***
Чемпионы кружили в танце со своими избранниками в центре зала. Все, кто решил посетить Святочный Бал, следили за каждым их движением. Торжественная музыка разносилась из каждого угла Большого зала, специально переделанного и украшенного в честь столь редкого и знаменательного события. Гарри утонул в глазах улыбающейся ему Гермионы. Его несла музыка, в этот миг он выбросил из головы все заботы. Крестражи, возродившийся Воландеморт, клеймо, Фламель — всё ушло на задний план. Весь мир подростка сейчас состоял только из одной кареглазой девушки. Он старался впитать в себя каждую секунду открывающего вальса. Ведь ещё в той жизни Гарри думал, что видел нечто прекрасное, когда Гермиона была с ним на балу. Но сейчас что-то мимолётно изменилось, и прошлые воспоминания померкли перед нынешним великолепием. И если предыдущее платье могло показаться красивым, то это поразительное видение, похожее на сон, просто взрывало мозг и мощнейшим магнитом приковывало взгляд. Гермиона в платье тёмно-изумрудного цвета с алыми вкраплениями была прекрасна. Гарри знал выражение, что красота в глазах смотрящего, и полагал, что ему сильно повезло, раз он может любоваться такой красотой. — Я… — Гарри просто не представлял, как описать словами то, что он сейчас чувствовал. — Знаю, — прошептала Гермиона. — Ты привязал ко мне свою душу, Гарри, — голос девушки дрогнул, она впервые дала понять, что знает о страшной плате. — Своё сердце. Ты сделал меня счастливой, и в то же время несчастной. Гарри молчал. В груди появился странный холод, знакомый любому человеку, понявшему, что случилось именно то, что пугало сильнее всего. — Ты такой дурак, Гарри, честно, — Гермиона улыбнулась, в уголках карих глаз блеснула влага. — А я даже не могу сердиться, потому что в итоге счастлива. Пусть и ненавижу себя за это. Мы стоим друг друга. — Прости. Вальс стих, сменившись другой мелодией медленного танца. Гермиона сделала неуловимое движение к Гарри и, обхватив его спину, положила голову на плечо. — Балбес, — зашептала она. — Такой балбес, просить прощения за то, что любишь, за то, что спасаешь. Только ты так можешь. Они медленно кружили, даже не замечая, что танцевальная площадка наполнилась другими парами. — Зато я только твой балбес, — Гарри коснулся щекой головы Гермионы. — Да, Гарри, только мой, — девушка улыбнулась ему в шею, но в глазах её стояла печаль, которую Гарри, к счастью, не увидел.***
Поттер, облокотившись о столик, задумчиво разглядывал танцующих волшебников. Тот момент, когда ученики ещё испытывали робость перед выходом на танцплощадку, уже давным-давно прошёл, и общее веселье накрыло большой зал. Кто-то вовсю показывал своё мастерство под популярные песни группы, которую пригласили выступить в школе. «Ведуньи» в целом зажигали, но юноша быстро устал от их музыки. Он и танцпол покинул потому, что уже практически не чувствовал ног. Много парней так же предпочли взять передышку, но девушек усталость, казалось, практически не брала. Откровенно говоря, было поразительно, как в них иногда может умещаться столько энергии. Помимо танцующих, немало приглашённых приняли участие в рейдах на столики с закусками. За домовиков, без устали готовивших всё новые и новые блюда, можно было только порадоваться — их желание услужить волшебникам сегодня осуществится с огромным запасом. Гарри бросил взгляд на угрюмого Рона. За последнее время шестой Уизли совсем притих. Сказывалось несколько факторов. Пропавший ещё после первого испытания Малфой, на общении с которым не раз был замечен Рон, и громовещатель от отца. Если в мире и есть что-то столь же удивительное, как Морщерогий Кизляк, то это гневная отповедь Артура Уизли. Он прошёлся по всем поступкам младшего сына, о которых ему стало известно от близнецов и Джинни. Кстати, об Артуре. Гарри предполагал что угодно, но не смиренное ожидание повестки в суд. Когда он встретился с мистером Уизли, тот прямо сказал, что сожалеет о поступке своей жены, о котором знал, но никак не попытался остановить. Мужчина был готов понести любое наказание, но попросил, чтобы остальную семью не трогали. И Гарри был без понятия, как со всем этим поступить. Он понимал, что двигало мистером и миссис Уизли. Да, расстроило и даже разозлило такое отношение, но от мысли затаскать откровенно бедную семью по судам он пока отказался. Даже гоблины подтвердили, что если Гарри даст ход делу, то магическая Британия попросту распрощается с семьёй Уизли, она перестанет существовать. Лучшим вариантом представлялось посоветоваться с Сириусом, Люпином и Дэном. Взрослые мужчины всяко смогут дать какой-никакой дельный совет. Заметив взгляд Поттера, Рон скривил покрасневшее лицо и отвернулся. Как бы Поттер ни был иногда наивен, ему слабо верилось, что когда-нибудь Рон найдёт в себе мужество хотя бы извиниться. Решив не забивать голову мрачными мыслями, Поттер поискал взглядом знакомые лица. Дафна, в кои-то веки сбросив вечно сдержанную маску, с улыбкой танцевала рядом с Гермионой и Луной. Феликс Тейт, уже выпустившийся из школы, вернулся на бал в качестве кавалера слизеринки. После короткого разговора Гарри узнал, что Тейт так и так появился бы в школе: поступив академию Аврората, парень воспользовался связями и смог выбить себе на денёк задание в качестве младшего помощника младшего аврора, дежурившего в школе. Ясное дело, что слизеринец, а точнее, уже бывший слизеринец, так расстарался не ради получения опыта в аврорском деле. Неудивительно, если после школы Гринграсс торжественно объявит о помолвке. Трейси же мастерски скрылась из поля зрения, как только началась массовая оккупация танцплощадки. Вполне возможно, её исчезновение как-то связано с совершенно секретным предприятием близнецов Уизли, подливающих направо и налево всем желающим в пунш некую янтарную жидкость. Тут взгляд Гарри зацепился за Невилла. Неуклюжий гриффиндорец в поте лица танцевал с младшей Уизли. Парнишка, видимо, решил попытать счастья в древнем, как мир, квесте по поиску дамы сердца. Ухмыльнувшись, Поттер пристально всмотрелся в лицо Невилла. Уже набивший оскомину нерешённый вопрос с соседом по спальне нужно было решать. — Вот я тебя и поймала, мсьё Поттер, — цокая каблуками, рядом с Поттером появилась Флёр, отвлекая того