Скажи, что я не один

Ладно… В сторону всё. В сторону эмоции. Просто взять себя в руки раньше, чем закипающее дерьмо перельётся через край, а после заставит меня пожалеть об этом. Я же солдат! Но куча всего в груди, словно забитое мусором ведро, реально мешает жить дальше. Смешивается, разлагается, а сверху пихают ещё что-то, предварительно утрамбовав грязным ботинком. Остатки разрозненных эмоций, некогда цельных мыслей, уверенности в своём "я справлюсь" медленно и уверенно тают. Больно копаться в себе, словно расколотая уверенность режет, впиваясь в ладони. Если бы только в ладони… Рассекая пустыню, в зеркале заднего вида смотря на пыль, поднимающуюся за мной, и я, стараясь не думать о том, кто когда-то был заменой этому автомобилю. Проходит ещё пару часов, прежде чем я таки приближаюсь к мигающей белой точке на карте, и вместе с этим просторы пустыни сменяются различными вырубами возвышающихся багровых скал. Здесь я еду гораздо медленнее, пытаясь разобраться во всех рельефных ориентирах, отмеченных на карте, стараясь не напороться шинами на какие-нибудь невидимые выступы камней. База располагалась рядом с одним из утёсов, у основания которого протянулись скопления ангаров в сборке громадных зданий, используемых правительством в подобных ситуациях, по периметру окруженные энергоновыми датчиками и электрическими стенами. Достаточно большими, чтобы казаться грозными в глазах врагов и отмести у них желание нападать на нас. Но не настолько, чтобы даже при всём желании счесть этот объект за одну из центральных автоботских баз. Как только я прохожу охрану у главных ворот, один из солдат забирает мою машину, а другой выступает в качестве гида, и уже вскоре я стою рядом с одним из самых мелких металлических зданий с рюкзаком в руке. Оно находится довольно глубоко в базе, и, неуверенно постучав, иду навстречу судьбе. Которая, сказать честно, не подаёт положительных надежд. *** Через неопределённое моим, похмельным после удавшегося отпуска, мозгом время, кое-как шаркая подошвами по белому кафелю, так чтобы нарочно оставить побольше следов, я всё-таки выхожу за двери и, как только автоматические створки смыкаются за спиной, как только первые пару ступенек оказываются позади, позволяю себе уцепиться за перила и медленно стечь вниз. Плюхнуться задницей на проклятый начищенный мрамор и неосознанно уцепиться за предплечье Эппса. Другой рукой сжимаю лямку потасканного рюкзака, в который удалось запихать самые нужные тряпки. Выдыхаю через нос и снова, в третий или четвёртый раз, круг за кругом прокручиваю скупые формулировки всё того же равнодушно-доброжелательного мозгоправа Миринг. И как я только выжил? - Ну, и что тебе там наплели? - не выдерживает Роберт, проторчавший последние полтора часа под дверью начальницы в надежде подслушать. – Тебе не похуй ли? Или больно видеть меня таким? Больно? А больно ли? Этим словом можно описать всё то, что творилось у меня внутри все эти кошмарные недели? Без преувеличения кошмарные. Я бы сказал самые хуёвые за последний год точно. – Больно от того, что мне нереально хочется разбить твою тупую башку? Тогда да, больно. Ахуенно больно, идиотина! – Так разбей? – предлагаю почти пофигистически, разве что плечами передёрнув для вида. Роберт отвечает сложно, как будто каждый слог приходится выжимать, выдавливать, чтобы просочились сквозь стиснутые зубы: – Не могу. – Почему? Раньше ты не особо-то деликатничал. Эппс кивает. Должно быть, и не надеялся на другой ответ. – Господи, какой же ты тяжелый. Как… – запинается и рывком выпрямляет подогнувшиеся руки. Ничего, потерпит. И не такое терпел. – Как что? Роберт тут же сдаётся, выдаёт одно из своих предположений, и меня даже удивляет то, почему он выбрал одно из самых безобидных. – Я не знаю, как шестьдесят коробок с пиццей? – Может, как шестьдесят коробок с дерьмом? – подсказываю я и меньше всего сейчас хочу менять положение тела. Запах обыкновенного стирального порошка, исходящий от друга, кажется безумно приятным. Лучшим. Тук, заминка и тут же бешеная барабанная дробь, от которой сошёл бы с ума любой кардиограф. И меня мутит, нереально мутит от этого ритма, херово становится, словно он, просачиваясь в моё тело через барабанные перепонки, всё взбалтывает внутри. Терплю, пока Эппс решается задать наверно давно мучивший его вопрос. – Ты хочешь уйти из НЕСТ? Волной. Выгибаюсь и втягиваю шею в