"Бутылка"

      Олси Ди был таким же невероятным, как и на экране телевизора. Высокий и тонкий в кости, он обладал шлейфом вьющихся золотых волос. Они укрывали его плечи, спадая ниже пояса. Меховой ярко-рыжий жакет, длинная вельветовая юбка и ботильоны с невероятным каблуком, на которых мог устоять только эквилибрист.       Всё было как в кино, вот только взгляд, холодный и решительный, никак не походил на тот кроткий и понимающий, который Олси Ди демонстрировал Штатам и всему остальному миру пять вечеров в неделю.       — Лас, отойди от него, — повторил он таким тоном, словно не сомневался, что вампир послушается.       — Папа, мы немного заняты, — сквозь зубы прошипел альфа.       — Вижу, — он презрительно скосил взгляд в мою сторону и я немедленно вспомнил о своей наготе.       Олси Ди отец Ласа! Ну конечно, как можно было не заметить этого фирменного оттенка волос и завитков, поднимавших волосы от самых корней. Ласу достались волосы отца. И его глаза. Такие же светло-карие, похожие на янтарь.       — Лас, — только и произнёс я, отталкивая вампира руками и судорожно хватаясь за футболку.       — Папа, уходи. — Альфа глядел на родителя тяжёлым взглядом, пока я приводил себя в порядок, укрывшись у него за спиной.       — Я ещё не познакомился с твоим избранником.       Приближающийся стук каблуков заставил меня обернуться.       — Ну здравствуй, Энди. Меня зовут Джулиан.       На моем лице должно быть отразилось замешательство, не оставшееся незамеченным.       — Да-да, а ещё меня знают под псевдонимом Олси Ди. Рад знакомству.       Он протянул мне руку, и я встал, посчитав, что сидеть перед старшим, да ещё папой Ласа, не очень прилично. И только после этого неуверенно пожал протянутую конечность, пытаясь незаметно оглядеть свой внешний вид. Кажется, всё было в порядке.       Оценивающий взгляд прошёлся по мне от кончиков волос до носков. Не первой свежести. А учитывая, при каких обстоятельствах застал нас папа Ласа… у меня было достаточно поводов смутиться. Едва обретённая уверенность улетучилась, словно и не было.       — Приятно познакомиться, — сникнув, произнёс я.       — И мне приятно, лойде. Вот только ты ведёшь себя не очень осмотрительно, позволяя Ласу забыть о долге и правилах.       Лас подскочил как ужаленный.       — Не тебе рассказывать о долге. И мы с Энди всё решили. Ритуала не будет. Мы вольны делать что захотим.       Я мог поклясться, что почувствовал холод от руки Джулиана, которую продолжал сжимать в своей ладони. Его лицо тоже изменилось. Я даже не мог толком сказать, что именно, но в мгновение ока он стал… устрашающим.       — Значит, Энди согласился на то чтобы ты… вы оба стали изгоями до конца своих дней?       Взгляд Ласа скользнул по моему лицу.       — Это не будет иметь для нас никакого значения. Мы уедем.       Джулиан молчал целую вечность, буравя сына нехорошим взглядом.       — Выйди, — произнёс он так спокойно, что выйти захотелось мне. Захотелось выбежать. — Нам с Энди нужно поговорить.       Челюсти Ласа сжались.       — Папа, ты прекрасно проводил время неизвестно где. Вот и убирался бы обратно.       От грубости Ласа мне стало ещё паршивей. Дети не должны вести себя так в отношении родителей.       Когда-то один парень сказал мне, что многое зависит от самих родителей, и, думая об этом, мне пришлось признать, что в его словах был резон. Вот только я не привык быть тому свидетелем, находясь даже не в партере, но, похоже, занимая одно из главных мест на сцене.       Лицо Джулиана снова претерпело едва заметные изменения, и на миг, на одну крошечную долю секунды мне показалось, что ему больно от слов сына.       Я вспомнил о своей потере.       — Лас, я не против поговорить с твоим папой, — я умоляюще посмотрел на альфу.       