***
Среди бушующего моря расположился остров, на котором высится, наверное, самое страшное место на земле. Азкабан, словно насмешка над всем живым, одним своим видом пробуждал в волшебниках самые глубинные страхи. Если ты окажешься в этом замке в качестве заключённого, то твоя жизнь никогда не станет прежней. Строго говоря, это и жизнью будет сложно назвать. Вселенной словно было мало одного внешнего вида тюрьмы. Нескончаемые шторма стали почти ежедневными и неотъемлемыми атрибутами этого места. Даже простая пересменка дежуривших в тюрьме охранников была настоящим вызовом. Мощнейшие антипортальные и антиаппарационные щиты исключали возможность как побега, так и более-менее комфортного перемещения посетителей, стражников и прочих людей, кто отправлялся сюда по разным причинам. Единственным путём на «большую землю» была крохотная лодочка, под завязку начинённая различными заклинаниями, рунами и амулетами. Если бы не они, то она давно бы отправилась на дно морское. Но сегодня был на удивление спокойный день. Тучи продолжали тяжело висеть в небе, но не было ни дождя, ни грома — ничего. Невысокие волны мерно разбивались о скалы, словно возвещая о чём-то неизбежном. На одном из самых глубоких уровней Азкабана, в западном крыле, раздавалось эхо заливистого хохота. Картина довольно привычная, ведь именно там располагались камеры Лестрейнджей. — Малыш Тони, почему ты так молчалив сегодня?! — Белла прижалась лицом к решётке на двери, словно хотела протиснуться сквозь маленькие зазоры между прутьями. И если она постарается, то вполне сможет это сделать. Азкабан весьма способствует сильной худобе заключённых. — Твоя сестрица была более разговорчива. Что же она там говорила… Ах да, «только не сына, только не его! Убей меня, но не его!» Безумный смех отразился от каменных стен коридора. Десяток авроров стояли у противоположной стены и с каменными выражениями на лицах молча выслушивали поток грязи в их сторону. — Белла, ты так говоришь, словно мы монстры какие-то, — раздался хриплый голос из соседней камеры. Рабастан Лестрейндж не стал утруждать себя и развалился на потрёпанной подстилке из соломы. Сегодня не было ещё ни одного сеанса с дементорами. А из зарешёченного окошка под потолком не лил холодный дождь, как обычно. Нужно уметь наслаждаться такими моментами. — Не говори чепухи! Конечно же, я убила мамашу… — пропела Белла. — А потом и её маленького выродка. Зачем разлучать любящую семью? Новая волна смеха двух безумных волшебников прокатилась по коридору. Один из авроров дёрнулся, собираясь, наплевав на все должностные инструкции, заставить этих монстров в человеческом обличии пожалеть о сказанном. Но стоявший рядом с ним напарник схватил его за плечо и дёрнул обратно к стене. — Успокойся, ты знаешь, что скоро они получат своё, — вполголоса проговорил мужчина. Тони Доу с ненавистью взглянул на улыбающуюся Беллу и, глубоко вздохнув, опустил палочку. Едкая ухмылка сползла с лица Беллатрис. Она с прищуром посмотрела на цепочку авроров у стены. Что-то во всём происходящем ей сильно не нравилось. Даже местные тупицы странно реагируют на её провокации. Да и этот почётный караул зачем-то торчит тут уже почти час. — Эй, ты! С кривой мордой! Вы что удумали? — Беллатрис обратилась к самому крайнему аврору. Не получив никакой реакции, женщина пнула ногой дверь. — Оглох что-ли?! Она осеклась, когда увидела проступившее на лице мужчины мрачное удовлетворение. Нельзя сказать, что аврор улыбнулся, нет, уголки его губ лишь слегка дрогнули, но даже от этой едва заметной детали у волшебницы по спине пробежал неприятный холодок. До ушей заключённой донёсся скрип открывающейся двери. Вновь вплотную прижавшись к решётчатому окошку, Белла пыталась разглядеть дальний конец коридора. Затея была так себе. Ничего не увидев, женщина отступила к противоположной стене камеры, потирая рукой покрасневшие следы от прутьев на лице. — Решились наконец? — неестественно громкий голос Родольфуса был слышен даже в камере Беллатрис. — Брат! Ты о чём?! — донёсся крик Рабастана. — Что за хрень? Вы что собрались творить?! Белла, они притащили дементора и министерскую крысу! Женщина подскочила обратно к двери и смогла краем глаза увидеть, что напротив камеры её мужа стоит низенький волшебник в обычной рабочей мантии министерского бюрократа, а за ним парит в воздухе дементор. С ними было ещё два аврора, поддерживающих щит, вокруг настоящего стража Азкабана. От стены отошёл аврор и, открыв камеру Родольфуса, вспышкой заклинания на мгновение осветил стены коридора, после чего сделал приглашающий взмах рукой. Министерский работник прочистил горло и стал тихим голосом зачитывать что-то с клочка пергамента. Белла до боли в лице вжалась в прутья, но не могла расслышать ни слова. — Эй! Что происходит? — срывающимся голосом крикнула она. Всё это походило на какую-то поспешную казнь. Такого быть в принципе не могло. Каким бы Люциус Малфой ни был трусоватым засранцем, он возглавлял партию чистокровных и попросту не пропустил бы подобное решение в Визенгамоте. Он сочетал в себе большую политическую власть и огромные запасы золота, мало кто мог бы попереть против таких аргументов. — Фадж, жалкая ты букашка! — догадка о том, кто мог продавить подобное, обожгла её сознание. Волшебница отскочила от двери, словно от огня. Из-за плачевного физического состояния она подвернула ногу и рухнула на каменный пол. Когда метка на её руке стала темнеть, её набитое до отказа тьмой сердце наполнилось счастьем и мрачным предвкушением, у неё даже появилась надежда, что совсем скоро Тёмный Лорд освободит своих верных последователей. — Нет! Всё не может так закончиться! — возопила женщина. Нет, она не боялась скорого конца. Это был вопль загнанного в ловушку зверя, который ещё мог сражаться, но понимал, что для него всё кончено. — Петрификус Тоталус — последовала очередная вспышка. — Согласно постановлению экстренного заседания Визенгамота… Белла услышала нервный, подрагивающий голос министерского работника. Она не сомневалась, что это был именно он. У аврора не может быть голосок словно у нашкодившей собаки. И тут Беллу оглушило осознание того, что раз она слышит решение