Coup D'etat

      Весь мир — театр, а люди в нём — дебилы: слова выучить не могут, роли играют плохо, искренность на нуле, никакого наслаждения игрой.       Нельзя со стопроцентной уверенностью заявить, что Квон ДжиЁн относил себя к плохим актёрам, не способным держать маску на лице, но и хорошим его можно было назвать лишь с большой натяжкой. Если объективно оценивать собственные возможности и заглянуть в глубину своего сердца, где оголен каждый участок нерва, непокрытый притворством, сразу становится понятно, что Джи Дрэгон, какой бы великой звездой ни был, тоже человек. И над ним тоже была власть.       Ёни отругали. Как мальчишку за воровство яблок на рынке. Было ужасно горько, обидно и до безобразия несправедливо. И этот самый мальчишка совершенно не желал признавать, что неправ. Папочка Ян вызвал его с утра пораньше в понедельник в главный офис, дабы отчитать за грубость. Видите ли, в прошлую пятницу он повёл себя очень невоспитанно, сбежав с вечеринки, устроенной одним из главный продюсеров и акционеров по случаю своего дня рождения. ЁнБэ и менеджер в тот вечер конечно за него заступались, просили понять и простить, что-то втирали про кризис, стрессы и депрессию, но директора YG не обмануть даже самыми лесными речами и пугливыми диагнозами. Пусть он хоть триста раз самый дорогой его артист, семья есть семья. А так, как поступил ДжиЁн, было очень некрасиво; родственники, пусть и не кровные, не ведут себя так. Ян ХёнСок в своей гневной ругани даже пропустил высказывание, что у ДжиЁна повторное обострение звездной болезни.       ДжиЁн вышел из кабинета ужасно недовольный, расстроенный и даже немного злой. Папа Ян посоветовал ему пойти попросить прощения у именинника и вернуться к своему дуракавалянию и графику. Лидер Квон с тяжёлым сердцем и кислой мордахой медленно плелся в кабинет господина Чхве замаливать свои пятничные грехи.       Пока ДжиЁн силился вспомнить, где находится кабинет, он столкнулся с, по меньшей мере, шестью-семью артистами их компании. Видно, не один он повёл себя неприлично, как считает директор, в прошлую пятницу. Так как остальные тоже были с хмурыми и недовольными лицами, ДжиДи сделал определённые выводы, что их тоже отчитали. Поэтому пословица, которую он так удачно вспомнил при выходе из кабинета директора про актёров и дебилов, была как нельзя кстати. Ещё по коридорам и этажам шныряло много стаффа. Даже слишком много. В ближайшее время, насколько он помнил, ни у кого из их компании камбэков не намечалось. Для подготовки к концертам их дружной (в больших-больших кавычках) семейки было ещё рано. Или всё же ДжиЁн чего-то не знал. А когда он был не в курсе дел, то расстраивался и злился одновременно ещё больше.       — Чего все мельтешат? — задал вопрос лидер. Его горячо любимого менеджера сегодня, как и в ближайшие недели, заменял другой. СынХо насильно отправили в отпуск из-за плохого влияния на ДжиДи и попустительского безответственного отношения к своим обязанностям. Сказали, чтоб подумал над своим поведением. А этот, Чон МунЧоль его звали или как-то так, заменял по обстоятельствам. Новый менеджер и сам был не в восторге, что придется следить за «основным доходом компании» и глаз с него не спускать. А если айдол что-либо учудит, отвечать придётся Чон МунЧолю головой, то есть зарплатой.       — В конце недели приезжают представители крупной компании и хотят… — дальше ДжиЁн уже не слушал. Менеджер всё говорил и говорил, но так быстро и при этом вяло и скучно, что и слушать было неинтересно. Из всего объяснения Джи понял, что артисты компании шныряют с хмурыми лицами не для того, что бы их ругал директор, потому как уловил самую нужную фразу: «и будет небольшой концерт».       — Концерт? Какой ещё концерт? Задабривать инвесторов? И мы участвуем? — Квон мог бы и не спрашивать. Сам понимал, что инвесторы хотят увидеть «Big Bang». Им будет мало новичков, как бы те ни старались.       В голове крутились тысячи ругательств на папку Яна, китайских инвесторов, да на весь шар земной. Ведь он узнал о сверхурочной работе за пару дней до концерта, пусть и маленького, и потому что отдуваться придётся ему одному. Ибо ни о каких «Big Bang» полным составом и речи быть не могло. Он уже и не помнил, когда они встречались все вместе в последний раз. На вечеринке в пятницу был ЁнБэ, у которого на данный момент личное расписание на Хиросиме и планы на всю ближайшую неделю. И был СынРи, который везде и всюду успевает. ДжиЁн поражался активностью их макнэ. Вроде на пару лет младше, а с такой резвостью в трех странах за день бывает. В Бангкоке у него бокс, на Осаку он летает, видите ли, за стрельбой из лука, а на Филиппинах у него вечеринка с друзьями. И всё в один день. И всё очень важно и надо успеть.       