Спутник

«Это все же не туман, скорее дым, только без запаха», — двигаясь в густой молочно-белой пелене, решил Дарк. От тумана бы повлажнела одежда, а конденсат осел мельчайшими каплями на коже и волосах, но там, где он шёл, было абсолютно сухо — единственной влагой стал выступивший на лбу охотника пот. И мертвенно тихо — звук шагов гасился полностью, слышались лишь дыхание и оглушающе громкий стук сердца. Давящее ощущение собственной чуждости, осознание, что он совершенно один в этом странном месте, и вдобавок полная дезориентация в пространстве — сказать, что Линг чувствовал себя неуютно, значит промолчать: он находился на грани паники. Казалось, что он идёт долгие часы, наверняка уже двигаясь по кругу, и окончательно заблудился, не пойми где. Вряд ли выставленная вперёд ладонь ему чем-нибудь помогла — на что можно наткнуться в этом потустороннем молочно-призрачном киселе? — но руку Дарк не опускал. И заставлял себя раз за разом переставлять ноги, двигаясь дальше. «Я иду верно», — повторял он про себя, но с каждой минутой всё больше сомневался в том, что вообще куда-то движется, а не топчется на месте. — Опытный маг, чётко представляющий цель пути, осуществляет переход за секунды, достаточно двух шагов: вышел — зашёл. У новичков путь может занять несколько часов, — объяснял Нийген. Дарк тогда не спросил, но подумал: «Сколько таких новичков или вообще случайно попавших в пространство между мирами заблудилось и погибло? И что с их телами стало потом? Так и лежат нетленными или растворились, стали одними из белёсых прядей странного то ли дыма, то ли тумана?». «Или по-прежнему бродят, не в состоянии даже умереть?!» — этот вариант пришёл в голову только сейчас. Линга передёрнуло от подобной перспективы вечно шататься во мгле, не найдя выхода. Он стиснул зубы, насухо сглотнув, и ускорил шаг. Если бы они могли пойти с Нием вместе! Но из-за хитрого заклятия гада, которого они собирались уничтожить, в принадлежащий тому мир невозможно было проникнуть иначе, чем поодиночке. Про это эльф рассказал, когда объяснял, что им предстоит. — Так вот почему… — протянул Дарк, когда услышал причину перехода порознь. А он-то гадал после слов высокомерной блондинистой выскочки Эск-как-там-его о гибели всех, кто шёл раньше с Нийгеном — почему Ний который уже раз рискует, отправляясь лишь с одним спутником? И что мешало многомудрому совету эльфов давным-давно собрать армию, если не из своих ушастых магов, то хотя бы из наделённых силой стихий людей, вроде него самого. Всё получило логичное объяснение — количеством взять невозможно, оставалось совершенствовать качество. — Предусмотрительная сука! Что ж, разумно — уничтожать врагов по одному проще. И у нас в замках делают узкие галереи внутри стен для этого, — кивнул Дарк и спохватился: — Стоп, а как ты тогда собираешься дождаться меня? — Я дождусь, — улыбнулся Нийген, выделив интонацией «я». — Но ты все же постарайся прийти побыстрее. И перед тем, как первым шагнуть в провал с уже знакомой им обоим скалы над Долиной, Нийген ещё раз предупредил Дарка про охватывающую каждого путника между мирами безнадёжность: — В отсутствии собственной энергии и жизни, пространственные дыры, как можно ещё назвать, переходы, тянут их из каждого, оказавшегося на тропе. В прошлый раз я прикрывал тебя, один ты прочувствуешь это в полной мере. Не бойся, думай обо мне, помни — я жду тебя, и ты выйдешь прямо ко мне. Бредя по колено в белых, липнувших к одежде воздушных прядях, Дарк вспоминал серебристые мерцающие глаза, словно лунные блики на поверхности воды. Думал о тепле рук Ния и нежности кожи, представлял гладкость черных волос и соблазнительное тело. Вызывал в памяти спокойный голос, внушающий уверенность: — У тебя всё получится. Не поддавайся унынию и сомнениям, не вглядывайся в туман: скрытое в нём может принимать разные формы, враждебные путникам. Главное, не останавливайся — иди. Это просто на самом деле, но нужен опыт. А вот его-то как раз и не хватало Дарку. Сидя в уютной гостиной, в безопасной мирной Долине, расслабленный, умиротворённый и полностью уверенный в своих новоприобретённых магических возможностях Линг соглашался с необходимостью спешки, обсуждая с эльфом предстоящую схватку с виновником Кровавых недель. Тогда все доводы Ния выглядели для стрелка логичными и