суда, значит палачи стоят возле соседней камеры, камеры Рабастана. Не нужно быть гением, чтобы догадаться: Рудольфуса уже нет в этом мире. Осталась только безвольная оболочка. Женщина ошарашенно моргнула. Нельзя сказать, что она испытывала к мужу нежные чувства. Это было похоже, скорее, на привязанность, которая не доставляла излишних проблем, ну, чаще всего не доставляла. Они часто ругались, даже, бывало, дрались. Но она слишком привыкла ко всему этому. И осознание этой потери попросту вышибло из неё дух. Слишком непривычно было это чувство. Белла привыкла отнимать что-то дорогое у других, но никак не терять самой. Всё это было для неё слишком необычно, даже абсурдно. Безумная, и даже немного глуповатая улыбка выступила на лице женщины. Будет ошибкой предположить, что она внезапно раскается в своих злодеяниях или что-то в этом роде. Нет, она начинала злиться, что теперь может испытать горечь потери. — Вы поплатитесь! Тёмный… — яростный крик Беллы оборвался с хлопком двери соседней камеры. Белла нервно сглотнула и поднялась на ноги. Что ж, раз судьбы не миновать, она, по крайней мере, заставит министерского волшебника пожалеть, что он прибыл сегодня сюда. Дверь в её камеру открылась, и в проходе показался работник министерства. Вместе с аврором. Министерский приказчик выглядел весьма паршиво. Пот градом струился по бледному как мел лицу. Да он дрожал так, словно был готов упасть даже от одного взгляда в свою сторону. Бедняге ещё не разу не приходилось присутствовать во время исполнения казни. Белла кровожадно улыбнулась. Это было именно то, на что она рассчитывала. Она, отскочив к стене, увернулась от парализующего заклинания. Аврор не ожидавший подобной прыти от исхудалой женщины, на секунду замешкался. Это дало Белле шанс, и, собрав все силы, которые были в её исхудалом теле, она прыгнула на министерского работника. План был прост до безобразия. Попытаться повалить крысёныша на пол и причинить как можно больше боли. Белла не учла всего две вещи. За годы заточения она настолько исхудала, что едва ли даже сдвинула бы взрослого мужчину с места. И, похоже, дементор ожидал чего-то подобного и выплыл прямо в дверной проём. Но, кажется, и последнего яростного прыжка хватило, чтобы министерский волшебник в ужасе закричал и убежал в даль коридора. Воплощённый ужас подхватил Беллу за талию и медленно наклонил капюшон к её лицу. Волшебница безумно хохотала сквозь всё нарастающий ужас, окутывавший её разум. Авроры в исступлении столпились вокруг. Наверно, это была самая жуткая сцена поцелуя, которую им доводилось видеть. Смех волшебницы продлился недолго, считанные секунды, но он надолго впечатался в память присутствующих. Спустя мгновения дементор выпрямился, и тело Беллатрис Лестрейндж рухнуло на каменный пол. Опустившееся молчание нарушали лишь крики министерского волшебника, который колотил кулаками в дверь, отделяющей этот коридор от лестничной площадки и молил, чтобы его выпустили. Авроры должны были радоваться, что, наверное, самые жестокие последователей Того-Кого-Нельзя-Называть сгинули. Но неприятное, горькое осознание того, что безумная волшебница ушла на своих условиях, не позволяло им вздохнуть спокойно.***
Тем временем, далеко от Азкабана, в доме, сокрытом чарами Фиделиуса, раздался крик. Темнейший из существующих ныне волшебников, Лорд Воландеморт, Лорд Судеб, как он любил себя величать, заключённый в тело гомункула и закутанный в пелёнки, протяжно закричал. Вполне возможно, что сцена беснующегося гомункула-Воландеморта даже могла бы вызвать у вас улыбку. Но стоящие за дверью в обитель повелителя Люциус Малфой и Макнейр отлично понимали, что стоит им сейчас попасться на глаза господину, то он провалится сквозь землю, но найдёт силы и угостит их круциатусом или чем-то похуже. — Что-то случилось, — с умным видом заключил Макнейр. Люциус удостоил коллегу по цеху презрительным взглядом. Он знал, что именно могло послужить причиной плохого настроения повелителя. Белла ещё в былые времена успела глубоко засесть в печёнку блондину. Да и её муж с братцем недалеко ушли от Беллатрис. В глубине души Малфой даже был рад, что мир был избавлен от этих ходячих неприятностей, которые могли в любой момент устроить такой хаос, что никому мало не покажется. Пусть Белла и была предана Тёмному Лорду до глубины души, но как только она чувствовала, что вышла из зоны контроля, то тут же включала свою исключительную сообразительность и поражающее своей кровожадностью воображение. — Люциус! — крик Воландеморта был на грани визга, но даже так вызвал неприятный холодок, пробежавшийся по спине блондина. Мужчина содрогнулся и повернул ручку двери. Он не успел встать перед креслом где лежал Воландеморт, как тут же поймал пыточное проклятие. К счастью, Реддл израсходовал почти все силы на приступ гнева, и мучения блондина продлились лишь совсем немного. — В-владыка… — простонал Малфой, поднимаясь с пола. — Что я могу для вас сделать? — Мы потеряли несколько наших друзей, одних из лучших, одних из самых верных, — с шипящими нотками возвестил Том. — Как так получилось, что эти трусы, никчёмные букашки, боящиеся даже вздохнуть, услышав моё имя, решились на такой дерзкий шаг? — Подозреваю, Фаджа сильно умаслили, чтобы он согласился на такое решение, — смысла делать вид, что Люциус не в курсе, о чём толкует повелитель, не было. Малфой весь съёжился, ожидая нового проклятия, но ничего не последовало. Решившись на короткий взгляд, мужчина понял, что Тёмный Лорд слишком устал, и его сил хватает лишь тяжело дышать. Из-за рабской метки Малфой не мог даже помыслить о предательстве. Он мог лишь раболепно терпеть и подчиняться. — Твоих денег уже недостаточно? Чем же ты занимался всё это время, раз не смог помешать казнить моих последователей? Неизвестно, что было страшнее, корчиться под пытками от проклятий владыки или слушать его отстранённые рассуждения. В былые времена второе чаще всего заканчивалось Авадой. И это ещё было довольно милосердно. Малфой резко упал на колени, не поднимая головы. Он честно пытался предотвратить казнь. Но министр с небывалым для него упорством протолкнул своё решение и даже воспользовался правом