от размышлений. — Долго же ты бегал от меня. — Скорее не я бегал, а меня бросало то туда, то сюда, — пожал плечами юноша. — Ну, как дракон бросил тебя об стену, я прекрасно видела. — Я был самым наглым образом отвлечён. Поттер улыбнулся, но увидел, что на лице Флёр не было и тени улыбки. — Это было ужасно, — пробормотала француженка. — Нечестно, что тебе не дали выступить во второй раз с учётом случившегося. Бросили тебе единицы, как минимальный балл! — Знаешь, я бы ни за какие коврижки не пошёл на второе свидание с ходячим грилем, который так и норовит укусить, — покачал головой Гарри. — А на оценки плевать. Всё равно они влияют только на то, кто первым пойдёт в лабиринт… Поттер осёкся, запоздало поняв, что сболтнул лишнего. Француженка хитро на него поглядела, и на её лице появилось поистине коварное выражение. — O-la-la, Гарри, что за лабиринт? — девушка обошла столик и, сложив пальцы домиком, подпёрла подбородок. — Как много тайн скрывает простой английский школьник! — Спасибо за тот раз, Флёр, — поджал губы юноша, не зная, как теперь быть и получится ли перескочить на другую тему. — Если бы не твоя поддержка, меня бы снесли вместе с сарайчиком. Можно сказать, ты спасла мне жизнь. — Я сама виновата, что ввязалась, и не думаю, что тут может идти речь о долге, Гарри, — девушка выудила палочку из миниатюрной сумочки и сделала круговое движение, отделив их столик от внешнего мира чарами тишины. — Ты спас меня тем, что смог отбиться, я помогла чарами, мы квиты. — Тогда лучше закрыть эту тему. — Но я люблю тайны. — Некоторые тайны могут убить, — серьёзно ответил Поттер, но, увидев мелькнувший в глазах девушки страх, добавил: — Это не угроза, прости. Я просто знаю, о чём говорю. — Ты уже кого-то терял, — Флёр заметила, как челюсти её собеседника сжались, а взгляд на мгновение метнулся к танцполу. Повернув голову француженка увидела девушку с аккуратно уложенными волосами каштанового цвета. Она веселилась в компании подруг. — Не будем об этом, — совершив над собой форменное насилие, произнесла Флёр. — Спасибо, — благодарно кивнул Гарри. — Я и вправду не могу тебе всё рассказать. Но… Поттер задумался, постучал пальцами по столу, кивнул своим мыслям. — Ты же очень любишь Габриэль? Бровь француженки выгнулась. Она не представляла, откуда Поттер мог узнать, как зовут её сестрёнку. Флёр и правда в ней души не чаяла и готова была спалить полмира, если бы кто-то посмел навредить малышке Габи. — Вижу, что очень, — кивнул своим наблюдениям Поттер. — Запрети родителям брать её на второе испытание. Под любым предлогом, — вдруг Поттер ухмыльнулся и покачал головой, — а знаешь, к чёрту. На втором испытании у нас заберут самое ценное, и это будет не какой-то предмет. А забрав, забросят на дно Чёрного озера. Нужно будет за час добраться до заложника и вернуться с ним на берег. Если уверена в своих силах, то забудь, что я сказал, и пусть Габриэль станет твоей заложницей. Просто помни, что у нас там кто только не водится, и не все дружелюбны. Француженка потеряла дар речи. Она ещё не успела разгадать тайну золотого яйца. Визжащая угроза её барабанным перепонкам уже давно покоилась на дне сундука в карете. Девушка планировала взяться всерьёз за разгадку тайны после бала. — Гарри, откуда ты всё это знаешь? — нахмурилась француженка. Ей начинало казаться, что парень просто дурит её. — Просто знаю. Флёр, могу поклясться тебе магией, что говорю правду. Считай это моей маленькой благодарностью. — Ты не врёшь, — поразилась девушка. Она была в этом уверена. — Но как? — Не могу сказать. Прости, Флёр. — Ты опять заставляешь бедную девушку быть в долгу, Гарри, — француженка распрямилась и поправила платье. — Ай-яй-яй. А лабиринт? — М… скажем так, на третьем испытании надень что-нибудь попрактичнее. Французская чемпионка с прищуром посмотрела на Гарри. Ей даже захотелось допросить его с пристрастием, но, совершив поистине титаническое усилие, она превозмогла своё любопытство. Повернувшись, обворожительная француженка упорхнула к своему столику. Роджер Девис, охватив руками столик, пытался удержаться на ногах. Дурманящая аура Флёр опьянила его настолько, что бедный рейвенкловец буквально поплыл и теперь использовал столик как якорь, чтобы его не унесло в океан. Делакур с кислой миной посмотрела на едва не пускающего слюни кавалера. Покачав головой, со странной тоской она взглянула на Поттера. — Bonne nuit, 'арри. — Спокойной ночи, Флёр. Но продолжить витать в облаках Гарри не позволили подлетевшие к столику девушки. Дафна и Гермиона, хихикая, что-то полушёпотом обсуждали. Луна была странно серьёзной; одетая в изумительное чёрное платье с пышной юбкой, расшитой белыми цветами, она, заламывая пальцы, пододвинулась к Поттеру. — В первый раз в жизни так натанцевалась, — её губы дрогнули в смущённой улыбке. — Я и не ожидала, что тут будет так весело. Всё так блестит, поразительно. — Куда Яна потеряла? — Гарри окинул взглядом зал. — Отправила в экспедицию, по закоулкам Хогвартса? — Он скоро вернётся, — просто ответила Луна, её, казалось, нисколько не заботило, что её кавалер свалил непонятно куда. — Девочки пить захотели, вот и вызвался принести. Какое-то странное предчувствие кольнуло Поттера. Он никак не мог ухватить мысль, что могло быть не так. — Голова болит? Гарри перевёл взгляд на обеспокоенную подругу. Он был готов поклясться, что если ответит положительно, то Луна не пойми откуда вытащит яблоко и приложит ладошку к его лбу. — Просто задумался, — покачал головой юноша. — Пошли пройдёмся по саду? Я уверена, что там притаился купидух. Парень скептически покосился на подругу. Он впервые слышал об этих созданиях, хотя исправно почитывал «Придиру», когда нечего было делать. — Иди, Гарри, — Гермиона, пристроившаяся сбоку, ткнула его локотком. — Разомнись, ты мне должен ещё пару танцев. — Так, Луна, спаси меня, — Гарри аккуратно подхватил блондинку под руку и повёл к выходу. — Ненавижу танцевать, если честно. Разве что медленные танцы, — доверительно прошептал он, отойдя от Гермионы на приличное расстояние. Блондинка лишь тихонько кивнула; и не проронила ни слова, пока они шли к цветочному саду, который уж очень подозрительно походил на мини-лабиринт, только красивее, и без притаившихся тут