разумными. После грандиозного магического выброса их противник оказывался наиболее уязвимым для атаки: он никак не успевал вернуть потерянную энергию за столь краткий срок. А ждать ещё один год для повторения выгодной для них ситуации — значило потерять не только время, но и часть силы. — Ты сейчас на пике своих возможностей, как бы парадоксально ни звучало — стихии наиболее мощны после активации. Позже к тебе придёт умение, мастерство, но пропадут необузданная ярость и чистота эманаций. Вспомни, ты почти испепелил Эскслеренеэнве, хотя он сильный маг и его защиту пробить крайне сложно даже членам совета, — Дарк усмехнулся, удовлетворённо вспоминая, как вздувалась мерзкими пузырями безупречная кожа лощённого блондинчика, но тут же Нийген сбил с него самодовольство: — А опыт рядом со мной тебе не понадобится. Как говорят люди — сила есть, разума не надо? — Ума не надо, — поправил его Линг, помрачнев. — Так, значит, я выступлю исключительно оружием в твоих руках? — Ты солдат, ты привык выполнять приказы, чем тебя не устраивает роль орудия? — пожал плечами эльф, обнажая в глубоком вырезе рубахи коричневый ровный сосок, и всё зародившееся недовольство Дарка от пренебрежения им как личностью тут же забылось перед возникшим желанием обладать этим совершенным телом. После фееричного секса, когда оба не по разу кончили, Дарк не стал возвращаться к разговору. Да и действительно, Ний прав: он — солдат, не более. На командира десятка, не говоря уже про сотника, никогда не претендовал даже в мыслях. При всей необразованности и ограниченности у него хватало мозгов на объективную оценку своих способностей. Хотя в своё время именно вынужденное подчинение чужой воле и побудило его оставить так рано, по армейским понятиям, неплохо оплачиваемое место стрелка: ему хотелось самому выбирать цель своим револьверам, даже если это была только иллюзия свободы. Прошло три года вольницы, и вот он снова отдал право распоряжаться своей жизнью, согласившись ввязаться в бой на стороне эльфа. Добровольно и безоговорочно доверившись Нийгену. Он даже не выяснил точно против кого именно им предстоит сражаться — эльф исхитрялся обходиться обтекаемыми фразами или переходил на заумную тарабарщину, в которой Дарк не понимал ни хрена. Но раз «он», значит, маг-одиночка. И так ли важно к чьему племени принадлежит выродок: к людскому — Ний же говорил о вине людей в мортедэке; эльфийскому, что более вероятно — не зря же основной удар направлен на Долину, созданную эльфами; гномьему — те ещё мастера интриг; или немыслимо, но мало ли — орочьему. Враг в наличии, приказы отдавать и составлять планы есть кому — отставить размышлять, стрелок, вперёд и пободрее! Не забудь смазать револьверы или, в их отсутствии, прочистить от сомнений мозги. И роль спасителя мира — твоя! Нет, даже двух миров: своего родного и Долины, а может и того больше — почти божественная миссия! Он ведь, как бы ни отзывался отрицательно о людях, не желал им зла. Да и все другие расы имели право на существование. Ну почти все, признался себе Дарк — от орков он был бы не прочь избавиться. А более приземлённой, но намного более желанной наградой станет любовь Ния, его стройное тело, горячие объятия, головокружительные поцелуи и невообразимый жар тесного жадного нутра. Или твёрдость и крепость его члена. На удивление — Линг предположить такого не смог бы даже в горячечном бреду, — но принимающая роль понравилась ему не меньше, чем активная. — Я же говорил, ты не закостеневший в своих комплексах, как большинство людей, у тебя пластичная психика. Как вода, — хмыкнул Ний, когда тот поделился с ним своим впечатлением после первого раза: «Думал, мне тебя убить захочется, а я хочу… — запнулся, криво ухмыляясь от того, что собирался сказать, но продолжил предельно честно: — Чтобы ты ещё раз мне вставил». И каждую ночь в ту неделю подготовки, что выдалась до ухода из Долины, пока днями эльф улаживал какие-то последние тонкости с Советом: «Торгуются за каждую вещицу из хранилища, как упёртые гномы! Боятся, что попадут не в те руки, перестраховщики!», а Дарк тренировался управлять стихиями, они растворялись друг в друге, укрепляя свою связь и почти не тратя время на сон, не чувствуя усталости. Неужели прошло только несколько часов с тех пор, как он ощущал Нийгена в себе, и своё