***
Куда ни кинь взгляд, будет видна только прекрасная иллюстрация Ада. Оглушая и опаляя кожу, переливаясь едва уловимыми рунами, пламя было жадным и всепоглощающим. Врата огнедышащей преисподней разверзлись всего на какие-то жалкие секунды. Но и этого хватило, чтобы тронный зал резиденции Реддла и верхний этаж просто испарились. Стороннему наблюдателю, если бы такой нашёлся и, тем более, продолжил наблюдать, игнорируя вставшие дыбом волосы и древний, как мир, позыв сбежать куда подальше, могло показаться, что по зданию провели тряпкой, которая стёрла из реальности южное крыло небольшого особняка. Зрелище однозначно захватывающее, но, стоит признать, пугающее до чёртиков. О том, что это не какая-то причуда тихо сошедшего с ума архитектора, говорили кривые оплавленные стены и уцелевший неровный овал каменного пола c остатками мозаичного узора. Всё, что было вне его — лишь выжженные потёкшие камни. Пламя и впрямь не могло до последнего насытить свой аппетит, пожрав всё, что только можно. И совершенно неправдоподобным, ирреальным казался живой человек, привалившийся к тихо исходящей дымком за его спиной массивной резной двери. Поттер, упёршись затылком к косяку, тяжело дышал. Точнее, хрипел в попытке наполнить лёгкие хоть глотком прохладного воздуха. Одежда на нём исчезла, не выдержав жара. Каким образом юноша сохранил волосы — не смог бы объяснить и самый именитый теоретик магических явлений. А очки — Гарри даже не заметил, куда они делись. Где-то у границы уцелевшего островка внимательный взор отыскал бы маленькую блямбу растёкшегося и застывшего стекла, вобравшего в себя соринки на полу — то, что было некогда линзами. Почему он сам не сгорел от неописуемого жара? Как уцелел? Юноша тихо порадовался, что последовал совету предка и тратил каждый удобный миг на тренировки призыва Адского Пламени. Похоже оно и правда приняло его. Точнее, стало более терпимым к одному ничтожному волшебнику. Поттер провёл рукой по лицу и почувствовал влагу на своих пальцах. Слёзы Морганы, чёткий признак вновь превышенного лимита. Каждое движение сейчас казалось неестественно лёгким — будто двигал рукой не он, а невидимый кукловод. Юноша не мог сходу оценить своё нынешнее состояние, но знал — скоро ему будет плохо. Очень-очень плохо. Прямо за своей спиной Гарри почувствовал какой-то мешок. Очень неудобный и довольно-таки странной формы. Мешком оказался знакомый ему парень. Белобрысый и, насколько позволяло судить ужасное зрение, сумевший сохранить остатки одежды. Правда, то тряпьё, что сохранилось на нём, одеждой не назвал бы даже самый разнузданный оптимист. — Мл…фой, — из горла Поттера вырвался хрип, отдалённо напоминающий человеческую речь. Даже отдельные звуки казались какими-то неправильными. А сухие, потрескавшиеся губы только добавили бедняге болезненных ощущений. На миг Гарри стало любопытно, жив ли его бывший однокурсник. Хотя, должно быть, за столько месяцев отсутствия его уже давно отчислили. Чтобы выяснить, жив ли белобрысый придурок, пришлось бы повернуть не только голову, но и всё туловище. Почувствовав, что как только он попытается сделать это, то просто рассыплется на мелкие кусочки, Поттер не стал даже пробовать. Затея явно не стоила свеч. Гарри оставил мысли о Драко и уставился в пространство перед собой. Вдалеке виднелась тёмная полоса. Возможно, лес или кусты, а может, просто высокий забор — он так и не определил. Да, знатная получилась перепланировка. Без стен и потолка этот зал стал явно лучше, как и без множества Пожирателей и их повелителя. В голове Гарри что-то кольнуло. Сумел ли хоть кто-то сбежать? И если судьба Реддла была кристально ясна, а его змеюка решила повторить подвиг Василиска и прыгнула прямо под рождающееся пламя, то что остальные волшебники? Если в зале были точки для аппарации, то, может, кто и сбежал. Тем более в этот раз пламя