливость, заставляя дернуться и пожалеть, что она не накинула на себя еще пару пледов сверху. Голове все равно, потому что ее закрывает шарф, обмотанный вокруг лица так, как это принято на Джакку. Только там было слишком жарко, а здесь наоборот. Так что дышать Рэй может спокойно. Жаль, что фонарь не из тех, что цепляются на голову, поэтому приходится держать его в одной руке, подсвечивая дорогу перед собой, вернее, отсутствие ее. А в другой бластер, ее единственное оружие. Хотя стрелять опасно. В такой темноте немудрено перепутать какую-нибудь глыбу с человеческим силуэтом и попасть по скале. И вызвать обвал. Рэй наклоняется над осыпающейся под ногами каменной поверхностью, прикидывая, сколько ей еще спускаться. Она успеет. Она должна. Это совсем не похоже на храм. Ну, разве что издалека. Вблизи это просто нагромождение плит, поставленных друг на друга и с виду не внушающих доверия. Кажется, что они могут рухнуть в любой момент, и удивительно, что до сих пор держатся. Но зато ни входов, ни дверей. Просто подобие круглого амфитеатра, все из тех же камней, и много плесени внутри. Мох здесь кое-где достает почти до колена и выглядит он тоже не очень привлекательно. Кому пришло в голову выстраивать храм тут? На самом дне кратера? Сначала Рэй держится поближе к стенам, но там ничего нет. Никаких признаков обжитости. Да вообще человеческого присутствия. Камни — это просто камни, и все. Да и присутствие Тьмы здесь такое… зыбкое. Рэй сложно подобрать другое объяснение. Но она словно есть, а будто ее и нет. Это не храм. Скорее, просто покинутый дом. Но тогда зачем Рен был тут? Судя по бортовому компьютеру целых три раза. Рэй перепроверила дважды, и каждый раз координаты были одинаковыми. На дне этой бездны. Может, ему тоже не удалось то, что не отыскала и она? Проклятье! — Нет-нет-нет-нет, пожалуйста, — твердит она как заведенная, бродя по кругу уже который раз. Даже воздух в маске уже не кажется бодрящим, а от холода у нее занемели ноги и руки, и хочется свалиться прямо тут, где-нибудь на камне, и уснуть. И никогда не просыпаться. — Этого не может быть. Хотя вполне может. Почему бы и нет. Возможно, это просто остатки жилья исследователей кратера. Или еще какой-нибудь станции. Всего в одном месте Рэй цепляется взглядом за такие знакомые оплавленные камни. Вот здесь точно побывал Рен вместе со своей яростью, исполосовав стену мечом вдоль и поперек. Надо же, внезапно ей приятно, что ему тоже ничего не удалось. И великий магистр облажался не меньше ее. От стен идет отзвук боли, стоит ей дотронуться до них. Но это не свежие чувства. Не то, что принадлежало Рену. Боль такая старая, что Рэй теряется, пытаясь уцепиться за самый конец этой нити и распутать ее. Амфитеатру, в который она спустилась, несколько тысяч лет. И он старше, чем все, что она когда-либо видела. Может, поэтому отголосок Тьмы в нем такой слабый. Если бы не Рен и его любовь к разрушениям, она в жизни бы не додумалась прикоснуться к стене. Ее тянет к середине, в самый центр амфитеатра. Туда, где мрака больше всего. Мрака и тумана. Почти наощупь. Когда Рэй добирается до кучи сваленных камней в середине и присаживается рядом, разгребая их, под завалами обнаруживается именно то, что она и искала. Треснутый круг, практически полностью стертые символы, только кое-где проступающие над разрушившимся от времени и сырости камнем. Неудивительно, что его никто не заметил. Она работает быстро, изо всех сил, которых у нее почти не осталось, в слабеньком свете фонаря, уложенного рядом так, чтобы она могла видеть, что разбирать. Этот круг не кажется ей совсем незнакомым. Что-то похожее по принципу действия она уже видела. Когда-то. Но где? Все равно в голову