плечи, словно защищая уязвимое место. Эппс пронзительно смотрит на меня, ожидая ответа. Но я не был готов к такому вопросу. Я и не знаю, вообще к чему был готов. Слишком заебался, чтобы ещё какие-то причины выдумывать или тщательно прислушиваться к своим ощущениям, пытаясь угадать, в чём именно подтекст. – Это типа "Выметайся, Леннокс. Таким тряпкам нет места в НЕСТе"? Эппс отрицательно мотает головой. – Это типа "Не держу тебя за жопу". Хочешь уйти - иди. Но, а что будет потом? Ты уйдешь, запьёшь и сдохнешь. Так хочешь? Эй, ты там дышишь? Я прячу усмешку за недосказанностью. Так выглядит смирение Эппса: чуть меньше бравады и столько искренности, сколько он может проявить, не вышибая кому-то мозги. Тщательно взвешивая, ещё более тщательно проговаривая, чернокожий мужчина натужено давит из себя слова и дышит слишком уж ровно для чувака, на спине которого развалился почти боров. Но сердце – его маленькое честное сердечко, – с потрохами выдаёт. Каждым ударом отбивает едва ли не панику. – А ты? Ты, выходит, хочешь? - задаю ему встречный вопрос, но не менее важный. И пока Эппс сосредоточенно подбирает ответ, я начинаю перебирать в голове возможности, когда настрой этого все временного оптимиста скатился на нет, и отталкиваюсь от мужчины, чтобы, наконец, встать и закинуть рюкзак на спину. Роберт отчего-то хихикает и дружески закидывает руку мне на плечо. Может быть, технически я и выше, но моя дурацкая привычка горбиться и присутствие Эппса всегда заставляют меня чувствовать себя меньше под этой широкой рукой. - Ты же знаешь, куда ты туда и я, надо же мне приглядывать за таким придурком как ты, за версту воняющий перегаром. Надеюсь, Миринг не унюхала. Закатываю глаза на довольно скалящегося афроамериканца. – Знаешь, это нормально, так бывает после того, как выжрешь больше, чем весишь. Хотя откуда тебе знать, да, сержант? Должно быть, сладко засыпаешь после первой же стопки. Эппс снисходительно кивает, а я понимаю, что талант издеваться над другом не пропьёшь никогда. – Куда уж мне до алкоголика со стажем. Хмыкаю. Если бы меня это задевало, дорогуша, если бы… Хочу сказать ещё что-нибудь едкое, но неожиданно получаю увесистый удар сзади между лопаток и, подавившись словами, начинаю кашлять. Вот же блядь! Разворачиваюсь, уже сжав в кулак правую руку, чтобы хорошенько ответить на выпад, как мне на спину, обхватив за шею, резво запрыгивает охренительно тяжёлое нечто. Кое-как устояв на своих двоих, уже двумя руками, вцепившись, разжимаю замок чужих пальцев, но херово выходит с перепоя. "Нечто" начитает ржать, как конь, мне прямо в ухо, и притихшая головная боль возвращается новой волной. Злюсь и, съездив локтем по чужим рёбрам, с силой прикладываюсь спиной о ближнюю стену. Благо, не своей спиной. Лошадиный ржач переходит в куда более хриплый мат, но хватка едва ли слабеет. Перехватываю давящее на гортань запястье и, немного оттянув его, снова прикладываюсь о стену. На этот раз удачнее. Скидываю с себя и, прежде чем развернуться, не глядя, отвешиваю пинок, жалею только, что ботинки лёгкие, а то бы мало не показалось. За спиной хрипло, то и дело сбиваясь на кашель, довольно хмыкают: – Ты превзошёл своего учителя, мой юный падаван. Пожимаю плечами, давно перестав реагировать на подобные выпады: – На хуй иди, Кайлер. – Подходящего нет, мой юный падаван. Хочешь, попробуем твой? Фыркаю, оборачиваясь к солдату. Молодой парень Кайлер, с коротко стриженным светловолосым ежиком на голове и дерзким характером. Один из моего отряда. Его глаза сверкают ехидством, когда он поворачивается ко мне и широко разводит руки, выпячивая грудь, на что мне остаётся только вздохнуть: – Отъебись, Кай, иначе я вспомню, как страстно ты вылизывал гланды Гарри из отряда воздушных сил в прошлом месяце. И в позапрошлом, и… – Это был карточный долг, майор! — солдат опускает руки, — Впрочем, я очень рад, что вы вернулись и не бросили нас надирать металлические задницы пришельцев в одиночку. - И не оставил нас ради выпивки. – вставляет свои пять копеек Эппс. Оборачиваюсь теперь уже к довольному Роберту и, доброжелательно протянув чернокожему сержанту свою руку, валю его рядом с собой от коварного удара по лодыжке, затем извернувшись, окончательно впечатываю ногой ему в живот. Эппс кашляет, но всё никак не может перестать лыбиться, даже сложившись пополам от боли и хватаясь за живот. Вот уж кого пора лечить