министра рассмотреть дело в приоритетном порядке. Даже Боунс, Морганова поборница буквы закона, никак не препятствовала, а наоборот, поддержала идею Фаджа. — Я был бессилен им помешать, хоть и делал всё, что мог, — выдавил из себя Люциус. — Но указ министра при поддержке главы ДМП мало что может остановить. — То есть ты признаёшь, что ты стал бесполезным? — пугающе спокойно спросил Реддл. — Нет! — воскликнул Люциус. Он хотел было поднять взгляд, но в последнее мгновение остановился и продолжил разглядывать щели в полу, молясь, что не увидит напоследок зелёной вспышки. Том был в очень скверном настроении. Единственная причина, почему министр решился на такой дерзкий шаг, заключалась в том, что он хотел получить доступ к хранилищу Лестрейнджей. Но ушастые карлики никогда не предоставят министерству моментальный доступ. Реддл не знал всех тонкостей банковского дела гоблинов, но, по имеющимся у него сведениям, должен пройти не один десяток лет, прежде чем министерство сможет претендовать на бесхозное хранилище. Странное ощущение вновь стало охватывать болезненное тельце гомункула. Липкий страх становился всё ощутимее и ощутимее. Реддлу в целом было плевать на золото в хранилищах Лестрейнджей, но была одна вещица, которую должна была хранить Белла. И эта вещь была ценнее нескольких тонн золота. Для Реддла эта вещь ценилась как половина мира. Похоже, тайна его бессмертия стала известна министерству. Пусть он и не мог утверждать этого со стопроцентной вероятностью, но даже малейший шанс того, что за его крестражами начало охотиться именно министерство, вызывал у него настоящий ужас. Учитывая явную пропажу кольца и боль, которую он испытывал в то время, других вариантов просто не могло быть. Темнейший и ужаснейший волшебник своего поколения практически почувствовал леденящее дыхание смерти и содрогнулся. Похоже, план на незаметное возрождение и последующее накопление сил придётся немного переработать. — Ладно, пожалуй, придётся отвлечь наших друзей, — пробормотал Том. — Люциус, хватит пытаться просочиться сквозь пол. Скажи, насколько ещё верен нашему делу один сальноволосый зельевар? — С-северус? — приподняв голову, Люциус в смятении взглянул на Тёмного Лорда. В своём нынешнем состоянии Северус не верен даже своим рукам, которые дрожат как прутики во время шторма, того и гляди обломаются. — Ты знаешь ещё подходящих под описание зельеваров? — в голосе Воландеморта вновь стало проскальзывать раздражение. — Повелитель, Снейп сейчас не в самой лучшей форме, — осторожно подбирал слова Малфой. — Не поймите меня неправильно, но подключать его сейчас будет ошибкой. Воландеморт с шипением выдохнул. Он ненавидел, когда ему пытались перечить, но только глупец не будет прислушиваться к своим подчинённым, которые в чём-то более осведомлены, чем он. — Как интересно. И отчего у тебя такие сомнения на счёт нашего старого друга? Малфой рассказал о взрыве во время не самой удачной акции на прошедшем чемпионате. Не став ничего утаивать, он подробно описал, как с каждым днём общее самочувствие зельевара стремительно ухудшалось. — Приведи его, — после раздумий произнёс Воландеморт. — Господин, я боюсь, что он будет представлять для вас опасность в таком нестабильном состоянии, любое использование магии… — Люциус искренне боялся, что даже простой Люмос у Северуса вызовет новый взрыв. — Идиот, я не собираюсь устраивать ему магический экзамен! — вскрикнул Реддл. Симптомы, о которых он услышал, были ему совершенно незнакомы. Всё это походило на некую аномалию в магическом ядре. Но для мастера зельеварения такая болезнь была довольно странной. Том сейчас был довольно сильно ограничен в кадрах, и если состояние Снейпа действительно такое плохое, то придётся ещё сильнее рисковать другим агентом в Хогвартсе. Что было весьма и весьма нежелательно. — Как прикажете, — медленно поднявшись, Малфой почтительно поклонился и покинул кабинет Реддла. Теперь его путь лежал в Хогвартс.***
— Так я не пойму, почему, по вашему мнению, ритуал нельзя было прерывать? — в очередной раз насупилась Гермиона. Она вместе с Луной сидела в каюте Яна Корсака и листала свои записи. — Пока передача жизненных сил не завершилась, что мешает отменить ритуал? Согласно теории текучести магической энергии, мы… — Гермион, ты не понимать, — вздохнул Корсак. — При разрыве связи между жертвой и тем, кому его жизнь передавали, была большой вероятность смерти жертвы. — Но почему? Магическая сила имеет свойство со временем восстанавливаться. Физическое состояние не сильно ухудшалось. Прерывание магического потока, в принципе должно навредить только тому, кто забирал силу. — Это только наше предположение, не забывай, — вставил Ян. — Да, да, всего лишь предположение, — раздражённо кивнула девушка. Уж она-то точно знала, что физическая оболочка «жертвы» страдает, только если навредить принимающей стороне. — Так вот, допустим, если применить блокираторы магии, те же наручники, которые одевают осуждённым в Азкабане, поток магии должен прекратиться. — Эм, я не думать, что в те времена быть что-то похожее. Точнее, я не знаю. Можно поспрашивать у моего отца, — задумался Ян. Его уже немного начинала пугать эта любознательная и охочая до деталей девушка. — Тааак, — протянула гриффиндорка делая очередную запись. — И вот, допустим, мы смогли блокировать поток магии, что может ещё мешать? — Да всё что угодно, — усмехнулся парень. — Всё, что мы сейчас обсуждать, не больше чем догадки. Мы иметь лишь общий представление, о том, как проходить тот ритуал. — Ну, а если подумать? — не отступала девушка. К её разочарованию, школьная библиотека не сильно помогала разобраться в интересующей её теме. Парень призадумался. Вариантов было не очень много, но если выбрать самую главную проблему, то это: — Как мне кажется, отсутствие души у жертвы может стать проблемой для потенциальных спасителей, — развёл он руками. — Ну, какой-то части души. Если брать в пример именно тот ритуал, что мы найти с моим отцом, то вред душе был обязателен. Но и это было лишь предположением. По еле видимым рунам и обрывкам истлевших записей, а также вызывающим немалую долю скепсиса заявлениям местных историков, можно