Спутник

На третий день пути полил дождь. А ведь оставалось идти всего пару часов до реки, затем вдоль неё три-четыре, и вот он — город. Ещё утром Дарк был уверен, что ночевать сегодня будет в мягкой постели либо с Долли, либо с кем-нибудь из трактирных служанок, а не на жёсткой земле с эльфом под боком. Хорошо ещё, что тот после дикой выходки при встрече вёл себя прилично: больше не лез ни с приставаниями, ни с заумными разговорами. «Понял ушастый, что не на того напал, — удовлетворённо решил Дарк. — Вот вся любовь «на миг» и выветрилась!» Но обе проведённые рядом ночи Нийген как-то исхитрялся во сне незаметно придвинуться спиной к Дарку так, что тот просыпался с ним в обнимку, уткнувшись носом в основание косы чуть ниже затылка, а рукой собственнически обхватывая талию. Волосы эльфа приятно пахли увядшими листьями, да и спать с кем-то рядом всяко теплее, чем одному — Линг бы нормально отнёсся к таким ночёвкам, если бы не сны. Две ночи ему снились чужие сны — дурной знак. И пусть они были наполнены светом и предвкушением чего-то радостного, Дарк просыпался после них злым и разбитым, с неохотой возвращаясь в реальность, что не сулила ничего хорошего. Утренний стояк лишь добавлял раздражения своей неуместностью. Нийген тоже поднимался хмурым, Дарка это не удивляло, он догадывался, что могло тому видеться, если они обменялись снами — кровь, насилие, и снова кровь. К своим кошмарам Линг давно привык, научившись забывать их ещё до того, как откроет веки поутру. А вот эльфу, похоже, было сложнее воспринимать изнанку человеческой жизни: между идеальных бровей появилась складка, а под глазами залегли тени. Впрочем, в лицо Дарк ему старался не смотреть, избегая встреч взглядом. Два утра они, практически не разговаривая, завтракали, собирались и шли дальше, так же, на протяжении дня обходясь лишь самыми необходимыми фразами. Да слова и не требовались, всё было понятно — когда делать привал или как распределить обязанности. А расспрашивать Нийгена о его прошлом или, тем паче, что тот видел во снах, Дарк не желал, и сам откровенничать не собирался. Предыдущие сутки прошли на удивление спокойно: сильный ветер пока не переходил в ураганный, а два смерча, показавшиеся на горизонте, танцевали слишком далеко, чтобы представлять серьёзную опасность. Даже вечерний туман, колышущийся по равнине молочными призрачными фигурами, не приближался к огню. И этим утром, покидая место ночлега, охотник надеялся вскорости распрощаться со своим странным спутником. Но начавшийся дождь спутал все карты, поставив под угрозу саму возможность добраться до города. Первые пробные капли оказались крупными и тяжёлыми, они плюхались на плечи и капюшоны водяными бомбочками, что так любят мастерить мальчишки из рыбьих пузырей. Под ними ещё можно было идти. Но очень быстро дождю надоело забавляться, и он принялся за дело всерьёз, обернувшись ливнем. Потоки воды с ревущим шумом устремились к земле. Белёсая пелена мгновенно накрыла равнину, сужая обзор до нескольких метров. Дарк и Нийген словно оказались под водопадом. Под ногами сперва захлюпало, а потом зачавкала размокшая земля, каждый шаг давался с трудом — приходилось буквально выдирать ноги из скользкой грязи. — Надо искать укрытие! — перекрикивая шум, Нийген дёрнул охотника за плечо. — Когда начнётся… — Замолкни! — резко прервал его Дарк. Не хватало ещё вслух подсказывать воде верный способ расправиться с ними. Они и так вымокли до нитки, отяжелевшая одежда противно липла к телу, а холод пронизывал до костей. Если с неба начнут сыпаться градины размером с булыжник — им не выжить. А начнут обязательно, вопрос только — когда. В прошлом году лило почти сутки до града. В позапрошлом несколько часов. Если рассчитывать часов на восемь-десять дождя, то даже с резко упавшей скоростью передвижения, они могли бы… — У нас есть часа два! — разбил его надежды эльф. Линг выставил под воду ладонь, и казалось, что струйки слишком плавно стекают с его руки, словно норовят обвиться вокруг пальцев прозрачными змейками — совсем хреновый знак. С чего Нийген отмерил такой срок, Дарк не стал спрашивать: эльфы намного лучше чуяли изменчивость природы. — Тут недалеко есть дом! — Ёб! — бросил Линг в сердцах. Дом есть. Вернее, должен был быть. В самом доме Дарк, конечно, лично не бывал, но примерное расположение представлял. В городе не нашлось бы, пожалуй, ни одного человека, кто не слышал про ведьмин дом за излучиной реки. До него они бы успели добраться даже с учётом ливня за час-полтора. Но это означало дать крюк на пути в город. Да и соваться туда безумие, в обычное-то время его обходили стороной, что говорить о кануне Кровавой недели? — Нет! Ты окончательно свихнулся?! Он проклят! — Другого выхода нет! — они стояли по щиколотку в грязи и орали друг другу во всё горло, чтобы перекричать шум дождя и быть услышанным. — Идём! — Нет! — говорить в таких условиях получалось только короткими рублеными фразами. — Да! Верь мне! Времени не осталось! Линг глянул в извергающее