СынХён хён сейчас в Париже, а в ту пятницу снимался в рекламе. На данный момент он, конечно, освободился, однако вряд ли прилетит, тем более, когда услышит причину. Скорее всего, гуляет по художественным выставкам и дорогим ресторанам. Можно было залезть в его Instagram и подтвердить свою догадку на сто процентов.       Дэсона в ту злосчастную пятницу тоже вроде не было. ДжиЁн не мог знать наверняка. За все годы знакомства с ним, Кан Дэсон по-прежнему оставался скрытой личностью. Лидер знал о нём вроде как всё, но спросишь что-то конкретное и ответа не получишь. Если и был действительно хороший актёр на этом свете, то это без сомнения был Дэсон.       А посему выходило, что он, ДжиДи, вечный бездельник, которому и заняться-то нечем, более того, он даже не в состоянии придумать достойную отмазку, чтобы ничего не делать, будет отдуваться за всех. А это никак не радовало.       Наконец-то найдя нужный кабинет, Ёни постигло глубокое разочарование. Секретарша господина Чхве уверила их, что того нет на месте и в ближайшие дни не будет — он в командировке по срочным делам компании. ДжиЁн тихонько возмущённо зарычал и поглубже засунув руки в карманы бесформенных штанов поплёлся к выходу — больше ему здесь делать нечего. Вообще, в мозгах стрельнула шальная, до безобразия детская мысль, сбежать от менеджера на Манилы или в Лос-Анджелес, но также быстро угасла. Хорошо бы, конечно, было. Не надо было б выступать перед китайскими инвесторами, стоить из себя счастливую лапочку, услужливо кланяться всем и каждому. Но потом огребать последствия, чего не очень-то хочется. Воспоминания получасовой давности, когда его, бедного-несчастного, отругали в кабинете, были ещё свежими и неприятными. А ведь папка Ян не поскупится проверить, попросил ли ДжиДи прощёния у господина Чхве или же начхал на напутствие директора и убежал дальше гонять балду.       Чон МунЧоль поспешил в какой-то отдел сверить график, а его охранник всё ещё был в уборной, поэтому ДжиЁн разглядывал пол на первом этаже, ковыряя его носком кеда, и откровенно скучал. Ключи от машины остались у менеджера, а на улице столпились с двадцать фанаток, прознавших про его утреннюю поездку в офис. Поэтому артист застрял в холе первого этажа в ожидании раздражающей новой няньки.       — Всё-таки Ю ИнНа-сонбэ такая красивая и хорошая, — за спиной ДжиЁна пропищал влюблённый мужской голос. — Она очень помогала при интервью. И вам спасибо, сонбэ. Без вас я бы растерялся.       — Ты был хорош. Не приписывай мне свои достижения.       Очарованному красотой Ю ИнНа мужчине ответил женский голос, который ДжиЁн к своему изумлению узнал. Этот голос он знал как свой собственный. Только этот голос был способен расковырять в Квоне ранее зажитые раны, всколыхнуть так, будто ведро воды со льдом вылили, покрывать тело лидера невидимыми иголками, которым любой даже самый колючий ёж позавидовал бы. И этот голос он никак не ожидал здесь услышать. Всё ещё надеясь, что ему показалось, он обернулся к говорившим, жадно желая, чтобы это была лишь слуховая галлюцинация.       Увы, чуда не произошло — ему не послышалось. В сторону выхода шли двое: мужчина и женщина. Влюбленного паренька ДжиЁн и знать не знал; отметил лишь про себя об излишней пухловатости журналиста и отсутствии своего стиля — вещи на нём были модными, но совершенно ему не шли. А вот женщина его напугала. Стало тяжело дышать, по спине прошёл холодок, а пульс участился в два раза, наверное. Напротив него была Хана Дюфур собственной персоной в строгом деловом костюме и с вечной дежурной улыбкой на лице. ДжиЁн даже несильно ущипнул себя, желая, чтобы видение исчезло. Но укол не спас положение — женщина по-прежнему стояла в пяти метрах от него и, не мигая, улыбалась ему. Эта улыбка бесила. Хоть ДжиЁн и понимал, что по-другому она и не может, что это всего-навсего японский этикет и менталитет, и что все японцы просто-напросто запрограммированы, словно роботы, улыбаться в любых, даже самых дерьмовых ситуациях, раздражать улыбка не переставала. Тем более адресованная ему от самого злейшего врага во вселенной. Понять о чём думала Хана Дюфур было невозможно из-за её непроницаемой маски на лице. Единственное, в чём ДжиЁн был уверен, она занервничала и раздумывала пути к скорейшему отступлению. Не один он не желал встречи с врагом, которая когда-то уничтожила его. Точнее, с легкой подачи поспособствовала его уничтожению, а её саму возвеличила. Но Джи не любил вдаваться в подробности; легче было приписать ещё парочку грехов этой омерзительной даме.       