было подобно лавине, двигаясь только с одной стороны, а не как в случае с Кэрроу, замкнутым кругом. А если так и есть, то скоро сюда начнут прибывать любопытные и весьма недружелюбно настроенные люди. Хотя какие уж там люди — Пожирателей Гарри за людей не держал. На лице подростка появилось подобие улыбки. Он вспомнил, что увидел прямо перед тем, как зал наполнился ненасытным пламенем. Лицо Реддла, перекошенное от ужаса. И израненная душа Поттера запела от этой картины. Если эта тварь, перед тем как обратиться в пепел, ещё и наложила в штаны, то жизнь точно удалась. Странное, можно сказать, незнакомое чувство посетило подростка. Было сложно точно определить, что именно это такое. Что-то среднее между радостью и чувством удовлетворения. Безумная падаль вместе со всеми своими ошмётками отправилась на свидание к одной Вечной мадам. И всё, что оставалось у Поттера в «списке дел на сегодня» — это убить Дамблдора и найти проклятую палочку, которая, похоже, терялась чаще, чем жаба Невилла. Как ни крути, а самое сложное осталось на «потом». Где-то вдалеке в небо взмыла яркая комета и взорвалась, озарив небо красным. Чуть поодаль от неё ввысь устремилась такая же, но искрящаяся синим. Гарри хотелось верить, что это авроры. Наверняка, как и в деле с Кэрроу, какой-нибудь маячок затрезвонил о вспышке магии. И Министерство отправило группы быстрого реагирования. Он хотел было поднять руку, чтобы ещё раз вытереть лицо, но тело перестало слушаться. Ну, по крайней мере, удалось привалиться на Драко, а то давно бы уже проверил головой, насколько «мягкий» тут камень. Жаль, что придётся объясняться по поводу Адского Пламени, но это будет потом. Если это действительно авроры. И если он вообще выживет. Глаза Поттера уже практически ничего не видели. Всё превратилось в какую-то алую муть. Гриффиндорец попытался произнести имя верного домовика, но в рот словно натолкали вязкой патоки, и язык еле двигался. Нужно было раньше пробовать, пока ещё был хотя бы намёк на силы. Шанс на спасение был блистательно профукан на попытку произнести фамилию змеёныша. Гарри перестал удивляться своей сообразительности. Дверь за спиной приоткрылась и раздался испуганный возглас, а после невнятное и мало понятное бормотание. Голос определённо принадлежал старику. Кто-то осторожно прошёл рядом, переступив через Драко. Неизвестный принялся тормошить Поттера и что-то кричать, но парнишка, наконец, вырубился, безвольно заваливаясь на бок. В красивых легендах, когда герои медленно умирают, они успевают произнести мысленный монолог, обращённый к любимому человеку. Или, например, вспомнить все свои подвиги. Гарри героем не был, а в подвигах у него в основном значились не самые лицеприятные вещи. Юноша просто представил себе одну девушку, точнее попытался, но сил хватило лишь на исчезающий во тьме взгляд карих глаз. Гарри тут же почувствовал укол вины и так же растворился во тьме.***
В центре Лондона, в месте, скрытом от глаз простых людей — магглов, как их привыкли называть волшебники — произошло нечто весьма странное и одновременно невероятно жуткое. В Лютном переулке и нескольких местах Косой аллеи прямо посреди улицы аппарировали люди в тёмных одеяниях. Кто-то даже умудрялся аппарировать в приёмный зал Мунго. Волшебники, закутанные в чёрные мантии и с белёсыми масками на лицах, объятые пламенем, с воплями падали на землю в попытках потушить огонь. Но не проходило и пары секунд, как они обращались в прах. Некоторым повезло чуть больше, и они успевали отделить от тела объятые багровым пламенем руки или ноги. Позже, когда проведут расследование, пересчитают погорельцев и опросят всех свидетелей, станет известно, что при странных обстоятельствах погибло более двадцати волшебников. На многих, если не на всех, были замечены белые маски. Ещё чуть позднее станет ясно, что многие известные семьи