ничего не идет, так что она продолжает под аккомпанемент хриплого дыхания и громкого стука в ушах. Вот и все. Теперь самое главное. Сейчас ей нужно просто позвать. Это не совсем медитация. Скорее, это просто беспомощная мольба. Рэй заполняет мрак. Все тело, от кончиков пальцев на ногах и до волос. Ее укутывает теплом и густотой ярости и ненависти, обжигающей страсти и желаний, и всех остальных оттенков, больше не кажущихся ей грязными и ужасными. Они льются через край, и Рэй трясет. Наверное, еще немного, и она сама переполнится как слишком тесный сосуд и треснет. Сломается, не выдержав. Но этого не происходит. Она просто стоит на коленях в центре храма, чувствуя, как сгущается вокруг нее Тьма, и сквозь пелену тумана в круг входит чье-то незримое присутствие. Это не Рен и не кто-то другой из живых. Этот призрак давно мертв. Истлевший и снова превратившийся в звезды. Древний как сам храм и сама Тьма. Он просто молча парит в воздухе и ждет. Чего? Того, что Рэй испугается? Но сейчас ей совсем не страшно, когда внутри нее столько Силы. Хватит, чтобы поднять свой корабль одним движением мысли и отнести его наверх, не меньше. — Пожалуйста, — Рэй морщится от света, так неудачно падающего именно на нее и заставляющего слепо моргать. — Помоги мне. -Чего ты хочешь? — голос призрака почти бесплотный, скомканный и еле слышный. И говорит он не на общегалактическом. А на его старом наречии. Хотя Рэй все равно понимает, правда, кое-как. — Я просто хочу контролировать ее. Тьму внутри меня, — Рэй уже сама не уверена, что это она говорит. Возможно, от усталости она отключилась где-нибудь в храме. Или спит. Или умерла. Все это не менее реально, чем искаженный силуэт, темнеющий в тумане. — Запрос неверный. Повторите, пожалуйста, снова, — призрак по-прежнему висит в воздухе, слегка мерцая, только теперь до Рэй доходит, что здесь не так. Она отодвигается назад и нащупывает фонарь, направляя свет на призрака. У того нет ног и вообще ничего ниже пояса. А еще он полностью прозрачный. Так и есть. Это старая голограмма. — Повторите запрос, — шепчет женщина своим тусклым и безжизненным голосом. Мертвая, как и все кругом, но оставленная сторожить останки святилища. — Мне нужно… — Рэй запинается, пытаясь подобрать правильное определение. Это старый язык, и она совсем подзабыла его. Но одно слово все же вертится на языке. — Знание. Старое… знание. Перевод неверный. Ей нужны данные. Хотя призраку, кажется, этого достаточно. — Запрос принят, — на мгновение голограмма гаснет, и Рэй кажется, что это и есть конец. Но потом все приходит в норму. — Загружаю карту архивов. — Нет, нет… стой. Они тут? — на ноги подниматься сложно. Особенно после того, как она стерла колени, ползая по камню. Но Рэй это все же удается. — Карта загружена. Вывожу на экран, — и призрак машет рукой, исчезая. А на его месте появляется крошечный куб, зависший в воздухе, пронизанный беловатыми линиями. Карта? Это тоже голограмма, только до нее можно дотронуться. Стоит Рэй только сделать это, как куб делается больше, расползаясь по всему здоровенному амфитеатру, и показывает ей полную карту того здания, которое когда-то здесь было. Еще целое и неповрежденное. Оно громадно. И, наверное, даже красиво по-своему. Только у нее нет времени этим любоваться. Ее присутствие отмечено большой пульсирующей точкой. Не так уж и далеко от тех самых архивов, в которые ей нужно спуститься. — Право, вниз, налево, — сначала пытается запомнить Рэй, а потом понимает, что это все ей уже не нужно. Многочисленные коридоры иллюзорного храма, по которому ей предлагают прогуляться, уже давно разрушены. Так что ей просто на северо-восток. Ближе к дальнему краю кратера. И лучше поспешить.