воду небо, тёмное и низкое, будто грозящее упасть и раздавить, потом перевёл взгляд на Нийгена. Один раз тот его уже спас, может, магия перворожденных сильна и против колдовского проклятия? Да и прав он — сейчас другого выхода попросту нет. — Хер с тобой, идём! После града всегда — всегда! — наступало относительное затишье. Могло хватить, чтобы добраться до города, если поспешить. И если повезёт. Оставалось рассчитывать на удачу и скорость, но для начала необходимо переждать град, пусть и в гиблом месте, но где есть хоть какая-то крыша. Вряд ли дом успел разрушиться полностью за годы, что стоял без хозяйки, и совсем сомнительно, что кто-то решился бы к нему приблизиться, чтобы сжечь. Примерно через полчаса, как Дарк и Нийген свернули к другой цели, размокшую от воды землю сменила скальная гряда, но скорость путников особо не увеличилась. Мокрые камни скользили под ногами, меж ними всё чаще попадались трещины: одни можно было перешагнуть, другие приходилось перепрыгивать. Когда показались, наконец, деревья, отмечая конец каменной пустоши, Дарк уже двигался на пределе сил, успев тысячу раз проклясть своё желание разбогатеть, погнавшее его в лес. «Зато почти пришли», — утешил он сам себя, с завистью глядя на легконогого эльфа, не ведающего, казалось, усталости. Жилище ведьмы, сожжённой на костре три года назад, пряталось в низине среди подлеска, и гряда пошла под уклон, редея камнями. С каждым шагом идти становилось сложнее. Прыгнув через очередной разлом, Дарк поскользнулся, и порыв ветра тут же с силой толкнул его в грудь, окончательно лишая равновесия. Левая ступня сорвалась и угодила меж камней, всё, что удалось сделать — это упасть вперёд, а не назад и смягчить падение руками. Нийген тут же оказался рядом, протягивая ладонь. Линг проигнорировал помощь и поднялся сам, но пошатнулся, попытавшись встать на ногу, и чуть не взвыл от простреливающей боли в лодыжке. Ему удалось устоять только оперевшись на эльфа. — Пиздец! Допрыгался! Да твою ж мать-то! — Осталось немного, пошли, там посмотрим, что с ногой, — Нийген подставил плечо, и они медленно начали спуск с камней. Дарк ничего не ответил, но про себя в ярости матерился. Вот знал же, что не стоило сворачивать — и к чему это привело?! Они ещё и до дома не добрались, а проклятие начало действовать. И как теперь он сможет доковылять до города? «Ничего, как-нибудь. На одной, сука, допрыгаю. Или обколю ногу клыками щитников, ничего чувствовать не буду. Потом только…» — скрипнув зубами, он заставил себя не думать, что будет потом. Яд из зубов щитников являлся основным компонентом для изготовления обезболивающего, но в чистом виде вызывал быстрое омертвление тканей. «Главное, выжить», — решил Линг, с помощью Нийгена преодолевая последние каменные разломы и входя в редколесье. Ливень и ветер здесь ощущались меньше, но в каждом дереве проступала гиблость проклятого места. Тёмные лапы ёлок казались протянутыми хищными руками, а редкие красные листья на осинах выглядели кровавыми пятнами. И похолодало так, что изо рта вырывался пар, словно стояло не начало осени, а её середина или даже конец. «Верно, конец. Конец всему живому» — как же всё восставало внутри Дарка, когда он шаг за шагом приближался к дому той, о ком старались прилюдно не вспоминать и говорить только с оглядкой и шёпотом. — Место силы, чувствуешь? — Нийген остановился на секунду, перехватывая поудобнее Линга. — Ещё бы! — тот сплюнул трижды через левое плечо. — Тёмной силы. — Не бывает тёмной или светлой силы, — заметил эльф. — Всё дело в том, кто и как её применяет. На благо или во зло. Дарк промолчал, обсуждать ведьму почти на пороге её жилища — безрассудство. Он помнил, как её жгли на площади, помнил жуткие крики перемежаемые проклятиями, доносящиеся сквозь треск горящего хвороста. И как целую неделю после казни коровы давали горькое молоко, тоже помнил. Это была его первая зима после армии, Линг только-только обжился в городе, и мирная жизнь казалась непривычной и странной, каждое событие воспринималось ярко. А тут казнь. Да не обычного преступника, а ведьмы — выдающийся случай. Конечно, пошёл смотреть. Стоя в толпе на площади, Дарк разглядывал у шеста обычную немолодую женщину с усталым и обречённым лицом. Никак не выглядела она злодейкой, по его мнению. И он сперва не мог понять, отчего люди вокруг беснуются, забрасывая её тухлыми овощами и камнями. Пока палач не поднёс факел к сложенным у босых ног вязанкам, пока не стала с криками, предрекающими всем собравшимся страшные кары, ощутимо даже для простого люда расходиться волна силы. «Надо было заткнуть ей рот, — решил тогда Дарк, как и все хватаясь за оберег на шее. — Палач схалтурил». Это потом уже он наслушался жутких историй, произносимых страшным шёпотом, о её преступлениях. Отделив явные бредни от похожих на реальность рассказов, Дарк более-менее сложил картинку. Ведьма жила в полудне пути от города с незапамятных времён, сколько ей на самом деле лет никто не знал. К ней обращались за