недосчитались своих отцов или сыновей. Этот день запомнила вся магическая Британия. И если в обычных обстоятельствах такое явление могло вызвать панику у населения, то в этот раз царило лишь мрачное удовлетворение. Сложно было найти человека, у которого в памяти не было бы болезненных воспоминаний, связанных с магами в подобном облачении. Какая-то группа энтузиастов попыталась впоследствии дать название случившемуся «День, когда Пожиратели Смерти были пожраны огнём». Но не прижилось, слишком уж длинно, да, чего уж там, вычурно, «Ночь бенгальских огней», к сожалению многих так же не прижилось. Люди между собой в разговорах просто говорили: «Тот День», и каждому становилось ясно, о чём речь.***
Старший целитель Больницы Святого Мунго вдумчиво изучал результаты анализов недавно поступившего пациента. Это был один из тех редких случаев, когда пострадавший жив в основном лишь из-за своего упрямства. В высшие силы старый колдомедик давно уже не верил, а границы возможностей магии, которая наполняла любого волшебника, он прекрасно знал. Этот юноша был самым упёртым на его памяти. Даже сама Смерть утомится ждать. Целитель очень бы удивился, узнай, что его пациент уже не раз встречался с Вечной Госпожой. И — да, успел ей порядком надоесть. Состояние парнишки было тяжёлым, и то, что его удалось вытащить из критического состояния, граничащего с безнадёжным, уже было невероятной удачей. Ещё небольшой удачей, но уже конкретно для целителя, стала возможность лицезреть эффект Слёз Морганы. Явление столь редкое, что его даже не сразу смогли диагностировать, и из-за этого чуть было не потеряли пациента. Рядом с кружкой горячего какао, лужицей этого самого напитка и несколькими измерительными приборами на столе лежали ещё две папки. В первой было заключение по одному старому волшебнику. Артефактор широкого спектра, попавший в лапы небезызвестной группировки и протомившийся в заключении длительное время. Волшебнику повезло, и он отделался лишь несколькими плохо заросшими переломами и парочкой мелких травм — ничего такого, что не исправил бы костерост. Он немало удивил всех, когда с огромным аппетитом набросился на больничную еду. Это, конечно, было немного подозрительно и могло намекать на проблемы с головой, но, скорее всего, беднягу просто морили голодом. Ещё пару деньков, и его выпишут. Во второй папке была информация по ещё одному доставленному сегодня волшебнику. Совсем молодой парень. Множество ожогов, лёгкие повреждены. Отсутствует рука по локоть. Шансы, что мальчишка выкарабкается, были, но так же малы, как одна песчинка в пустыне. По его поводу поступило распоряжение, чтобы в палате постоянно дежурил аврор. Старому целителю было любопытно, что же он такого натворил. Хотя раз всех троих доставили одновременно, и учитывая недавний переполох в приёмном покое, то явно ничего хорошего. Волшебник вздохнул и поправил пенсне. Сегодня было потрачено два камня. Артефакт, которому сложно назвать адекватную цену, испарялся прямо на глазах. А результата — книзл наплакал. Сперва целитель опешил от такой растраты. Пусть даже мальчик и национальный герой. Но потом ему объяснили, кто вообще преподнёс этот дар больнице. Были споры, как поступить. Иллюзорная надежда на спасение одной жизни или гарантированная возможность спасти сотни, если не тысячи? Как старший целитель, он вынес свой вердикт. Все, кроме одного камня, вернуть на хранение, а последний истолочь, сделать живительный раствор и поставить капельницу. Решение многими было принято, мягко говоря, в штыки, но никто не мог отрицать, что оно было правильным и сделано во имя здоровья множества волшебников. Кто-то должен принимать непопулярные решения. Лампочка на стене загорелась красным, а на пергаменте с протеевыми чарами появился текст. Мелкий убористый шрифт рисовал не самую весёлую картину на ближайшие часы, а несколько артефактов на столе принялись перемигиваться красными вспышками. — Что ж, — вздохнул целитель и помчался в палату Поттера. Очередной раунд борьбы за жизнь этого мальца начался.***
