Спутник

Зверем в клетке Дарк метался по комнате, машинально отсчитывая шаги: десять до двери, разворот и столько же обратно к окну. Красные, жёлтые и синие кусочки стёкол складывались в парящую в небе птицу, коричневые и зелёные в правом нижнем углу символизировали собой землю. «Не оттолкнувшись от земли, не подняться в воздух», — так звучал перевод с эльфийского зачернённой буквенной вязи, искусно вырезанной по верхней раме окна. Замершего у витража Дарка охватило искушение разрушить красочное великолепие — взорвать весёлым фонтаном из ярких осколков, дав волю бушующему внутри пламени. Он ощущал, как рвётся на свободу сила, жаждет найти себе применение, неистовая и нетерпеливая. Её хватило бы с лихвой разметать не только свинцовую оплётку и оплавить стёкла, но и сжечь дотла весь дом. Скорее всего, произошло бы именно последнее: стихия огня настойчиво требовала выхода, но плохо подчинялась. — Концентрируй и направляй, как солнечные лучи линзой, — учил его Нийген. — Почувствуй! Дарк не чувствовал. Когда пытался поджечь бересту или уложенные горкой на серебряном подносе щепки, вспыхивали свечи в витых канделябрах, книги, одежда, однажды загорелся стол — что угодно, кроме того, на чём он усиленно сосредоточивал взгляд. Нийген в тот же миг гасил огонь, не позволяя нанести урона вещам, но Дарку не становилось от этого легче. Недовольство собой и невозможность избавиться от давящего сознание огненного шара, прочно поселившегося в мозгу, доводили до бешенства. — Гаси огонь водой, — советовал эльф в такие моменты. Скрежеща в ответ зубами, чтобы не выпустить наружу резких оскорбительных слов и не натворить того, о чем бы впоследствии пожалел, Дарк думал: «Легко сказать — гаси!». Но спокойствие и выдержка эльфа действовали благотворно и помогали не сорваться. Охотник стискивал челюсти, раз за разом стараясь мысленно вызвать плавную и неторопливую мощь водной стихии. Он представлял бескрайние морские просторы: какие бы волнения не происходили на поверхности — в глубине всегда тихо. Иногда у него даже получалось поймать нужный настрой — «волну», что если не смывала, то заглушала требовательный голос Огня. Если не удавалось самому, приходил на выручку Нийген, принимая часть эмоций на себя. Поцелуями и объятиями превращал убийственный жар в мирное тепло, позволяя выплёскивать энергию в сексе к взаимному удовольствию. Только сейчас эльфа не было рядом. И жадная стихия, казалось, сжирала весь вдыхаемый кислород ещё до того, как он поступал в лёгкие: Лингу было душно, жарко и муторно. Подняв руку к окну, он провёл указательным пальцем по углублениям букв на раме, сосредоточенно повторяя все изгибы надписи, заставляя себя дышать размеренно и глубоко. Успокоившись, аккуратно и медленно приоткрыл створки, впуская в дом шум улицы и свежий воздух с реки. С раннего утра Дарк наматывал круги по комнате, служащей в доме гостиной и одновременно кухней. Он спустился из спальни уже пару часов назад и, хотя голод всё отчётливей заявлял о себе, даже не смотрел в дальний правый угол от окна. Там, за длинным и высоким, как трактирная стойка, столом прятались скромные кухонные принадлежности: Нийген редко бывал дома и обходился минимумом посуды и утвари. У него и запасов-то никаких не хранилось, продукты они покупали уже вместе: хлеб, молоко, сыр, мясо, яйца и овощи заняли полки в стенной нише, сохранявшей прохладу даже в знойный полдень. Дарк давно мог бы соорудить себе завтрак, но сомневался, что сможет удержаться от разрушений, если зайдёт в закуток, где находилась странная конструкция, заменяющая эльфу печь. Нийген, конечно, показал гостю, как безопасно пользоваться маленькими горелками, соединёнными медными трубками с огромной зелёного стекла бутылью, полной горючей смеси. И Дарк два дня прекрасно справлялся, но сейчас не желал рисковать и на третье утро своего одиночества решил подождать с едой. Слишком взрывоопасным действием для него могло обернуться простое приготовление пищи. — Считай время, пока меня не будет, за самостоятельную тренировку, учись управляться с двумя стихиями. Направляй огонь и сдерживай его водой, — посоветовал эльф перед уходом. — У тебя многое в характере от воды, просто ты привык к этому и не обращаешь внимание. Прислушайся к себе, не давай новым ощущениям заменить старые. — Что это у меня от воды, интересно? — буркнул Дарк, морща лоб. — Вода принимает форму любого сосуда, куда её нальют, но не меняется. Так и ты — подстраиваешься под ситуацию, легко вливаешься в незнакомое общество, но остаёшься собой. — Ты-то откуда знаешь, как я вливаюсь в общество? Сделал вывод по тому, как вливаюсь в тебя? — набычился охотник, восприняв сказанное, как оскорбление — его же фактически назвали приспособленцем. — И