приворотным зельем, или за средством по вытравливанию нежеланного плода, или за лечением, когда никакие другие способы не помогали, но сама она никогда не покидала своей обители: всё нужное ей приносили в оплату услуг. А на крестины сына наместника неожиданно выползла из норы, да ещё осмелилась прийти на порог его дома. Что именно произошло, никто толком не знал, ходило много слухов: кто-то говорил, что старуха пыталась выкрасть наследника, кто-то — что она стремилась навести порчу на жену наместника. Но итог был известен каждому — необъяснимая смерть ребёнка в день её прихода, буквально через пару часов, как пустили в двери. «Внешность обманчива, а зло умеет притворяться», — в очередной раз сделал вывод Линг. Пока он вспоминал события трёхлетней давности, они вышли на небольшую опушку, и Дарк, ухватившись за рукав Нийгена для опоры, замер. Он ни разу не забредал в эту сторону и сейчас впервые видел ведьмино убежище. Если не знать точного места, то мимо дома легко можно было пройти и не заметить. Стены, сложенные из речного камня, плотным ковром обвивал плющ, только потемневшая от дождя деревянная дверь ещё не полностью заросла, да окна проглядывали тёмными проёмами. А черепичную крышу везде, кроме водостоков, скрывал мох, даже какой-то хилый кустик вырос на одном из углов. На первый взгляд нигде в крыше прорех не виднелось — значит, укрытие было сделано на совесть, раз пережило три Кровавые недели без владелицы. Кто бы ни строил ведьме дом — постарался, создав что-то среднее между домом и редутом. «Только вала и рва не хватает», — мысленно хмыкнул бывший солдат. Маленькие оконца, узкие и глубокие, как бойницы, по бокам от двери — под зелёными ресницами треугольных листьев выглядели, словно глаза, что неприветливо взирали на непрошеных гостей. На двери красовался массивный замок. Дарк тяжело вздохнул, мысленно готовясь к тому, что ни открыть, ни сломать его не получится — наверняка заколдован. Да он не удивился бы, если каждого, кто осмелится шагнуть на порог, тут же поражала бы молния. Но Нийгена, похоже, не сильно впечатлило мрачное место. Оставив Дарка у крыльца, он одним шагом преодолел три ступени и внимательно осмотрел замок, после встал на цыпочки и заглянул внутрь черепа птицы, укреплённого на притолоке, тоненькие отростки плюща выглядывали из глазниц, как зелёные черви. — Ага, ну-ка, — двумя пальцами он извлёк из распахнутого клюва ключ и вставил в замок. Пара поворотов и дужка, хоть и с трудом, поддалась. — Пошли! Дарк взглянул на зловещее украшение двери. Белый череп, скорее всего, принадлежал ворону. Ухватившись рукой за перила, охотник подтянул больную ногу на первую ступень, пока эльф распахивал створку двери. «Ос-станеш-шься здес-сь», — Дарк мог бы поклясться, что это не воображение сыграло с ним дурную шутку, выдав скрежетание проржавевших петель за слова, а шипяще прозвучало из клюва птицы. Он передёрнулся и вновь сплюнул через плечо. — Не бойся, — обернувшись на замедлившегося человека, Нийген шагнул в чёрный проём. — Не дождёшься, — буркнул сквозь зубы Линг, не зная даже, кому именно он это говорит — эльфу или давно сдохшей птице. И захромал вслед за Нийгеном, испытывая стыдную радость от того, что тот прошёл первым — если что, все неприятные сюрпризы, скрытые в колдовском доме, придутся сперва на него. — Подожди, — оказавшись внутри, эльф уверенно направился вперёд. — Я сейчас. Дарк, распределив вес на здоровую ногу, с напряжённой спиной прислонился к косяку, левой рукой придерживая дверь, правой вытащил револьвер. — Заходи, всё хорошо, — через пару минут раздался приглушённый голос. Дарк запер внутренний засов, попутно оценив толщину и прочность двери — тараном так просто не проломишь. И, на всякий случай держа перед собой оружие, медленно двинулся вглубь дома, ожидая каждую секунду если не опасности — похоже, в доме никого не было, — то какой-нибудь неожиданности вроде клубка ядовитых змей или атаки летучих мышей, или ещё какой мерзости. Маленькие сени вели в комнату, там уже колыхалось пламя свечей: Нийген зажёг несколько штук на каминной полке и столе. Перебегая глазами с предмета на предмет, Линг с опаской рассматривал ведьмино жилище, с удивлением признавая, что если не считать обилия связок трав по стенам и отсутствия религиозных символов, выглядит оно вполне мирно и даже уютно. Он-то думал, что увидит грязные шкуры, чучела животных и черепа, да склянки с зельями, а не обычную обстановку небогатого дома: печь с камином, большая кровать с лоскутным покрывалом, стол с лавками, шкафчики, сундуки и полки, вязаные полосатые коврики на полу. И, что его поразило — воздух не ощущался спёртым, пахло сеном, воском и ещё чем-то, что навевало воспоминания о раннем детстве, когда была жива мать. Подойдя ближе к столу, Дарк смог рассмотреть, что хранилось на полках, и вспомнил этот запах — книги. Так пахли книги. Их наличие немного ослабило настороженность. Мать не раз повторяла в детстве: «Тот, кто читает книги, не может быть плохим