Сперва была боль. Гарри Поттер не успел открыть глаза, как всё его тело прошил импульс, с которого в пору брать пример тому же Круцио. — Г-нх… — всё, что смог выдавить из себя парень. — Позовите врача! — прокричал звонкий девичий голос. В следующий миг Гарри почувствовал, как его ладони мягко коснулись. — Я так рада, так рада… Тонкие пальчики, как всегда, немного холодные. От присутствия рядом Гермионы Поттер почувствовал настоящее облегчение. Он был без малейшего понятия, сколько провалялся без сознания, но по её голосу он соскучился просто безумно. Поначалу глаза никак не хотели открываться, но постепенно Гарри смог увидеть окружающий мир. — Пр-вет, — шёпот Гарри был едва слышен. Но уже то, что он очнулся и пытается говорить, само по себе было сверх всяких ожиданий целителей. — Молчи, просто молчи, — Гермиона на самом деле не хотела, чтобы Поттер замолкал, последние дни она только и жила желанием услышать его голос. Но целитель дал однозначный наказ, Поттеру нужно беречь силы. Так как та кроха энергии, которая не даёт потухнуть искре жизни одного гриффиндорца, была добыта неимоверным трудом. — Просто ничего не говори, тебе нужно набираться сил. Девушка наклонилась и легонько коснулась губ юноши. Все прошедшие дни она не находила себе места. Полная беспомощность, вот что она чувствовала. Когда Гарри исчез, поднялась невообразимая шумиха. Авроры скрутили бедолагу под империусом, который бросил порталы в спину Гарри и Сильвсола. Дамблдор не на шутку испугался, он и помыслить не мог, что Гарри украдут фактически у него из-под носа, точнее за его спиной. Проследить, куда вели сработавшие порталы, не удалось. По посеревшему лицу Амелии Боунс Гермиона поняла: они на краю пропасти, и нет никакого шанса на благоприятный исход. Гермиона не сдалась, не опустила руки. Сириус забрал девушку в тот же вечер. Была полностью перерыта библиотека Блэков, испробованы все известные способы отправить домовика к хозяину, зелья поиска, поисковые чары, тёмная магия, светлая, различные ритуалы. Всё было впустую. Оставив Грейнджер перепроверять картотеку, и домовиков ей в помощь, Блэк отправился по самым злачным местам в надежде хоть что-нибудь узнать о том, где может скрываться Тёмный Лорд. Гермиона постоянно держала связь с Дафной, Луной и Трейси через зачарованный пергамент. Подруги подкидывали гриффиндорке варианты заклинаний и ритуалов поиска, которые смогли найти с помощью родителей. Но почти всё уже было испробовано ранее. То немногое, что ещё не было опробовано, было аккуратно выписано на отдельный лист. Оставалось дождаться Сириуса. На домовиков было жалко смотреть. Особенно на Добби. Зная, что Гарри Поттер в опасности, и не имея возможности помочь, малыш просто сходил с ума. И только помня приказ Гарри, он не дошёл до рукоприкладства к самому себе. Даже Кричер, появлявшийся, чтобы доложить о родственниках Гарри, выглядел немного растерянным. Под вечер субботы Грейнджер еле держалась на ногах. Эмоционально и физически истощив себя, девушка вместе с крёстным Гарри упорно продолжала искать пропавшего. Ей уже давно было плевать, насколько далеко они углубились в тёмные искусства. Важен был результат. Когда отчаяние достигло своего предела, Блэк вздрогнул и достал из кармана небольшую табличку. За короткий миг на его лице появилась радость, а следом мертвенная бледность. Гарри нашли. Еле живого. Целители разводили руками. Зелья почти не помогают, лечебные ритуалы и заклинания тоже малоэффективны. А если продолжить использовать осколки философского камня, то совсем скоро от них не останется и следа. Гермиона злилась, когда узнала о решении прекратить тратить камни на спасение