***
По крайней мере, ступени уже закончились, и хвала пустыне, потому что она уже устала сбиваться со счету. Десять, двадцать, три сотни сорок одна, три сотни сорок две, тысяча пятьсот восемнадцать... Одна, две, три... Изнутри этот замок под стать наружности, он... странный. И не только с виду, в нем все как-то не так. Рей готова поклясться, что он меняется. Стоит ей отвернуться или хотя бы моргнуть, как на месте стены выступает проем, заполненный темнотой, и оттуда несется тихий неразличимый шепот. Совершенно не похожий на язык людей. — Эй! — она подходит к одному из них, занося сейбер над головой словно факел, но увиденное там заставляет немедленно отступить. Если это не человек, то оно до жути на него похоже. Скрюченное, сгорбленное, лишенное черт, оно состоит из застывшей черноты и только, восседает на подобии трона из точно таких же шипов, что выросли на мосту. Не статуя, потому что стоит Рей приблизиться, как оно вздрагивает, слепо принюхиваясь, направляя гладкое лицо в ее сторону. — Эй, — повторяет оно за нею мертвым голосом, узнавая ее. — Ре-э-э-эй... Она отшатывается и бежит, не разбирая дороги, потому что понятия не имеет, куда вообще бежать — замок словно лабиринт и подбрасывает все новые и новые развилки, повороты, за которыми оказываются сплошные стены. Другие проемы, в которых ее снова ждет то жуткое создание. Или другое — они разные, теперь это башня посреди болота, состоящая из камня и человеческого тела, вмурованного в навершие, он следит за нею с высоты. — Рей... — он нагибается, растягиваясь, почти дотягиваясь до нее. Это человек в маске, приковавший к себе других людей, следующих за ним на длинных цепях. Они повинуются каждому его желанию, поднимаясь с колен и направляясь к Рей. Это постамент с отрубленной головой, повторяющей одно и то же — Рей, Рей, Рей. Это кто-то спящий в центре паутины, свернувшийся там будто жертва, не паук, хотя черные нити, растущие из его хребта, сплетаются узором. Это кто-то на коленях, погружающий руки в черную воду, вытаскивающий черепа и укладывающий их перед собой, создавая стену. Это монс... — Это не монстр, — все тот же парень и одновременно нет, он еще больше вырос, раздался в плечах, копна волос убрана в пучок, только за ухом вьется тонкая косичка. Ему жуткие создания не страшны, даже не смотрит в ту сторону, будто всего этого нет. — Он дальше, — он так знакомо хмурится и закусывает щеку изнутри. — Но не ходи туда. Просто... не ходи. Не ходить? Это невозможно. — Постой, — пока он снова не растворился в воздухе, как какая-то галлюцинация. Хотя, скорее всего, именно ею он и является. — Я знаю тебя, откуда я тебя знаю? — может, если он ответит, скажет хоть что-то, она вспомнит быстрее. И поймет. Ее вопрос его почему-то еще больше злит. Парень хмурится, складывает руки на груди, словно отгораживаясь ото всего. — Ты меня не знаешь. Пока что. — Стоп, что? Он и правда умеет растворяться в воздухе за мгновение.***
Однажды давным-давно на краю света жил монстр, который боялся одиночества. Бесконечные коридоры вьются по спирали, уходя все ближе и ближе к центру. Здесь больше проемов, одни широкие, другие как трещины в стенах, и она может только подглядеть, что там, прижавшись к разлому. Существо, похожее на ребенка, только приросшее к полу длинными черными нитями, выставляет вокруг себя маленькие фигурки звездных кораблей, а затем толкает один, и все они приходят в движение, зацепившись друг за друга. Она тоже так играла раньше, только вместо игрушек у нее были детали от разных механизмов, в основном сломанные, ржавые насквозь, не годные для продажи. Рей закрывает глаза, сосредотачиваясь, и через мгновение одна из металлических пластинок ложится на ладонь, только новенькая, блестящая и без единой царапинки. Одна такая стоила четверть пайка. Так — и под ее взглядом пластинка сминается, принимая новую форму маленького изящного кораблика, отливающего серебряными гранями на крыльях — она не будет стоить ничего. — Вот, — ей все еще страшно касаться этих созданий замка, но она может хотя бы просунуть игрушку сквозь трещину в стене. — Держи. Ее кораблик, повинуясь движениям пальцев, аккуратно планирует к остальным в кругу, занимая свое место в хвосте. — Не нравится? — существо-ребенок почему-то не хочет замечать ее подарок. Словно Рей для него вообще не существует. — Ну ладно. Когда я вернусь, поиграем вместе, хорошо? Она со вздохом отступает от пролома в стене, и тот тут же затягивается подобно ране на ладони от шипов, оставляя вместо себя ровную поверхность. — Извини, — как будто это ее вина. И поэтому он построил клетку, прочнее которой не существовало во всех мирах, в центре своего замка. Монстр должен был быть ужасным. Одним из созданий, сотканных из тьмы. Или чем-то еще уродливее, пугающе. Но вместо этого она видит ребенка. Самого обычного, маленького мальчика в белой, дорогой одежде. А еще он очень похож на того парня на мосту, как если бы их разделял с десяток лет. Черные волосы вьются у лба, лопоухие