человеком», — она, конечно, заблуждалась, за что и поплатилась жизнью, но всё равно обилие потемневших от времени томиков подействовало успокаивающе. Присев на краешек лавки у стола, и не обращая внимания на стекавшую с одежды воду, Линг наблюдал за передвижениями по комнате Нийгена. И отметил, что тот ведёт себя слишком свободно для впервые оказавшегося в незнакомом доме. Будто бы уже не раз эльф вешал промокшие плащ и куртку на оленьи рога под потолком, а штаны на стул с резной спинкой. Оставшись в одной тонкой рубахе, влажно облепившей плечи, он по-деловому открыл заслонку на печи, достал дрова из огромной корзины у входа, не глядя, протянул руку к наколотым для растопки лучинкам и принялся разводить в очаге огонь. Привычность действий удивляла и наводила на определённые выводы. «Он уже бывал здесь, — отчётливо понял Дарк. — У ведьмы в гостях. И не раз. Заманил меня сюда, а теперь…» — что «теперь» он ещё не решил, но рука привычным движением взвела курок на так и не убранном в кобуру револьвере. Только что обретённое подобие спокойствия разлетелось на осколки под участившийся резко пульс. — Отсырел, — повернувшись от печи, Нийген взглянул на направленное ему в грудь дуло. — Будет осечка, — его глаза сверкнули рубиновым отблеском в свете горевших на столе свечей. — Я же говорил, люди слишком доверяют оружию. Вы вообще очень доверчивы. — Не подходи, — предупредил Дарк. — Ты не причинишь мне зла, — сделав шаг к нему, спокойно проговорил эльф, ещё шаг и ствол почти упёрся ему в живот. — И я тебе тоже. Он присел на корточки, и дуло оказалось между бровей. Дарк, не снимая палец со спускового крючка, смотрел в безмятежное прекрасное лицо, пытаясь найти в себе решимость для выстрела, и не находя. — Ты был тут раньше? «Скажет нет, пристрелю к чертям, — решил он. — У моих револьверов осечек не бывает, это ушастый зубы мне заговаривает, думает, зассу». — Конечно, — Нийген пожал плечами. — Многие из наших заходили к Айморе, очень умная женщина была и видела многое. Жаль, что её больше нет. А теперь, может, ты всё же отведёшь от меня дуло и дашь осмотреть ногу? — Дарк медленно вернул револьвер в кобуру. — Не перелом, — шустро ощупав пострадавшую голень и ступню, постановил Нийген. — Вывих. Сейчас замотаю, лёд скоро будет — приложим. И травы должны быть. Ложись, помогу штаны снять. — Я сам. Под взглядом серебристо-мерцающих глаз Дарк ощутил себя полным идиотом из-за приступа нелепой паники, принявшись стягивать пропитавшиеся водой кожаные штаны. Действительно, что странного в том, что ведьма якшалась с эльфами? Нечисть к нечисти, как говорится, тянется. А хотел бы остроухий причинить зло, то не выдал бы себя так легко, да и заманивать-то зачем? Уж возможностей расправиться имелось предостаточно. Пока охотник раздевался, оставив из одежды трусы и рубашку, конечно, не такую белую и тонкую, как эльфийская, зато с вышивкой по вороту, Нийген достал откуда-то аккуратно свёрнутые чистые тряпицы. Дарк тяжело опустился на кровать, а эльф, присев рядом, похлопал себя по колену, предлагая положить на него больную ногу. — Что я тебе, баба, что ли, сам бы справился, — ворчливо заметил Дарк, но пристроил щиколотку куда велено. Эльф не торопился, его пальцы погладили белый шрам на чашечке, щекотно скользнули по впадине под коленом, и лишь потом осторожно коснулись уже начинающей распухать голени и принялись ощупывать повреждённый сустав. Руки двигались плавно и нежно, будто не оказывая помощь, а лаская, и в голове у Линга невольно всплыл вопрос. — А когда ты к ве… — он вовремя прикусил язык и поправился: — Когда ты сюда захаживал, тоже про любовь пиздел? — Мы никогда не врём про свои чувства, — ответил дипломатично Нийген, не давая ни отрицательного, ни положительного ответа. — И сколько же ты её любил? День? Час? Или пока она не состарилась? — не скрывая сарказма в голосе, поинтересовался охотник. — Ты переживаешь за неё? Поздно. Или пытаешься выяснить, изменилось ли моё отношение к тебе? Нет, не изменилось, — спокойно проговорил эльф, продолжая аккуратно разминать руками замёрзшую ступню. — Тогда почему ты не… — Дарк запнулся, слова отказывались покидать горло. — Почему больше не… — вторая попытка задать вопрос тоже не удалась, и он, разозлившись на себя за соплежуйство и нерешительность, рявкнул: — Значит, вся жертвенность твоей блядской физической любви ушла на тот минет?! — Нийген поднял на него глаза, но промолчал, только улыбнулся уголками губ, и злость в груди охотника встала комом, распирающим ребра. — Ну да, тогда-то жертва удалась на все сто! Сосать немытый и вонючий… Эльф звонко рассмеялся и дёрнул резко стопу, вправляя вывих, а Дарк задохнулся от боли и зашипел сквозь зубы, сдерживая крик. — Ты разочарован, что я больше не предпринимаю попыток сблизиться? — Нийген быстро наложил тугую повязку и затянул узел. — Люди всё же очень странные — предложи им что-нибудь, они презрительно скажут: «Даром не надо», но попробуй забрать обратно, они вцепятся в ненужное им намертво, и