нужен

Отчего-то Тор понимает, что это последний раз. Его брат больше не воскреснет. Не вернется. Не солжет. Не предаст. И Тору до того грустно это осознавать, что он не может перестать обнимать холодное тело брата. Одинсону хочется верить, что это очередная его злая шутка. И Локи до сих пор жив. Лживый, неверный, блудливый. Тор готов принять его любым, главное — живым. Бог Грома и Молний поклялся себе в прошлый раз, что не будет скорбеть о ещё одной смерти брата. В конце концов, Локи его просто засмеет, когда вернется. Сколько раз можно попадаться, вестись на один и тот же трюк. Но сейчас Тор, кажется, готов вестись на этот трюк вечно, потому что тогда брат непременно вернется и посмеется над ним. Посмеется над его болью и скорбью, над его глупыми речами и солеными на вкус слезами. Тор уже достаточно потерял, поэтому ему кажется, что смерти брата он просто не выдержит. Локи был одним из немногих, кем он дорожил. Он как сейчас помнит последнее возвращение брата. Одинсон был невероятно счастлив, осознав, что Локи с ним, настоящий, не иллюзия. Он не бросил его, как всегда. Остался, признавая Одинсона братом, от которого всегда стремился отречься. Убежать. Спрятаться. Чтобы бог Грома и Молний его не нашел. От этих воспоминаний Тору становится только хуже. Он обнимает брата, прижимается теснее, утыкается куда-то в шею. Помнится, Локи никогда не любил объятий, избегал любых телесных контактов. Поэтому Одинсон особо не настаивал, ограничиваясь рукопожатиями. Каждый раз думая, что ещё будет время. Когда Тор просыпается на корабле какого-то землянина, он думает, что лучше бы умер там, вместе с Локи, оставшись в открытом космосе. По крайней мере, его бы не мучило чувство вины. Кажется, это единственное чувство, которое ещё может испытывать бог. Он ведь пообещал Локи тогда, в детстве, что защитит. Но, как оказалось впоследствии, это Локи всегда его защищал, жертвуя собой. И в этот раз брат защитил его, приняв весь гнев Таноса на себя. Богу Грома и Молний больше нечего терять, он уже ничего не боится. Поэтому, увидев титана в Мидгарде, он, не задумываясь, нападает. И у него почти получается. Получается отомстить за смерть брата. Но Танос лишь улыбается, указывая жестом на голову, и исчезает. И Тору становится так противно и больно от собственного бессилия, что хочется умереть, позабыв обо всем. Поэтому когда, спустя несколько часов, Роджерс рассказывает ему о расколе, гражданке и Тони в целом, Тору хочется просто послать глупого смертного. Неужели из-за этого дерьма они и правда перестали общаться со Старком? — Мы с ним сейчас в контрах. Точнее, он со мной просто не разговаривает. Стив говорит это, не отрывая взгляд от старого телефона, в котором забит лишь один номер. Бог Грома видит, что Роджерс, черт его побери, хочет позвонить, узнать как Старк, но отчего-то не может решиться. — Знаешь, он предпочел отправиться на другую планету, чем звонить мне. Тор совершенно не понимает капитана. Если бы только его брат был жив, Тор бы на коленях умолял его о прощении, не разбирая причины. Если бы только его брат был жив, Тор бы отправился на другой конец мультивселенной за ним, чтобы спасти. Если бы только его брат был жив, Тор пожертвовал бы всем ради него. Но его брат мертв, и Одинсон уже ничего не может сделать. В принципе, как и всегда. В отличие от Роджерса, который продолжает пытаться оправдываться то ли перед ним, Тором, то ли перед Тони, который уж точно его не услышит, будучи на другой планете, то ли перед самим собой. — Ты серьёзно? Просто извинись, если Старк вернется живым. —  Что ты имеешь в виду, Тор? — То, что тебе ещё есть, что терять, кэп.