острое, напряжённое, рвущееся наружу удовольствие? Дарк сбился с шага, вспоминая, как захлёбывался стонами, пока Ний входил в него снова и снова, неотрывно глядя глаза в глаза и проникая, казалось, не только в тело, но и в душу. А потом, намотав на кулак чёрную змею волос, уже он заставлял эльфа выгибаться и кричать под ударами своих бёдер. И они вместе разделили на двоих всепоглощающую волну оргазма, стали едины в каком-то сумасшедшем по насыщенности чувств космическом потоке. И это был не просто секс, а именно та любовь, за которую не страшно умереть. Тогда Дарк в этом не сомневался ни секунды. Тогда. Но сейчас, двигаясь в тумане, сам не понимая куда, чувство какой-то тоскливой обречённости сжимало сердце ледяными пальцами. Крепнувшее ощущение бессмысленности и тщетности их затеи заставляло замедлять шаги. А в голове множились сомнения, меняя полярность всего, во что он искренне верил несколько минут-часов-веков назад. Подождали бы ещё год, подготовились лучше. И продлилось бы то счастье, что Дарк испытывал рядом с Нийгеном. А миры… да и хер бы с ними — пусть бы все сгинули! Главное, они были бы вместе! Так насколько взаимна любовь? Так ли уж его любит Ний или все же цинично использует вслепую? Что для него важнее — великая цель или Дарк? И какое вообще самому Дарку дело до своего родного мира, что он там хорошего видел, чтобы спасать возможно ценой собственной жизни? Тем более, справлялись же с Кровавыми неделями, привыкли, можно сказать, к неизбежности зла — деды жили и правнуки проживут. И Долина как-то выстаивала под ударами несколько веков? Ну и ещё бы продержалась! Может быть, слащавый эльф с непроизносимым именем в чем-то был прав? Целый клубок неприятных вопросов. И главный из них звучал так: — Ради чего? Дарк не сразу сообразил, что вопрос действительно прозвучал со стороны, а не в голове. Сделав по инерции ещё пару шагов, резко затормозил и повернул голову на источник звука. Чуть правее проявилась смутная фигура, не двигающаяся и не выказывающая никакой враждебности. Но вот снисходительно-усталая интонация в глухом голосе вызвала дикое раздражение, настолько сильное, что затмила удивление от неожиданности встречи и даже потеснила страх. — Не твоё собачье дело! — не задумываясь, кому именно он отвечает, Дарк зло сжал кулаки: неважно, что уверенность в собственных действиях в буквальном смысле растаяла в этом сраном тумане — никогда и никому он не позволит сомневаться за себя! Дарк ещё немного приблизился к говорящему, и силуэт стал чётче: стало понятно, что незнакомец стоял спиной, немного повернув в его сторону голову. Получилось рассмотреть спадающий широкими складками чёрный плащ, над прямым углом плеча абрис скулы и выступ брови, мягкую волну темных волос поднимающихся над высоким лбом и спадающих между лопаток. Кем бы ни был проявившийся из тумана, он не торопился поворачиваться лицом. Но, когда Дарк собрался пройти мимо, тот непонятым образом оказался прямо на пути, хотя даже не пошевелился. Что там говорил Ний? Что-то про то, что туман может создавать разные формы? — Зачем ты идёшь за ним? — всё так же через плечо бросил фантом. — С чего это я стану откровенничать тут со всякими… — больше для себя, чем для непонятно насколько реального собеседника, пробормотал Линг и шагнул в сторону, собираясь обойти по широкой дуге препятствие: призрак или нет, проходить сквозь «это» или сталкиваться с ним подсознательно не хотелось. — Может, с того, что почти тридцать лет назад я шёл здесь же? — по-прежнему не поворачиваясь, обронил незнакомец. И сделал неуловимое глазу движение, снова преграждая путь. — Потому что так же верил эльфу? И так же зря, — добавил он после секундной паузы. — Он предупреждал меня, — сказал Дарк максимально твёрдым голосом. — Ний говорил, что в тумане кроются сомнения. Ты — моё воображение. Моя слабость. Пропусти! Я верю ему! — Дурак. Какой же ты… — чёрный силуэт резко обернулся. И Дарк застыл, не в силах побороть мгновенно возникшую слабость в ногах: на землисто-сером безжизненном лице выделялись белым проёмы глаз — в них копошились жирные опарыши, переплетаясь и высовывая острые концы хвостиков с черными точками за края глазницы. Если бы получилось не обращать внимания на омерзительных личинок, внешность незнакомца можно было бы назвать даже привлекательной, но уж