сочтут себя обкраденными, если это у них всё-таки заберут. Дарк открыл было рот, чтобы объяснить, не стесняясь в выражениях, где он видел всё, что может эльф предложить, но не успел сказать ни слова, вздрогнув от раздавшегося грохота по крыше. Словно где-то наверху затрясли гигантский мешок с бочонками лото. Линг инстинктивно задрал голову к потолку, а когда опустил, то столкнулся буквально лицом к лицу с Нийгеном, неведомо как оказавшимся верхом на его бёдрах, при этом исхитрившись сесть так, что абсолютно не ощущалось веса. — Град, — выдохнул эльф и тут же прижался в поцелуе. Выглядящие нежными и мягкими губы оказались твёрдыми и требовательными, абсолютно не напоминая податливый женский рот. Впервые целовал не Дарк, а его. Это было неожиданно и странно, только поэтому он не оттолкнул наглого захватчика языка сразу же. А когда секундный ступор прошёл, и ладони, возражая, упёрлись в плечи эльфа, Нийген отстранился сам. Спорхнул на пол, показал жестом, мол, видишь, стоит предложить — откажешься, и вновь рассмеялся, глядя на оторопевшего человека, застывшего с широко распахнутыми глазами. Тихого смеха не было слышно из-за шума падающих градин, но выражение лица не оставляло сомнений — он смеялся. — Сука! — сказанное Дарком вполголоса ругательство тоже потонуло в гуле, но он не стал повторять его громче, потому что сам не знал, на что рассердился больше: что его поцеловали или что подъебнули так грамотно. — Хочешь выпить? — спросил Нийген, подмигнув. Дарк только поражённо кивнул, с всё возрастающим удивлением смотря на эльфа, легко передвигающегося по комнате, почти пританцовывающего под ритм разбушевавшейся стихии. Он не понимал его. Тот, как только они оказались в ведьмином жилище, изменился: расслабился и повеселел, будто достиг цели своего пути, и им больше ничего не угрожает. И даже на ругань не обиделся. Одно слово — псих! — Опасности нет! Я чувствую, — будто подслушав мысли, пояснил Нийген, а затем достал из шкафчика тёмную бутылку и кружки. На минуту приоткрыв плотную раму окна — шум тут же заполнил всё небольшое помещение, — эльф выгреб из глубокого, в локоть, проёма, несколько градин размером с куриное яйцо, что пробили слабую преграду из побегов плюща, но до стекла не смогли долететь. «Ещё мелкие», — несколько лет назад Дарк видел, как на землю падали ледяные глыбы размером с голову ребёнка. Нийген завернул пару льдин в кусок ткани и дал Лингу приложить к щиколотке. А по одной положил в кружки и плеснул сверху жидкости из бутыли. Дарк принял и осторожно понюхал протянутую ему ёмкость — пахло крепким алкоголем. Дождавшись, пока Нийген глотнёт из своей, тоже сделал маленький глоток и восторженно зажмурился от обжигающего ручейка, проскочившего в горло. Какое бы зло ни творила ведьма, виски у неё хранился превосходный. И согревал лучше, чем полыхающий жаром очаг. Вскоре они сидели за столом с выложенными на него припасами из сумок, ели подмоченный хлеб с мясом и запивали виски, чокаясь глиняными боками кружек. За окошками всё так же стучал в бессильной злобе град, но теперь он почти не беспокоил охотника. Что толку переживать из-за того, что не можешь изменить? Будет день, будет пища. Завтра, когда стихнет, они продолжат путь. А сейчас можно жить моментом. «Ну да, наполнять смыслом каждый час», — усмехнулся про себя Дарк, допил одним глотком остатки виски и достал для чистки револьверы. По-хорошему, этим бы надо было заняться прежде ноги — без неё прожить можно, а вот без оружия сомнительно. Нийген, понаблюдав за отточенными годами движениями охотника, принялся расплетать косу и замурлыкал какую-то песню. Линг не понимал всех слов, но смысл уловил: что-то о двух влюблённых, разлучённых навек. — А повеселее знаешь? И, давай уж, наливай ещё, чего порожняком-то сидеть. Эльф и песню спел, на этот раз бодрую — про боевых драконов, и кружки наполнил. Потом Дарк перехватил эстафету — припомнил солдатские похабные куплеты, отбивая ритм ладонями по столешнице. Частушки рассмешили Нийгена до слез. Отблески свечей дрожали в его бездонных расширившихся зрачках, щёки порозовели, распущенные волосы разметались по плечам чёрными змейками, Линг даже не доорал очередной припев, посвящённый замужним бабам: «Давать всегда, давать везде, давать, и никаких мужей!» — засмотрелся и замолчал. Некоторое время они просидели без слов, слушая, как ярится за окном природа. — Искусственно придуманные преграды иногда требуют для их преодоления не менее искусственных средств, — непонятно к чему заметил эльф, подливая в кружку Дарку виски. Тот сперва задумался, пытаясь уловить истинное значение сказанного, но потом махнул рукой и в прямом и переносном смысле: что с остроухих взять, вечно из простого сложное норовят сделать. Если кто чего спецом построил, то понятно, что голыми руками хрен сломаешь, чего тут хитрого? А ещё на людей наговаривают, что жить на полную катушку не умеют. Смысла, видите ли, не понимают, счастье не ценят! — Вот ты говоришь — стать лучше! — обвиняюще