и там монстров. Гарри хмыкнул, представив, как бы соплохвосты Хагрида повлияли на романическую составляющую этого места. — Красиво, — покрутил головой Поттер. — Знаешь, в тот раз я почти ничего не запомнил. Он старался говорить как можно тише, почти шептал. Но Лавгуд слышала каждое слово. — А мы… Мы в тот раз тоже пошли гулять? Поттер отрицательно качнул головой, но тут же добавил: — Ты тогда вовсю танцевала с Невиллом. А я был мальчишкой с бешено колотящимся сердцем и предательски потеющими ладонями. — А сейчас? — Многое случилось, но думаю, я недалеко ушёл от того дурня, — усмехнулся Поттер. Припоминая все ошибки, можно было уверенно заявить, что утверждение недалеко от истины. Плутая по оказавшемуся довольно большим саду, ребята время от времени пересекались с другими парочками, так же вышедшими подышать. За одним из поворотов обнаружился тупик с лавочкой, которая была занята активно целующейся парочкой. Настолько активно, что покрасневший Поттер отпрянул и поспешил увести не понявшую в чём дело Луну подальше. Согревающими чарами Гарри уберёг Луну и себя от простуды. Тёплый пиджак и парадная мантия были благополучно оставлены в зале. Тонкая ткань рубашки совсем не держала тепло, а платье Луны с открытыми плечами и подавно. Нагулявшись, но так и не найдя ни следа таинственных купидухов, Поттер решил было вернуться в зал, но остановился, когда понял, что Луна встала и не двигается. Рейвенкловка, покусывая губы и натужно улыбаясь, не знала, куда смотреть. Несчётное количество раз мысленно прокляв себя за просьбу, пока длилась прогулка, девушка не знала куда себя деть. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Гарри. — Нет, — ляпнула она, совершенно не подумав. Поняв, что именно сказала, Луна зажала рот ладошкой и испуганно покосилась на Поттера. Он не понимал, что творится, и с нарастающим волнением шагнул к ней. — Луна, я рядом, помогу чем смогу, только скажи, что стряслось, — он осторожно дотронулся до её плеча. Луна мысленно закричала. Именно в том, что он был рядом, так близко, и заключалась проблема. В её памяти всплыли часы совместных тренировок в Тайной Комнате, как она радовалась, когда её сочли достойной быть посвящённой в страшную тайну Гарри. Достойной помогать. Вспомнила, как потом проплакала всю ночь, наконец поняв, что за странные нити, переполненные эмоциями и обрывками воспоминаний, тянулись из груди гриффиндорца. Вспомнила, как совершенно неосознанно считала вместе с Гермионой время действия заклинаний и чар, которые для проверки накладывали на Гарри. Оглушающие, чары немоты, ватных ног и прочих. Она убеждала себя, что это всё нужно лишь для проработки тактики защиты, если придётся вступать в бой. Ведь становилось заметно, что эффекты чар держатся на Гарри не так, как на других. Она врала себе. — Гарри, ты мне доверяешь? — тихий голос Луны был едва слышен. Она не смела поднять голову и взглянуть в его глаза. «Лгунья, лгунья!» — оглушающим грохотом билось в её голове. — Больше, чем себе, — улыбнулся Гарри, даже не поняв, что делает блондинке только больнее. — Присядь, пожалуйста, — прошептала девушка, кивнув на скамейку, которая так подло, словно насмехаясь над ней, оказалась тут. Поттер выбросил из мыслей любые подозрения, которые начинали зарождаться. Сказав, что верит ей, он ни капли не покривил душой. Она и Гермиона, два человека, которым он безоглядно верил. В его внутренней иерархии они стояли несравненно выше Сириуса и прочих. Гарри опустился на прохладное дерево скамьи и ободряюще улыбнулся Лавгуд. — Закрой, пожалуйста, глаза и уши, буквально на минуту. — Ты плачешь? — вырвалось у Поттера, когда он, наконец, распознал нотки в голосе подруги. Нотки, которые ранили не хуже физической боли. — Прошу, — шепнула Лавгуд. Всё произошло быстро. Непозволительно стремительно, как пара ударов сердца. Поттер закрыл глаза и прикрыл уши. Два заклинания, оглушающее и оцепенения, чтобы ненароком не упал. Луна со скоростью удара молнии приблизилась к застывшему Поттеру, в краткий миг поцеловала его и тут же отскочила, как от огня. Ещё одно заклинание, и время вновь пришло в движение. — Гарри, — чуть громче произнесла Луна. Поттер открыл глаза и непонимающе посмотрел на подругу. В ней словно что-то переменилось, она смотрела на него и улыбалась. Но теперь грустно, невыносимо грустно. — Что произошло? — Я хотела приманить на тебя купидухов, но не вышло. Видимо, мозгошмыги вокруг тебя их отгоняют. Гарри понял, что она врёт, до умиления неумело, но решил не настаивать, в надежде, что она сама потом всё объяснит. — Не повезло, — с ухмылкой пожал плечами юноша, и поднявшись, отряхнул брюки. — Пойдём? А то нас заждались. — Пойдём, — кивнула блондинка. Всю дорогу до зала Гарри пытался развеселить рейвенкловку. Глупыми шутками, которые запомнил из маггловских газет, историями из прошлого. Девушка только кивала и продолжала улыбаться своей грустной улыбкой. Луна считала себя предательницей. Самым ужасным человеком на этой планете. И хуже всего ей было оттого, что она была рада. Рада своему ужасному поступку. Нет, она не планировала поступить так ещё когда-нибудь. Этот поцелуй был нужен ей, чтобы найти силы двигаться дальше. Как герой из сказок, найдя клад, отправляется на другие свершения, она сохранит воспоминание об этом дне, как своё маленькое сокровище. А Гермионе она расскажет всё завтра. Называя себя последней эгоисткой, Лавгуд хотела хотя бы до конца дня знать, что у неё есть друзья. Завтра она вновь окажется совершенно одинокой, и совершенно заслуженно.***