по этому тоже, — рассмеялся Нийген, он-то даже на намеренные подначки человека не раздражался. — Ты на удивление легко принял то, что ещё совсем недавно считал табу. Ты пластичен, не изменяя своей сути — как вода. Примири её в себе с огнём, сделай их равноправными союзниками. Смотри на реку, учись у неё: попадётся на пути утёс, она не будет с ним бороться, обнимет с двух сторон и продолжит свой ход. Дарк скептически поджал губы, но не стал спорить, хотя и подумал, что необязательно оставаться одному, чтобы найти равновесие. Под чутким руководством это наверняка произошло бы быстрее. — Мне нужно кое-что обсудить с советом. Извини, но людям туда вход заказан, — Нийген словно мысли читал. — Я ненадолго, — добавил он на прощание, целуя охотника. — Два-три дня. Конечно, три дня — разве срок по меркам перворожденных? А Дарк не мог найти себе места: беспокойство разгоралось с каждым часом, и тревога в груди жгла мелкими неприятными искрами. Утром третьего дня нервозность достигла своего апогея, заставляя ходить из угла в угол заводным болванчиком. Но ходьба не помогала. Дарк усилием воли остался рядом с окном, для надёжности обхватив себя за плечи руками и подставляя лоб с выступившими капельками пота под лёгкое дуновение сквозняка. Охотника потряхивало, как в ознобе, похоже, поднималась температура. Что произойдёт, если долго не давать выход огню, он не знал. При мысли, что может вспыхнуть изнутри, а вернувшийся эльф увидит посреди дорогущего паркета, инкрустированного разными сортами дерева, лишь небольшую кучку пепла, Линг нервно хмыкнул. «Надо успокоиться. Пойти, что ли, опять к реке, как советовал Нийген?». Но сколько бы в предыдущие дни он ни смотрел на текущую через город ленивую тёмную реку — не чувствовал от неё ни капли облегчения. Так что и ходить на набережную перестал, чтобы не столкнуться там на беду с кем-нибудь «не тем». Тогда бы так называемые тренировки — а на деле бессмысленное пялянье на лаковую водную поверхность — грозили обернуться полным провалом, да ещё и поставить под угрозу жизнь других существ. Дарк, передёрнув плечами, вспомнил, как первый раз увидел на рыночной площади орка с традиционными черными узорами на бритой голове. Тогда только жёсткая хватка эльфа на плече удержала от того, чтобы вцепиться извечному врагу в горло. В чем-то даже хорошо, что револьверы остались в домике ведьмы: «Нельзя пронести из одного мира в другой то, чего там нет», — как объяснил своё условие Нийген, иначе Дарк пустил бы их в ход, не раздумывая. Но тем же вечером, не слушая никаких доводов, в оружейной лавке он приобрёл себе меч — самый простой, но удобно ложащийся в руку и с отличной балансировкой. С мечом он обращался не так мастерски, как с револьверами, но собирался существенно улучшить свои навыки с помощью Нийгена, а уж холодное оружие во всех мирах есть и нигде не помешает. Магия магией, а сталь всяко надёжней и уж точно не обратится самовольно против хозяина. Вот только эльф категорически запретил брать с собой новое приобретение на улицы: «Пока не научишься полностью себя контролировать». И Дарк не мог с ним не согласиться, скрепя сердце. Но то, что на одной территории мирно уживаются представители всех рас, в голове не укладывалось. Знакомиться, здороваться, с невозмутимым видом отвечать на вежливые вопросы знакомых Нийгена — с этим Дарк справлялся без труда, благо большинство из тех, кто проявлял интерес к новому в их краях человеку, разговаривали на всеобщем языке и не являлись орками. Он быстро перестал выделяться в толпе ошалелым и неуверенным видом — слился с окружающими. И привык к оригинальным одеждам женщин. Но всё равно постоянно ощущал себя не в своей тарелке. Его выводили из себя надменные эльфы с их покровительственными взглядами. Не нравились местные люди — слишком расслабленные, неторопливые и ненормально улыбчивые. Вызывали опасение здоровенные кряжистые гномы, каждый с боевым топором за спиной — рядом с ними, оставшийся без оружия Дарк чувствовал себя донельзя уязвимым. А уж орки… нет, с их наличием смириться просто невозможно! Да и сам мир, куда привёл его Нийген, выглядел слишком ненастоящим, до изжоги сахарно-приторным. И вызывающе беспечным. Именно это напрягало Дарка больше всего: откуда ждать опасности непонятно, а в её полное отсутствие он не верил — не бывает такого. Уставившись расфокусированным взглядом на витраж, Линг вспоминал, как увидел впервые Долину Эльджессира… Пронзительно-синее небо с легкомысленными пышными облачками раскинулось широким куполом над зелёной природной чашей в окружении величественных гор с белоснежными пиками. Яркое, словно только что вымытое, рассветное солнце ещё только цеплялось краешком за вершины, но уже дарило ласковое тепло, освещая