"Бутылка"

      Джулиан говорил то, во что верил. Я не винил его — он боролся за сына и хотел для него лучшей жизни. Но что делать мне?       Я поднялся и направился к двери, оставляя Джулиана в растерянности.       Стоило мне приоткрыть створку, как Лас оказался на пороге.       — Всё в порядке? — Он, кажется, считал, что его папа может действительно меня съесть.       — Да, не о чём волноваться, — ободряющее улыбнулся я. — Я хотел спросить…       — Спрашивай.       — Ты готов на позор и изгнание, чтобы быть со мной?       Лицо Ласа напряглось. Он твёрдо кивнул, заставляя меня тяжело вздохнуть.       Он стоял на моём пороге, такой красивый. Светлые волосы отливали солнцем, закручиваясь у висков. Сильная прямая шея уходила в расстёгнутый ворот светлой тонкой рубахи. Сегодня на Ласе были жилет и куртка, штаны-галифе и полусапоги с заклёпками. На руке часы на кожаном ремне. Безупречные ногти.       Сделать его изгнанником, презираемым всеми?       Он не мог жить обычной жизнью. Я не хотел сделать его несчастным и заставить пожалеть о том, что в лойде ему досталось недоразумение в виде жалкого глупого человечишки…       Лас согласился пожертвовать всем ради меня. Мало того, что он не получит от лойде ничего, так ещё и потеряет всё, что имел до нашей встречи… Разве это не доказывает, что я для него не просто сосуд?       Оставались только мои собственные страхи: вампиры, вечность, ритуалы и ещё бог знает что.       Выбор вдруг стал удивительно прост — моё счастье или счастье Ласа?       — Я пройду ритуал, — произнёс я на одном дыхании в присутствии двух свидетелей.       — Не нужно себя заставлять. — Лас сделал шаг ближе, заключая меня в объятия и выискивая следы скрытых мыслей в каждой неровной чёрточке.       — Отлично! — раздалось за спиной. — Вот теперь, Лас, я вижу, что тебе действительно повезло.       — Это ты задурил ему голову! — огрызнулся вампир.       — Нет, Лас, нет, — поспешил остановить его я. — Просто я верю, что нужен тебе любой. Это твой подарок мне, а я подарю тебе столько крови, сколько нужно.       Когда Лас касался меня, всё остальное теряло значение. Ради него я, наверное, мог пойти на всё. По сути, однажды я решил расстаться с жизнью, только чтобы жил он. Разве может быть страшнее какая-то пропахшая древностью традиция?       — День добрый, — донеслось до наших ушей и мы оба обернулись, тут же узнавая голос.       За спиной Ласа стоял мой отец. И, кажется, сейчас он всё-таки достанет своё спрятанное в диване ружьё…