Следующим утром один из пустующих классов недалеко от большого зала заняли две девушки. Перед самым завтраком Луна позвала Гермиону поговорить, и как только они остались наедине, выпалила всё про своё предательство и поклялась, что Гарри даже не знает, что произошло. Лавгуд, склонив голову и съежившись, как маленький зверёк, ждала гнева бывшей подруги, пощёчины или, быть может, удара. Она была готова принять любую кару. А Гермиона, распахнув глаза, ошарашенно смотрела на макушку Лавгуд. Сперва пришёл гнев, потом злость, обида и боль. Она уже некоторое время догадывалась о чувствах Лавгуд, и даже зачем-то позволила ей прогуляться с Гарри во время бала. Зачем? Шатенка не могла ответить на этот вопрос. Грейнджер набирала воздуха, чтобы высказать всё, что в этот момент пришло ей в голову. И внезапно выдохнула. Она смотрела на хрупкую девочку, что стояла, опустив голову и вжав её в плечи. Да она едва не тряслась. И Гермиона поняла. Она поняла чувства Луны, её старые слова, взгляды, то и дело мелькавшую затравленную улыбку. Ей стало ясно, что та всё время страдала и теперь попросту сорвалась. Гермиона смотрела на неё и осознавала — она сама была такой, маленькой, хрупкой, которую спас Гарри, свалившись с метлы на её заднем дворе. И вот так же он спас Лавгуд, правда, без падения с метлы. Грейнджер поняла, что не сможет злиться. Будь это кто-то другой, она уже метала бы молнии и громила всё вокруг, но она знала Луну и понимала её, как никто другой. Луна почувствовала прикосновение и сжалась ещё сильнее, готовясь к худшему. А потом поняла, что её обняли. Крепко и тепло. А после стали гладить по голове. Не веря, блондинка разрыдалась и обняла в ответ, схватившись за Гермиону, как утопающий за спасательный круг. — Прости! Прости! Прости! Гермиона гладила рыдающую подругу и еле сдерживала влагу в глазах. Да, ей немного больно и капельку грустно. Но она возьмёт эти чувства и сотрёт в порошок, и зароет так глубоко, как только сможет. — Мне жаль, Луна, правда жаль, — прошептала она.***
Совсем незаметно прошёл месяц. Время, коварнейшим образом, подобно хищнику, плавно обогнув январь, подбиралось ко второму испытанию. Флёр благополучно разгадала, как именно можно открыть золотое яйцо, не пожертвовав при этом барабанными перепонками, и теперь ходила с задумчивым видом. Она была уверена в своих силах, но предупреждение Гарри заронило зерно сомнения. Как никак, её стихией с некоторой натяжкой можно было считать огонь, а погружение в ледяную воду может совершенно неожиданно на неё повлиять. Столкнувшись однажды в коридоре с Крамом, Гарри осторожно поинтересовался у болгарина, сумел ли он «расколоть» яйцо. Удивлённый и преисполненный подозрений болгарин гордо заявил, что уже готов посоревноваться с Поттером, кто быстрее плавает. Гарри, поначалу немного волновавшийся, что дал подсказку только Флёр, был рад, что Крам справился сам. Он помнил, что болгарин был более чем готов к испытанию в прошлый раз, но не имел понятия, когда именно вечно хмурый парень решил загадку. Поттер сломал голову, что же подарить Луне на день рождения. Бедный парень практически дошёл до того, что начал биться головой об стол во время ужина. Гермиона, знавшая, что мучает её парня, только сочувственно похлопала его по плечу. Эту ношу он должен был нести в гордом одиночестве. Решение пришло с двух неожиданных сторон. Сверху, с потолка, где мерцающее яркими звёздами ночное небо растворяло в себе стены и балки перекрытий, и сбоку, от Колина Криви. Основатель и номер один клуба поклонников Гарри Поттера, предложил гриффиндорцу выбрать понравившиеся фото с бала. Парнишка, оказывается, смог уговорить четверокурсницу с Пуффендуя взять его на бал. Ценой вопроса Гарри интересоваться не стал, и только попросил Колина скопировать несколько фото. Нужно было видеть лицо третьекурсника, когда тот понял, что его кумир согласился на копии, позволив ему забрать оригиналы. В итоге на праздновании дня рождения Луны Гарри вручил девушке красивую рамку, на которой мерцали звёзды. В рамку была вставлена фотография, где он с Луной прогуливался по саду. Поттер запоздало задался вопросом, а отлипал ли юный папарацци от его персоны вообще хоть на минуту. К удивлению Гарри, Луна сперва обрадовалась, потом нерешительно взглянула на Гермиону, которая ей кивнула. Совершенно сбитый с толку Поттер был тут же заключён в объятия. Гермиона же подарила подруге маленькую цепочку с ещё одним неведомым зверьком. Под пристальным взглядом всех собравшихся смущённая Грейнджер, чуть погодя, вручила второй подарок, книгу с историей становления артефактологии. Ян Корсак, так же приглашённый на праздник, подарил Луне симпатичный рюкзак с набором полевого исследователя. Гарри и Гермиона, заглянув в него, поняли, что даже близко не могут представить, для чего нужен тот или иной инструмент. Больше всего вопросов у Гарри вызвал молоточек с мягкой, как желе, верхушкой. Праздник удался; заранее получив разрешение вновь оккупировать астрономическую башню, компания веселилась до позднего вечера.***
Поттер собирался на ночную вылазку и как можно тише, чтобы не разбудить соседей, натягивал джинсы. Откровение о своём идиотизме посетило юношу довольно быстро и, наколдовав чары тишины, он быстро оделся. Утром, во время завтрака, Фламель явился в школу, остановился возле заспанного Поттера, сунул ему в руку смятый листок и, как ни в чём не бывало, продолжил шествие к преподавательскому столу. Перекинувшись парой слов со слегка ошеломлённым от визита внезапного гостя директором, алхимик бодрой походкой покинул зал. Если бы только ученики Хогвартса и других школ знали, кого имели честь лицезреть! Полный любопытства взгляд Делакур Гарри чувствовал затылком весьма отчётливо, аж волосы дымились. Гермиона, узнав, кем именно был этот визитёр, взвилась не хуже осатаневшей мантикоры. Успокоить её стоило Поттеру немалых трудов. Гарри был уверен, что совсем скоро получит ещё одно сообщение, только уже от другого сбрендившего старика. Но в итоге директор школы просто проигнорировал факт того, что Фламель что-то передал Гарри. Чем немало озадачил последнего, целый день придумывавшего, что бы такое соврать Дамблдору. Решив подстраховаться, Гарри запихнул в карман куртки мантию-невидимку и, ещё раз всё перепроверив, спустился в гостиную. К его счастью, полуночного гуляку тут никто не поджидал. Гермиона целый день провела с Луной и сейчас крепко спала в своей постели (карта это подтвердила). Вообще Поттер заметил, что после Святочного бала девушки ещё сильнее сблизились. Да и рейвенкловка заметно повеселела. Гарри не был слепцом и видел, как девушку что-то сильно угнетало, но она предпочитала упорно отмалчиваться. Но к сожалению (а быть может — к счастью), ему недоставало проницательности понять, что именно мучает подругу. Он был рад, что проблему, по всей видимости, решили без него, и торжественно списал всё на чисто женские заморочки. Накинув мантию, Гарри