низину от края и до края. Стоя на горном уступе, Дарк видел всё как на ладони: лоскутное одеяло выделанных полей и тёмно-зелёные шапки густых лесов, между ними блестящая лента реки соревновалась изгибами с дорогой, перехватывающей её широкими стежками мостов. Чем дальше уходил взгляд, тем больше становилось по берегам домов. Красные крыши подбирались всё ближе друг к другу: редкие поселения перешли в город, поглотивший и реку, и дорогу. — Нравится? — негромко спросил Нийген, обняв Дарка со спины и любуясь той же картиной через его плечо. — Сколько лет вижу, не могу решить, когда красивее — на рассвете или закате. Жаль, немного опоздали: солнце почти встало. — Город без крепостной стены? Как же вы защищаетесь? — именно отсутствие ограждений вокруг города поразило охотника, а не великолепный вид, расстилавшийся перед ним. — Горы наша крепостная стена, — хмыкнув на невосприимчивость человека к прекрасному, ответил Нийген. — Это не совсем мир, скорее перешеек между остальными: Эльджессира — означает остров. Небольшой, но хорошо защищённый магией. И пройти в него может далеко не каждый. Давай спускаться? — А как? — Дарк глянул под ноги на почти отвесную скалу, уходящую на добрые пару десятков метров вниз. — Так же, как попали сюда, — объятия эльфа стали крепче. — Воздух и земля мои стихии, помнишь? Они не причинят нам вреда. Доверься и шагни вперёд. Во второй раз это оказалось сделать проще, но Лингу все равно потребовалась вся его выдержка, чтобы сделать шаг в пустоту без толчка в спину. Он закрыл глаза и сжал обеими руками запястья Нийгена на своей груди, отрывая ногу от уступа. Когда Дарк согласился идти за эльфом в другой мир, то даже представить не мог, что для этого придётся прыгать в пропасть. «Ты рехнулся?» — стоя на краю скалы в глубине Древнего леса, куда они добрались, покинув домик ведьмы, Линг не сразу поверил, что Нийген на полном серьёзе предлагает ему броситься в чёрный провал. «Верь мне!» — эльф ухватил его крепко за руку и оттолкнулся двумя ногами от земли, увлекая за собой с обрыва. Резкий порыв воздуха затолкал матерное ругательство, готовое сорваться с приоткрытых губ охотника, обратно до самой глотки. Дарк задохнулся непрорвавшимся криком, но не успел окончательно запаниковать, как их падение сперва замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Они будто зависли в молочно-белом плотном киселе, под ногами что-то мягко пружинило и качалось, Линг посмотрел вниз, но ниже колен всё скрывал густой туман. «Идём», — Нийген потянул его в сторону. Дарк не видел пути, не понимал, зачем и куда они иногда поворачивают — как вообще можно ориентироваться, когда ты двигаешься, словно в белёсом потоке? Но послушно шёл за своим спутником. Молча — челюсти свело. Его провели, как слепца за руку, и сам он ни за что не смог бы найти дорогу обратно. Блуждание оказалось недолгим, и минут через пятнадцать туман начал редеть. Они необъяснимым образом оказались вновь на скале, но уже в мире Нийгена. Прыгнув же во второй раз, они просто медленно опустились на землю, даже под ложечкой не ёкнуло, настолько плавным оказался спуск. — А до города можешь? — спросил с любопытством Дарк перед приземлением. — Могу, но потом придётся долго восстанавливать силы, — ответил Нийген, уже встав на ноги. Он направил поток тёплого воздуха на волосы охотника, заставив упасть пряди на лоб и тут же взлохматив их рукой. — Нас кто-нибудь подвезёт. И действительно, стоило выйти на дорогу, проезжающий на телеге краснощёкий мужик с готовностью натянул поводья, вынуждая лошадь остановиться. Им нашлось местечко на бочках с мёдом, что тот вёз в город на базар. Пасечник тепло приветствовал Нийгена, как давнего знакомого, Дарк же удостоился заинтересованного взгляда и пожелания: «Да не погаснет солнце над твоей головой». Охотник ответил так же, удивляясь про себя не тому, что понимает язык — он скорее поразился, если бы тот понёс какую-нибудь тарабарщину, — нет, его потрясло, как свободно и по-дружески тот держится с эльфом: без всякой подобострастности или опаски, ни малейшим жестом не выказывая неприязни. После объяснения о множестве миров: «Представь, что миры, словно стопка блинов, — говорил Нийген по пути из дома ведьмы. — И в каждом из них есть участки тонкого, почти прозрачного теста, а кое-где даже и дыры. Вот через эти прорехи и можно пройти в соседний пласт», — он почему-то решил, что разница между мирами ничтожно мала. Вроде как между городами: отличаются дома и площади, но суть одна. В принципе, так и вышло, но здесь, похоже, при общей внешней схожести природы существенно разнилось отношение между расами. Приглядываясь к медленно меняющемуся пейзажу, Дарк заметил ещё одно отличие, сперва не бросившееся ему в