начал Дарк, хотя эльф ничего такого не говорил. — А зачем? Кому это надо? Людям? Так срал я на них! Такие мрази, если между нами. Мне? Так если я признаю, что мне надо свер… совер… сверш-нста-ваться! — не сразу, но он справился с трудным словом. — Значит, щаз я недостаточно хорош, верно? Ну и как я могу быть счастлив, а? Если понимаю, что не хорош? Я тебя спрашиваю! — Нийген только улыбался, слушая пламенную речь. — А если я и так охуенный, то зачем становиться ещё лучше? Согласен? — тот кивнул. — Молодец! Ты тоже отличный парень! Выпьем за нас! И они выпили. И ещё. А потом снова. Виски расслабляющим теплом растёкся по внутренностям, отводя все проблемы на второй план и напоминая, что окружающий мир лишь иллюзорность, рождённая сознанием. У Дарка, взглянувшего на Нийгена, вдруг возникло ощущение, что с ним не тот, с кем он провёл почти трое суток. А кто-то, кого он видит впервые. То ли распущенные волосы дали такой эффект, то ли изменчивый свет огня постарался, смягчив черты лица и сделав их нереально прекрасными. Этот кто-то был красивее любой девушки, виденной охотником за всю свою жизнь. Как заколдованная красавица из древней сказки, о которой читала ему в детстве мама — с чёрными волосами и белой, как снег, кожей. С необыкновенными, невозможными глазами — ради одного их ласкового взгляда можно было умереть. Сейчас эти глаза смотрели на него с нежностью и любовью. В какой-то момент Дарк почти поверил, что рядом не эльф, а она — та, что снилась давным-давно, когда мечта о единственной необыкновенной по силе любви ещё теплилась в неочерствевшем наивном сердце подростка. В глубине души понимая, что это морок, Линг протянул руку и трепетно погладил тёмный шёлк волос. Какая разница явь или нет, если сейчас так близко исполнение мечты? — У тебя волосы такие, м-м, ты удивительная… — он потянулся ближе, желая прикоснуться губами. И замер: в серебристых глазах сверкнули насмешливые искры — они моментально развеяли сказочный флёр, но окончательно запутали разум. — Нет, стой! Ты же парень. Да? Нет? Ну что ты смеёшься, у меня, может, серьёзные намерения, я вообще холостой! — говоря, Дарк обнял одной рукой Нийгена за плечи, а вторую просунул в вырез рубахи, нащупывая пальцами грудь, и слёту проскочил до рёбер, не обнаружив искомого. — Ну знаешь, это ещё ни о чем не говорит, не-не-не, точно тебе говорю! Сиськи — дело хорошее, но не главное! Что главное? Что чувствуешь, когда рядом, конечно! А я чувствую, что хочу… с тобой на брудершафт! Горчащие от виски губы дрогнули и уступили, когда Линг после глотка вжался в них своими. Ни одна красавица-принцесса-королева не могла обладать таким ртом — жарким, ненасытным и невероятно вкусным. Но сейчас целовал он, а не его, значит, всё было правильно. Какая-то мысль настойчиво пыталась достучаться до мозга, что-то не давало окончательно расслабиться и упасть с головой в дурманящие омуты непроницаемо черных зрачков, забыв обо всём. А руки жадно сжимали и тискали горячее прижимающееся тело, словно подтверждая его реальность. Правая ладонь огладила живот и опустилась ниже, накрыв крепко стоящий член. Пальцы сжали ствол, пробуя его твёрдость. — Во! Я всегда прав! — заявил Дарк, с трудом вынырнув из поцелуя. — Я же знал, что ты парень! — довольный тем, что таки вспомнил, что хотел проверить, и не ошибся в своём предположении, он откинулся на кровать, увлекая за собой несопротивляющегося эльфа. Прозвучал еле слышный судорожный вздох, Нийген навис сверху, обхватив лицо Дарка ладонями и окутывая его мягким занавесом волос. Животы и возбуждённые члены, разделённые лишь тонкой тканью, соприкоснулись, и Дарк приподнял бедра, вжимаясь сильнее. Притянул к себе за плечи эльфа и, отбросив все сомнения, отдался в затягивающий умопомрачительный поцелуй. Жадные губы, сверкающие глаза, гладкость прохладных волос и тепло рук — от всего мира остались только они, и насытиться ими невозможно. Когда с них исчезли рубашки, Дарк не заметил, его закружило в водовороте чувств и эмоций. Немного пришёл в себя, внезапно ощутив, что полулежит на высоких подушках, а Нийген сидит на нем по-прежнему сверху, но уже полностью обнажённый. Он не шевелился, позволяя себя рассмотреть и принять решение. Белое идеальное тело без единой родинки или шрама, будто созданное гениальным скульптором из лучшего мрамора, но живое и тёплое. Рельефное тело сильного мужчины: крепкие бёдра, ровный член с розовой атласной головкой, сверкающий по центру брильянтовой каплей смазки в колеблющемся свете свечей, плоский живот с выступающими мышцами пресса, хорошо развитая сильная грудь, мускулистые руки, росчерк теней под ключицами и кадыком. Дарк поднял взгляд на лицо в окружении темных волос. Никакого сходства с женским, ничего общего. Волевое лицо опытного воина с жёсткой линией рта и пронзительным взглядом строгих глаз. — Да, — кивнул Дарк на невысказанный вопрос. «Мне нужно то, что ты предлагаешь», — значило его согласие. Без самообмана, не прячась больше за иллюзиями — он чётко