было сделать вывод, что душа жертвы будет в опасности. Но в чём именно будет выражаться эта опасность, загадка. До Корсака сразу дошло, что он сказал что-то не то. Резко побледневшая Гермиона беспомощно посмотрела на своё запястье. Ян не знал, что такого интересного она там увидела. А вот Луна смотрела на свою подругу с всё больше расширяющимися в ужасе глазами. Не прошло и десятка секунд как Лавгуд сложила в своей белокурой головке все странности Гарри и Гермионы. — Он не мог, — словно в тумане произнесла рейвенкловка. Рывком встав с кровати, она подбежала к рабочему столу Яна и взяла первое попавшееся перо. Не дав Гермионе опомниться, она схватила её за руку и с нажимом вдавила острым концом перо в ладонь подруги. Летавший в это время на метле Поттер лишь поморщился, он давно привык к периодическим болям. Луна отшатнулась, когда не увидела признаков боли на лице Грейнджер, а на коже не было и следа от укола. Девушка до последнего мгновения отказывалась верить своим догадкам, но сейчас только слепой не увидит очевидного. — Луна! — воскликнула Гермиона, но Лавгуд пулей вылетела из каюты Корсака и унеслась в неизвестном направлении. — Что только что произошло? — чуть нахмурившись, спросил Ян. — Спасибо за помощь, — быстро поблагодарив, Грейнджер покидала в сумку все свои записи и выбежала вслед за подругой. Ян, оставшийся в одиночестве, задумчиво покрутил в руках злополучное перо. Не найдя каких-либо странностей, он бросил его на стол. Подойдя к окну, Ян увидел, как через несколько минут на берегу Гермиона догнала Луну и теперь девушки о чём-то активно спорят. — Мда… Похоже, все девушки тут со странностями, — покачал головой парень. Дверь в каюту приоткрылась, и в проходе показалась голова Крама. — Корсак, занят? — на извечно хмуром лице болгарина играла странная довольно самоуверенная ухмылка. — Да не особо, — пожал плечами Ян. — Что стряслось? — Я узнал, что будет на первом испытании. Эти англичане совсем чокнутые! Пойдём, мне нужна твоя помощь. Договорив, Крам скрылся с глаз, а из коридора послышался его грозный крик с требованием принести ему все справочники по драконам. — Ох, ты даже не представляешь насколько они странные, — ухмыльнулся Ян. Бросив последний взгляд на продолжавших спорить девушек, Корсак внимательно посмотрел на Луну, и на его лице появилась тёплая улыбка. — Но по-хорошему странные, — протянул Ян.***
— Гермиона! Ну почему ты не хочешь говорить Гарри, о том, что только что узнала?! Нет, я ему сейчас много что выскажу. Теперь понятны все твои поиски в библиотеке, и что за руны мы постоянно с тобой разбирали. В данный момент Гермиона Грейнджер имела счастье наблюдать, наверное, самое редкое явление на планете Земля. А именно — разгневанную Луну Лавгуд. — Это его решение, Луна… — с болью сказала Гермиона. Девушка еле сдерживала дрожь в голосе. Гарри расплачивается своей душой за эту проклятую защиту, и с этим, похоже, ничего не поделать. Нет, конечно, она не прекратит искать способ разорвать связь, в прямом смысле уничтожающую Гарри изнутри. Но теперь к поискам любой возможности обратить ритуал придётся отнестись с ещё большей осторожностью. Зная, что гипотетически любая попытка отмены ритуала повлечёт за собой смерть Гарри, девушке будет попросту страшно что-либо предпринимать. — Да я на него Булю натравлю, — Луна шмыгнула носом. — Почему, почему он никогда не думает о себе? Что за дурацкая привычка беспокоиться обо всех, кроме себя? Ну почему он такой… — Кого? — растерянно переспросила Грейнджер. Она уловила странные нотки в голосе и словах Луны, но решила пока отложить это на потом. — Булю, это тот кизляк, которого мы с папой нашли на чемпионате, — ещё раз шмыгнув носом, Лавгуд вновь насупилась и направилась в сторону стадиона. Луне надоело, что Гарри раз за разом откладывает её попытки принести клятву и стать наконец посвящённой в его тайны. И нужно быть последним глупцом, чтобы посчитать, что Луной двигает простое любопытство. Девушка отчаянно хочет стать полезной Гарри. Стать таким другом, которого Гарри заслуживает, стать… Луна мотнула головой. Она вновь чуть было не подумала о плохом. Ей было стыдно за мысли, которые чуть было снова не возникли в её голове. Гарри и Гермиона спасли её, они спасали её как от одиночества, так и просто её жизнь. Девушка всем сердцем хотела стать достойной такой дружбы. Но Гарри каждый раз находил причину, чтобы отложить принятие клятвы. Однажды они даже чуть было не поругались, когда он пытался объяснить ей, что даже без клятвы он ценит её дружбу так сильно, что не описать словами. Что Луна фактически второй человек, на чью судьбу ему не наплевать. Эти слова согрели сердце Луны, но и разозлили одновременно. Она ясно услышала плохо скрытое между строк: «Я умру за вас двоих». Луна злилась, что Гарри, несмотря на все его действия и заверения, не желает, чтобы подобное сказали ему самому. Гермиона рассказывала, что не раз устраивала взбучку Гарри за то, что он вёл себя как живой щит при любой проблеме, и он клятвенно заверил её, что такое не повторится. Но как Гермиона, так и Луна отчётливо понимали, что на сто процентов этому верить нельзя, а значит, нужен их собственный план на случай необходимости спасения Гарри. И вот теперь, узнав об истинной природе связи, которую Луна видела между Гарри и Гермионой, рейвенкловке хотелось плакать. От бессилия, что мало что может сделать. От желания спасти Гарри от участи быть всю жизнь куклой для битья, принимающей весь урон. Но больше всего горечи у неё вызвала одна мимолётная мысль, от которой девушка почувствовала себя самым ужасным человеком на свете. Всего на короткий миг она позавидовала Гермионе, что та добилась такой отчаянной любви Гарри. Луне было искренне стыдно за секундную слабость. Не обращая внимания на спешащую за ней гриффиндорку, Лавгуд прибежала на стадион. Выбежав на середину поля, она задрала голову к небу и крикнула: — Гарри! Одно единственное имя, эхом разнеслось по полю. Поттер вздрогнул, когда до его ушей донёсся непривычный крик его подруги. Взглянув вниз, он увидел Луну, смотрящую прямо на него, и Гермиону, которая бежала к рейвенкловке. Холодная пустота в одно