от бешенства. Разворачиваюсь, поправляя рюкзак, оставляю на полу этих двух идиотов, но успеваю заметить, как Эппс, всё ещё валяясь на холодном полу, широко улыбается и показывает мне фак. Нет, ну нормальные? *** Последующие дни я старался как можно больше загрузить себя всевозможной работой, чтобы стереть всякие мысли из своей головы, вытеснить беспокойство, навязчиво стучащие по голове. Я делаю свою обычную работу, составляю отчёты и расписание тренировок, прочёсываю горы сообщений на случай десептиконской активности, которые правительство получает чуть ли не каждую неделю, чтобы решить, какие из них должен увидеть Прайм, а с какими люди могут справиться и сами. Я немного пользуюсь своим положением, совсем чуть-чуть, просто делаю кое-какие кадровые перестановки и работаю с документами, доступ к которым ещё недавно мне и не снился. Вот, что значит повышение должности. Миринг больше не старалась промывать мне мозги совместной психологией о рассуждении вселенской смерти, но зато каждый божий день обязательно застает меня за тренировками меткости. Вот и сегодня с самого утра, после общей тренировки с отрядом, проходившей под вопли "Шевелите жирными задницами!" неугомонного Эппса, я, как только появилась такая возможность, свалил в тренировочно-оружейный зал, отстреливая невинные мишени. Руки, которым была уже знакома небольшая отдача от инопланетного оружия, приятно вздрагивали каждый раз, когда коррозийный выстрел разрывал мишень. Но каждый раз натыкаясь взглядом на кибертронский браслет, выглядывающий из-под рукава при очередном выстреле, из горла рвется рык. И вой. И я выл - надрывно, долго, по-настоящему, так, что Эппс, пришедший забрать меня на завтрак, но держащийся пока на расстоянии, вздрагивает, сочувственно кривясь, качает головой и уходит. Один Роберт Эппс знает, что я делаю - понимает меня в какой-то мере, - сам старался заместить эмоциональную, душевную боль физической. Я целенаправленно выматываю себя так, чтобы потом ничего не чувствовать. Даже эмоций. В конечном итоге помогает плохо, но как временное средство срабатывает. В тренировочном зале всегда тихо, лишь раздаётся звон оружия, которое снимает напряжение в груди с каждым нажатием на спусковой крючок. Мои выстрелы ещё не идеальны, но всё же чертовски хороши, настолько, что тяжесть пистолета на плече весь день придаёт какую-то уверенность. Как когда-то... " Я слегка дрожу, когда моя левая рука скользит по стволу пистолета через кобуру, по рукоятке и дальше вверх, предварительно немного откинувшись на корпус Айронхайда, пальцами царапая верхнюю обшивку брони. Не то, чтобы я не чувствовал возбуждения автобота. Напротив, специально дразнил. Для Хайда странно быть сдержанным, и это лишь заставляет меня больше распаляться в ожидании. - Если снова позволишь себя подстрелить, — наконец, задумчиво говорит автобот, и я только сейчас замечаю, что его манипулятор исследует мою правую руку, спрятанную в многочисленные слои бинтов, — я убью тебя. Оружейник, довольный собой, возвращается к натиранию собственного арсенала, а я воспринимаю это скорее как заботу о себе." Очередная вспышка воспоминаний ослепляет на миг, и когда выцветшая картинка обретает очертания вновь, вижу перед собой помощницу Миринг, которая, кстати, весьма не дурна, но скорее типаж Эппса, чем мой. Вот уж кто бы залил слюнями её декольте. – Вы что-то хотели? – без тени улыбки в голосе устало интересуюсь у девушки, опуская оружие и спуская его на предохранитель. Помощница кокетливо поправляет короткие тёмные волосы, поудобней перехватывая тёмно-зелёную папку в руках. - Шарлотта Миринг просила вас явиться на полигон С-1, по причине прибытия новых автоботов. Ах, точно, новенькие. Ещё несколько новоприбывших проблем. Как будто у меня их так мало. Прищурившись, оценивающе оглядываю девушку с ног до головы, нарочито медленно, от острых носов лакированных чёрных туфель до темноволосой макушки, и цокаю языком короткое: - Хорошо. Идти, когда приказывают, — уже почти рефлекс. Отдаю оружие охраннику, для того чтобы незамедлительно направится на открытый полигон. Помощница Шарлоты послушно идёт за мной следом, а я только и думаю о том, как хорошо было бы по-быстренькому улыбнуться каждому высоко поставленному человеку, снисходительно пожелать успехов каждому новому железнозадому и со спокойной душой отправится спать. Ах, мечты, мечты... Сворачиваю