Своё место

      В чём секрет гениальности? Если бы его спросили, Орочимару с радостью бы ответил, но беда в том, что многие люди, щадя свою самооценку, считают гениальность чем-то врождённым, объясняя собственную криворукость судьбой, которая не дала им той искры.       Гениальность — это всего лишь привычка. Привычка заниматься любым делом с полной самоотдачей, чтобы и мозг, и тело, и всё-всё-всё внимание уделялось делу, которым ты занимаешься в данный момент. Никто не рождается гениальным, все рождаются бесполезными кусками орущего мяса. Но одни берутся за дело и делают его, пока не начинает получаться, пока не выходит всё лучше и лучше, постепенно пересекая черту «хорошо» и подбираясь к вершине «гениально». А кто-то бросает дело после первых же успехов или, ещё хуже, после первых же провалов.       Поэтому для Змея было так же естественно заниматься сексом с такой же полной самоотдачей. Однако Тсу, их милая Тсу, такой привычкой не обладала, и Орочимару даже догадывался почему. Она никогда не оставалась по-настоящему одна, всегда вокруг неё призрачно присутствовали остальные члены клана. Их не было в реальности, но они всё равно умудрялись влиять на поведение Тсунаде. Спину прямо, на предложения свиданий от шалопаев не соглашайся, Мокутон осваивай, а исцелять вообще без печатей должна, как дед!.. Какое тут сосредоточиться?..       А заниматься такими делами под призрачными, но всё же ощутимыми взглядами толпы скучных мужиков Орочимару не хотел.       — Тсу, ну расслабься ты, — попросил он, перемещаясь за её спину и обнимая за пояс. — Такое ощущение, что ты не на посиделках с друзьями, а ногу себе отпиливаешь на миссии, так как та в ужасную ловушку попала…       Сенджу скосила на него глаза:       — Я расслаблена.       Джирайя вздохнул, растянулся на полу, укладывая лохматую голову ей на колени:       — Погладишь?       И улыбка такая лукавая, и ведь не боится же совсем. Растёкся, расслабился, жмурится довольно на прикосновения, только что не поквакивает от удовольствия. Совсем не думает о том, что ей достаточно ткнуть ноготком в пару точек на шее, чтобы тело скрутило судорогой боли. Не факт, что вообще знает о чём-то подобном.       Пожалуй, с такой точки зрения Орочи прав. Она и впрямь… слишком собрана.       — Посмотри, какой у нас красивый Джи, — мурлыкнул Змей ей на ушко. — Какой прекрасный вырос… Помнишь, каким он мелким и тощим был?.. Смотри, как откормился, как мышцы нарастил, какая волевая линия челюсти нарисовалась…       Тсунаде опустила глаза, невольно отслеживая всё то, о чём говорил Орочимару. Действительно, за постоянной лохматостью волос как-то прошло мимо, что из лягушонка с тонкой шеей вырос гармонично сложенный и развитый парень. Что смуглая кожа уже не смотрится чумазостью, да и вообще Джи стал заметно спокойнее, гораздо меньше мельтешит и кривляется. Что, если посмотреть отстранённо, он и правда симпатичный. Не бака-Джи, а серьёзный молодой шиноби… хотя и не гнушающийся пошалить порой.       Джирайя под её взглядом начал медленно заливаться краской. Даже попытался с коленей сползти, но кто бы его пустил? Изящные пальчики крепко вцепились в волосы, вторая рука прошлась по подбородку почти ласкающим движением, будто проверяя, насколько там волевая линия челюсти.       Джи зажмурился, краснея совсем уж отчаянно.       Орочимару умилился вусмерть.       — Правда же симпатяга вырос, скажи? А то мне он не верит…       И потереться носом об изгиб шеи. Змей пока синхронизировал течение чакры, чтобы окончательно пригасить паранойю химе, и тихонько ощупывал за пояс, удивляясь, как Тсу умудрилась отъесть такие мягонькие и нежные бочка.       — Да. Повзрослел, а я и не заметила… — теперь поглаживание вышло уже совершенно точно не изучающим. — Джи, а почему ты всё время лохматым ходишь? Ведь не в ленивости же дело.       — После техники стоят. Да и шипастую гриву так делать удобнее, чем из гладких.       — И вызывает у всех окружающих зверское желание тебя расчесать, — добавил Змей, запуская руку в обсуждаемые волосы. А потом извернулся, наклонился и сладко-сладко его поцеловал.       Тсунаде невольно засмотрелась. Вроде и не было в этом поцелуе ничего такого особенного, а всё равно — глаз не оторвать. Даже смущение в груди не толкается, хотя вроде бы неприлично. Смущение, возмущение, негодование: парни же… ничего такого. Потому что красиво. Потому что нежно. Потому что… по-настоящему.       Змей с трудом оторвался, но только чтобы покрыть мелкими, быстрыми поцелуями лицо Джи.       — Вкусный какой… Тсу, не хочешь попробовать?..       Тсунаде замялась: она просто не знала, что делать, как себя вести в такой ситуации и как реагировать. А Джирайя улыбнулся, поворачивая голову и касаясь губами кончиков пальцев.       Не в попытке уговорить — успокаивая. Словно на миссии, когда этот дурак умудрился подставиться под технику, а потом улыбался необожжённой стороной лица, пока Тсунаде его лечила: всё хорошо, не волнуйся.       Наклониться и коснуться губами щеки — гладкой, без шрама — оказалось так просто. Тсу даже не поверила сперва, замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Страх, долг перед кланом, возмущение? Ничего подобного. Просто… приятно чувствовать под губами тёплую кожу. Зарываться пальцами в волосы.       Быть здесь — тоже приятно.       — Джи… научишь меня целоваться?       Орочимару, пока всё внимание сосредоточенно не на нём, позволил себе коротко выдохнуть. Хотелось завалить Джи прямо на пол, нацеловаться вдоволь, сорвать одежду, покусать легонько, доводя до настоящих стонов, до отключения башки, когда пальцы подрагивают, вминаясь в тело чуть сильнее, чем обычно, когда Джи сам заваливает его и фиксирует — не жёстко, но как-то совершенно естественно…       Но нет, надо пока их нежный цветочек не испугать. Ничего, он позже отыграется…       Джирайя же тем временем с весёлым ужасом убеждался, что Змей был прав. Их Тсу действительно ранимая. Нежная. Не умеющая правильно эту нежность проявлять и отчаянно стесняющаяся этого — потому и пускающая в ход кулаки чуть ли не при любом удобном случае. И сейчас — боится, подрагивает, не смущается, но можно не сомневаться: попытайся кто съехидничать над её неопытностью, сломанными рёбрами не отделается. Обнять, отогреть, успокоить… видимо, не так уж сладка роль клановой принцессы, если Тсу до сих пор напряжена, боится поверить в искренность, не умеет расслабиться.       — Тсу, может, тебе глаза завязать? — предложил Змей. — Сможешь полнее сосредоточиться на ощущениях.       Сенджу отвлеклась от поцелуя, медленно моргнула. Качнула головой:       — Не стоит. У меня была такая тренировка, думали спровоцировать сенсорику… не лучшие ассоциации.       — Э-э-э… Спровоцировать сенсорику? Это как?       — Завязать глаза и атаковать с разных сторон. Не смертельно, но больно и обидно. Развивает как минимум интуицию, при наличии нужных задатков — сенсорику.       — Э-э-э… и сколько сенсоров обнаружили таким методом?..       Змей приподнял бровь. Его лицо застыло, всё внимание ушло на то, чтобы уложить новую информацию, соотнести её с уже имеющимися данными и сделать вывод.       — Вроде было несколько, — Тсунаде пожала плечами. — Нидайме так тренировался, после него и записали методику.       — С-с-с-с-с-с-с-с-с-с!!!!       Орочимару возмущённо зашипел, вскочил, начал бегать из стороны в сторону.       — Орочи? — химе обеспокоенно нахмурилась.       — Пс-с-с-с!!! — резкий разворот, недовольный внимательный взгляд, вкрадчивый вопрос: — А в клане не пробовали развивать твои способности?       Тсунаде нахмурилась сильнее:       — Ты сейчас к чему ведёшь?       — Мокутон-то у тебя не как у дедушки, сенсорика не как у Нидайме… В клане хоть имя-то твоё помнят или только расстраиваются, что ты не реинкарнация Хаширамы?!       — Орочи, да что не так? — брови поднялись домиком. — Почему ты так разозлился?       — Потому что это — неправильно, — тихо заметил Джирайя. — Никто не пытался требовать сенсорику от меня или работу с нинкеном от Орочи. Развивали наши способности.       — Хоть раз тест на определение склонностей проводили? На общее определение склонностей, а не тупо на то, что у тебя теоретически, — это слово получилось донельзя едко, — должны быть?.. Стихию проверяли?.. Может, у тебя вообще огонь, вот и не осваивается нифига ничего другое!       — Эм… — Тсунаде замялась. — Нет?       — И ты считаешь это нормальным?.. Что в клане не видят тебя, а только лишь неудачную копию деда?..       — Разве плохо пытаться получить второго Шодай? — Тсунаде беспомощно прикусила губу.       — Нет, — внезапно успокоился Змей. — Не плохо и вполне понятно. Только один вопрос: какого хрена они его не клонировали тогда?!! Шодай — это Шодай, а ты — это ты! И ты никогда им не станешь! Или ты будешь Тсунаде Сенджу, или никем. И в твоём клане делают всё возможное, чтобы ты стала никем! Из лучших побуждений, но я им из лучших побуждений понос устрою! Всему, мать его, клану!       — Лучше не понос, — серьёзно заметил Джи. — Могут связать с моим недомоганием и выйти на тебя. Но ты же работал над этими… как их… ретровирусами?       Тсунаде перевела взгляд с Орочимару на Джирайю, потом обратно. Закусила губу сильнее. Шмыгнула носом.       — Ребята…       — Ветрянка. Точно, я разработаю для них особый штамм ветрянки. Пусть, сволочи, все пятнами покроются… может, мозги где заведутся… Даже в жопе они им не помешают!       Тсунаде шмыгнула носом громче. Глаза нестерпимо защипало, в горле свернулся ком. Джирайя примерился, перехватил нервно бегающего Орочимару и дёрнул обратно в тесный клубок.       — Тсунаде… ты же восхитительная. Почему тебя так удивляет, когда признают именно тебя?       — Потому что, блядь, это редко делали!!! — Змей горел возмущением. — Джи, отпусти меня. Я за свитком, определяющим стихию, сбегаю. Не могу на месте сидеть, меня щаз порвёт на множество возмущённых змеек!       — Я тебе и так скажу. Райтон, слабые способности к Катону и Суйтону. Есть возможность развить Дотон. На стихии меня досконально тестировали.       — Фух, ну хоть что-то сделали! И что, всё равно Мокутон требуют?.. Джи, гладь меня… мне надо успокоиться…       Джирайя фыркнул, притянул Змея к себе за шиворот, крепко поцеловал. Потом повернулся к растерянной Сенджу, коснулся губами щеки:       — Ты у нас самая лучшая.       Тсунаде вдруг всхлипнула, подалась вперёд и уткнулась лицом в грудь Джирайе.       — Да, — подтвердил Орочимару, обнимая со спины. — З-зараза, до сих пор трясёт… Ух… Как можно нашу нежную Тсу-чан обижать?..       Плечи Тсунаде окончательно затряслись. Получить такое признание своей… слабости, но при этом — ни следа насмешки, ни следа укора этой слабостью… объятия и поддержку… Разве так — тоже бывает?       — Ветрянку с поносом, — пробурчал Орочи, сжимая почти болезненно. Его тоже трясло. — Пятна — это слишком просто. Ну же, Тсу, милая… Никто не рождается великим шиноби. А если какие суки мешают таланты раскрыть… Слушайте, а у меня появился план.       — Какой план? — Джирайя слегка сместился, чтобы обнимать уже обоих. И поглаживать — короткими успокаивающими движениями.       — Помочь нашей Тсу стать самой-самой сильной… Самой сильной Тсу. Джи, ты уже обещал узнать про сен, Кацую занимается медициной… я тоже помогу. А ещё нужно пройти полный тест на склонности, хотя что-то мне подсказывает, что далеко от ирьён не уйдёт…       — Составь тогда ещё два, — серьезно заметил Джирайя. — Мы ведь должны соответствовать.       — С тобой всё просто. Дать тебе время уйти к жабам и натренировать сенмод… А я на силу не жалуюсь.       — А на цели, ради которых эту силу обретаешь?       — Э-э-э… ты о чём?       — Становиться сильнее только ради силы немного скучно, нэ?       — Ага. Но сила является частым побочным эффектом исследований. Интересных исследований.       — А исследованиями ты занимаешься только из любопытства? — подала голос Тсунаде.       — Вообще-то, да.       — Счастливый… — вздохнула химе.       — А что? Неужели у тебя нет ничего, чем бы ты хотела заниматься просто так, часами и без всякого вознаграждения?       — У меня и часов-то этих нет, — Тсунаде помолчала. — Когда был жив Хаширама-джи-сан, он часто играл со мной. В карты, в домино, в сёги… на деньги, но я даже не помню, кто из нас выигрывал. Хорошее было время. Мы так… веселились.       — Надо и нам как-нибудь поиграть, — вздохнул Змей и приник к её щеке губами. — Да, надо ещё проследить, кто гадости говорит. Просто ли дебилы, или всё-таки мутят что… не смейтесь, собственные идиоты разной масти нанесли деревне гораздо больше вреда, чем прямые враги… Спасает только то, что у всех такие, уравнивается ситуация… А давайте поиграем в карты на раздевание?..       Джирайя невольно хихикнул:       — Спорим, я вас обоих обыграю?       — Так боишься раздеться?..       — Нет, у меня просто опыта больше, — Джи показал язык. — Ты-то не выигрывал сладости в кости.       — Пф! Может, у тебя и карты есть?       — Вообще есть, но с собой не ношу. А у тебя таки есть? Прямо в лаборатории?       — Прямо дома. Сейчас поищу… — Орочимару неохотно оторвался и полез в кладовку.       Новенькую колоду карт он честно утащил у одного игрока, который недружелюбно на него смотрел. За что этот игрок получил трёпку от своих же коллег, которые на эту колоду дружно скидывались. Ну а трофей Змей хозяйственно заныкал. — Где тут?.. А, вот!       Тасовала карты Тсунаде: Джи даже не особо отпирался от подозрений в жульничестве, хоть и шуточных. Смешала, раздала, развернула свои веером. Стрельнула глазами поверх карт. Джирайя тихо вздохнул: живая, озорная Тсунаде. Он её такой видел только рядом с братом.       — М-м-м… Ребят, а как играть? — поинтересовался Орочимару, тоже заглянув в свои карты.       Гений оказался совершенно не подкован в этой области. Ну, то есть о факте существования игр он знал, даже на раздевание, но сам никогда не играл.       Джирайя и Тсунаде переглянулись, расплылись в совершенно одинаковых ухмылках. Кивнули друг другу.       В итоге правила объяснял Джирайя, но игру выбрала Тсунаде. И в процессе объяснений хихикала за картами, заставляя подозревать, что правила у Джи слегка отличаются от общепринятых.       Но Змей был спокоен. Проиграть он не боялся.       За час игры за спиной Джирайи образовалась кучка одежды. Тсунаде, смущённая, раскрасневшаяся, прикрывалась картами, Орочимару сопел и пытался не потерять трусы. Нет, он не оголения боялся, но ему же тогда ставить нечего будет!.. Как ни странно, он всё-таки выигрывал, отвоёвывая части своей одежды. В отличие от Тсу, которая хоть и веселилась, но так ни разу никого не раздела.       — Ага! — Тсу триумфально выложила на пол карты.       — Ну наконец-то! — закатил глаза Змей и подвигал бровями. — Разденешь меня, Тсу?..       