мгновение заполнила грудь юноши от одной только мысли, что что-то стряслось. Поттер молнией спустился на землю и, спрыгнув с метлы, подбежал к подруге. Одно только выражение её лица нагнало на него больше страха, чем первая встреча с дементором. А только недавно пришедшие в норму тело и магические запасы дрогнули от пронзительного взгляда Лавгуд. — Луна, что случилось? — смог выдавить из себя Гарри. — Луна, прошу! — воскликнула слегка запыхавшаяся Гермиона. Гарри взглянул на свою девушку, и у него кольнуло сердце от внезапной догадки. Бледное лицо Гермионы, явно разозлённая Луна. Эти двое частенько устраивали рейды в библиотеку в поисках неизвестного. Точнее конечную цель знала только Гермиона, Луна догадывалась лишь в общих чертах и помогала по мере сил. Юноша, конечно же, догадывался, какую цель преследует Грейнджер, постепенно перекапывая всю библиотеку Хогвартса. Более того, он пообещал ей, что они вместе найдут способ избавиться от клейма. Но он не собирался позволить найти своей девушке наверно самую страшную тайну этой метки. Парень судорожно думал, что же может вызвать такую реакцию. Последнее чего он хотел бы, чтобы девушки нашли хоть какую-то зацепку о клейме, которую им знать не стоит. Например, что его душа используется как чековая книжка, за каждый перенос ущерба между Гарри и Гермионой. Лавгуд пыталась справиться с бурей, что поднялась в её душе. Бросив ещё один взгляд на полное немой мольбы лицо Гермионы, блондинка тихонько вздохнула и протянула руку Гарри. — Мозгошмыги подсказывают мне, что тебе пора уже перестать постоянно убегать от меня, Гарри. Ты мой друг, и я надеюсь, что ты можешь то же сказать и обо мне. Не знаю, сколько вообще секретов ты в себе хранишь, но хватит, хватит стараться оградить всех от своих проблем! Позволь мне помочь тебе с тем, что бы ты ни затевал. Гермиона на секунду потеряла дар речи. Она так боялась, что их открытие станет известно Гарри. А вот сам Поттер, немного опешив, стал едва заметно отступать от девушек, раздумывая как бы половчее опять прыгнуть на метлу. Он уже истратил все разумные и не очень аргументы, чтобы не вешать на Луну магических обетов и не втягивать её ещё сильнее в эту историю с клеймом и задачей уничтожить крестражи. Но его тактическое отступление было нагло прервано худенькой ладошкой блондинки. Ухватив его за руку, Лавгуд на одном дыхании начала произнесение своеобразной клятвы Непреложного Обета. — Я, Луна Лавгуд, клянусь вечно оберегать тайны Гарри Джеймса Поттера. Клянусь помогать в любых его начинаниях. Клянусь хранить молчание перед всеми … Глаза Гермионы полезли на лоб, когда она услышала формулировку обета Луны. — Стой! — закричал Гарри и отдёрнул руку, на которой уже начали появляться золотистые нити магической клятвы, что должна была связать его и Луну. Глаза Лавгуд в удивлении расширились и в тот же миг, она почувствовала сильную боль в груди, а следом пришла странная лёгкость в теле и чувство тошноты. Магический откат не стал делать для неё исключений и ударил в полную силу. Гарри в ужасе бросился к оседающей на землю подруге. Увидев на её лице гримасу боли, он понял, что она не надела кулон с камнем. Гермиона, вскрикнув, склонилась над Луной. — Да чтоб меня! — вскричал Гарри и просунув руку под шарф, сорвал со своей шеи чёрную колбу, висевшую на нитке. Дрожащими руками, он попытался откупорить крышку, но ничего не получалось. Глубоко вздохнув в попытке перебороть подступающую панику, он ещё попытался поддеть пальцами крышку на колбе, но та словно приклеилась и не желала поддаваться. — Гарри, — Гермиона аккуратно взяла из рук юноши колбу и быстрым движением её открыла. Поняв его замысел, она немного распустила шарф подруги и, засунув руку ей за воротник, приложила осколок философского камня к груди девушки. Лицо Лавгуд моментально смягчилось. Сила этого артефакта была воистину чудотворной. Ещё две минуты, и о последствиях магического отката можно забыть. — Спасибо, Гермиона, — пробормотал Гарри, он совершенно не ожидал, что настолько запаникует. — Добби, ты мне нужен. Практически моментально с хлопком появился маленький домовик. — Гарри Поттер Сэр звал? — пропищал он. — Перенеси нас всех в больничное крыло. Справишься? — Добби постарается! — домовик уже хотел взять Лавгуд за рукав, как его остановила Гермиона. — Постой, — девушка закусила губу и с горечью покачала головой. — Гарри, мне неприятно это говорить, но в больничное крыло нельзя. Мадам Помфри будет обязана доложить директору, если обнаружит у ученицы сильное магическое истощение. На втором курсе после того, как спало окаменение, я проходила у неё несколько обследований, и она рассказала, в каких случаях обязана моментально оповещать руководство. — Камень должен будет помочь с восстановлением, скажем… — Нет, рисковать нельзя. Директор обязательно попробует докопаться до истины, и это выйдет нам боком. Всем нам. — Что предлагаешь? Ко мне домой? Гермиона кивнула. Других вариантов не было. Можно было бы ещё отправиться в тайную комнату, однако хоть там и появился их уютный уголок, он не особо годится в качестве места, где Луна с комфортом сможет отдохнуть. Да и Добби, похоже, не может туда переместиться. Остаётся ещё вариант с Мунго, но там точно заинтересуются, почему ученицу Хогвартса посреди учебного года доставили к ним два других ученика. — Хорошо, Добби, доставь нас домой. Вроде я пополнял экстренную аптечку, — Гарри осторожно поправил шарфик Луны. Трое подростков и домовик с хлопком исчезли с поля для квиддича. На подмёрзшем песке осталась сиротливо лежать метла Гарри. А по краю поля полетел маленький жук, который, будь он светлячком, сейчас светился бы, как сверхновая, от счастья. Рита Скитер в который раз убедилась, что Гарри Поттер отличный источник информации для её статей.***