слишком жутко смотрелось непрерывное шевеление белых тел вместо глаз, а перестать в него вглядываться не получалось. Дарк моргнул и с усилием отвёл взгляд. — Смотри на меня! Видишь, к чему приводит любовь?! — Отойди, — руки привычным движением скользнули на бедра, чтобы вспомнить, что надёжных револьверов там больше нет. — Я… — левая ладонь нащупала вместо кобуры рукоять меча, правой Дарк мгновенно извлёк оружие. — Отойди! Веки медленно закрыли непрерывно шевелящуюся массу опарышей и вновь открылись: — Я отойду, Дарк Линг. Но сможешь ли ты отойти потом? Когда будет некуда отходить?! — Откуда ты знаешь моё… — раздражённо тряхнув головой, Дарк решил, что вступать в разговор с давно умершим как минимум глупо, и сделал резкий выпад мечом. Тускло блеснувший клинок легко вошёл в скрытую черным плащом грудь. И сломался посередине с неожиданно громким и чистым звуком. «А продавец в лавке утверждал — гномья работа! Везде обман», — отстранёно проскочила досада. — Морок! — бесполезный отныне кусок металла полетел в сторону. — Все же ты морок! Сгинь, тварь! — выполненный охранный знак, заученный с детства, тоже не заставил истаять воплощение тумана. Тогда Дарк постарался вызвать огонь, но не смог создать и искры. — Бесполезно, здесь не работает магия, мальчик, да и железом меня так просто не взять. Ты упрямый, Дарк, упрямый и самонадеянный идиот, — заметив, что тот открыл рот для ответа, призрак внезапно рявкнул командирским голосом: — Молчать! Ты, слепой щенок, лезущий не в свою драку! Ты! Ты… — голос упал до еле слышного шёпота. — Ты слишком похож на меня, сын мой… — Да пошёл ты! — адреналин мгновенно побежал по венам, стоило услышать «сын», разгоняя бешеную ненависть с кровью по телу. — Нашёлся, бля, папаша! А если и так — жил без тебя и дальше проживу! Дарк смачно сплюнул в туман, демонстрируя вершину своего презрения, и решительно двинулся прямо, собираясь пройти сквозь новоявленного предка, если тот не уберётся с пути. Но успел сделать лишь шаг. — Недолго, — прозвучало с такой уверенностью, что Дарк невольно замер. И пропустил момент, когда его локти оказались прижаты к телу плотным захватом, а в лицо пахнуло вонью разложения от близости мёртвого тела. «Хуй бы я сквозь него прошёл», — успела промелькнуть абсурдная в данной ситуации мысль, пока Дарк откидывал голову назад, чтобы с размаха въехать лбом в переносицу весьма материального, как выяснилось, призрака. От сильного удара тот разжал руки и отшатнулся. Несколько опарышей из заполнявшего его глазницы кубла вывалились, прокатившись по щекам вниз, словно белёсые твёрдые слезы. Две или три личинки попали на одежду охотника, быстро извиваясь толстыми тельцами, они тут же скрылись в складках ткани. Линг отскочил в сторону, передёргиваясь от омерзения и шумно переводя дыхание. Назвавшееся его отцом существо хрипло рассмеялось, но больше не пыталось приблизиться. — Я подожду тебя здесь, у нас ещё будет время наговориться, сынок! Вечность! Дарк бросился прочь, уже не думая ни о чём, лишь бы поскорее убраться как можно дальше. Только когда чёрная фигура давно скрылась позади в молочной мути, он перешёл на размеренный шаг, стараясь успокоить лихорадочно колотящееся сердце. Не раз в застольных беседах он слышал от собутыльников, перемывающих кости жёнам и подругам, что никакая женщина, мол, не может воспитать из мальчика настоящего мужчину. И это заявляли те, кто своё редкое участие в воспитании отпрысков сводили лишь к физическим наказаниям: «Без отцовской руки вырастут слабаками!». Линг в таких случаях молчал и не спорил, но, взявший материнскую фамилию в сознательном возрасте и считавший, что всему хорошему в характере он обязан исключительно матери, с подобными заявлениями был категорически не согласен. Для того чтобы быть отцом, мало по случайности оплодотворить женщину и недостаточно вбить в голову ребёнка постулат: «Сильный всегда прав». Нет, для сыновнего уважения и привязанности только наличия общей крови не хватит. И даже если каким-то образом восставший из мёртвых мужчина — а был ли он вообще человеком? — действительно приходился ему биологическим отцом, никакого иного чувства кроме гадливости Дарк к нему не испытывал. Ни жалости к обречённому на подобное посмертие, ни гнева за то, что тот совратил и бросил его мать, ни смутного интереса «а