отдавал себе отчёт, кто с ним сейчас в постели, и хотел этого. Сморгнул, и в следующее мгновение Нийген вновь изменился: губы смягчились, глаза наполнились нежностью. Он произнёс что-то на эльфийском тихим распевным голосом и, склонившись, стал покрывать поцелуями лицо охотника. Никто и никогда не целовал его так — быстрыми лёгкими касаниями лба, век, зацеловывая каждый миллиметр поверхности кожи, вспыхивающей жаром от возбуждающих прикосновений. Ладони опустились на грудь Дарка, погладили и легко потянули короткие волоски, вызывая приятную боль. Пальцы царапнули ногтями по соскам, заставив их затвердеть, скользнули меж животами и обхватили сразу оба члена, прижали друг к другу, наглаживая. Простая и незамысловатая даже в чём-то ласка на разгорячённого поцелуями Линга оказала эффект взорванной плотины. Он застонал и толкнулся вверх, чтобы лучше ощутить чужую горячую и твёрдую плоть рядом со своей. Эльф тёрся об него бёдрами и животом, плотно прижимаясь и откровенно наслаждаясь каждым движением. Продолжил целовать шею и край запрокинутого подбородка, иногда прихватывая кожу зубами, отчего у Дарка внутри зарождалась и пробегала маленькая волна от места укуса до корней волос на затылке. Пропускал члены, зажатые между телами, в ладони, прокручивал кистью, намеренно задевая чувствительные головки большим пальцем, и ускорял темп до тех пор, пока Дарк не смог больше терпеть мучительного удовольствия. Выгнувшись, вжимая в себя обеими руками Нийгена ещё ближе, ещё сильнее, он, сделав несколько толчков в руку эльфа, кончил, забившись дрожью и тяжело дыша, как загнанная лошадь под наездником. Уже краем уплывающего сознания он услышал финальный стон Нийгена, отозвавшийся сладким эхом в душе. Проснулся Дарк резко, как от толчка, сразу же сев в постели. Тишина. Вот что его вырвало из сна. После продолжающегося всю ночь града, наступившая тишина казалась неестественной и мёртвой. Зато голова радовала ясностью, и все события предыдущего вечера сохранились в памяти. Ведьмин виски действительно был хорошим: подарил расслабление уму и телу, но не повлёк за собой похмелье. И на её кровати удалось отлично выспаться. Линг даже помнил, что снилось — его собственный сон, а не эльфа. К нему вновь приходила мама, но не как раньше в кошмарах — вся в крови и с обезображенным лицом, нет, в этот раз она была полна жизни и красоты, улыбалась и что-то говорила ему мягким грудным голосом, что-то хорошее, но что именно, он не помнил. Оглядевшись, Дарк увидел эльфа, полностью одетого и с заплетённой косой, он сидел в углу у печки, перебирая на разложенном на коленях полотенце травы. Почувствовав взгляд, Нийген поднялся, переложил полотенце на стол и подошёл к кровати, внимательно наблюдая за реакцией проснувшегося человека. — Как ты? «Жалеешь?» — услышал Дарк. Помолчал пару секунд, прислушиваясь к себе, хотя и так знал. Одним из его твёрдых жизненных принципов было: никогда ни о чем случившемся не жалеть. Поэтому — нет, он не жалел. Да и без всяких принципов он бы не стал корить себя или Нийгена за произошедшее. Ему было хорошо — это главное, а грех… придёт время, ответит. — А ты? — не дожидаясь ответа, откинул одеяло в сторону и принялся быстро одеваться. — Надо торопиться, чтобы успеть дойти во время затишья. Осторожно наступив на больную ногу, Линг с радостью отметил, что боль вполне терпима. Он, конечно, знал, что по-хорошему стоило хотя бы пару дней не нагружать сустав, но откуда взять эти пару дней… Нийген говорил вчера что-то про травы, может для обезболивающего отвара он их и выбирал? Применять клыки щитников уж больно не хотелось. — Мы не пройдём, вернее, ты не пройдёшь. Посмотри, — эльф качнул головой на окно. Встав у оконного проёма, Дарк выглянул наружу. За краем маленькой лужайки, усыпанной градинами, между деревьев шныряли низкие тёмные тени. Можно было бы принять их по размеру за волков, но тем сейчас не до охоты: у животных, как и у людей, тоже наступал период перемирия. Так что, скорее всего, в леске ждал их кто-то, не принадлежащий миру живых. — И что? Подумаешь, зверьё дохлое бегает. Ты со мной или здесь останешься? Вариант провести Кровавую неделю в доме ведьмы, для себя Линг не рассматривал: как потом он объяснит в городе своё отсутствие? Враньё, что он пересидел страшные дни в соседней крепости рано или поздно, но выплывет: по традиции жрецы обходили каждый дом и раздавали выжившим меняющиеся год от года охранные знаки. Без такого знака на шее с ним никто из горожан дела иметь не будет, а слухи пойдут, что он с нежитью связался — вовек не отмоешься. Или вообще убьют. Нийген коротко взглянул на охотника, понял, что тот настроен решительно, и кивнул: — С тобой. — Отлично! — искренне обрадовался Дарк. — Травы для меня? — Для кого же ещё? Сейчас доделаю, — буркнув недовольно себе под нос по-эльфийски что-то про упрямство ослов, Нийген достал из печи горшок, распространяющий горьковатый запах готовящегося в нём настоя. Через полчаса, когда Дарк извёлся от нетерпения, физически