— Я поторопилась, — глядя в потолок, сказала Луна. Благодаря осколку философского камня она очень быстро пришла в себя. Сейчас она лежала в постели Гарри, укрытая мягким одеялом. Рядом с кроватью на стульях расположились Гарри и Гермиона. Лавгуд с виноватой улыбкой смотрела на друзей, Гермиона же с лёгким укором поглядывала на Гарри. Поттер, в своей обычной манере, с отсутствующим видом смотрел на свои ладони. Гарри очень хотелось ответить Лавгуд, что да, она очень сильно поторопилась. И ещё спросить, почему она не носит кулон с кусочком философского камня. Более того, ему было интересно, о чём вообще думала Лавгуд, когда приносила слова клятвы? Если бы он не остановил её, она бы попросту не могла ни с кем поговорить, если в теме разговора хоть как-то упоминался бы Поттер. Да и срок действия этого обета был фактически приравнен к бесконечности. Конечно, Гарри мог попробовать после заключения обета прекратить его действие, но из-за столь размытой формулировки были вполне обоснованные сомнения, что он добьётся в этом успеха. Конечно, в тот момент он просто хотел поскорее прервать ритуал, и у него это великолепно получилось. Великолепно ужасно. А сейчас он пытался найти своим действиям хоть какое-то оправдание. Выходило это у него так себе. — Да, мы оба молодцы, — протянул Гарри. Взглянув на выглядывающую из-под одеяла Луну, Гарри почему-то почувствовал себя ещё более виноватым. — Почему ты не носишь кулон? — Мне хотелось приберечь его для чего-то более важного, — отстранённо ответила Луна. — Более важного, чем твоя жизнь? — Гарри поморщился, его голос прозвучал немного резче, чем он хотел. — Пойми, для меня нет ничего важнее, чем жизнь близких мне людей… — А если этот камень понадобится тебе? — неожиданно серьёзно спросила Лавгуд. — Вас это не должно волновать, вы важнее, — моментально ляпнул Гарри. В тот же момент он получил довольно болезненный тычок в ребро от Гермионы и пинок по коленке от высунувшейся из-под одеяла ножки Луны. — Гарри, ты безнадёжен, — закатив глаза, пробурчала Гермиона. Раздался стук в дверь, дверь тут же открылась, и в проёме показалось лицо мужчины где-то за тридцать. У него была аккуратная бородка и зачёсанные назад волосы цвета воронова крыла. И сейчас на этом лице играла довольно проказливая улыбка. Сириус Блэк смерил присутствующих взглядом и оскалился ещё сильнее. — Ну привет, Казанова! Дамы, — мужчина шутливо склонил голову, переведя взгляд на девушек. — Привет, Сириус! А ты быстро, — махнул рукой крёстному Гарри. Слова про Казанову он предпочёл пропустить мимо ушей. — Хитрые пожиратели золота проверили клятву ещё на той неделе, — хмыкнул Блэк и быстрым взмахом палочки наколдовал себе простенькую табуретку. — Я, конечно, и так знаю, что гоблины те ещё жадные засран… жадины, — быстро поправил себя Сириус. — Но серьёзно, их консультации стоят слишком дорого. Гарри совместно с Сириусом уже давно составили текст непреложного обета. Не то, чтобы они собирались раскрывать тайны Гарри каждому встречному, но полезно иметь под боком готовый текст без лазеек. А теперь он ещё и заверен Гринготтсом, как не представляющий излишней опасности. Гарри понимал, что не сможет вечно бегать от одной любознательной блондинки, но он не ожидал, что Луна потеряет терпение так быстро. К своему счастью, он не представлял, что именно стало причиной такой отчаянной акции девушки. Пока Гермиона разъясняла Луне текст обета, Блэк отвёл Поттера в сторонку. — Сохатик, раскрой секрет старому псу, каким чудом тебе удалось уложить себе в постель девушку, а твоя дама сердца сидит рядом, и даже как бы не против? Блэк разразился лающим смехом, а Гарри со стоном чуть было не впечатал ладонью очки в своё лицо. Девушки непонимающе уставились на забавляющегося Блэка. Поттер лишь махнул рукой, мол, потом объяснит. — Сириус, я вообще не понимаю, как мой отец не прибил тебя по молодости с таким чувством юмора, — начал было Гарри, но вдруг почувствовал, как его плечо крепко сжали. — Ты правильно сделал, что остановил девочку, — с серьёзным лицом произнёс Сириус. — Поверь мне, подобные необдуманные клятвы всегда заканчиваются плачевно. Так что улыбнись и расслабься, вы отделались очень малой кровью. Гарри кивнул и почувствовал, что стало немного легче на сердце. — Гарри, я готова, — Луна уже встала из постели, и на вечно мечтательном лице блондинки отобразилась твёрдая решимость. Пусть Гарри с Сириусом не раз тестировали, сможет ли легилимент обойти ментальные ограничители, возводимые обетом, юноша всё равно немного страшился посвящать Луну в свои тайны. Но ничего не поделаешь, артефакты, защищающие мысли, были невероятно редки и дороги. В основном они хранились за семью замками у старых семей. А частные коллекционеры весьма неохотно шли на контакт. Те же побрякушки, что продавались в магазинах, не выдерживали никакой критики. И пока Гарри не удалось договориться о покупке хоть одного подобного артефакта, вся надежда была на непреложный обет. — Похоже, Луна, ты наконец добилась своего, — с улыбкой произнёс Гарри и взял Луну за руку.***
*** Не сказать, что незаметно, но подошло время первого испытания. Ученики школы и волшебники, которым посчастливилось купить билеты, уже занимали места, готовясь насладиться предстоящим зрелищем. Помимо студентов трёх школ и их родителей, в число зрителей входили репортёры зарубежных изданий, работники министерства, так или иначе связанные с организацией турнира, а также простые люди, которым хотелось понаблюдать за столь интересным событием. Под зрительскими трибунами арену будущего испытания подготавливали к скорому началу. Многие в нетерпении гадали, с чем же придётся столкнуться чемпионам. И только избранные, излучая неповторимую ауру самодовольства, давали соседям по скамье пространные намёки, что зрелище будет весьма жарким. В это время рядом с ареной, в палатке, специально установленной для чемпионов турнира, царила довольно напряжённая атмосфера. Поскольку так называемые счастливчики в лице Поттера, Крама и Делакур уже знали, что им предстоит свидание с огнедышащими ящерицами-переростками, они не испытывали особого энтузиазма. Если подумать, то мало кто, зная, что у него впереди не особенно заманчивая перспектива превратиться в дымящуюся кучку пепла, будет спокойно ожидать столь жаркое рандеву. Но если присмотреться, то можно заметить, как Флёр и Виктор кидают недоумевающие взгляды на Поттера, который без тени беспокойства на лице сидит в углу палатки и выжидающе смотрит на подрагивающий от ветра вход. Крам задумчиво хмыкает и отводит