что, если бы…», только горячее желание не встречаться вновь. Но слова нежити про эльфа, смогли всё же засесть занозой в душе: неужели Ний одну из своих прошлых попыток одолеть векового врага Долины предпринял вместе с его отцом? И тоже говорил о любви? Совпадение, что сейчас эльф выбрал его? Или?.. Погрузившись в мрачные мысли Дарк не сразу заметил, что поверхность под ногами уже какое-то время постепенно поднималась в гору, а туман стал менее плотным. В очередной раз взглянув вниз, он с радостью отметил, что видит край своих сапог, хотя совсем недавно взвихряющиеся при движении плотные кольца белёсой пелены скрывали его выше коленей. Он ускорил шаг, понимая, что осталось совсем чуть-чуть, и скоро выйдет… неизвестно куда, но, главное, выйдет! И хоть он с нетерпением ожидал, когда межмирье останется позади, но всё же сам момент окончательного исчезновения тумана пропустил, чуть не наткнувшись на стоящего к нему вполоборота эльфа. — Ний! — тот обернулся на оклик, расцвёл улыбкой, и через секунду уже сдавливал охотника в крепких объятиях. — Как же я… волновался… за тебя… — между словами эльф покрывал поцелуями лоб, щеки и губы Дарка. — Дошёл! В сверкающих радостью глазах Дарк, словно в зеркале видел своё отражение — бледное и застывшее лицо. Такое же мёртвое, как у того, с кем он недавно разговаривал. Аккуратно отстранив Нийгена от себя, Линг потёр ладонями скулы, разгоняя кровь и с удивлением чувствуя гладкость кожи под пальцами — только отсутствие щетины на щеках свидетельствовало, что после утреннего бритья прошли в худшем случае часы, а не минимум пара недель, как ощущалось. — Я сильно похож на своего отца? — задавая вопрос, он пристально смотрел на эльфа в ожидании реакции. — С чего бы мне знать? — ровные брови недоуменно приподнялись, но больше ничего в прекрасном лице не дрогнуло. — Я встретил… — расплавленное серебро глаз будто подёрнулось льдом, Нийген ухватил Дарка за подбородок, не давая договорить, и повертел лицо из стороны в сторону, внимательно всматриваясь. Пробормотав что-то явно ругательное по-эльфийски, он разжал пальцы, а потом стянул с плеча дорожную сумку, сведя недовольно брови. — Ний! Он сказал… — Неважно! — резко прервал его эльф, вытащив откуда-то из недр мешка обтянутую кожей фляжку. Открыл крышку и первым отпил, сморщившись от вкуса. — Забудь всё, что говорил Кауре. — Кто? — М-м… материальное воплощение глубинных и неосознанных страхов, таящихся в подсознании индивидуума с недостаточной степенью комплексной развитости его менталитета, — заметив отвисшую челюсть ничего не понявшего человека, Нийген довольно усмехнулся и подсунул горлышко тому прямо к открывшимся губам. — Пей! — дождавшись, пока Дарк сделает несколько крупных глотков жгуче-горького эликсира, он забрал опустевшую фляжку обратно. Щеки Линга порозовели, и голова прояснилась, он почувствовал себя свежим и отдохнувшим, а всё сказанное потусторонней тварью воспринималось теперь очевидной попыткой запутать его и лишить сил — как он сразу этого не понял? — Ты долго меня ждал? Прости, я… — Не очень долго. Хорошо, что ты не дал ему себя запутать и сбить с пути, — с нежностью проведя по волосам Дарка, эльф с тревогой заглянул в тёмные глаза. — Пока мы здесь, пока на границе… если я погибну, сразу уходи. Постарайся уйти, — поправился он с грустной улыбкой. — Ний! Ну ты что? Да и всё равно дорогу не найду. — Найдёшь, если будешь думать о своих револьверах. Они ждут тебя на столе в доме Айморы и станут надёжным ориентиром. Ты почувствуешь его. — Ты поэтому не позволил забрать их с собой? Чтобы, если что, я смог вернуться один? — Ний не ответил, только посмотрел своим фирменным снисходительным взглядом, всегда действовавшим на Дарка как красная тряпка на быка. — Да хер те в дышло! Без тебя я не уйду! — Человеческое упрямство сродни только глупости, но я, по-моему, уже это говорил? — прежде чем Дарк открыл рот высказать всё, что думает, Нийген рассмеялся и поцеловал его. — Пообещай мне, — дождавшись неохотного кивка, продолжил: — Когда я сниму это, — пальцами эльф поддел тонкую золотую цепочку на шее, — дракон сразу почувствует вторжение и очень быстро найдёт нас. Ты помнишь, что… — Дракон?! — прервал его Дарк. — Ты ни разу не говорил, что Кровавые недели устраивает дракон! — Кто ещё обладает магией подобной мощности? Кто