Косая

Вода заливалась в нос и уши, гулом отдавались в висках далекие взрывы, едва слышимые на такой глубине, но разрывающие голову на части этим тяжелым эхом. Руки не слушались, ноги сводило от холода до боли, до такой, что грудь сдавливало, а сердце, казалось, вот-вот не выдержит и схлопнется в ничто под внешним напором. Танкер с мучительным скрипом — почти стоном, как умирающий гигант, — уходил под воду, тонул, утягивая его за собой в бешеном водовороте в ледяную бездну, туда, откуда не мог выбраться даже свет. Два метра — пузырьки воздуха проносятся перед глазами. Три — глаза щиплет от соленой воды и грешным делом кажется, что их вовсе выжжет. Пять — барабанные перепонки разрывает от давления и шума, и он отчаянно мотает головой. Уже десять, и Снейк не видит безучастной к его судьбе луны на небе. Пальцы хватают пустоту, в бесполезной попытке выбраться из утягивающей его глубины. Металлический обломок распорол ногу, морская вода обожгла рану холодным огнем. Солид, кажется, даже пытается вскрикнуть от боли, зарычать, зашипеть, но видит только устремляющиеся к поверхности драгоценные пузыри воздуха и окрашивающую воду в красный цвет кровь. Тонущий танкер гудит из глубины и будто зовет за собой. Толща воды давит со всех сторон, заключает в свои смертоносные тиски. Кислород предательски покидает легкие, заставляя грудь сжиматься от болезненной пустоты. Создается впечатление, будто он сейчас просто схлопнется изнутри. Еще немного, еще чуть-чуть. Тело не слушается, на поверхность не всплыть. Стук сердца отдается в ушах, кровь пульсирует, а картины из прошлого проносятся перед темнеющим взором. Еще метр в глубину, и он не выдерживает, в тупой попытке вдохнуть, глотает воду. А потом еще раз и еще, беспомощно хватаясь руками за горло. Морская соль, кажется, выворачивает легкие наизнанку и разрывает на части. Рев умирающего танкера становится последним звуком, реквиемом, поглощенным ледяной пучиной.