взгляд, у него сейчас и так хватает забот, не хватало ещё ломать голову, почему парнишка младше него совершенно не волнуется перед испытанием. А вот Делакур продолжает пристально смотреть на Гарри. Ей так и не удалось выкроить времени устроить англичанину допрос с пристрастием после ночного боя. Она уже собиралась воспользоваться моментом и напомнить ему, что она весьма любопытная особа с очень хорошей памятью, как вдруг заметила, что Поттер, выдохнув, выпустил облачко пара, словно в палатке не работали согревающие чары. — Как это? — пробормотала француженка, но сделав шаг по направлению к юноше остановилась. На лице у Поттера расцвела счастливая улыбка. Край материи, закрывающий вход, отодвинулся, и в палатку чемпионов ворвались две девушки. Блондинка и брюнетка, не обращая внимания на остальных чемпионов, подбежали к Поттеру. — Я говорила, что успеем, — довольно заявила Лавгуд. — Не зря так много мозгошмыгов вокруг летает. Сразу понятно, что тут кто-то очень сильно волнуется. — Ага… ну в целом да, ты оказалась права, — вздохнула Гермиона. Она была уверена, что их в палатку уже не пустят, так как до начала первого испытания оставалось всего ничего. — Гарри, ты всё повторил? Не забудь, что для нескольких одновременных трансфигураций нужно… — Всё в порядке, — Поттер с нежностью погладил ладонь девушки и, приблизившись к ней, шепнул: — Не в первый раз же. Ты не замёрзла, надеюсь? Грейнджер, покачав головой, немного смутилась и стала бормотать что-то про важность повторения основ. Крам заинтересованно взглянул на Грейнджер, а после задумчиво покосился на Поттера. Болгарин был в курсе их отношений, но он не был бы собой, если бы не попробовал прикинуть шансы отбить понравившуюся ему девушку. — Не советую, — насмешливый голосок раздался прямо у него за спиной. Вздрогнув болгарин обнаружил Флёр Делакур, которая с ехидством на лице поигрывала волшебной палочкой в чуть подрагивающих пальцах. — Почему ты так говорить? — моментально нахмурился Крам. Его не волновало, что француженка так легко его прочитала. — У тебя нет и намёка на шанс, Виктор, — улыбнулась Делакур. — На этого мальчика не действуют даже мои силы, а это о многом говорит. — Ну, это только твои слова, — насупился Крам и, отвернувшись от Делакур, стал проверять свою форму и палочку. Через несколько минут в палатку пробрались ещё посетители. Рита Скитер и её фотограф голодными взглядами уставились на Поттера, разговаривающего с девушками. — Охохо, — заинтересованно протянула Скитер, и дёрнув фотографа за лямку колдокамеры, потащила его к подросткам. — Гарри! Здравствуй! Расскажи нашим читателям, как ты себя чувствуешь перед испытанием, что за мысли сейчас занимают твою голову и, самое главное, что за две прелестные девушки рядом с тобой? От такой приторности в голосе подавился бы даже Винни-Пух. Цепкие глазки репортёрши пробежались сначала по Лавгуд, а потом и по Грейнджер. Она прекрасно знала, кто эти двое и в каких отношениях Гарри состоит с ними. Но одна только мысль, какие интересные статьи могут получиться с правильными колдофото и заголовками, вмиг вскружили голову женщине. «Гарри Поттер собирает вокруг себя молоденьких ведьм, неужто национальный герой всё-таки опьянел от своей славы?» — подобные заголовки сплошным потоком рождались в сознании Риты. — Здравствуйте, мисс Скитер, — неожиданно улыбнулся Гарри. Ему сразу вспомнилась ситуация из его прошлой жизни, тогда он был на нервах и весьма взвинчен, но то, что он сказал, было абсолютной правдой. Он не собирался менять свой ответ. — Всё отлично, но на интервью даже не надейтесь. — Ох, почему же, Гарри? — весело поинтересовалась Рита, стараясь скрыть моментально появившееся раздражение. — Я вижу, ты совсем не волнуешься! Ты планируешь обойти своих оппонентов и выйти победителем этого этапа? Лицо Поттера резко стало серьёзным, что немало озадачило Риту. — Нет, мисс Скитер, я планирую просто выжить, чтобы у моих друзей не было повода волноваться. А победит сильнейший, и я не хочу сейчас гадать, кто это будет. — Как мудро и честно, — восхитилась Рита; пожалуй, для этого высказывания она попросит у редактора сделать шрифт побольше. — И всё-таки, расскажи о тех, кто сейчас рядом с тобой. — Они самые дорогие мне люди, — без раздумий ответил Гарри. Гермиона сразу залилась краской, а Луна, стараясь скрыть покрасневшие щёчки, нацепила свои любимые очки из «Придиры». — Мистер Блэк будет очень грустить, когда услышит это, — мечтательно заметила Луна. Гарри, отвернувшись от репортёрши, развёл руками — он был уверен, что Бродяга правильно поймёт, что он имел в виду. О Дафне он вообще не волновался, они пока не настолько близки, чтобы её могло ранить подобное «разграничение». Она бы, наверное, только сказала: «Гарри, Гарри, мы же просто друзья». А Трейси… Девис вообще просто фыркнула бы и назвала его идиотом. — Как интересно, — заулыбалась Скитер, и от этого её лицо приобрело какой-то хищный вид. Она пыталась дать Поттеру шанс на нормальное интервью, пусть потом не удивляется. — Гарри, а можешь рассказать нашим читателям… Она не успела договорить, в этот же момент в палатку зашли представители министерства и выпроводили всех, кроме участников турнира. Гермиона и Луна успели пожелать Гарри удачи, прежде чем уйти. — Итак, — вперёд выступил Людо Бэгмен. — Сейчас мы объясним вам, в чём будет заключаться первое испытание… Стоит ли говорить, что Гарри ни капли не удивился, когда вытащил из мешочка маленькую и очень злобную фигурку венгерской хвостороги?