настолько силен и одновременно жесток, чтобы пытаться уничтожить целый мир? — манера отвечать вопросом на вопрос не изменила Нийгену. — Ты мог бы догадаться сам. — Дракон, значит, — убрав руки с плеч эльфа, медленно проговорил Линг. — Огонь огнём? Именно поэтому тебе нужен я? — Да! — отрывисто бросил Нийген, не желая обсуждать причину своего выбора. — Сразу он не нападёт — захочет узнать, может, совет решил принять его условия, — увидев вопрос на лице охотника, эльф сделал отсекающий жест пальцами. — Не спрашивай, это не важно! Совет никогда не пойдёт на сделку. А вот напасть первыми — важно. Как только он опустится рядом, я направлю поток воздуха, и ты ударишь в него. Сперва вода — это немного ослабит его ответный удар. Потом — огонь, ну, а дальше… как пойдёт. — А как ты используешь Землю? — вспомнил про четвертую стихию Линг. — Защита. Поверь, удержаться на ногах будет сложно. Серебристые глаза потеплели — Нийгена обрадовало деловитое спокойствие человека, в глубине души он опасался, что тот запаникует, узнав кто именно их противник. Поэтому и не упоминал раньше о драконе, предпочитая обходиться без конкретики. Что ж, стоило признать — он недооценил Дарка. Не каждый из перворожденных отреагировал бы столь невозмутимо, хотя эльфы-то реально представляли опасность, а стрелок слышал о драконах лишь в сказках. И как поведёт себя, столкнувшись с ним лицом к лицу — неизвестно. Оставалось надеяться, что так же быстро он сможет преодолеть инстинктивный ужас, увидев мифическое существо наяву. Тем более, выпитый эликсир должен вскоре полностью подействовать и вызвать бесстрашие — на людей он всегда так влиял. — Готов? — Да! — Тогда пошли, — Нийген двинулся по склону холма, направляясь к его вершине, по пути снимая через голову скрывающий их красный кристалл на тонкой цепочке и пряча его в маленькой металлической шкатулке, тут же засунутой глубоко в карман. Дарк шёл за ним, оглядываясь вокруг. С выбранного холма просматривалось множество точно таких же возвышенностей, тянущихся коричнево-зелёными волнами до самого края, куда упирался взгляд. Нигде ни дерева, ни кустика — только блёклая трава, выглядевшая жёсткой и неестественно одинаково-ровной. Тусклое, выцветшее почти до белого небо казалось запылённым, солнце отсутствовало вовсе, лишь по краю горизонта наливалась полоска тревожного оранжевого цвета. А пространство меж холмов скрывал туман. Густой и плотный. Подобный тому, что остался позади. — Из этого мира нет проблемы найти выход, — подтвердил озарившую Дарка догадку Нийген. — Стоит только спуститься. Я ведь говорил, миры можно сравнить со стопкой блинов? Так вот этот похож на сыр с дырками. Он почти мёртв, чувствуешь? Дракон высасывает из него жизнь. Дарк не ответил, мрачно подумав, что война никогда не затрагивает одну сторону: чтобы снабжать победоносную армию Наместника всем необходимым, простой люд жил в нищете. Но разве это заботило тех, кто отдавал приказы к атаке? Достигнув плоского пятака в полусотню метров на вершине, они остановились, соприкасаясь плечами. Говорить больше было не о чем, под ложечкой у Дарка тянуло нервным ожиданием. Нийген тоже не нарушал молчания. Ничего не разъясняя, он распылил в воздухе над ними какой-то вонючий порошок, затем достал из карманов кольца и перстни и нанизал их на пальцы. А свой мешок пристроил в отдалении, пробормотав, что там целее будет. Долго им ждать не пришлось, но и Дарк, и Нийген всё же пропустили появление в небе дракона — просто в какой-то момент они услышали стремительно нарастающий шелест, и большая тень легла на траву. — Боги мои, — прошептал Дарк, потрясённо глядя, как складываются огромные кожистые крылья, поднимая пыль и ветер, и как грузно приземляется дракон, заставив содрогнуться землю. Ни одна из слышанных им сказок о драконах не давала и малейшего представления о существе, оказавшемся от них на расстоянии в несколько метров. Дракон был одновременно одинаково и красив, и жуток. Древняя мощь и невероятная сила читались в каждом его движении. Сине-зелёные роговые пластины, покрывавшие тело, переливались перламутром. Крупную приплюснутую сверху голову украшали костяные выросты, образовывая что-то вроде венца. Но больше всего Дарка поразили глаза: в них тысячелетняя мудрость сплелась с холодным льдистым презрением. Хотелось