довольно быстро добрался до статуи горбатой ведьмы. Пришлось постараться, чтобы не попасться дежурившим в школе аврорам, но отцовская мантия отлично справилась с задачей, а карта оставила стражей порядка вообще без шансов. Спустившись в холодный и сырой тоннель, ведущий из школы, Поттер мысленно отсчитывал шаги, чтобы хотя бы приблизительно прикинуть, когда будет пересечена территория школы. Дважды ошибившись, Гарри наконец-то смог воспользоваться порталом, который любезно предоставил Фламель, подойдя практически вплотную к лазу, ведущему в подвал Сладкого Королевства. Как можно распознать волшебника, умудрённого опытом и мастера своего дела? Например, по тому, как он настраивает порталы. Сам миг перемещения, конечно, донельзя отвратен, тут уж специфика магии, и ничего с этим не поделать. Но на выходе, когда ты приземляешься прямо в мягкое кресло, а не падаешь с высоты пары метров в стылую землю, определённые выводы напрашиваются сами собой. Гарри невольно скривился, осознав, что отдаёт должное магическому искусству Фламеля. Покрутив головой, подросток так и не смог найти следов присутствия хозяина дома. Комнату Гарри узнал сразу, именно тут он в первый раз попытался пристукнуть Фламеля, очнувшись после «приглашения на беседу». Удачной его попытку можно было бы назвать только с очень большой натяжкой. Натяжкой размером с Млечный Путь. Понежившись в чертовски удобном кресле ещё минутку-другую, Гарри решил пойти поискать алхимика. Если честно, то он был уверен, что Фламель в предвкушении ритуала будет ждать его, подпрыгивая от нетерпения. Приблизительно помня путь до рабочего зала, Гарри не спеша шёл по дому. Раньше он не обращал внимания, как же тут пусто. Нет, на стенах то и дело встречались симпатичные картины, а возле одной, с изображением припорошенного снегом одинокого дерева в свете луны, Гарри даже задержался на минуту. Были картины Фламеля с женой; Гарри не помнил, чтобы видел их раньше. А одинокий горшок, подписанный «Айви», с неизвестным Поттеру деревцем на тонкой ножке и довольно большими листьями, вызвал у юноши улыбку. Но дом так и сквозил пустотой. И почему-то именно сегодня это ощущалось особенно сильно. Фламель, как и ожидал Гарри, был в рабочем зале. Алхимик прижался головой к портрету жены и что-то ей говорил. Поттер с усилием подавил своё любопытство и, откашлявшись, постучал в дверной косяк. — А, дитя, здравствуй, — алхимик отпрянул от картины и кивнул гостю. Жена Фламеля, поджав губы, скрылась в глубине полотна. — Камень на столике. Проведём последний тест. Рядом с картиной стоял небольшой деревянный стол на одной ножке. На нём лежала закрытая железная коробочка, в которую, как помнил Поттер, был помещён воскрешающий камень. — Я изучил множество записей, где утверждалось, что камень якобы работает. Но прежде, чем приступим, я хочу убедиться в этом сам. Алхимик сдёрнул простыню с чего-то, что раньше показалось Гарри большим книжным шкафом. На деле это была простая каменная арка. Приблизившись, подросток с интересом принялся разглядывать странную постройку. Внешне она походила на чуть кривоватый дверной проём. В его сознании сразу всплыли ассоциации с арками из Стоунхенджа. Только эта была чуть более аккуратной, и в некоторых местах покрыта просто невероятным количеством рун. — В министерство меня не пустили, — Фламель вышагивал вокруг, двигая палочкой в разные стороны. Завалы исписанных пергаментов и книг у его ног складывались в аккуратные стопки, открывая взгляду серебристые линии, начертанные на полу. — Что же ты им наговорил? — Простите? — Я хотел переговорить с министром о выгодном сотрудничестве. Но как только назвался, меня попытались скрутить! — Просто напоминаю: похищение, уничтожение недвижимости… — Они всё ещё обижаются? — искренне удивился алхимик. Покачав головой, явно сокрушаясь над злопамятностью английских волшебников, Фламель продолжил прибираться на полу. Гарри сообразил, что серебряные линии тянутся прямо к стене, за которой скрывался истинный Философский камень. — Как правило, правоохранительные органы весьма злопамятны, — как бы между прочим заметил Гарри. Но сам юноша радовался, что пока не попал в немилость к ДМП. Учитывая все его малоафишируемые деяния, простой угрозой пальчиком перед носом и выговором он не отделается. — Плевать, им повезло, что был план Б. Гарри содрогнулся, представив, во что бы вылилось противостояние ДМП и Фламеля. Чёрт знает, что может устроить этот алхимик, если его довести. — Здравствуй, Гарри, — Поттер, сосредоточенный на изучении странной арки, вздрогнул от неожиданности. Вернувшаяся Лилиан с тёплой улыбкой смотрела на юношу. В странном порыве Гарри пытался пригладить вечно растрёпанные волосы. — Здравствуйте, — на мгновение парень подвис, не понимая, как лучше обратиться к женщине. — Думаю будет проще, если ты будешь звать меня Лилиан, — женщина издала лёгкий смешок. — В тот раз, по крайней мере, это не вызвало у тебя никаких затруднений. — Были некоторые обстоятельства, — смущённо улыбнулся Поттер, вспоминая, как в попытке успокоить нервы после знакомства с алхимиком и его тайной он всё-таки принял выпивку из рук хозяина дома. Всего один бокал вина. — Более чем, — волшебница бросила странный взгляд на мужа, который уже закончил расчищать пол и теперь что-то сосредоточенно выписывал на доске рядом. — Любовь моя, ты предложил Гарри перекусить? Фламель обернулся и недовольно зыркнул сначала на подростка, а потом, более спокойно, на жену. Гарри успел уловить сигнал от человека, который ненавидит отвлекаться. — Я уже поел, — быстро соврал Гарри. — Как же очаровательно ты врёшь, — рассмеялась Лилиан. — Жозефин, поздоровайся с Гарри! Вновь увидев девочку, выглядывающую из-за юбки матери, Гарри постарался улыбнуться как можно более приветливо. — Привет, Жозефин. — Привет, Гарри, — девочка робко помахала ему ладошкой и вновь скрылась за юбкой матери, которая служила ей верным щитом от всяких странных мальчишек. Лилиан лишь усмехнулась, слегка пожав плечами. Дети, что с них взять. — Дитя, отойди на пару шагов, — потирая руки, Фламель отошёл от арки и встал рядом с Поттером. Мужчина что-то быстро забормотал, выписывая замысловатые движения палочкой. Воздух вокруг резко похолодел, а серебристые