***
На обзорной площадке астрономической башни стояли два волшебника. Прислонившись к парапету, они наблюдали, как Флёр Делакур каким-то образом усыпила дракона и совершенно спокойно забрала золотое яйцо. — Ох уж эти вейлы, — подытожил увиденное Барти Крауч-младший. Убрав омнинокль, который был приобретён заблаговременно, он протёр глаза. — Даже отсюда эта отвратительная чертовка так и манит. — Да, поразительная сила. Готов поспорить, что домовики сойдут с ума, оттирая слюни всяких слабовольных идиотов, — кисло согласился Снейп. Ещё на секунду задержав взгляд на трибунах, зельевар поморщился. — И идиоток… — Даже немного жаль, что придётся от них избавиться, когда повелитель придёт к власти, — задумчиво произнёс Барти и, помолчав секунду, хохотнул. — Судьба злодейка, такая фигурка, а под личиной человека обычное животное. Снейп не был настолько негативно настроен к магическим созданиям, но зная, насколько Барти бывает нетерпим в некоторых вопросах, решил не спорить и свести тему на нет. — В Англии они почти не обитают, так что можешь особо не горевать. — Ха! Ты действительно думаешь, что господин остановится на этом дрянном клочке земли? Снейп пожал плечами. Ему были неведомы планы Тёмного Лорда, но пока на нём эта треклятая метка — куда повелитель, туда и он. Хоть на край света. Внезапно до них донёсся дружный стон толпы, Барти мгновенно поднёс омнинокль к глазам и расплылся в улыбке. — Эту курицу подпалило! Что ещё взять от безмозглой вейлы? Снейп никак не отреагировал, а лишь задумчиво разглядывал открывающийся с башни вид. — Ты знаешь, почему Лорд решил действовать именно сейчас, и так открыто? — Северус решил задать давно мучивший его вопрос. Барти покачал головой. Его самого терзали сомнения в плане его господина, но кто он такой, чтобы сомневаться? — Я только знаю, что он в последнее время стал сильно нервничать и всех подгонять. Снейп кивнул и хмуро посмотрел в сторону арены. Наверняка Тёмный Лорд имеет вескую причину действовать так открыто. — Кстати, — вдруг встрепенулся Барти. — Ты сам вылечился или кто помог? Снейп с силой сжал кулаки, и подержав их в напряжении пару секунд, разжал. После внимательно посмотрел на раскрытую ладонь, которая совершенно не дрожала. Это было просто великолепно, если бы не так неожиданно. Где-то за два дня до встречи с Тёмным Лордом, он внезапно почувствовал, что ему становится легче. Прекратился постоянный озноб, судороги, беспричинная дрожь в конечностях. Даже разум, который последние месяцы был скован непрерывной болью, прояснился. Более того, уйдя для проверки подальше от школы, он использовал несколько простейших заклинаний. Взрыва, которого он так боялся, не произошло. Он словно внезапно вернулся к своей прежней форме. Хотя нет, он был в ещё более лучшей форме. Конечно, Люциус, приведя его на встречу с Лордом, получил выговор в виде круциатуса за то, что его состояние разительно отличалось от описанного ранее, но Снейпу не за что было извиняться. Он вновь чувствовал себя живым. Тёмный Лорд после продолжительной проверки так же остался доволен состоянием зельевара. Конечно же Снейп максимально осторожно провёл различные тесты, но все обследования показали, что аномалий нет. Только магическое ядро, казалось, стало больше. И день за днём Снейп всё больше и больше использовал заклинания, постепенно переходя к более сложным, но — ничего. Словно он не мучился несколько месяцев. Он, наоборот, чувствовал, что становится сильнее. Конечно, это было приятно, но увеличившийся магический резерв мало ему поможет в любимом зельеварении. Но разве тут стоит жаловаться? — Я не уверен, что именно мне помогло, но я чувствую себя просто великолепно. — Рад слышать, — без особой радости отозвался Барти. Снейп не был ему другом, но приятно знать, что твой сообщник не склеит внезапно ласты. — Сколько тебе ещё носить эту маску? — решил уточнить Снейп, так как из-за Грюма велика вероятность случайного раскрытия. — Я и так слишком долго этим занимаюсь, — поморщился Барти. — Мне кажется, что скоро у меня уже начнётся аллергия на моргановых кошек. Хотя бы повезло, что этот отброс ни капли не сопротивляется империусу. Ну ничего, сегодня всё завершится. — Что его ждёт? — спросил Снейп. Ответ он и так знал, но почему-то считал, что обязан спросить. — А ты как думаешь? — безумный огонёк блеснул в глазах Барти. — Оставлю сюрприз детишкам прямо в Большом зале. Северус понимающе кивнул, стараясь не кривить лицо. Тут ничего не поделать. — А что с Каркаровым? Сомневаюсь, что Лорд простил его. Ответом на это был лишь жуткий оскал Крауча. — Так, Крам пошёл, — Барти хлопнул по парапету ладонью. — Не забудь, как только мальчишка выйдет к дракону, начинай действовать. Палочку лучше сожги, а не ломай, после сразу беги к старому пердуну. Я, как заберу посылку для повелителя и оставлю подарочек в Большом зале, буду ждать мальчишку в больничном крыле. — Грюм должен быть в команде быстрой помощи на арене, так что путь будет относительно свободен, — Снейп ещё раз посмотрел через омнинокль. — Да, вижу его. — Тогда я пошёл, — ухмыльнулся Барти и направился к лестнице. Снейп в одиночестве наблюдал за провальным выступлением Крама. Просто поразительное разочарование. А сколько гонору-то было от Каркарова. Прошло несколько минут, и объявили выход последнего чемпиона. С кислым выражением лица Снейп наблюдал, как Поттер выходит на арену. — Начинаем, — Снейп сделал пару шагов от парапета и возвёл палочку к небу. — Морсмордре! В небе над Хогвартсом стала формироваться метка Пожирателей Смерти. Северус в предвкушении несколько мгновений смотрел на формирующийся в небе символ смерти и страха. Но долго любоваться своим творением он не смог, внезапно его тело скрутила жесточайшая судорога, пальцы начало странно жечь, а в глазах потемнело.***
Гарри только начал трансфигурировать бумажного паука, как заметил, что в небе над школой что-то происходит. С трибун послышались крики ужаса, и Поттер допустил страшную ошибку, он на секунду потерял бдительность. Лишь на едва заметное мгновение он выпустил из вида Венгерскую Хвосторогу и поднял голову. Он увидел, как в небе над астрономической башней сформировался огромный череп, из раскрытого рта которого медленно выползала змея. В следующий момент яркая вспышка на башне резанула по глазам Гарри, а через пару секунд по ушам ударил странный гул, который быстро стих. Гарри отступил на шаг, часто моргая в попытках избавиться от пляшущих огоньков в глазах. Вдруг он почувствовал, как земля под его ногами задрожала, а совсем рядом раздался рёв. — Да ты издеваешься, — пробормотал Поттер, который всё ещё ничегошеньки не видел, и в следующий момент его что-то ударило в грудь. Из него вышибло весь дух, и в довесок к этому он почувствовал, как со всей силы приложился спиной о не самую мягкую поверхность. Сознание юноши померкло.