чувствуя, как утекает время, напиток был готов. Выпив его залпом и даже не поморщившись, Линг с надеждой посмотрел на эльфа. — Ну? Когда подействует? — Минут десять, но… — Нийген ещё не договорил, а Дарк уже забрасывал на плечи ремни сумки. Оказавшись на воздухе, они первым делом посмотрели на небо: плотная пелена серых туч висела всё так же низко, но предвещающей град черноты не было. Дарк знал, что в лесу бродит поднятая стихиями падаль, но не ожидал, что их атакуют так быстро и массированно. Стоило отойти от крыльца метров на десять, как словно по сигналу из-за деревьев выступили многочисленные серые силуэты. Приближающиеся твари напоминали грубо сделанные поделки, будто кто-то, слепив из глины животных, заскучал и скомкал получившиеся фигурки, а потом так же небрежно расправил, окончательно изуродовав и без того неудачную работу. Впрочем, неестественность строения тел не мешала им вполне быстро передвигаться. Крупные звери, видимо, ещё не откликались на зов, поэтому среди существ преобладали койоты, было несколько лесных волков, рысей и лисиц, и множество мелкого зверья вроде куниц, ласок и почти родных уже Дарку щитников. «Интересно, — подумал он. — Их клыки стали ещё более ядовитыми или потеряли свои свойства?». Но проверять на себе не тянуло вовсе. Большинство из дохлятины пребывало в различных стадиях разложения, у кого-то торчали сквозь свалявшийся мех обломки костей, у кого-то не хватало лапы, но у всех тускло светились мутные остекленевшие глаза и щерились в оскале зубов пасти. На эльфа и человека наступали из рук вон плохо сделанные чучела. «Было бы смешно, если б не было так жутко», — Дарк попытался прикинуть на глаз количество противников, но сбился. — Не суйся, твоё оружие бесполезно! — бросил Нийген охотнику, доставая меч из ножен за спиной. — Иди сзади, ножа хватит. Дарк только фыркнул: ага, держи карман шире! Он его совсем за дурачка держит? Ещё когда эльф возился с отваром, револьверы уже были заряжены серебряными пулями — знал ведь к кому они выйдут. И, наведя дуло на первого молчаливо бросившегося с оскаленной пастью зверя, снёс тому выстрелом полголовы. Остальные приостановились, словно в удивлении, что получили отпор. — Кто их призвал, воздух или вода? — спросил он у Нийгена. — На пару! Объединились? Как-то слишком рано. Или нет? Линга пронзила дикая мысль: а что если он сбился со счёта дней на охоте? Но тут зверюги пошли в атаку, и стало уже не до мыслей. Нийген закрутился в каком-то жутком танце смерти, его меч взлетал и падал, снося головы, отсекая лапы и разрубая тела. Следя за ним краем глаза, Дарк продолжал стрелять, расшвыривая и давя мелкое зверье сапогами, попутно восхищаясь тем, с какой стремительностью двигается эльф. «Да от них только клочки останутся! Это же не медведи с кабанами, чего тут бить-то, пройдём, как нож сквозь масло», — казалось охотнику в первые минуты боя. Но всё новые и новые твари накатывали приливной волной, чтобы пасть под остриём меча или от пули. Мокрые шкуры омерзительно воняли гнилью и разложением, чёрная густая слизь, похожая на придонный ил, стекала из ран и пастей на траву и тут же испарялась зеленоватой дымкой. — Да откуда их столько-то?! — взревел Дарк, понимая, что запасы серебра на исходе, они почти не продвинулись, а мертвечина продолжает прибывать из-за деревьев. — Смерчи! — крикнул Нийген, не переставая работать мечом. — И река! Эти два слова объясняли почти всё: смерчи собрали трупы, река доставила, остался только вопрос — почему сюда? Почему к ним?! Далеко не сразу, но пришлось шаг за шагом пятиться обратно к дому, оставляя след из разлагающихся тел, по которому тут же шли следующие, ещё не поверженные противники. Внезапно наступление остановилось, словно твари наткнулись на преграду. Распределившись полукругом, они стояли, скаля клыки и издавая прогнившими глотками что-то среднее между рыком и бульканьем. Эльф с человеком тоже остановились, опустив оружие и переводя дыхание. — Не зацепили? — Дарк с беспокойством глянул на покрытого черными брызгами Нийгена. — Нет. — Что это с ними? — Вокруг дома сильный защитный круг, но стоит выйти… — Нийген сделал шаг вперёд, и тут же на него бросились две туши, свирепо лязгнув зубами в пустоту — эльф мгновенно отпрыгнул за невидимую черту. — Ты знал, когда говорил «не пройти»? — Догадывался, — эльф тыльной стороной ладони смахнул со лба сгусток темной слизи. — Но ты бы не поверил. Людям всегда надо убедиться на своём опыте. — Заебал ты меня своим сраным человековеденьем! Специалист, бля, хуев! Развернувшись спиной к продолжающим неистовствовать тваринам, Дарк побрёл обратно к дому, подволакивая левую ногу. Поднимаясь по ступеням на крыльцо, он взглянул на череп ворона, в пустых глазницах и открытом клюве ему почудилась насмешка. Линг занёс кулак, чтобы разбить мерзкие кости, но в последний момент изменил направление удара и с силой врезал по притолоке. Он зашёл в дверь и не видел, как Нийген, шедший следом, весело подмигнул вороньему черепу.