Гарри. Злилась, даже глубоко в душе понимая, что целители приняли верное решение. Она понимала это, но принять никак не могла. Гермиона, не думая, сорвала свой кулон с камнем и передала его целителю. Блэк отстал лишь на мгновение. Точно так же чуть позже поступили Лавгуды и Грейнджеры-старшие когда узнали что к чему. Жизнь Поттера теперь была почти вне опасности. Гермиона старалась не думать, как начнёт корить себя Поттер, узнав, что осколки камней, которые он дарил близким, желая их защитить, в итоге ушли на его спасение. Да ей было плевать. Главное, что он был жив. — Сегодня тридцатое июня, — девушка слезла с табуретки и, присев на корточки возле постели, придвинулась поближе к Гарри. Будь её воля, она бы просто легла рядом или села на кровать, но, опять-таки, целитель запретил тревожить пациента любым способом. Поцелуем она и без того уже нарушила запрет. — Похитили только тебя и Сильвсола, выйти на твой след не удавалось, двадцать пятого тебя уже нашли на развалинах особняка. Гермиона понимала, что Гарри непременно начнёт спрашивать, и решила просто перечислять самое важное. Лишь бы он не напрягался, пытаясь задавать вопросы. Гарри дёрнулся от услышанного, а ужас, проступивший на его лице, тут же привлёк внимание Грейнджер. Вычислить, на что именно мог так отреагировать неугомонный гриффиндорец, не составило труда. — Всё хорошо, я недавно просила Добби проверить коридор третьего этажа. Нет ни намёка на подготовку ритуала. Скорее всего, после проверки… — девушка запнулась и поджала губы. Вдруг их подслушивали. — После той проверки комнату вычистили. Гарри не сводил взгляда с Гермионы. Приближался день, который подарил ему самый жуткий кошмар. Он понимал, что уже многое изменил, точнее даже натворил дел, и, скорее всего, смысла в ритуале теперь вообще нет. Но страх ледяной хваткой сжимал его горло. — Не у-оди, — прошептал Гарри. Он понимал, что никто не даст ученице Хогвартса ночевать в больнице, да и толку в этом, кроме как немного успокоить нервы одного подростка, не видел. Грейнджер осторожно погладила его по голове. На лице девушки появилась тёплая улыбка. — Дурила, сказала же, помолчи. Меня прибьют, если ты не будешь набираться сил. А если взять в расчёт нашу особую связь, ты только себе ещё хуже сделаешь, и тогда ещё нескоро покинешь эти стены, — Гермиона на мгновение отвела взгляд, задумавшись о чём-то своём, а потом густо покраснела. — Я-то думала, мы этим летом отправимся отдохнуть на море, пляж, солнце, я купила себе… к-купальник… Последние слова она произнесла практически шёпотом. Сердце бешено колотилось от одной мысли, что Гарри сможет разглядывать её с минимумом одежды. Поттер распахнул глаза и с натугой сглотнул. Такие перспективы однозначно стоили того, чтобы приложить максимум усилий к выздоровлению. Видя воодушевление, проступившее на лице парня, Гермиона деланно закатила глаза. — Мальчишки, — немного смутившись, вынесла она вердикт.***
Драко Малфой лежал на спине и разглядывал больничный потолок. В палате, где его разместили, был выключен свет, и он был этому рад. Если бы его сейчас кто-то увидел, то Драко сгорел бы со стыда. Волосы опалены, лицо как у зарёванной коровы-младшекурсницы, вместо руки обрубок, всё тело покрыто какой-то вонючей мазью, а пальцы ног так занемели, что он их даже не чувствует. Малфой-младший с силой зажмурил глаза, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы. Такого падения на самое дно он никак не ожидал. Ещё недавно он был победителем, чувствовал себя практически заместителем владыки мира (ну, или хотя бы его главным помощником). Ведь он исполнял приказы самого Лорда! Да, пришлось заплатить страшную цену — кисть руки, но эта жертва возвысила его над всеми остальными пожирателями! Было больно, чудовищно, нестерпимо больно, но оно того стоило. А ритуалы, которые он удостоился чести наблюдать, едва