за угол и утыкаюсь в лестницу, ведущую на выход. Полигон С-1 по параметрам был самым большим, впрочем, его можно было назвать таким большим, что он не уступал по комбинации самой базе. И вот, миновав последние ангары, я, вместе со своей спутницей, наконец могу слышать голос Прайма и подозрительно спокойный - Ретчета. Разыгрываю недоумение даже быстрее, чем успеваю понять, о чем идет речь. Глаза округляются, и лицо приобретает удивленное выражение, как если бы Эппс, краснея и бледнея, признался вдруг, что все еще девственник. Хотя все знали, что это не так. - А ты похож на маленького интербота. - пошло подмигнул один из новых автоботов, стоящий рядом с Сайдсвайпом и подозрительно на него смахивающий, указывая на одного человека из строя. Конечно, кибертронское обозначение тех или иных слов были нам чужды и непонятны, но долговременное общение с ботами всё же приносили свои плоды. Построенные в шеренгу солдаты дружно оскалились и поддерживающе заулюлюкали, когда их соратник, удостоенный повышенным вниманием нового меха, поднимает руку для того, чтобы продемонстрировать пришельцу неприличный жест. Автоботы загоготали следом. - Санстрикер, - во взгляде недалеко стоящего Ретчета есть что-то тёмное, словно угроза. - оставь людей в покое. - Ладно, — наиграно зашипел жёлтый мех, как будто он обижен. Неожиданно створки ангара за моей спиной с оглушительным лязгом закрываются, привлекая внимание всех присутствующих. Спина тут же становится каменной. - Майор Леннокс, - приветствующе гудит автоботский медик. Помощница Шарлотты исчезает так же быстро, как и появилась. Солдаты незамедлительно отдают честь, щурясь на солнце, когда я сокращаю дистанцию так, чтобы стоять прямо напротив мехов, складывая руки за спину и стараясь не обращать внимания на ряд оценивающих взглядов. Среди толпы виднелись как знакомые, так и новые фейсплеты. Отсутствовал только Бамблби, наверняка отправленный за Сэмом. Оборачиваюсь через плечо, только сейчас замечая две высокие фигуры, приближающиеся к нам с другого конца полигона. - Проул уже узнал о смерти Джаза, ведь так? - небрежно роняет всё тот же Санстрикер, на что Ретчет неодобряюще шипит что-то в ответ, но уже на кибертронском. - Майор Леннокс, - наконец говорит подошедший Прайм, - Позвольте вам представить, - лидер автоботов указал на небольшого желтого выскочку, - Санстрикер, брат Сайдсвайпа. Жёлтый мех самодовольно выпятил грудь, улыбаясь во все денты. - Уилджек, изобретатель. - продолжил Прайм. Названный мех примерно склонил шлем, совсем по-человечески помахав манипулятором. - И Проул, главный стратег команды, а так же мой заместитель. Оптимус отступает чуть вбок, указывая уже на рядом стоящего автобота, который неторопливо обводит меня взглядом и, словно потеряв всякий интерес, опускает окуляры вниз. Я внимательно наблюдаю за движениями чёрно-белого меха - слишком уж он не дает мне покоя, подозрительно и непонятно до дрожи. Алый шеврон, отличительные знаки в виде золотых лычек на плечах, ослепляюще переливаются на солнце. Красивый. Определённо красивый мех. Но, что самое интересное, какое отношение он имеет к покойному Джазу? Проигнорировав собственные размышления, просто смотрю на него в упор. Не отводя глаз. Внимательно слежу, но он не меняется в лице: ни единой эмоции. Разглядываю его голубую оптику, запоздало одёргиваю себя и возвращаю взгляд на сгруппировавшуюся толпу автоботов. - Добро пожаловать на Землю, - отвечаю ровно, равнодушно, даже, пожалуй, слишком равнодушно, отмечая крайнее любопытство Санстрикера, краем глаза замечая, куда обращен его взгляд. На мою руку, на пальцы, которые беспокойно теребят рукав военной куртки, закрывая края кибертронского браслета. Санстрикер вскидывается, впивается в мое лицо взглядом. Щурится так, что я почти физически чувствую острие незримой иглы, которая по очереди тыкает во все. С интервалом в десятые доли секунды. Воздух, кажется, искрит. Только бы не узнал. Никто не узнал. - Майор Леннокс руководит отрядом НЕСТ, - спокойный голос Прайма разрезает неловкую тишину, - А так же всеми миссиями. Уважайте его так же, как уважайте меня. - Есть, сэр, - дружно выкрикивают автоботы, и в тоже время слева от меня выходит Шарлотта Миринг, в привычно строгом костюме и очках. Шарлотта делает короткий жест рукой, приказывая мне начинать оглашать правила для новеньких, на что я вздыхаю. Боже, как я заебался.