глаза, но ставшее явным, как только они проехали первую деревеньку. Вдоль дороги стояли аккуратные бревенчатые домики, окружённые яблонями, сгибающими ветки под тяжестью плодов. На лугах паслись упитанные коровы с лоснящимися боками и бурно заросшие белоснежной шерстью овцы. Бегала ребятня во дворах, несколько мужиков достраивали избу — сидя на коньке крыши, они приветственно помахали проезжающим руками. Такая картина нормальна в июне–июле, но никак не в конце сентября после Кровавой недели. Ладно, голубое небо и солнце, которые в родном мире он не увидел бы ещё почти месяц, но ведь никаких следов разрушений! Ни проломленных крыш, ни завалов от упавших деревьев, ни столбов чёрного дыма от сжигания падали, ни отгоняющих знаков на заборах (деревянных!), ни похоронных процессий — ничего! Понимать, что здесь нет ни намёка на последствия страшных дней, было почему-то… досадно. «Не то плохо, что у меня корова сдохла, плохо что у соседа жива», — пробормотал Дарк себе под нос, нахмурясь. Он знал, что желчное чувство не делает ему чести, но не мог побороть ощущение вопиющей несправедливости. — Здесь что, вообще не было Кровавой недели? — вырвалось у него с искренним возмущением при виде целёхонькой соломенной крыши на овине. — Эт-та что ещё за напасть? — полуобернувшись, спросил их возница, щурясь против солнца. — Ты сам-то откудова, паря? — Издалека, — ответил за Дарка Нийген и добавил, обращаясь к охотнику: — У нас их не бывает. — Почему?! — Это долгий разговор, давай позже, — заметив, что тот упрямо свёл брови, намереваясь требовать немедленный и полный ответ, Нийген накрыл его ладонь своей. — Не сейчас, Дарк Линг, — произнёс он с нажимом. И тот заткнулся. Но складка меж бровей так и не пропала. И пока они шли по широким прямым улицам оживлённого городка, Дарк молчал, только вертел головой по сторонам. Брови поползли на лоб, когда он углядел знойную красотку в облегающем фигуру платье не скрывающем колени. Причём, судя по сверкающим драгоценными камнями украшениям и тому, как с ней уважительно здоровались встречные — то была не шлюха, выскочившая из борделя за не расплатившимся клиентом, а знатная дама. Нийген, заметив реакцию охотника, рассмеялся и дёрнул того за рукав, призывая не пялиться на стройные ножки в элегантных туфельках настолько откровенно: «А загорать и купаться у нас принято обнажёнными», — забавляясь, шепнул он охотнику на ухо. Линг резко выдохнул и отвёл глаза от гладкого колена, принявшись от греха подальше смотреть на дома. Яркие вывески над магазинами и трактирами смотрелись настоящими картинами и заслуживали висеть не на улице под всеми ветрами, а на стенах в замке у высокорожденного. Почти в каждом доме окна на первых этажах являлись витражами: «Это ж сколько деньжищ-то!» — Дарк попытался прикинуть, но не знал таких чисел, во сколько бы золотых обошлась подобная роскошь: многие, многие сотни. И будто не хватало ещё красок на улицах: повсюду росли цветы — в ящиках на подоконниках, на клумбах, в больших вазах прямо на мостовой… Всё изумляло и поражало охотника, привыкшего к закрытым одеждам, строгим лицам, мрачным серокаменным домам и извилистым узким тёмным улицам с редкими чахлыми кустиками. Дарк не нашёл, как ни высматривал, привычных груд отбросов на перекрёстках, даже куч навоза и тех не было, хотя всадников и повозки он видел. Ни одна крыса не мелькнула длинным хвостом, пока они шли к дому Нийгена, да даже кошки, дремлющие лениво на крыльцах и подоконниках выглядели не ободранными и закалёнными в уличных боях хищниками, а сытыми и упитанными домашними питомцами. И что-то ещё не давало покоя, пока охотник не сообразил, что не так — запах! Обычного городского запаха из сточных канав не было, как и самих стоков под нечистоты — только вдоль домов тянулись узкие впадины водоотводов. «Ну ладно, отбросы на улицу не кидают — молодцы, но они тут что, ещё и не срут?» — Дарк испытывал противоречивые чувства, двигаясь рядом с раздающим улыбки и приветствия направо и налево Нийгеном. Чем больше светлел лицом эльф, шагающий по родным ему местам, тем сильнее зрело в груди Линга тёмное раздражение. Тянуло смачно харкнуть на безупречно чистую мостовую, чтобы хоть немного нарушить приторную идеальность. — Пришли, — неожиданно Нийген затормозил возле одного из зданий, приглашающе взмахнув рукой. — Чувствуй себя как дома. «Это вряд ли», — подумал про себя Дарк, оглядев светло-бежевый двухэтажный фахверковый дом с красной крышей и наблюдая, как эльф просто поворотом ручки открывает дверь, на которой не имелось ни замка, ни даже скважины для ключа. — Ты запечатываешь вход колдовством, когда уходишь? — с какой-то смутной надеждой спросил Линг, шагнув за Нийгеном внутрь. — Нет, а зачем? — тот начал