линии на полу начали искриться. И всё. На этом спецэффекты закончились, что даже немного раздосадовало Поттера. Но секундой спустя в него ударила невидимая тугая воздушная волна, едва не сбившая с ног. Ещё мгновение назад пустая арка теперь была заполнена странной субстанцией. Проход закрыла чуть колыхающаяся мутной водной гладью завеса. — Арка смерти, ручной работы великого меня, — с самодовольной ухмылкой возвестил Фламель. — Название специально пострашнее выбирали? — сглотнув, Гарри сделал шаг к пугающему артефакту. — Только не вздумай прикасаться к завесе или прыгать в неё, — вопрос Поттера был благополучно проигнорирован. — Ты имеешь честь лицезреть… занавеску в загробный мир. Хм, мне казалось, это будет звучать более торжественно. Хмыкнув своим словам, Фламель быстрым шагом отошёл к стене с проходом в пещеру с камнем. Гарри узнал знакомый грохот отъезжающей панели и повернулся. Даже через ползала, видя только кусок исполинского камня, Поттер понял, что что-то не так. Камень заметно потускнел. Приблизившись, он убедился в своей правоте. Складывалось ощущение, что весь цвет камня просто забрали, и если раньше он едва ли не пульсировал, то теперь больше походил на старый холодный булыжник. Только где-то там, в глубине, ещё были заметны алые проблески. — Потребовалось меньше, чем я рассчитывал, — удовлетворённо произнёс алхимик. — Знаешь, не будь у меня такого источника энергии, я не смог бы воспроизвести Арку. Не представляю, как была создана та, что в вашем министерстве. — Вы серьёзно? — удивился Гарри. — И для чего она им? Последнее слово ещё не слетело с его языка, как Поттер догадался, для чего нужен подобный артефакт. Фламель не замедлил подтвердить догадку юноши. — Отлично подходит для уничтожения мусора. Алхимик усмехается без капли веселья в голосе. Он был однажды свидетелем того, как человека медленно переносили сквозь арку. Зрелище постепенно угасающей жизни даже на него произвело впечатление. Но давно это было, слишком давно. Тряхнув головой, отгоняя наваждение, Фламель взял Поттера за плечо, медленно отводя от провала в бездну. Хотя какая уж там бездна. Николас отлично знал размеры этой пещеры. — Тебе нужно будет призвать душу Ордина Плэтта. Держи в голове, что он был мастером по рунам и работал на семью Дюссон. — Эм, Ордин Плэтт, мастер рун, — проговорил Гарри. — А для чего именно нужна проверка? — И он работал на Дюссонов, это важно, — Фламель облокотился на стену рядом с портретом жены. — Каждый, кто использовал камень, вызывал знакомого ему человека. Я ещё не встречал записей, где говорилось о призыве… нейтрального духа. — Боитесь, что камень просто воссоздаёт образ из памяти того, кто его держит? — вдруг догадался Гарри. — Дитя, ты радуешь меня своей догадливостью! — похлопал алхимик. Гарри чуть скривился от порядком осточертевшего «дитя» и открыл коробочку. С сомнением посмотрел на камушек цвета обсидиана. Мучительные воспоминания о том, как ему почти разъело проклятием руку, были ещё свежи в памяти. Выдохнув, Поттер взял камень большим и указательным пальцем. Миг паники сменился облегчением, кроме чуть холодной на ощупь поверхности, ничего не ощущалось. Мысленно повторяя имя призываемого духа, Гарри сосредоточился и сжал в ладони воскрешающий камень. Его кожу что-то заметно кольнуло, и в следующее мгновение спокойная гладь арки пошла заметной рябью, а прямо за ней, как на отражении в зеркале, возник сизый силуэт. Мужчине было примерно за сорок. У него был скрюченный нос и хищный взгляд. На нём была надета потрёпанного вида мантия с изображением плохо различимого герба. — Кто… — проскрипел дух, но потом широко распахнул глаза и попытался отлететь в глубь арки. — Нет! Пусти! Не подходи ко мне! Дух Ордина никак не мог скрыться от опешившего Поттера. Юноша никак не ожидал такой реакции. Искажённое ужасом лицо было устремлено прямо на Гарри, а точнее на его ладонь, ладонь с клеймом. — Молю, отпусти, нет, я не хочу её видеть! Она узнает! — Как дела, Плэтт? — тихо произнёс Фламель. Могло показаться, что волшебник внешне спокоен, но его челюсти были так сильно стиснуты, что проступили желваки. — Ты! — взвыл дух. — Нет! Только не ты! Опять! — Узнал, вижу, что узнал, — Фламель сделал шаг. На лице алхимика появилась ужасающая ухмылка. — Сколько лет прошло. Я рад, что ты меня помнишь. — Я просто выполнил заказ! — Плэтт вновь попытался метнуться прочь от границы завесы, но будто прилип к ней. — Нет, я расплатился сполна… Гарри, вскинув брови, наблюдал как дух рыдает. Догадка, что это был один из магов, повинных в смерти Лилиан и Жозефин, пришла совершенно неожиданно. — Мне так жаль, так жаль, — продолжал стенать Ордин. — Да, знаю, — подтвердил Фламель с мрачным удовлетворением в голосе. — Я услышал это от каждого из вас. Каждого, стариков, мужчин, женщин… — Николас, — Лилиан приложила ладонь к полотну напротив плеча мужа. Не в силах коснуться его, она всё равно хотела дать ему успокоение, поддержку. — Он заплатил за всё, все они. Не вороши прошлое. — Для меня это настоящее. Навеки, — Фламель поморщился и привычно поскрёб подбородок. — К дьяволу. Мальчик, попридержи его. А я за реквизитом. Гарри проводил взглядом алхимика. Он мог только приблизительно представить, что тот сейчас чувствовал. На короткий миг в сознании юноши возникла идея призвать дух Снейпа. — Не вороши прошлое, Гарри, — тихо произнесла Лилиан. — Я догадываюсь, о чём ты подумал. Ты даже не представляешь, как похож на Николаса. — Мы разные, — выдавил Гарри, но понял, что женщина в чём-то права. — Мальчик, прошу, умоляю, отпусти меня, — зашептал Плэтт. — Почему вы боитесь меня? — Не говори, что не знаешь, — прошипел дух, на секунду сбрасывая с себя маску страха. — Ты носишь её клеймо! Ты буквально… — Отойди, — от нового голоса у Гарри пошли мурашки по спине. Дух Плэтта был буквально сметён из арки. Будто тряпкой провели по грязному окну. Светлые волосы, серебристо-серые глаза, смущённая улыбка. Всё это проступало за завесой медленно, торжественно неспешно, давая сполна насладиться преставлением. — Гарри, я так рада тебя видеть по ту сторону, — не-Луна прижала ладошку к чуть колыхающейся поверхности. — Я бы очень расстроилась, если бы увидела тебя опять на платформе. — Луна, — прошептал