упасть перед ним на колени и поклоняться, как божеству, и в то же время — бежать без оглядки, чтобы не видеть пронзительного взгляда ярко-жёлтых глаз с вертикальным зрачком. Пошевелив огромными лапами, дракон слегка склонил голову набок, показывая, что ждёт слов от пришельцев. — Начали, — негромко проговорил Ний. И подтолкнул застывшего в шоке Дарка локтём, возвращая в реальность и напоминая, для чего они здесь. Тот понял его правильно, и широкая струя воды рванула навстречу широкой чешуйчатой груди дракона. Пройдя сквозь созданный эльфом воздушный коридор, она превратилась в ледяной таран, ударивший своим острием между тумбообразных лап и, оставив внушительную вмятину на пластинах, подбросивший дракона вверх. Шипастый хвост разъярённо мотнулся в воздухе, удерживая равновесие, огромная туша рухнула, длинными когтями взрывая фонтаном землю. От дикого рёва заложило уши. — Держись! — не оборачиваясь, крикнул Нийген и выставил вперёд плечо, будто готовясь противостоять порыву ветра. Сперва их достиг опаляющий жар, а за ним последовал вихрь белого слепящего пламени, способный в момент уничтожить всё живое на своём пути. Это выглядело страшнее, чем что-либо виденное Дарком, хотя он был уверен, что за насыщенную схватками жизнь, повидал многое и испугать его теперь уже ничем нельзя. Отшатнувшись и в инстинктивном жесте защиты выставив руки перед лицом, он не смог удержать крика, но тот потонул в шуме, с которым огонь встретился с преградой, созданной эльфом в паре метров от них. Пламя рвалось и бушевало, но до них долетали лишь отдельные искры. — Давай, Дарк, давай! — заорал Нийген во всё горло. — Я долго не удержу, направь его обратно! Ну?! Давай! И Дарк дал. Устыдившись первой реакции, он уже без труда вызвал в груди знакомую ярость стихии Огня. Пришла пора показать ящерице-переростку, с кем он имеет дело! Пламя перед ними взревело и, как приливная волна, откатилось назад, поглощая дракона целиком: от вершины головного гребня до кончиков когтей, будто на него вылили расплавленный металл из кузнечной печи. Выпрямившись, Дарк неверяще смотрел, как исчезла в огне покрытая костяными наростами плоская морда: «Неужели так просто?» — он на мгновение даже поверил, что им удалось. Но тут дракон, словно вылезший из воды пёс, отряхнулся от пламени, рассыпая ворох искр, и нанёс ответный удар. Земля вздыбилась резким толчком, будто круп лошади стремящейся сбросить седока, а сверху посыпались огненные шары. Нийген смог отбить почти все, два Дарк загасил водой, превращая в пар. — Ах ты, блядь рогатая! — вырвалось у охотника. Невольное благоговение и страх исчезли, оставив только жажду убийства. И Дарк направил весь свой внутренний огонь на древнюю рептилию, злобную тварь, что своим чёрным колдовством заставляла людей каждый год прятаться, как крыс, по норам. Ненависть затмила разум вкупе с инстинктом самосохранения, в глазах потемнело от острого желания убивать — действие выпитого напитка достигло апогея. Сохранивший трезвую голову Нийген, удерживая под ногами почву в относительном покое и охлаждая раскалённый воздух вокруг, почувствовал резкий выброс энергии и успел послать с потоком на острие пламени щепотку порошка, что с неимоверным трудом получил у Совета — на грудной броне дракона расцвела вывороченными лепестками чешуек первая рана. — Да-а! — заорал обрадовано Дарк, увидев результат и вскидывая победно руку. И пропустил ответный выпад — сильный удар сбил его с ног, заставив проехаться спиной по жёсткой траве. Он вскочил, гася загоревшуюся одежду водой, уже не задумываясь, как именно её вызывает: казалось от него прежнего не осталось ничего — ничего принадлежащего человеку. Лишь две стихии, что бушевали в крови, соединяясь в сильнейшем разрушительном чувстве, и направленные на одну цель — убить! Любой ценой. Стать оружием, отдать всё… Постепенно поглощающее разум влияние магии стихий пошло на убыль, и к нему вернулось собственное незамутнённое сознание. Дарк словно вынырнул на поверхность из чёрной глубины беспамятства: вместо воспоминаний о своих действиях, было только ощущение, что его прокрутили между мельничными жерновами. Запах гари и обожжённой плоти резал глаза. Правая рука висела плетью, от плеча к груди простреливая острой болью, обломок кости торчал чуть ниже локтя белым клыком в черно-красном