раздеваться, как только вошёл. — До чего я соскучился по нормальной ванне! — По чему? — уточнил Дарк, оглядывая изысканную обстановку: картины в позолоченных рамах, вычурная мебель, паркет, на который страшно наступить, чтоб не испачкать. Усталость внезапно легла на плечи тяжёлым грузом, а ощущение собственной чужеродности и неуместности присутствия в мире Нийгена загорчило на языке: что толку, что они не расстались? Какой смысл, что эльф позвал его с собой? Мало быть вместе — воду с маслом не соединишь. — Ты устал, — почувствовав настроение человека, Нийген, уже по пояс обнажённый, приблизился и стал разминать ему плечи сильными пальцами. — Пойдём, я покажу тебе, что такое ванна. Вода поможет тебе расслабиться. И она помогла. Ещё как! «Может, и сейчас пойти? Может, вода охладит голову и погасит разгорающееся раздражение в груди. Лечь в прохладную прозрачную глубину, расслабиться, откинув голову на бортик, прикрыть веки, представить, что Нийген напротив», — уголки губ Дарка поползли вверх при воспоминании о том первом их купании в ванной. Огромную мраморную лохань можно было бы принять по размерам за небольшой пруд, особенно, если погружаться в неё с закрытыми глазами. Но тогда Дарк глаза не закрывал: смотрел, как черные волосы Нийгена колышутся под водой, когда тот нырнул для того, чтобы… Громкие голоса на улице отвлекли Линга от всплывшего в голове приятного образа. Разговаривали на эльфийском, и слов он не понимал, но один голос точно принадлежал Нийгену. «Ну наконец-то, вернулся!», — Дарк в нетерпении распахнул полностью раму окна и высунулся наружу. На пороге дома вполоборота к двери стояли два эльфа: Нийген и ещё один — с пепельной гривой кудрей, спадающей за спину. Он с первого взгляда крайне не понравился охотнику самодовольным выражением холеной рожи. Блондинистый красавчик что-то эмоционально говорил, то и дело, взмахивая руками. Закончилась длинная тирада вопросительной интонацией, Нийген негромко ответил и отрицательно покачал головой. Тогда тот, словно упрашивая, положил ладонь ему на плечо и качнулся вперёд в явном намерении обнять. Вид белоснежной кисти, посмевшей сжаться на теле Нийгена, послужил искрой, что за мгновение сожгла бикфордов шнур выдержки Дарка. И в груди мощным взрывом расцвела ярость: огненными языками слизнула непрочные барьеры здравого смысла, оставив одно обжигающее желание — убить! — Ай-я-а! — вскрикнул светловолосый эльф, отшатываясь от Нийгена и отдёргивая ладонь: на тыльной стороне кисти, на безупречно ровной коже вдувался уродливым пузырём ожог, кружевные манжеты обуглились и задымились. — Дарк! Водой! — крикнул, повернувшись к окну, Нийген, но тот не услышал. Сжав зубы и раздувая ноздри, Дарк в буквальном смысле испепелял блондинистого наглеца взглядом, одержимый жаждой сжечь того на месте! И радостно чувствуя, что получается направить поток энергии точно в цель, он испытал почти забытый восторг — как в юности, когда впервые выстрелом снёс установленную наставником мишень. Именно сейчас Дарк понял смысл дошедшего из древности заклинания, проговариваемого каждым стрелком перед боем: «Я стреляю не рукой — стреляю рассудком. Я убиваю не пулей из револьвера — я убиваю сердцем». И он убивал всем сердцем. Но если первый «выстрел» сразу же достиг своей цели, то остальные будто застревали в толстом войлоке, до проклятого эльфа долетала лишь малая часть того, что Дарк выбрасывал из себя горячими импульсами. Тот, сообразив, откуда идёт атака, встал к окну лицом и выставил руки вперёд ладонями, создавая защиту. «Ах ты, сука!» — пламя взревело внутри почуявшим кровь хищником, короткие вспышки огня слились в стремительную раскалённую лаву. На скулах и лбу незнакомца начали разрастаться красные пятна ожогов — это вызвало в душе охотника бурю яростного веселья: ещё немного и он спалит ушастую тварь дотла! Вспыхнут тщательно уложенные локоны, закипят и лопнут, вытекая, наглые изумрудные глаза, поползёт лоскутами сожжённая плоть, обнажая белые кости черепа — он уже почти видел это! И это было прекрасно! Почти как предчувствие оргазма, осталось слегка дожать и… …вдруг той силе, что рвалась из него, внезапно перекрыли выход, будто Дарк оказался под стеклянным колпаком в вакууме. Бурлящая языками огня невидимая никому, но реальная для Дарка лава остановилась на секунду и ринулась обратно во владельца. Линга отбросило от окна — он не устоял на ногах от сокрушительного удара и упал, задыхаясь. Рот открывался в бесплодных попытках глотнуть воздух, но его не осталось — дышать было нечем. Расцарапывая ногтями горло, Дарк выгибался и бился на полу, полыхая изнутри. Яркая краснота перед глазами потемнела, стала цвета венозной крови, в ушах грохотал пульс, лёгкие невыносимо жгло — он орал бы от