Гарри, но потом тут же тряхнул головой. — Не-Луна, или лучше сказать, Смерть? Девушка скривилась, но не сказать, чтобы сильно недовольно. А скорее так, когда среди сладких ягод попадается что-то кислое. — Смерть это просто часть… — она сделала неопределённое движение рукой. — Всего. Мне дали это имя, но мне оно не принадлежит. Прошу, подойди, не бойся. Я просто хочу поговорить. Гарри положил камень обратно в коробку и сделал шаг к арке. Он даже не заметил, как его карман странно шевельнулся, а на лице не-Луны мелькнула какая-то тень. Да, он боялся этой сущности, но его подсознательные опасения никак не вырисовывались во что-то конкретное. Не-Луна ему помогла, дважды. Эта сущность не стала бы помогать ему воскреснуть, только для того, чтобы ещё раз убить, заманив в арку. Гарри сделал несколько шагов, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Не-Луна мягко ему улыбнулась и прошептала: — Достаточно. Девушка смотрела на него почти не мигая. Её губы то приоткрывались, то вновь плотно сжимались. Было похоже, что она пытается что-то сказать, но не может. Гарри почувствовал как карман его куртки выпячивается, тянется к идущему рябью барьеру между мирами. — Ч-что, происходит? Вдруг не-Луна закусила губу, да так, что на ней выступила кровь. Гарри даже не успел удивиться этому, как девушка ударила раскрытой ладонью по завесе, да с такой силой, что та прогнулась, плотно облегая худенькую ладошку. — МОЁ! В эту минуту по всему миру миллионы людей, хотя бы мало мальски чувствительных к магии, схватились за голову — столь оглушительным был крик. Миллиарды людей почувствовали, как у них заболела голова. Сила голоса Вечной Госпожи, самой Смерти, была ужасающей. Крик буквально отбросил Гарри от арки. В голове подростка гудело, и он не услышал, как порвался карман его куртки. Отцовская мантия-невидимка пулей устремилась в арку. — Чтоб меня, — Гарри схватился за голову, которая ходила ходуном. Словно он прислонил ухо к колонке на рок-концерте и кто-то решил вдарить громкость на максимум. — Ты что творишь?! Гарри застыл с открытым ртом. Не-Луна со счастливой улыбкой куталась в серебристую мантию, которая буквально искрилась миллионами маленьких звёздочек. — Снова моё, моё… — девушка, казалось, не замечала ничего вокруг. Она крутанулась вокруг своей оси и мантия растворилась. — Спасибо, Гарри, спасибо тебе. Стараясь не смыкать зубы, потому что они буквально гудели, Поттер поднялся на ноги. Ему нужны были объяснения, вот только как их стребовать у подобной сущности? — Прости, Гарри, и спасибо! — не-Луна продолжала счастливо улыбаться и обнимала себя за плечи. — Ты вернул давно украденную частичку меня! — Я не понимаю… — Я так боялась, ещё секунда, и этот образ переборол бы, — девушка, хмурясь, затрясла головой. — Я боялась! Что за невообразимое чувство! Хорошо, что я выбрала её. Будь то другая, я бы кричала тебе не подходить. — Да объясни ж ты уже, наконец! — не выдержал Поттер. О том, что кричать на Смерть — не самая лучшая затея, он подумает позднее. Если выдастся возможность. Он очень хотел верить, что возможность у него будет. — Я не могу, Гарри, — не-Луна приникла к завесе, прислонившись к ней лбом. — Как было бы просто, Гарри, если бы я могла это сказать! Но ты такой молодец! Я знала, что ты сможешь. Ты единственный, кто… — она запнулась испустив протяжный вздох. — Госпожа, — с портрета подала голос Лилиан. — Вы хотите вернуть дары? — Лилиан, Лилиан, — не-Луна накренила голову и одним глазком уставилась на портрет. — Умна и догадлива, как оригинал. — Камень, — прошептал Гарри, поняв о чём речь. Ведь Фламель упоминал, что Смерть подарила своим первым трём последователям Камень, Мантию и Палочку. — Моё, — утробное рычание, гораздо тише чем в первый раз, но всё равно пробирающее до костей. — Так я был просто в качестве курьера? — Гарри не смог сдержать чуть безумную улыбку. — Все твои слова про осколки души Реддла, про то, что их нужно уничтожить — всё бред, просто чтобы я принёс тебе артефакты?! — Прости, — в глазах не-Луны появились слёзы. — Да хватит уже изображать эмоции! — закричал Гарри. Ему было противно видеть, как образ его подруги используют для манипуляции им. — Я не изображаю, — девушка всхлипнула и утёрла глаза рукавом. — Ты даже не представляешь, каково мне слышать мысли этого ребёнка. Чувствовать доселе незнакомые мне эмоции. Ты даже не представляешь, как гнусно я себя чувствовала, когда с тобой разговаривала и не могла сказать всей правды. — Зачем тогда извращаться? Могла просто на глаза не показываться. — Нет, тогда, если бы я попыталась с тобой заговорить обычным способом, как с любой другой душой, попавшей в мои владения… ты бы не выдержал. — Не верю. Девушка с грустью взглянула на Поттера и стала растворяться на глазах. — Гарри, только отделив кусочек себя и поместив в оболочку, я могу общаться с теми, кто ещё может вернуться, и не подвергать их опасности остаться за завесой навечно. Гарри вглядывался в совершенно опустевшую арку, мутноватая завеса лишь едва заметно колыхалась, как на лёгком сквозняке. — Отделив? А где оставшаяся часть? — Гарри слишком поздно понял свою ошибку. — ВЕЗДЕ. Это был шёпот, шёпот, услышанный миллионами людей. В этот раз Гарри устоял. И то, благодаря лишь тому, что ухватился за столик. Голова раскалывалась, а кровь в висках стучала набатом. За завесой вновь появилась не-Луна. На её лице была глубокая печаль. Сложно было утверждать, действительно ли она сказала правду, но если предположить, что да, то ей можно было только посочувствовать. Только нужно ли ей сочувствие? Как только оболочка будет сброшена, Вечная Госпожа вновь сможет насладиться покоем от любых проблем смертных. — Значит камень и палочка, — пробормотал Гарри. — И где мне её искать? Девушка хищно взглянула на коробочку с воскрешающим камнем. — Даже не думай, дитя, — голос Фламеля, пропитанный хрусткой стужей ледяного ада, резанул не хуже ножа. — Привет, Николас, — не-Луна посмотрела за спину Поттера. — Опусти палочку, Гарри ещё много нужно сделать. — Пусть только попробует отдать тебе камень, и я клянусь, что палочку ты никогда не увидишь, — процедил мужчина. Гарри обернулся и практически носом уткнулся в кончик волшебной палочки алхимика. — Дитя, у нас