И тут в дверь требовательно постучали. Открыли бы с ноги, но Орочи славился пакостями и специфичным отношением к личному пространству.       — Тс-с… Вот ведь не вовремя!       Орочимару стащил из кучки Джи свою майку-сеточку, натянул её на себя, взял меч и пошёл открывать.       Делегация за дверью отпрянула.       — Кхем… Мы знаем, что Тсунаде-химе здесь.       — И?..       — И ей пора на тренировку.       — Она не пойдёт, — заключил Змей и закрыл дверь.       Делегация от такой наглости слегка опешила, но спустя буквально полминуты стук возобновился.       — Кто там такой упёртый? — поморщился Джирайя. — И чего они от тебя хотят? Или не от тебя?       — Они хотят Тсу. Говорят, что она на тренировку не пришла, — сообщил Орочимару и пошёл снова разъяснять обстановку. И что люди такие тупые, разве он не ясно всё сказал?..       — Ой, — Тсунаде смущённо взлохматила волосы. — Я забыла…       — Одежду не отдам, — хмыкнул Джирайя. — Можешь же ты хоть раз в жизни прогулять тренировку?       — Что неясно? — Орочимару открыл дверь.       — Тсунаде-химе должна пойти на тренировку!       — А, вас не предупредили?.. Сарутоби-сенсей выдал нам срочное задание. Освободимся не скоро ещё, так что тренировку придётся отложить…       — А почему вы в таком виде?..       — Получить чернильницей — это не только больно, но ещё и очень грязно. А вы мне, блин, до шкафа даже не даёте дойти. Неужели вам так мой вид понравился? — Змей соблазнительно потянулся.       — Ты, наглый мальчишка!       — Ещё какой, — Орочимару с удовольствием облизнулся. — Хотите ворваться силой, м?..       Сенджу побагровел и крутанулся на месте так, что земля из-под пяток брызнула веером.       — Если твои слова не подтвердятся, ты понесёшь наказание, — сообщил его помощник, тоже разворачиваясь.       — М-м-м, наказание! — Орочимару мечтательно прижмурился.       Помощник тоже покраснел и, гордо развернувшись, скрылся.       — Что-то все Сенджу такие стеснительные, — поведал Змей, вернувшись в гостиную. — Сейчас, напишу записку Сарутоби-сенсею…       «Случайно довели Тсу. Она за нами до лёгкого истощения добегалась. Удалось быстро провести восстановление, но Тсу надо отдохнуть. Приходили Сенджу, интересовались, почему она не пришла на тренировку. Сослался, что у нас срочное задание от вас, письменное. Готовы понести наказание за раздолбайство, но Тсу не хочет, чтобы в клане знали, что она до истощения добегалась.       Дата, подпись».       — Не каждый день видишь тебя в трусах… продолжаем игру?       — Угу, — Орочимару призвал маленькую змейку и отправил её в путешествие по большой деревне. Сенсей их точно прикроет, если что — звездюлей выпишет лично. — Так, сетка была у тебя… Так что, Тсу, разденешь кого или вернёшь себе кофточку?       Тсунаде прикусила уголок губ:       — Джирайя. Рубашку.       Джи весело вздёрнул брови, но рубашку послушно снял. Даже несколько артистично это сделал и с дурашливым поклоном вручил её Тсу.       — М-м-м, красавец, — Орочимару облизнулся, оглаживая его жадным взглядом. Майка-сетка ничего не скрывала и даже не собиралась.       Джирайя полыхнул ушами, когда Тсунаде тоже прошлась по его торсу взглядом, но плечи расправил и нос задрал. Уж своего тела он никогда не стеснялся, хотя слышать, как его называют красавцем, было непривычно.       В следующий раз Тсу выиграла, когда весёлая ржущая обезьяна вывалила им на головы кипу свитков.       — М-да… кажется, это обещанная письменная работа, — задумчиво проговорил Орочи.       Ситуация к этому моменту изменилась, теперь Джи пытался прикрываться картами, а за спиной Змея высилась кучка одежды. Правда, одеваться он всё равно не спешил, ему и в трусах удобно было.       — Ну что за невезение, — огорчился Джирайя. — Дай угадаю, там на пару дней хватит?       — Сначала надо понять, что надо-то… где-то тут должны быть инструкции… Если что, то я не настроен больше издеваться над своим организмом.       — Предлагаешь и дальше морально разлагаться? — Джирайя стрельнул глазами в сторону Тсунаде. Всё-таки сидеть почти голым в компании таких же неодетых и при этом небезразличных тебе людей сложно.       — Я предлагаю закончить с одним приятным делом, прежде чем приступать к одному неприятному, — Змей спихнул все свитки в одну кучку. — Нерешительные могут уже отползать…       Два внимательных взгляда в сторону Тсунаде. Залившиеся краской щёки.       Отброшенные в сторону карты и решительный кивок.       Змей метнулся к ней, обнял за пояс, потёрся щекой о плечо и одновременно подтащил поближе к Джи.       — Мягонькая… Действительно подвиг — такие бочка наесть, — мурлыкнул Орочи и, не давая опомниться, поцеловал её сам.       Губы у Тсу мягкие, ротик маленький, язык несколько робкий, неловкий, но такой вкусный… Провести рукой по животу. Чуть отстраниться, улыбнуться с извинениями…       Оказаться опрокинутым на пол и прижатым к нему щурящейся куноичи.       — Не вздумай. Не надо… извиняться.       Джирайя вздохнул с лёгкой завистью: грудь у Тсунаде была уже вполне оформившаяся и сейчас так соблазнительно колыхалась прямо у Змея под носом…       Колыхается, значит, надо цапнуть. Или нежно взять в рот и пососать. Провести кончиками пальцев по обнажённым бокам, тёплым, гладким, покрытым тонкими нежными волосками… Орочимару подался вперёд, усаживая Тсу себе на колени. В таком положении скрыть мучающий его стояк не представлялось возможным, хотя, конечно, и трусы его навыками скрытности не обладали.       — М-м-м, какая вкусная, — Змей улыбнулся, выпустил язык и обвил им грудь по кругу.       Тсунаде ахнула, залилась краской, запрокидывая голову. Джирайя отрывисто выдохнул, подобрался ближе. Коснулся спины, поцеловал между лопатками. Потянулся к губам. Тсу почти всхлипнула, поворачивая голову ему навстречу. Целовался Джи не так, как Змей: мягче, спокойнее, но удивительным образом — более забористо. Так, что голова начинала кружиться.       Змей склонился, провёл горячим влажным языком по животу, пощекотал впадинку пупка, прижался к ней губами. Потёрся щекой, взглянул снизу вверх… Джирайя прижался губами к нежной шее, непроизвольно притёрся ближе, давая почувствовать и его возбуждение. Тсунаде пискнула, покраснела сильнее.       — Тсу-у-у-ча-а-ан… Мы тебя хоти-и-им… — Орочимару приподнялся, заглянул ей в глаза и облизнулся.       Девушка сглотнула, прогнулась навстречу, укладываясь на Змея. Прикусила губы:       — Я… не знаю, что надо…       — Ты ничего не должна, — шепнул Джирайя на ухо. — Просто… получай удовольствие.       — И желательно расслабившись, — добавил Змей, помогая ей развернуться. Всё-таки, как ни крути, Джирайя лучше знал, что делать с девушками… А то его познания глубоко теоретические, да ещё страстность натуры сейчас только мешала… Спугнёт ещё. Хотя на этом этапе вроде уползать уже поздно, но если не повторится?..       Джи втянул Тсунаде в глубокий поцелуй, в процессе развернулся сам, подставляя Орочимару спину. Темперамент Змея он уже оценил и был согласен, что вот сейчас Тсунаде он скорее спугнёт. Но сам Джирайя был совсем не против ощутить эту страстность на себе.       Мозги бы ещё удержать, но это уж как получится.       Орочи с наслаждением вцепился зубами в его плечо, провёл руками по тугим мышцам, прижался грудью… потянул губами за мочку уха, обвёл языком ушную раковину. Притиснулся, обхватил его за пояс и потянулся вниз, высвобождая из ткани изголодавшуюся, нежную плоть…       И взгляд. Горящий взгляд, направленный на Тсу. Жаркий, голодный, почти пугающий — только отступать уже и в самом деле поздно. И не хочется, потому что этот взгляд не пугает — будоражит. И низкий стон Джирайи будоражит тоже, и жар прижавшегося сильного тела. Тсунаде вскинула руки, втягивая Джи в новый поцелуй. Прижимаясь сама.       