Если он действительно мог хоть немного ощущать то, что чувствовал я, он всё понял — я не хотел скандала, чем бы он ни был вызван. Мне не хотелось становиться причиной ещё более глубокого раздора между отцом и сыном. То, что эти двое не ладили, было более чем очевидно.       — Лас, пожалуйста, — тихо попросил я, вложив во взгляд все свои чувства.       — Поверь, Энди, ты не услышишь ничего по-настоящему важного.       — Тогда тебе не о чем беспокоиться, — вставил Джулиан, успевший взять себя в руки. Теперь он смотрел на сына с лёгким безразличием, словно находился здесь по делу.       Ещё один ненавидящий взгляд в ответ, и Лас пошёл к двери.       — Я буду рядом, Энди. Только позови, — сказал он, взглянув на меня с нежностью до того, как покинуть дом.       Мы остались наедине и я тут же растерял свою уверенность. Я ничего не знал об этом человеке или, скорее, вампире? Может, Лас был прав, не желая нашего общения? Но дело было сделано.       Оставалось спрятать волнение подальше и узнать, что имел в виду Джулиан, говоря о изгоях, и что вообще он собирался мне сказать.       — Присаживайтесь, — предложил я на правах хозяина и указал на диван. Джулиан задержал взгляд на моем лице, а затем воспользовался приглашением.       — Благодарю.       — Могу предложить чай или кофе.       — Кофе, пожалуйста. — Я кивнул и скрылся на кухне. Словно и не было сцены из типичной для Олси Ди мыльной оперы накануне.       Кофе я принёс в обычных чашках. Увы, полного набора бутафории в моём распоряжении не было. Приходилось обходиться имеющимся.       Джулиан никак на это не отреагировал и с достоинством сделал глоток самого дешёвого растворимого кофе. Затем вернул чашку на место и больше к ней не притрагивался.       — Энди, как я понимаю, Лас уже рассказал тебе о лойде и ритуале.       — Не совсем. — Стоит ли делиться всем? — Он рассказал о крови лойде и тех особенностях, которые приобретает вампир.       Омега кивнул.       — Хорошо. И он рассказал тебе о вечности, так?       От этого слова голова снова стала кружиться. Я никак не мог взять в толк, что вечность не вымысел писателей и киношников-фантазёров, а самая настоящая реальность.       — Да. Если я пройду ритуал.       — Вы пройдёте ритуал, — поправил меня Джулиан. — О самом ритуале вы не говорили, — заключил он и мне пришлось признать это.       Он нахмурился. Внутренние уголки тёмно-русых идеально изогнутых бровей дрогнули.       — Ты ничего не знаешь о ритуале, но отказался от него… почему?       Пожалуй, вопрос был слишком личным. Как я должен объяснить Джулиану, абсолютно незнакомому мне… вампиру то, что на ум то и дело лезли мысли о моей проклятой крови как о единственной причине, по которой Лас находился рядом.       Как объяснить хищнику, что жертвой быть не очень приятно.       То, что Лас предложил отказаться от ритуала, говорило о многом. Я хотел верить… верил, что нужен ему, если он готов отказаться от вечности ради меня. К тому же у меня не было никакого желания лезть в мир вампиров ещё глубже.       — Я бы не хотел об этом говорить.       Моего ответа ждали с нетерпением, но когда он прозвучал, на лице Джулиана отразилось разочарование. Он ненадолго замолчал.       — Что ж, ты прав. Я не могу лезть в твою жизнь, Энди, не могу ничего требовать. Не знаю, почему ты отказался от ритуала и от даров, но поскольку мой сын ничего не рассказал тебе о последствиях такого выбора, как его папа, я должен поставить тебя в известность.       От долгого вступления тянуло напряжённой нотой.       — Лас сообщил о тебе и теперь вы под тщательным наблюдением.       — Наблюдением?       — Конечно. Лойде величайшая редкость, способная подарить нашему миру вечных вампиров. И это целое событие. Вечный вампир — хранитель наших традиций и культуры, защитник, оплот нашего пребывания на земле. Поэтому все готовятся к ритуалу с величайшей радостью. — Джулиан откинулся на спинку, расправляя волосы. — Или завистью, — подёрнул плечами, словно в этом не было ничего необычного. — В любом случае, это очень важно. И если вы с Ласом вдруг откажетесь от ритуала, вы повернёте против себя всех.       Он уставился на меня, изучая как я восприму «преприятнейшее известие».       — Всех вампиров, — уточнил я.       — Так и есть. Но не обольщайся, думая, что и в мире людей всё останется по-прежнему. Мы везде и занимаем достаточно высокие позиции, чтобы с лёгкостью сломать пару жизней никому не нужных изгоев. А именно в них вы и превратитесь, стоит отказаться от ритуала Признания.       Да, пожалуй, Ласу стоило об этом упомянуть.       — Энди, — Джулиан привлёк моё внимание. — Я говорю это только потому, что, несмотря на ненависть сына, он самое дорогое для меня существо. Хоть и считает, что я паясничаю и играю, когда говорю ему об этом. Но как бы там ни было, я не хочу, чтобы мой сын страдал всю жизнь и умер в изгнании, без роду без племени, только потому, что ты по каким-то причинам отказался.       — Я не говорил, что отказывался, — заметил я.       Погружаясь в прескверные чувства всё глубже, я, тем не менее, прекрасно помнил благородные слова Ласа, разделившего между нами ответственность. Он сказал, что мы оба приняли решение, но Джулиан словно не услышал, продолжая твердить, что отказался именно я. Откуда он знал?       Джулиан хохотнул и всплеснул руками.       — Энди, ты думаешь, вампир, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, отказался бы от вечности и силы, выбирая угнетение и забвение? Разве ты ещё не успел понять, что честь для вампиров чрезвычайно важна. Уверен, это ты отказался от ритуала. А одуревший от любви дурак тебя поддержал.       — Лас не дурак.       — Он никогда им не был, — кивнул омега, признавая правдивость моего замечания.  — По крайней мере, до встречи с тобой. Сейчас же я вижу сходящего с ума от любви идиота, который выбросит свою жизнь на помойку, лишь бы угодить тебе. Энди, да он сделает всё, что ты захочешь. Выполнит любое твоё желание.       Слова вампира звучали для меня дико.       — Всё именно так, как я говорю, — подчеркнул правдивость своих прошлых слов Джулиан, видя, что я сомневаюсь. — Вот только, Энди, — он неожиданно наклонился ко мне, — как долго будет счастлив Лас, выбрав жизнь изгоя? Будет ли он так же безотчётно рад, что последовал за твоим выбором, через несколько лет? Десятилетий? Понравится ли ему жить в какой-нибудь дыре на деньги своего отца до конца дней? Или, может, из гордости он устроится на какую-нибудь простую человеческую работу и станет получать гроши, чтобы прокормить вас обоих.       — Я тоже буду работать.       — Чудесно! Омега вампира работает! Для вампира это позор, Энди, — упрекнул он меня, качая головой. — Это значит, что альфа не в состоянии обеспечить своего избранника.       — Но вы же работаете. — Злость и растерянность бродили внутри.       — Я в разводе, — отмахнулся он и продолжил свою тираду: — Ты — идеал для Ласа. Вот только я не уверен, что такому, как мой сын, этого будет достаточно для счастья.       — Он так сказал.       — Энди, ему восемнадцать! Он видит мир другими глазами.       С этим было сложно спорить. За свои шестнадцать я успел серьёзно поменять взгляды на жизнь.       — Послушай, — вампир снова привлёк моё внимание. — Я папа Ласа и для меня его счастье на первом месте. Не знаю, что чувствуешь к Ласу ты, мне никогда не доводилось видеть человека-лойде, но если тебе дорог мой сын, прошу, подумай: так ли серьёзны твои причины для отказа, чтобы пустить ваши жизни под откос?