уговор. Не делай глупостей. — И не думал, — спешно ответил Гарри. — Успокойся, алхимик, — уже жёстче произнесла не-Луна. — Я позволю тебе воспользоваться камнем. Вот только уверен ли ты, что хочешь этого? — Глупый вопрос, — хмыкнул алхимик, медленно отводя палочку. — Лилиан, а ты как думаешь? Женщина на портрете опустила взгляд. Её явно съедали сомнения. — Любимый, — жена Фламеля запнулась. — Ты уверен, что цена не слишком высока? — Она ничтожна. — Когда-то мы посчитали ничтожными тысячи жизней, — с горькой улыбкой произнесла Лилиан. — И что в итоге? — Что? — тихо произнёс алхимик. — Ты закрылся от мира, а я пыталась расплатиться за каждую душу. — Это всё неважно, — Николас потёр переносицу. — Что может быть важнее вас? — А ты не думал, что они тоже были для кого-то важны? Ты не слышишь, как они кричат? Все они? Мужчина хмуро посмотрел на своё запястье и провёл пальцем по заметному бугорку. Он ничего не ответил. — И если эти жизни уже не вернуть, то эти две… Гарри проследил за взглядом Лилиан и заметил две кровати на колёсиках в центре комнаты. Не обращая ни на кого внимания, Гарри подошёл к ним и приподнял одну из простыней, скрывавших то, что на них покоилось. Женщина, молодая… казалось, что она спит. Поттер не смог заглянуть под вторую простыню. Она накрывала силуэт крохотной фигурки. — Кто это? — Гарри почувствовал как в его горле пересохло. — Расходный материал, — глухо произнёс Фламель. — Я могу воссоздать тело, но крючок для души выше моих возможностей. — Нет, — твёрдо произнёс Поттер и, встав перед кроватями, достал палочку. — Они в сделку не входили. — Дитя, — устало сказал Фламель. — Не зли меня. — Любимый, — голос донёсся не от портрета. Фламель и Поттер взглянули на арку. Рядом с не-Луной стояла женщина. И не узнать её было невозможно. Лилиан Фламель со слезами на глазах смотрела на мужа. — Не смей использовать её лицо! — взревел волшебник, но тут же осёкся. Лилиан на портрете застыла и не двигалась. Жозефин дёргала маму за юбку и отчаянно кричала: — Maman! Maman, réveille-toi! — Ma fleur, je suis là, n'aie pas peur, — Лилиан прикоснулась к барьеру арки. — Maman! — радостно воскликнула девочка, услышав голос матери, она сразу успокоилась. — Прелестное дитя, — уголки губ не-Луны дрогнули. — Николас, мой бедный Николас, как ты страдал, — Лилиан приникла к поверхности арки. — Моё сердце, — Фламель нетвёрдым шагом подошёл к арке. — Не губи эти жизни. — Мои руки и так в крови. Что такое две жизни в обмен на целый мир? — Фламель остановил дрожащую руку в каких-то сантиметрах от границы идущей рябью завесы. — Искалеченный мир, Николас. — О чём ты? — Спроси мальчика, — Лилиан кивнула в сторону Поттера. — Он должен понимать. Ты же чувствуешь эту боль? Я права? Гарри хотел было помотать головой, но так и застыл. Он понял, о чём речь. Та жуткая боль во сне, что иногда приходит с кошмарами. Страшный грохот, и чувство, словно весь мир упал на тебя. — Он понял, — прошептала Лилиан. — Он уходил мгновенно, а мы горели, Николас, долго, слишком долго. — Нет, — Фламель почувствовал, что задыхается. — Не верю. — Я покажу, — произнесла не-Луна и толкнула Лилиан в спину. Дух преодолел завесу на долю секунды и тут же заполнил зал истошным криком. — Хватит, — не-Луна сделала быстрое движение рукой и дух Лилиан втянуло обратно в арку. — Подумай, Николас, подумай. Силуэты не-Луны и Лилиан растворились, оставив Поттера и Фламеля одних. Со стороны портрета послышался вздох. Лилиан огляделась, не понимая, что произошло. Но тут она заметила дочку, которая сидела возле неё на корточках и, зажав уши ладошками, мелко тряслась. — О мой цветочек, — женщина подхватила дочь на руки и принялась убаюкивать. — Николас, что случилось? — Я… я чуть было не совершил ошибку, — посеревший лицом Фламель опустился на пол и прислонился к камню арки. — Дитя, и как мне поступить? Гарри молчал. Он взглянул на женщину, что лежала рядом, на полностью разбитого алхимика, и попытался представить, как бы он поступил. И понял, что даже близко не может поставить себя на его место. И даже если отринуть просто пропасть в опыте, во взглядах на жизнь и прочее. Он физически не может сказать правду. — Любой мой ответ будет ложью, — тихо произнёс парень. — Я так и думал. Фламель поднялся и, отряхнувшись, приблизился к портрету жены. Прислонил лицо так, будто пытался утонуть в её пышной юбке. Гарри не слышал, что шепчет алхимик, и, откровенно говоря, не хотел слышать. Отчего-то он почувствовал себя предателем. Ему было противно от того, что в глубине души, наверное, наплевал бы на всё и воскресил любимых. Ему стало стыдно перед всем миром за одну только мысль об этом. Гарри опустил голову, стараясь не думать. — Я долго думал, что может меня остановить, — голос алхимика послышался совсем рядом. Гарри поднял взгляд и, заметив, что у картины Фламеля нет, оглянулся. Николас, сбросив простыни, вложил в ладони женщины и девочки по небольшому алому кристаллу. — Я на многое был готов, дитя, даже сейчас я смотрю на них и вижу только материал, который мне понадобится в ритуале. А потом я смотрю на свою дочь и вижу в её глазах что-то такое… тень неузнавания. Странное чувство, не передать словами. И вот смотрю на свой маленький цветочек, на моё сердце, и одной секунды мысли о том, как они в криках будут корчиться от боли… Фламель выглядел опустошённым. — И я задался вопросом, стоит ли оно того, чтобы угодить моему эгоизму? Как думаешь? Их глаза встретились. Гарри молчал, боясь произнести ответ вслух, а Фламель только кивнул головой. — Да, вот и я страшусь ответа. Мужчина бросил быстрый взгляд на спящих и, мотнув головой, сбрасывая наваждение, сделал несколько взмахов палочкой. Кровати беззвучно исчезли. Фламель подошёл к одноногому столику и взял в руки воскрешающий камень. Он долго всматривался в поблёскивающий оникс, не проронив ни слова. Потом резко развернулся и подошёл вплотную к арке. — Семье давно было пора воссоединиться. Николас Фламель погрузил ладонь в полупрозрачную поверхность барьера, и мелькнувший на его лице страх исчез. Впервые за всё время знакомства с алхимиком Гарри увидел на его лице такую искреннюю и счастливую улыбку. — Ma fleur, mon coeur, — произнёс величайший в мире алхимик, и шагнул за завесу.