Змей скользнул языком по позвоночнику, вниз, ниже, подготавливая себе путь. А руки ощупывали обоих, гладили, изучали. Он поднырнул под руку Тсу, требуя зарыться в его гладкие, кажущиеся почти склизкими волосы. Особо удачное движение, заменить одну часть тела более жаждущей своей частью тела… Выдохнуть сладко от ощущения тесноты и жара, от света в конце туннеля, сулящего освобождение… От силы, харизмы и обаяния, что сейчас оказалась нанизана на его член…       Джирайя низко застонал, прогибаясь. Тсунаде не сразу поняла, почему, а когда разобралась… щёки окатило жаром, а тело — ещё большим возбуждением. Потому что… да, ей нравилось смотреть, как у Джи закатываются глаза. Как Орочимару хрипло стонет и почти обвивается вокруг напарника. Как ластится под её руку. Как сам Джирайя сползает ниже, обласкивая грудь, живот… разжигая тепло внизу живота в настоящий огонь.       Жарко-жарко, горячо, хорошо!.. Накатывающее наслаждение стоило всего этого ожидания!.. Покусать Джи, оставляя заметные следы, которые потом придётся убирать медчакрой. Огладить нежно Тсу, колени, бёдра… Джи склонился ещё ниже, призывая её улечься. Змей толкнулся, поцеловал коленку. Джирайя тихо охнул, сместился чуть вбок, давая Орочимару доступ. Широко лизнул, прижал языком клитор. Затрепетал кончиком, заставляя Тсунаде ахнуть, а потом и вовсе застонать.       Увеличенный техникой язык скользнул рядом, огладил губы, пощекотал волоски. Изначально Орочи сделал его как тренировку мягкой модификации тела, так как это было проще реализовать: в языке нет костей… Потом он заметил, что это хорошо рушит ненавистный образ милой пусечки, который неустанно его преследовал… А затем его за язык ухватила бабища сомнительного вида и несомнительной профессии и рассказала, что она бы с таким языком сделала.       Тогда он еле сбежал, но сейчас за подкинутые идеи был благодарен.       Толкнуться, сжать рукой член Джи, пощекотать кончиком языка вход Тсу, мурлыкнуть от кисловатого привкуса возбуждения.       Змей знал, что женские половые органы — эластичные, но нуждающиеся в тренировке. Часто, если партнёр неосторожен, в первый раз возникает внутреннее повреждение и кровотечение, которого в идеале быть не должно. А чтобы не было — стоит хорошенько растянуть…       Примерно как Джи хорошенько растянул однажды его самого.       Тсунаде застонала уже в голос, рефлекторно попыталась сжать Джи коленями. Тот подхватил её под бёдра, вылизывая, лаская, подхватывая единый ритм с Орочимару. Помогая пальцами, прижимаясь щеками к внутренней стороне бёдер, пьянея от того, что Тсу такая, с ними…       Жарко-жарко-хорошо-мало… Тсунаде требовательно дёрнула Джирайю за волосы, заставляя поднять голову.       — Хочу… больше. Хочу… тебя.       Джи задохнулся от того, как хороша она была в этот момент. Раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза, яркие губы. Непокорно вскинутая голова: ей всё-таки непросто сказать такое откровенно… Их отважная Тсу.       — Наша прекрасная, отважная Тсу…       Орочимару отстранился, давая место, помогая Джи… тот опустился, входя осторожно, помогая себе рукой, несмотря на старания Змея, там всё ещё было узковато. Орочи застонал, цепляясь зубами в плечо Джи… настолько прекрасная картина… настолько гармоничная пара… Неудержимый дикарь Джи и нежная, несмотря ни на что нежная принцесса Тсунаде…       И он, без которого эти двое ходили бы друг вокруг друга ещё лет тридцать.