боли, но для крика нужно было вдохнуть. Линг не понял, когда удушье прекратилось, просто в какой-то момент получилось вдохнуть, и он судорожно захрипел, широко раскрывая рот выброшенной на берег рыбой. — Прости, я должен был тебя остановить, — глаза цвета ртути смотрели с тревогой, но раскаяния в них Дарк не увидел. И вместе с воздухом, попавшим в лёгкие, в нем вновь вспыхнул огонь. Линг дёрнулся, зарычав от злости. — Вода! Дарк, призови воду! «Бесполезно, не слышит», — Нийген отчётливо понимал это, глядя в исказившееся страшной гримасой лицо. Серебристые глаза потемнели, радужка стала меняться, словно туман заколыхался вокруг черных колодцев зрачков — и Дарк, не в силах разорвать визуальный контакт, провалился в их глубину, на мгновенье потеряв сознание. А когда пришёл в себя, обнаружил, что находится уже не в комнате, а непонятно где. Потрескавшаяся сухая земля простиралась до горизонта безжизненной пустыней, над головой — чёрное безвоздушное пространство с зависшим в нем огромным огненным шаром. Жар немилосердно обжигал плечи и грудь. Дарк глянул вниз проверить, не загорелась ли одежда, и обнаружил, что стоит голым. «Мы умрём без воды», — раздался голос. Линг обернулся и увидел Нийгена — тоже обнажённого, его всегда белоснежная кожа выглядела прозрачно-голубой с проступающими под ней венами, казалось, можно даже увидеть, как пульсирует бордовыми отблесками сердце под рёбрами. Плотно сжатые губы не шевелились, но голос продолжал звучать: «Мы оба умрём без воды». Дарк попытался крикнуть, чтобы Ний вытащил их отсюда, но не смог издать ни звука. А потом понял, что и дышать не может, но удушье не наступало, будто он просто перестал нуждаться в воздухе. «Огонь сожжёт нас». «Ну так сделай что-нибудь! — беззвучно заорал Дарк и в то же мгновение понял, что должен сам. Но даже не представлял как. — Помоги мне призвать воду!» Нийген вновь оказался за спиной и, обхватив левой рукой за талию, правой упёрся между лопаток, вынуждая наклониться. Провёл ладонью по позвоночнику, собирая обильно выступивший пот, и сунулся пальцами между ягодиц. Дарк вздрогнул, ладонь на животе успокаивающе погладила напряжённые мышцы: «Верь». Вся природа охотника восставала против: «Опрокинутый! — завыли призраки погибших военных товарищей в душе: — Не мужик, шлю-у-у…». И, перекрывая глумливый ор, ясный голос: «Люблю тебя». Дарк сглотнул пересохшим горлом — Нийген, только он имел значение. Принять его и себя самого, раствориться в прозрачной толще воды, стать ею. Но как трудно отказаться от выработанных годами принципов, признать, что сейчас они неверны, что сопротивление означает поражение, а капитуляция приведёт к выигрышу. Река не борется с утёсом, обнимает и продолжает путь — это её победа. И Дарк оставался в позе, которую раньше счёл бы не просто унизительной — невозможной: выбрал бы смерть, а не член в жопе. Но он любил Нийгена, доверял ему, готов был не только убивать за него, но и отдать свою жизнь. Что уж говорить о заднице? И когда эта мысль дошла до него в полной мере, он протянул руку назад и погладил эльфа по ноге, показывая, что согласен. В тот же миг Нийген резко втолкнул головку члена ему в анус и, двинув бёдрами, загнал на всю длину, не жалея и не медля. Слёзы от пронзительной боли брызнули из-под зажмуренных век, потекли по щекам. Высунув язык, Дарк слизнул солёную каплю с уголка губ: «Море!». И та самая волна, что иногда получалось вызвать внутри, только раз в сто сильнее и больше, обрушилась откуда-то сверху, погасив зло зашипевший паром огненный шар и сшибая с ног. Подхватила и понесла, ласково укачивая и забирая всю боль. — Что ты с ним делал? Он так стонал. Трахал? Верно говорят, что через жопу знания в голову доходят быстрее, — негромкая речь слышалась словно издали. — Некоторым и это не помогло, насколько я помню, — ответил Нийген холодно. — Он вряд ли слышит тебя, не напрягайся говорить на всеобщем. — Ний… — хрипло прошептал Дарк, сил не осталось вовсе, даже веки не поднимались, словно каждое весило не меньше тонны. — Ний! — Похоже, слышит. Как он назвал тебя? Ний?! Клянусь яйцами драконов, это забавно! — Он только что чуть не поджарил твои, Эскслеренеэнве, вот это было бы забавно. Так прятаться от опасностей, так беречь свою шкуру и умереть, не покидая Долину — не правда ли, вышла бы прекрасная шутка! — на лоб охотника опустилась прохладная ладонь. — Отдыхай, Дарк, всё хорошо. Я рядом, — и Линг послушался, позволил сознанию расслаблено качаться и дальше на волнах, но не перестал прислушиваться к разговору, испытывая одновременно облегчение, что не убил заносчивого эльфа, и сожаление от этого же. — Да ничего бы он серьёзного не сделал, — но неуверенный тон выдал сомнения говорящего. — У него не может быть