***
Экран монитора светился голубым в полнейшей темноте. Людвиг посмотрел на часы, зажмурившись на пару секунд от рези в глазах. Пять утра. До сдачи отчета оставалось чуть больше четырёх часов. За весь прошедший день он смог сделать, по его мнению, невозможное. Неприятные сюрпризы обнаружились с самого начала. Дойдя до рабочего места и надеясь с лёгкостью найти всю нужную ему информацию в электронном виде, немец с удивлением обнаружил кипы бумаги на столе. Разъяснительный разговор с Брагинской, чуть не переросший в скандал, выявил поразительный факт. Россия хранила всю информацию в бумажном виде. — Брагинская, двадцать первый век на дворе! — раздосадованный Байльшмидт, не сдерживая себя, проорал в трубку и полным боли взглядом посмотрел на кипу бумаг. Некоторые листки, словно издеваясь, трепетали от ветра из открытого окна. — Это защита от шпионажа, — холодно отшила Россия и положила трубку, оставляя немца наедине с его печалью. За сутки, потратив целую банку кофе и добрую половину своих нервов, Людвиг смог перебросить все документы в компьютер и довольно аккуратно свести все экономические таблицы. И все с первого раза. Не потеряв ни одной цифры. Несмотря на смертельную усталость, Байльшмидт чувствовал, как его переполняет гордость за самого себя. В обычной ситуации это занимало не меньше двух недель. Людвиг выключил компьютер, завел будильник и решил вздремнуть хотя бы пару часов. Последнее что он ощутил, погружаясь в сон — это мягкое прикосновение прохладной подушки к щеке. А утром он безбожно проспал. И явился под очи президента кое-как причесанный и в старой растянутой футболке с ужасным принтом. Такой свою страну Путин не видел даже в лихие девяностые, когда Анна одевалась хоть бедно, но аккуратно и со вкусом. Но окончательно добить президента Людвиг смог, со скромной улыбкой непризнанного гения протянув тому флешку с отчётом. — Анечка, ты сдала отчёт вовремя? Такого желания кого-нибудь убить, желательно в особо жесткой форме, Людвиг не чувствовал ещё с сорок пятого. Байльшмидт как ледокол пробирался сквозь людскую массу. Решиться проехаться в метро в час пик, чтобы немного остыть, было не лучшей идеей. Люди инстинктивно шарахались от молодой симпатичной девушки с плохо скрываемой яростью на лице. Оказалось, что Брагинская никогда не сдавала отчёт раньше, чем через неделю после истечения срока сдачи. Растрогавшийся такой старательностью своей державы президент дал Людвигу три дня выходных и отправил домой отсыпаться. И теперь немец ехал в метро, отпугивая своим видом всех старушек с авоськами и думая чем заняться. Желания звонить Брагинской и договариваться о встрече, не было никакого. Объявили Библиотеку имени Ленина, и Байльшмидт, мгновенно решившись, выскочил из вагона. О славянской магии давно никто не слышал. С начала двадцатого века, когда к власти пришли большевики, волшебство оказалось под запретом. «Не соответствует нынешней политике государства» — пара слов, а под ними размашистая подпись — и судьба была решена. Книги сжигались, суеверия в деревнях искоренялись, а знахарей истребляли, как врагов народа. Даже Анна уже стала забывать. Все связанное с магией было стерто из её памяти. Но Людвиг решил рискнуть. За сотни лет существования все страны уяснили одну очень простую истину — вся история состоит из тысячи случайностей и мелочей. Старенькая библиотекарь очень интеллигентного вида в очках и с высокой причёской, сделанной по моде семидесятых годов, проводила его в отдельную секцию, посвящённую славянской мифологии. Стрелки на часах постепенно сменяли своё положение, стопка просмотренных книг высилась, но ничего интересного в них не было. Навки, лешие, водяные — ни слова про магию. Телефон резко зазвонил, разрезав мёртвую тишину библиотеки. Людвиг от неожиданности вздрогнул и выронил из рук книгу. Из неё выпал небольшой блокнот в бежевом кожаном переплёте. Байльшмидт поднял его и посмотрел на экран мобильного. Звонила Брагинская. Желания разговаривать с русской у немца не было, но решив, что не стоит вести себя как ребенок, он нажал на кнопку «Принять» и ответил, стараясь напустить в голос как можно больше холода. — Людвиг, дуй как можно быстрее в Германию. Я нашла координаты расхваленного тобой бункера. Если повезёт, скоро будем разгуливать в своих телах, — голос Брагинской был настолько радостный, что Байльшмидт забыл свою недавнюю обиду. Наметившаяся перспектива стать самим собой была слишком заманчивой. Было решено встретиться завтра вечером в Берлинском аэропорту. Людвиг поставил все книги на свои места, захватил найденный блокнот и вышел из библиотеки.Глава 3
13 мая 2016 г. в 14:56
Аня сидела рядом с канцлером, внимательно слушая доклад министра экономики. Монотонная речь на немецком, наполненная сложными терминам, цифрами и расчётами, наложившись на бессонную ночь, действовала как пачка снотворного. Брагинская до самого утра просидела в архивах бундестага, пытаясь найти хотя бы какое-нибудь упоминание о исследовательских бункерах. Но кроме сантиметровых слоев пыли и мешков под глазами обнаружить ничего не удалось. И теперь, сидя на ужасно неудобном стуле, подперев отяжелевшую голову рукой и не слушая распинающегося министра, она видела перед глазами пожелтевшие листки и фотографии из архивов.
— Что ты думаешь по этому поводу, Людвиг?
Анна очнулась и посмотрела на Меркель, с ужасом понимая, что не слышала совершенно ничего из всей речи министра.
— Всё отлично. Просто прекрасно.
В глазах канцлера отразилось неподдельное удивление — Байльшмидт никогда не упускал возможности вставить свою ремарку. Она уже было открыла рот, чтобы что-то спросить. Заметив это, Брагинская продолжила, не желая отвечать на вопросы:
— Давайте выслушаем отчёт министра, — взгляд России упал на женщину, сидящую чуть сбоку, за только что отговорившим мужчиной, — военного министра. Да, отличная идея.
Вспомнив обещание честно выполнять работу Германии и не желая дать новых поводов для расспросов, Анна внимательно слушала доклад, стараясь вникнуть во все детали. Министр распиналась по поводу сокращение армии, приводя множество доводов «за». Уверенно сыпала цифрами и фактами, приводила статистики и графики, но на Брагинскую впечатление не произвела.
— Чтобы выделить средства на социальную сферу, можно заморозить несколько проектов. Они совершенно бесперспективны в ближайшем времени, — министр положила на стол пачку документов с чертежами.
Анна перегнулась через стол и забрала папку у опешившей женщины. Резинка щелкнула по обложке. Брагинская кивнула министру, чтобы та продолжала, а сама углубилась в изучение.
От рисунков она отвлеклась только когда стало тихо. Министр закончила и теперь с ожиданием смотрела на неё, не решаясь сесть. Странное поведение страны ни для кого не осталось незамеченным.
— Не знаю, как Вы это сделаете, но вот этот, этот и эти два проекта должны быть разморожены. Думаю, на сегодня хватит, — разложив на столе действительно стоящие чертежи, она гордо удалилась в полнейшей тишине. Впереди её ждала не самая приятная ночь в архивах под тусклым электрическим светом ламп.