уши и карие глаза. Он уже не улыбается, хмурится, надувшись. И смотрит на Рей так, словно она чем-то его уже успела обидеть. — Ты тоже уйдешь? — он говорит он, глядя на нее исподлобья. — Мама ушла, и мне не с кем играть. Она говорит, что занята спасением мира. Я тоже спасаю миры, видишь? — он указывает на разложенные на полу игрушки, множество звездных кораблей, и ее там тоже есть. Непонятно как, но это он, ставший на одно серебристое крыло. — Она не хочет спасать их со мной. Никто не хочет! Зачем она тут? Прошла через пустыню, огненное озеро, по шипам и бесконечной лестнице, и все, чтобы поиграть с ним? Почему это так важно? — Ну ладно, — Рей выключает ненужный меч, прячет рукоять в поясную сумку и опускается на колени рядом. — Меня зовут Рей, а тебя? Он не отвечает, все еще надувшись, но, перебрав все свои кораблики, находит один и сует ей в руку. — Это твой, а я возьму вон тот, — ему нравится тот, что создала она. Рей опускает глаза — ее плоский как камень, белый, с синими полосами, и на боку нацарапано — Бен. Бен... Это же... — Тебя так зовут? Он мотает головой. — Я передумал. Меня будут звать по-другому. — Бен — красивое имя, — пытается утешить его Рей. — Мне нравится. — Нет. Ненавижу это имя, не Бен. Рен! Что-то внутри обрывается, будто кто-то невидимый сдавил сердце изо всех сил, треснул по голове так, что в ушах звенит. — Кайло... — теперь она помнит. Знает все, знает, кто он, кто она. Что он сделал с нею, что она делала без него, ее побег, рыцари Рен, убийство Сноука, они летели на какую-то планету, а затем она прикрыла его собой, подставившись под бластер... Он открыл ей путь во Тьму, он издевался над нею и сам сошел с ума. Воспоминания переполняют разум словно вода, прорвавшая плотину, там много страха, болезненного, надрывного, но куда больше слепой веры. И ее любви, безрассудной, чудовищной, потому что, полюбив чудовище, рискуешь стать таким же. — Я хочу играть. Сейчас, — Рей поднимает кораблик на ладони, теперь она помнит его имя — Сокол. — Мы будем играть столько, сколько захочешь. И я никуда не уйду. Возможно так оно и есть. Она мертва или в коме, или это подземное озеро душ Ррии, выстрел пришелся ей в живот — какая теперь разница. Она здесь для Кайло. Так было и будет всегда. Не потому, что ему нужен кто-то, потому что она сама так решила. И он ей тоже нужен. Теперь, когда память вернулась к ней полностью, лоб охватывает острый обруч короны, и одежда меняет свой цвет: белый стал серым, а теперь совсем почернел, и эти перемены удивляют Бена-Кайло. — Ты тоже королева, как мама? Рей качает головой. — Императрица. Вроде бы. Была, по крайней мере, — ее Сокол взмывает в воздух, следуя за движениями пальцев. Сила заставляет его парить над армией кораблей, так ни разу не коснувшись пола. — Ого, — Бен-Кайло морщит нос. — А я так не могу. Только все ломаю. Мне не разрешают, потому что я порчу все, к чему прикасаюсь, так мама говорит. И что во мне много Тьмы, а так нельзя. Она поэтому больше не любит меня, — он снова мрачнеет, и в глазах появляется то же выражение, что Рей видела у него повзрослевшего. Отчужденное одиночество. — Нет! — Рей обрывает его, придвигаясь ближе. — Ты не портишь. Я открою тебе один очень важный секрет — однажды ты вырастешь и сделаешь кое-что очень хорошее. Меня, — следом за Соколом с пола поднимаются и другие корабли, устремляясь по кругу. Серебристым росчерком от Рей к Бену-Кайло. — Видишь, это не так уж и плохо? М-м-м? Его взгляд меняется, от недоверия к какой-то странной радости маленького ребенка, обнаружившего, что он тоже умеет делать чудеса. — Ты не монстр, Бен. Мы оба не такие. А потом, поняв, что возможно так никогда и не найдет что-то достаточно ценное, ни в этом мире, ни в других, он заточил в ней себя и выбросил ключи.***
Сознание возвращается к ней вместе с тупой болью в животе. Вспышками света перед глазами. Мельтешением темных силуэтов, слишком размытых, чтобы различить среди них один важный. Голоса сливаются в непрерывное жужжание, вдобавок к писку монитора. Она все же жива, и, когда мутная пелена сходит, видит меддроидов, столпившихся сверху. — Где... — ее собственный голос кажется Рей таким слабым и жалким, что непонятно, как ее вообще слышат. — Где Кайло... — он должен быть тут, раз уж она каким-то образом вернулась. — Позовите его! — Ваше Императорское величество... — дроиды не должны звучать так взволнованно, словно люди. Так испуганно. Она кое-как приподнимается, выпутываясь из трубок, опутавших ее всю. Ее койка не единственная в палате, мужчина под прозрачным колпаком кажется спящим. Никаких проводов, как у нее, никаких бакта-пластырей или швов. Но Кайло не двигается, даже когда она зовет его. Сначала слабо, раздирая горло, а затем все громче, под конец начинать просто кричать. И когда тянется к нему Силой, пока ее удерживают, наверное, все меддроиды в палате, чтобы она не навредила себе. А когда она дотягивается, то не чувствует ничего. Как если бы в нем больше не осталось ни капли Тьмы.