столько сил, чтобы полностью пробить мою защиту, я просто не ожидал нападения. — Дарк скоро придёт в себя, хочешь, проверим? — с хорошо слышимой усмешкой в голосе предложил Нийген. — Посмотри, ты до сих пор не полностью избавился от отметин, оставленных человеком! Если бы я не вмешался, ты бы не отделался укорочением волос. Тебе, кстати, так только лучше, стал меньше походить на кудлатую болонку. — Ты думаешь, он пойдёт по твоему приказу на смерть, Ни-ий? — протянул Эскслеренеэнве, щуря зло глаза и запуская в подпаленные волосы руку, на которой ещё виднелась розовая отметина ожога. — Если он так силен, как ты считаешь, и всегда так вспыльчив, как я видел, то скорее обратит свою мощь против тебя, когда узнает правду. — Беспокоишься за меня? Как мило с твоей стороны. — Я беспокоюсь за Долину, за всех! Пока нам ничего не угрожает, но что будет, когда ты сунешься с этим… — блондин дёрнул головой на лежащего Дарка. — Ты только спровоцируешь! Напомнить из-за кого нападения стали происходить не раз в пять лет, а каждый год? Прошу тебя, откажись! Совет тебя поддержал большинством голосов, но ты же видел, сколько против, перевес ничтожен! Останься, вспомни, как нам было хорошо раньше вдвоём, зачем лезть в то, что нас не касается?! — Мир рушится, разве нас это не касается? — Не наш мир! — Всё, Эскслеренеэнве, я решил. Твоё право не ввязываться, моё право найти того, кто мне поможет. И я нашёл. — Он погибнет, как и все до него, кого ты находил, — презрительно искривив губы, предрёк Эскслеренеэнве. — И ты вновь вернёшься ко мне, если, конечно, тебе самому удастся выжить в очередной раз. — Если выживу, то вернусь. Сюда, но не к тебе, — поправил Нийген. Убрал прядь волос с лица Дарка и провёл пальцем по абрису скулы, трогая подушечкой отросшие волоски щетины. — А он выдержит, — проговорил вполголоса, обращаясь скорее к себе, чем к своему давнему любовнику. — В этот раз у меня получится. — Иногда мне кажется, в тебе есть человеческая кровь! Только хумансы могут настолько упрямо игнорировать доводы разума и верить в невозможное! — У людей есть чему поучиться. Они умеют совершать невозможное именно потому, что верят. Эскслеренеэнве фыркнул и поднялся из кресла, откуда наблюдал, как Нийген приводил охотника в чувства. Он не принял всерьёз грозившую ему опасность от какого-то человека, но ему пришлось зайти в дом, чтобы не залечивать ожоги на виду у прохожих. И эльф чувствовал себя оскорблённым. — Их вера слепа и безумна! А ты должен мне новую рубашку, — он покрутил кистями в воздухе, демонстрируя почерневшие обрывки кружев на манжетах. — Постарайся прислать мне её до того, как сгинешь! — и, не прощаясь, направился к двери. Нийген проводил его молча взглядом и на всякий случай начертил пальцами в воздухе замысловатую фигуру нейтрализации проклятий. Когда-то они планировали вместе сделать то, что сейчас он собирался осуществить с помощью человека. Но Эскслеренеэнве оказался слишком рациональным — рисковать своей жизнью ради призрачного шанса на успех он не пожелал, и их пути разошлись. Задумавшись, Нийген перебирал пряди волос охотника. Он и не рассчитывал на поддержку совета — достаточно того, что мудрейшие согласились выделить ему несколько полезных артефактов и не грозили изгнанием за очередную авантюру. Хотя это бы его все равно не остановило. В тишине Дарк окончательно расслабился и крепко заснул, а проснулся только через два часа. Он зашевелился и приоткрыл глаза, голова лежала на коленях у Нийгена, тот сидел на кушетке, откинувшись затылком на спинку. — Ушёл этот… жополиз? — Дарк чувствовал себя полностью отдохнувшим и выспавшимся. В голове царила непривычная лёгкость: огненный шар больше не давил, но он знал, что стоит позвать и огонь вернётся. — Эскслеренеэнве считается одним из достойнейших эльфов Долины, — Нийген сделал суровое лицо, но глаза его смеялись. — Почему жополиз? — Так вылитый, — пояснил Дарк, подняв голову с колен и садясь рядом с эльфом. — Знаю, я зря, кхм, погорячился, но не раскаиваюсь, чтоб ты знал! — он упрямо вздёрнул подбородок и посмотрел с вызовом. — Нехер было ему руки распускать! Да и вообще — гнида он! — Дарк, если бы я не вмешался, ты мог бы его убить. У нас не происходило убийств уже, м-м, пятьсот двадцать два года. И тогда убийцу… Я не хотел бы для тебя повторения его судьбы, он умирал очень долго и мучительно, успев раскаяться множество раз. — Ну, конечно, не хотел бы! У тебя же на меня далеко идущие планы, как выяснилось! Может, поделишься? — Ты точно контролируешь себя? — уточнил Нийген и, дождавшись решительного кивка, продолжил: — Помнишь, ты спрашивал, почему у нас нет Кровавых недель? Правильней было бы спросить — почему у вас есть. — И почему? — Я же рассказывал тебе, что