***

Назад Рэй возвращается к самому рассвету. Она карабкается по скале, снова чувствуя себя так, будто вернулась на Джакку, с ее здоровенными недрами брошенных кораблей. Спину оттягивает импровизированный мешок, сделанный из того самого шарфа, внутри которого надежно увязаны старые голокроны. Как их открывать, Рэй еще не знает. И каких она набрала — тоже. Но, по крайней мере, это лучше, чем неведение. К тому же она узнает, как они работают. И вернется снова. И снова. Пока, наконец, не доберется до тех самых знаний, которые помогут ей обуздать собственную Тьму. И однажды потом, а это обязательно случится, справиться с Кайло Реном. Она скидывает мешок на пол корабля, рядом с собственной постелью, и падает на нее, даже не заботясь о том, что она вся грязная, измазанная плесенью. Ей нужно спать. — Привет, девочка, — он снова стоит перед нею. Словно настоящий, и если бы она не была уверена, что спит, то подумала, что Рен все же каким-то образом нашел ее. Кайло смотрит на нее со сдерживаемой яростью. Еще бы, она предала его. По его мнению. — Нет, Рен, это все не по-настоящему. Я просто сплю, — она убеждает саму себя. — Убирайся из моей головы. — Это было бы слишком просто. Не находишь? — он проходится по каюте, к счастью для Рэй, та в центре корабля и в ней совсем нет окон. Так что ему ни за что не узнать, где она сейчас. — Мне это и не нужно. Я все равно тебя найду. — Ха, — она следит за ним взглядом, чувствуя себя примерзшей к постели, не способной сделать хотя бы одно движение по направлению к двери. И она все еще боится его. Слишком. — Ты не сможешь. — Почему? Потому что ты зашилась в какую-нибудь нору на окраинах вселенной, надеясь, что дотуда не добраться? — он явно чувствует себя как дома, принимаясь стягивать перчатки с рук, и бросает их на постель. А затем начинает расстегивать плащ. — Твой, — он морщится, — мой корабль видели недалеко от дуги Кесселя. Угадай, сколько дней мне понадобится, чтобы отыскать тебя, учитывая, что нас тянет друг к другу? Рэй наблюдает за ним, таким довольным сейчас. Он практически полностью уверен, что загнал ее в угол. Он же не знает… — Не знаю о чем? — внезапно Рен оборачивается к ней, подбираясь всем телом. Былая маска довольства спадает с его лица, трескаясь. Теперь Рэй видит его настоящего. — О чем ты умолчала, девочка?! — его глаза яростно блестят. — Я не скажу тебе ни о чем, — качает она головой, больше всего желая проснуться. Вынырнуть из этого кошмара, ставшего слишком реальным. — И ты никогда не узнаешь. — Хочешь поспорить? — Кайло хмыкает, сдергивая с плеч свой плащ и с легкостью избавляясь от него, зашвыривая в угол. — Ты знаешь, в чем самая лучшая часть кошмаров тех, кто связан Узами? — Нет, — вот теперь ей точно пора бежать. Но это кошмар, и внезапно Рэй понимает, что больше не может даже шевельнуться. Ее тело надежно приковано к кровати, на которой она лежит. — Ты не сможешь сбежать, пока я не разрешу. А сны могут длиться вечность, — он расстегивает и стягивает с себя штаны вместе с бельем. Все такой же здоровенный, высокий, с белеющим в свете ламп телом, расчерченным полосами шрамов. Обнаженный. — Так что ты все равно расскажешь мне то, что я хочу. У тебя нет выбора, Рэй, — он наклоняется над нею, скованной и обездвиженной, и ласково гладит ее по щеке. — Никогда не было. — Это только кошмар, просто кошмар, ничего больше, — Рэй зажмуривается, выбрасывая из головы все мысли и оставляя одну пустоту, заполненную Тьмой. — Ты не сможешь навредить мне… — А я и не собираюсь. Пока что, — Рен сдергивает с нее покрывало, единственное, что разделяет их, и гладит по обнаженной груди. — Пока я всего лишь в твоей голове.