не забывая дышать от смеси ужаса и восторга… Он действительно верил, что выбрал правильную сторону, которая приведёт его к истинному могуществу и власти. Так Драко думал раньше. Сейчас… сейчас он проклинал тот день, когда его отец принял метку. Ну кто ж знал, что Поттер способен на такое?! Юноша стиснул зубы, чтобы не взвыть — от позора, от ошибки, от безнадёжной непоправимости. Он знал, догадывался, предполагал. Но слепая вера в всемогущество Тёмного Лорда, в хитрость и ум отца ослепила и притупила чувство самосохранения. Вот и приходится теперь платить за это — за собственную слепоту, за промахи отца, приведшие его, достойного самой лучшей жизни, в эту мерзкую постель, к этим мерзким коновалам. Стоило понять всю глубину бездны между ним и шрамоголовым ещё в день той позорной дуэли. Поттеру чуждо милосердие к своим врагам, и лишь грязнокровка могла быть кротким голосом разума для него. — Ненавижу, — сквозь зубы прошептал блондин, катая желваки, — не-на-ви-жу. Аврор, расположившийся у противоположной стены, хмыкнул. Драко был уверен, что у того на лице сейчас была гаденькая ухмылка. Ещё один плюс выключенного света: не видно рож тюремщиков. Вместе с последней мыслью нутро блондина налилось свинцовым холодом. Он ясно осознал, где окажется, как только целители скажут, что он достаточно здоров. Короткий вояж, зал суда, лодка, Азкабан. И то это только в том единственном случае, если приговор не вынесли заочно. Драко понимал, что тут никакой отец ему не поможет. — Отец… Сердце болезненно сжалось. Он ничего не слышал о нём с того самого момента, как очнулся. Да и о матери услышал лишь мельком, она якобы сбежала на континент. Подросток, глотая горечь одиночества, напрягся в попытке сложить картину из разрозненных воспоминаний. Вот Поттер выхватывает палочку, вот произносит заклинание… — Нет, — потрясённо вслух пробормотал Драко. Мужчина с поднятой палочкой, у которого точно была возможность атаковать Поттера. Но он медлил, непростительно долго тянул время. Болезненный пазл складывался в голове Драко. Люциус Малфой был ближе всех к ним. Он стал первым, кого сожрал огонь. Хэм О’Делли, скрестив руки на груди, смотрел на зашедшегося в тихом вое паренька. Он отчётливо видел в темноте благодаря специальному артефакту. Аврор мог бы даже испытывать некоторое сочувствие к младшему Малфою. Парню, потерявшему всё, включая отца, и от которого сбежала мать. Вот только память о том, как развлекались эти нелюди, эта нежить… эти Пожиратели, была свежа, как в первый день, и даже не думала тускнеть и притупляться. Аврор подобрался и продолжил свою вахту.***
Гарри честно пытался. Старался не быть таким упёртым бараном, иметь хоть крупицу мозгов в голове и здравого смысла в своих решениях. Попросту не быть идиотом. Он искренне пытался поверить самому себе, точнее, своим логичным размышлениям, что волноваться не стоит и Вселенная не выкинет никакого финта в попытке навредить Гермионе, Луне или их близким. Ключевое слово «пытался». Целых два дня. А для Гарри Поттера, откровенного балбеса, который привык сначала действовать, а потом думать, это был натуральный рекорд. Так и не сумев перебороть своего внутреннего «барана», Поттер, призвав всё старание и всю свою упёртость, смог сползти с кровати. Боль практически ушла, но чувствовать себя лимоном, который не только выжали, но и знатно измельчили в миксере, было малоприятно. Кое-как справившись с переодеванием в повседневную одежду (задачка оказалась не из простых), юноша похлопал себя по карманам. Томительные секунды до него медленно и неотвратимо доходило, что он теперь без палочки. На сердце слегка заныло. Нельзя сказать, что он испытывал особенно трепетные чувства к своей палочке. Но столько лет использовать один и тот же магический инструмент, а потом вдруг лишиться его без возможности восстановить, вызвало на душе