Пухловатый мужчина рядом с Ханой Дюфур чуть ли не подпрыгнул от удивления, не веря своей сегодняшней удаче. Надо же, вторая звезда за день, да ещё какая. Сам G-Dragon! Он подлетел к ДжиЁну в несколько больших шагов, схватил правую руку лидера и стал активно её трясти и жамкать.       — Это такая честь. Я никогда бы не подумал, что мне удастся столкнуться с вами лично. То есть, конечно, когда я сегодня ехал брать интервью, я очень надеялся повстречать вас, даже молился и теперь я не верю, что это действительно вы. Можно ваш автограф? Нет, лучше фото. Можно селфи с вами? — парень всё тараторил и тараторил, пытался отыскать свой смартфон в рюкзаке, кричал о безграничной любви к их приближающемуся альбому и всей группе, твердил, что уже пять лет, как верный фанат «Big Bang», но ДжиЁн всё пропускал мимо ушей. Как будто его оглушили чем-то тяжёлым, и он медленно возвращался в реальность.       — Кан ЧонДам, у нас много работы в офисе, нам пора, — мягко напомнила Хана, проходя мимо Джи Дрэгона и прилипшего к нему мёртвой хваткой стажёра.       Она уже почти вышла из здания, как ДжиЁн, сам того не понимая, зачем-то окликнул её.       — Стой.       Крикнуть-то он крикнул, но вот зачем? Что дальше-то? Что он собрался ей сказать? Приказ вырвался непроизвольно, ДжиЁн и подумать-то толком не успел, что скажет ей дальше. Сейчас в голове активно выдвигались различные идеи, как продолжить беседу и не попасть впросак. Но каждая новая мысль была всё хуже и абсурдней. Хана повернулась всем корпусом, улыбнулась чуть шире и чуть наклонила голову набок, принявшись внимательно слушать.       — Напарник, — ДжиЁн как можно более брезгливо скривился и указал на нависшего на него парня, желая побыстрей избавится от нежелательной ноши.       Теперь улыбка Дюфур немного изменилась. ДжиЁн не мог сказать, что именно в ней было не так, но он был готов поспорить на всё своё состояние, что её выражение лица изменилось. С таким лицом на него смотрела мама в детстве, когда он что-то бурно рассказывал ей. Любяще-родительский взгляд. Искренний. Но он исчез также быстро, как появился, — Хана посмотрела на стажёра. Тот, на удивление, понял её совершенно без слов. Видимо, она обладала невероятно красноречивым взглядом, способным любого подопечного поставить на место.       — Я очень рад вас повстречать. Удачи вам с новым альбомом. До свидания, — паренёк-фанатик сделал поклон на девяносто градусов и поскакал вприпрыжку за сонбэ.       Как только журналисты скрылись из виду, перед лицом ДжиЁна возник его новый менеджер с взволнованно-расстроенным выражением лица. Такое состояние действительно не предвещало ничего хорошего, а к испорченному настроению лидера только добавляло неприятностей.       — У тебя уже как два часа должен быть фотосет, — скривив лицо в гримасу отчаяния, пролепетал Чон МунЧоль. — А вечером выступление на SIA.       — Чего? Выступление? Какое ещё выступление? Почему я обо всём узнаю в конце? Ты б ещё за час до выступления об этом заявил! Издеваешься?! — ДжиЁн от такой дикой несправедливости даже присел на диван и схватился за голову.       Это всё Хана Дюфур виновата. Она его личное проклятие. Недоразумение, которое весь день ставит с ног на голову. Разочарование века. И много-много неприличных слов. Нет, серьёзно! ДжиЁн уверенно мог заявить, что чёрная полоса его замечательной белоснежной жизни неумолимо приближается. В лице этой лыбящейся кретинички. У каждого человека есть враг или соперник, который жаждет одержать победу над тобой. И хотя ДжиДи слишком уверен в себе, чтобы считать Хану своим соперником и ставить её на один уровень с собой, но не признавать, что она выводила его из себя, он не мог. Он нервничал рядом с этой гадюкой, боялся, что в какой-то момент она оскалит свои клыки и молниеносно нападёт. А ещё, ДжиЁн боялся, что она знает его секреты. Знают его тайну, которую не дано знать никому, и только ждёт подходящего момента, чтобы атаковать. Два прошедших сражения он плачевно проиграл, находясь до её удара на пике славы. После «MADE Series» группа вновь взлетела до небес, и ДжиЁн являлся первым среди них. Он ожидал удара. Боялся и выжидал. Он — G-Dragon! А в Корее это не пустой звук.       — Фотосет переносится на завтра из-за больного меня, — тихо и медленно, но уверенно проговорил лидер Квон. — А благодарственную речь на SIA запишем сейчас. Пусть едут «Winner» вместо меня выступать. Им всё равно продвигать альбом. Я еду в клуб выздоравливать!       С этими словами он нацепил солнцезащитные очки и вышел из здания YG. Настроение было на нуле.