***
Рукоять топора привычно жгла холодом мою ладонь, а деревянный щит, обитый металлом, верной тяжестью оттягивал мою левую руку. Чуть впереди шёл Лод с двумя мечниками и одним арбалетчиком, а позади меня бесшумно двигалась тройка ловчих с сетями. Потолок узкой пещеры коптили несколько факелов, а многовековую тишину разрывал лязг оружия и доспехов. Идти в эти пещеры, судя по слухам, было чистым самоубийством, но Император, помешанный на диковинках, пообещал озолотить нас в случае успеха, либо же заживо оскальпировать, стоило бы нам вернуться ни с чем. Эти подземные лабиринты стали домом для кого-то, в чей рацион входила изрядная порция мяса существ, сходных с человеком по строению. Да и в нашем лагере недосчитались десятка воинов к исходу первой ночи у подножия этой сети туннелей. Но приказ есть приказ и обсуждать его толку мало. В команду добытчиков взяли самых матёрых и отчаянных, привыкшим ко многим малоприятным вещам, да и с оружием обращавшихся только лишь на Ты. Плюс Я да Лод, как самые честные перед своими воинами, ибо гнева Императора стоило бояться в последнюю очередь. По длинному туннелю мы двигались уже более часа, покуда не достигли обширного грота с чёрным прудом посередине. На дальнем от нас берегу горел костёр и бродили неясные тени. Солдаты тихо выругались и направились в сторону огня, стараясь производить минимум шума. Те несколько минут, что понадобились на преодоление этого небольшого расстояния, показались мне вечностью. Гнетущая тишина, разрываемая всплесками воды, а также странными чавкающими звуками, не добавляли в нас храбрости, но желание выжить и исполнить свой долг брали своё. Метр за метром костёр приближался, и вскоре мы достигли края круга света. Возле импровизированного очага спала женщина в обнимку с ребёнком. И умиление было бы вполне уместным чувством, если бы на дальней стене не висели запасы этой прелестной семейки. Пара тощих эльфов, да пятерка моих воинов мирно покачивались, подвешенные за ноги, как куски мяса в лавке. Да и недалеко от их кровати виднелись остатки недавнего пиршества, закончившегося совсем недавно, буквально минут 10 до нас. Мы переглянулись и стали растягиваться цепочкой, намереваясь взять эту пару в клещи, но тут я приметил, как Лод начал откланяться от заданного маршрута в сторону нагромождения камней, стоявших чуть поодаль. Он махнул мне рукой «нашим» с ним жестом, означавших только то, что есть причина для такого поведения. Спорить с ним, и призывать его к порядку не было никакой возможности, ибо каннибалы что-то почуяли. Внезапно девушка проснулась и молниеносно прыгнула в мою сторону, но была сбита в воздухе арбалетным болтом, смазанным паралитическим ядом, и пока та, силилась встать — ловчие накинули на неё несколько сетей и скрутили их между собой, продев шест. Малой кинулся было на мечника, но отсутствие нужды в нём вынесло ему смертельный приговор — Воин был быстр как никогда. Мне даже почудилось, что голова, медленно опадавшая с плеч, несколько раз удивлённо моргнула, прежде чем закрыть свои глаза навсегда. Тело было упаковано в мешок и привязано к шестам для транспортировки в лагерь — учёные многое готовы были отдать за странные экземпляры для своих опытов. Женщина кричала и пыталась вырваться, но верёвки, из которых были сплетены сети, были способны ненадолго сдержать натиск обезумевшего огра, способного руками переломить вековое дерево. Поэтому вскоре она сдалась под действием парализующего яда и легкой кровопотери. Из-за камней высунулся Лод, ведя за собой на верёвке маленькую беловолосую девочку с завязанными за спиной руками и кляпом во рту. Товарищ довольно улыбнулся и указал на её глаза. — Она слепая, Командир. И чертовски слаба. — тихо произнёс он. — Велите её убить на месте? — Это было бы милосердно с твоей стороны, Лод, — начал, было, я, — но продав её, мы получим больше пользы. — Вы это верно подметили, Командир. — согласился мой друг. — А у вас? — Без потерь. Девушка взята, малец на голову укорочен. Движем в лагерь. — Вы не хотите здесь осмотреться? — Нет. Уходим сейчас же. Спорить со мной никто не собирался, поэтому мы быстро двинули обратно в лагерь. По пути я часто оглядывался на девочку с белоснежными волосами, что манили меня неизвестностью. Нет, никакого влечения к ней, лишь желание любоваться чем-то внеземным, непонятным моему разумению, этим странным существом. В лагере, после того как девушка-каннибал была отправлена с охраной в столицу, я проследовал в лазарет. Девочка, умытая и расчёсанная, сидела на койке и вертела головой, прислушиваясь к различному шуму ночного лагеря. Лекарь, сидевший подле неё, повернулся ко мне и поклонился, прижав руку к груди. — Ваше благородие, я осмотрел юную леди, как вы приказывали, — учтиво начал он, — вполне здорова, за исключением некоторых моментов. Кстати, она представилась как Нэра. — Ну и? — спросил я, поражаясь своему любопытству, ибо буквально пару часов назад я собирался продать это маленькое чудо. — Питалась обыкновенной пищей, что странно, ибо изменений оргазма не наблюдаю. Единственный серьёзный недуг — полная слепота, ваше благородие, — закончил лекарь. — Излечить возможно? — холодно спросил я, заранее зная ответ. — Магическая слепота, ваше благородие, не лечится. — произнёс он тихо, — к моему величайшему сожалению. — Девочку переодеть и ко мне в палатку. Мне нужно подумать. — проронил я сухо и вышел из лазарета. Но отойдя уже на приличное расстояние, до меня донёсся тихий девичий голос, оставивший в моей груди большую незаживающую рану.***
\ Передо мной стояла она. Спустя 12 лет судьба сводит меня с этой девушкой, которой на данный момент едва исполнилось 17. Моё сознание вернулось ко мне лишь на последних звуках её неземной песни. Она замолкла и направилась к выходу, но у самой двери проронила, не оборачиваясь ко мне : "Вы сидите посреди пустыря, глядя в потухший костёр. Гоняете прежние грёзы, смывая чужой кровью позор." Я хотел что-то крикнуть, как-то её задержать, послать за ней, но ноги не желали меня слушаться, а комната была пуста - в то когда она пела время, служанки покинули купальню. В тот момент я хотел бы оказаться в любом месте из своего тёмного прошлого, но никак в той проклятой комнате. Но ни одна битва, ни одно кровавое море или трофей не смогли бы затушить ту боль, что посеяла Нэра в моём сердце, будь она трижды проклята.