месиве из мяса и приварившихся к коже лохмотьев одежды. Еле удерживаясь на коленях, Дарк шатался из стороны в сторону, как смертельно пьяный забулдыга, выползший из кабака на четвереньках. Упираясь костяшками левого кулака в землю, он продолжал буквально выжимать из себя тонкий ручеёк силы, оставшийся от прежде могучего потока. Нийген тоже не удержался в полный рост на ногах и стоял, как и Дарк, на коленях, но его состояние было значительно лучше, чем у человека. А главное, он видел и ощущал на магическом уровне насколько ослаб дракон. И понимание реальности успеха придавало стойкости. Только бы получилось продержаться ещё немного! Их победа казалась такой близкой и в то же время готовой ускользнуть сквозь пальцы — энергия Дарка таяла заметно быстрее, чем рушилась драконья броня. И всё же она рушилась: вывороченные нагрудные пластины топорщились вокруг глубоких ран, откуда толчками выплёскивалась чёрная кровь, с краёв пасти капала желтоватая пена вперемешку с зелёной слизью. Дарк этого не видел, глаза слезились так сильно, что превращали окружающее в мутное размытое пятно. В голову лезли какие-то бессвязные обрывки мыслей. Вдруг вспомнилось перекошенное криком лицо Ридена. И сразу без перехода — как с глухим треском впивались в дерево частокола приграничного редута крюки нападающих орков. Тут же — пылающий камин в зале «Ражего кота». Улыбка Долли. Смерч над полем. Серебро миндалевидных глаз: «Мне будет приятно проделать часть пути в компании»… И среди вереницы вспыхивающих в мозгу видений из прошлого вдруг мелькнула одна совсем из другого ряда: он вспомнил свой сон — бой, где он один против сотен, и летящие в лицо горящие ярким ослепляющим пламенем стальные лепестки ножей Нийгена. — Ещё! Дарк, ещё! Воздух вокруг дрожал жарким маревом. С хрипом втягивая его в горло, Дарк чувствовал, как обжигает лёгкие, он сам горел изнутри, пока последние остатки магии покидали измученное тело. «Всё», — он максимально выжал, что мог, и завалился боком на выжженную траву опустошённый до капли. Обе стихии в нём исчерпали до дна свой ресурс. — Нет! Ещё немного! — ещё удерживающийся на коленях Нийген в отчаянии выставил вперёд левую руку с перстнем — последним из артефактов, после долгих уговоров отданных ему советом. Начавший тут же крошиться в оправе чёрный камень на несколько секунд исполнит роль щита и прикроет их от бьющегося в агонии, но по-прежнему смертельно опасного дракона. Слишком краткая отсрочка для восстановления сил, хотя достаточная, чтобы… Нийген застонал сквозь зубы. Один удар и он навсегда покончит со своим вековым врагом! Он ещё ни разу не был так близок к победе. И не мог позволить себе сейчас ни раздумья, ни жалости. Осталось единственное решение. — Дарк! — перевернув человека на спину, эльф склонился над покрытым чёрной запёкшейся коркой лицом, смотревшимся жуткой маской древнего демона. Только карие глаза излучали жизнь. — Помнишь?! — вглядываясь в зрачки, послал мысленный образ из их общего прошлого. И Дарк увидел: Вот они обнимаются на кровати в домике ведьмы, он расслабленно лежит на груди Нийгена, тот гладит его, ласкает шею и плечи, и делает невероятное, невозможное признание: «Я не хочу расставаться с тобой». А продолжением: «Если мы будем вместе, я многому научу тебя, обещаю». Но восторг и надежду, вспыхнувших в груди показывать стыдно: он — стрелок, воин, а не юная дева, поэтому лишь замечает: «Говорят, эльфы дорого берут за свои уроки». И слышит в ответ: «Верно говорят. Я возьму самое дорогое — твоё сердце! Согласен?». — Что ты мне ответил? — Нийген хотел, чтобы Дарк понял — это не предательство, а крайняя необходимость взять обещанное. Приоткрыть рот, и вдохнуть для ответа невозможно, даже на простое слово требовались мучительные усилия, и Дарк просто прикрыл веки, не произнося, но показывая: «Да». И уже зная, что его ждёт, когда он их откроет — узкий клинок, занесённый над его грудью. Вместе с кровью из сердца выйдет и энергия жизни: извечная мощь принесённой жертвы — так необходимой сейчас Нийгену, чтобы победить. — Дарк, — голос тих и печален. — Я люблю тебя. Разлепив с трудом веки, Дарк успел увидеть светлые дорожки слез на почерневшем от копоти лице. И блеск металла. «Он по цвету, как твои глаза», — сказал, если бы мог, но губы лишь беззвучно шевельнулись в подобии улыбки.