у нас мощная магическая защита. А ты наверняка знаешь, что такое рикошет, верно? — в своей излюбленной манере ответил вопросом на вопрос Нийген. Он не сомневался, что охотник сообразит сам. — Ты хочешь сказать… — в тёмных глазах вспыхнуло понимание. — Кто-то лупит по вам, а получаем мы?! И вы, вы знаете про это и ничего не делаете, чтобы остановить?! Да ты хоть представляешь, каково… — Дарк замолчал и потёр глаза пальцами: сколько он видел смертей, сколько людей добровольно шли в рабство, чтобы получить защиту надёжных стен, на постройку которых у самих не хватало денег. — Когда я был маленьким… — начал было снова, но лишь махнул рукой и скрипнул зубами. Разве можно передать словами тот ужас, что он испытал в семь лет, когда за какую-то провинность Риден выставил его из дома под ливень во время Кровавой недели? Как описать водяных змей, что, как живые, не спеша и неотвратимо обвивались вокруг него скользкими ледяными кольцами, пока мать, истерично рыдая за дверью, умоляла образумиться пьяного мужа? А потом, когда его всё же, облив святой водой, втянули внутрь, он провалялся в жесточайшей лихорадке три недели на грани жизни и смерти. — Поэтому тебе было так трудно принять в себе стихию Воды? — Нийген с сочувствием смотрел на человека, думая, что уже в детстве тот обладал благосклонностью водной стихии, иначе бы живым в дом не вернулся. — Ты всё-таки копаешься у меня в башке? — хмуро, но без злости спросил Дарк. — Сейчас, когда ты перестал бороться сам с собой, у тебя так же получится считывать и мои эмоции, — опустив взгляд на руки, Нийген покрутил на среднем пальце кольцо с чёрным матовым камушком. «Когда он уходил, кольца не было», — отметил про себя Линг. — Подарок? — От совета, — улыбнулся Нийген на прозвучавшую в вопросе ревность. — Поверь, они стараются уменьшить рикошет, но основная их задача сохранить Долину. И с каждым годом это сделать всё сложнее, хотя тридцать сильнейших магов прикладывают все силы. — Н-да? — скептически скривившись, Дарк сложил руки на груди. — И на что же тебя благословил этот ваш совет? — Уничтожить того, кто атакует Долину. — Это возможно?! — Дарк подался вперёд. — Да. Тот, кто вызывает буйство стихий, живой. Я уверен. Значит, можно и убить. — С моей помощью? — Да, — снова Нийген ответил утвердительно и посмотрел прямо в глаза охотнику. — Я не лгу насчёт чувств к тебе и не стану тебя заставлять. Но в одиночку у меня шансов нет. — Зачем это тебе? — у Дарка крутилось множество вопросов, но задал он именно этот, пытаясь прочувствовать, что спрятано в глубине зрачков эльфа — насколько тот откровенен. — В бескорыстие не поверишь? — Линг коротко отрицательно мотнул головой, Нийген вздохнул. — Тогда считай, что с тем, кто устраивает мортедэку, у меня личные счёты. Сперва я хотел понять — зачем? Потом стало интересно — как? После… после я уже потерял слишком много, чтобы просто так отступить. — Ясно, — кивнул охотник. Его не волновало — кто, как и зачем. Он уяснил одно: есть возможность прекратить ежегодные Кровавые недели, и этого ему было достаточно. У него тоже были личные счёты с той тварью, что не давала ему спокойно жить, и каждый год загоняла под каменные своды, заставляя трястись за свою шкуру, как зайца в норе. Пока он считал, что это кара бога, смириться было проще. — Почему твой совет, если там такие охеренные маги, ничего не делает, кроме как отражать удары? — Вся их сила здесь: Долина — это они, не так-то просто создать и удерживать целый мир, пусть и такой маленький. — Угу. И ещё вопрос. Ты меня действительно натянул или мне привиделось в бреду? — Физически нет, — медленно ответил Нийген. — Но мне очень бы хотелось повторить в реальности. Тебе будет хорошо, обещаю, — он вытянул руку, погладил сквозь ткань внутреннюю сторону бедра Дарка. — Позволишь? Несколько секунд Линг серьёзно смотрел во влажно заблестевшие серебристые глаза. А потом снова кивнул. — Но сперва обедать! Могу поспорить, ты сегодня ничего не ел, — эльф игриво улыбнулся и добавил: — Не хочу, чтобы ты упал в голодный обморок подо мной. Дарк заржал и с наслаждением потянулся всем телом. — Ты у меня первый пощады попросишь! Беловолосый эльф с имечком, что язык сломаешь, но не выговоришь, ошибся — Дарка не отвратило от Нийгена знание, что в какой-то мере тот его использовал втёмную. Важную информацию нельзя выбалтывать абы как первому встречному, а та цель, что ставил перед собой Нийген, стоила риска. И в его любви Дарк больше не сомневался: когда они стояли на мёртвой земле под огненным шаром — оба могли оттуда не вернуться. Он это знал так же твёрдо, как и то, что теперь в его груди Огонь и Вода сошлись вместе, как союзники, а не враги. А ещё ему очень хотелось применить свою силу на полную мощь.