чувство какой-то неправильности происходящего, как будто на многолюдной улице вдруг оказался голым. Конечно, достаточно будет наведаться к Оливандеру и молиться, чтобы немного пугающий мастер палочек не выудил из закромов ещё одну сестру палочки Реддла. Гарри вполне реалистично смотрел на график того, как часто госпожа удача поворачивается к нему своей пятой точкой. И шанс, что феникс отдал не два, а три пера — какой-никакой, но был. Проблема заключалась в том, что Поттеру палочка позарез нужна именно сейчас. Одним богам известно, что может приключиться в следующий момент. Оставаться беззащитным Гарри совершенно не хотелось. Хотя, если быть до конца откровенным, способность Гарри сотворить сейчас хоть сколько-нибудь сильное заклинание была достаточно сомнительна. — Добби, — окинув пустую палату быстрым взглядом, Поттер позвал верного домовика. Голос уже достаточно окреп, чтобы не походить на блеяние престарелого барана. Практически моментально раздался хлопок, и юноша почувствовал как его ноги сжали в маленьких, но крепких объятиях. — Добби знал, что великий Гарри Поттер сэр поправится! Добби верил! — Хэй, я тоже рад тебя видеть, — стараясь удержать равновесие, Гарри с улыбкой потрепал малыша по голове. Он и не замечал, что домовик раньше имел такую крепкую хватку. — Всё в порядке? — Мистер Блэк навещал вас, но вы тогда были в очень-очень плохом состоянии, мисс Луна и мистер Настойка хотели прийти завтра, раньше не пускали охранники, госпожа Гарри Поттера сэра Гермиона… Гарри немного опешил от потока слов, но сумел таки вклиниться в лавинообразное излияние домовика. — Достаточно было сказать, что всё в порядке, — на мгновение Гарри нахмурился, пытаясь кое-что понять. — И кто такой мистер Настойка? — Отец мисс Луны, он часто пробует разные отвары, которые приносит от гостей, — Добби смущённо опустил уши. — У них кислый запах и немного дурной эффект. Поттер закатил глаза, поняв, о каких именно настойках идёт речь. — Спасибо, что присматриваешь за всеми нами, — от похвалы маленький домовик расплылся в самой довольной улыбке, какую Гарри только мог увидеть. — С моей палочкой приключилась беда, можешь попросить Сириуса прислать мне как можно скорее замену? Если вы считаете, что заполучить вторую палочку нелегально — сущий пустяк, то вы окажетесь одновременно правы и нет. Если у вас полно денег, то, скорее всего, вас приветливо встретят в одном неприметном магазинчике в Лютном, а потом вы с огромным удивлением очнётесь на пустыре близ Лондона, без кната в кармане, зато с дикой головной болью — и это если очнётесь. И поверьте, в таком раскладе вам ещё страшно повезёт. Если вы выглядите как ребёнок или подросток, и у вас полно денег, то оказаться без гроша на пустыре можно даже и не надеяться — как известно любому завсегдатаю Лютного, юный недоросль — это не только тяжёленькие монеты, но и несколько десятков фунтов ценных ингредиентов. Чтобы завершить покупку и остаться при деньгах, а главное — живым, нужны связи и хорошие знакомства. Гарри располагал деньгами, а Сириус — некоторыми полезными знакомствами, которыми успел обзавестись за свою пока ещё недолгую, но бурную биографию. Подобрать палочку, которая бы удовлетворительно чувствовалась в руке и позволяла колдовать на приемлемом уровне, оказалось задачей утомительной. Лишь перебрав почти два десятка изделий различной степени качества и стоимости, Гарри нашёл палочку, которая отозвалась теплом в руке. Так и была приобретена палочка из яблони, девять с половиной дюймов, с сердцевиной из уса тролля. Продавец, щуплый старикашка с немного косящим взглядом, доверительно поведал, что палочка отлично подходит для различных огненных чар. Гарри еле смог подавить нервный смешок, а уж про нечитаемый взгляд Сириуса и говорить не стоит. — Спичка номер 9! Добби мигом отправит Буклю! Домовик с хлопком исчез, преисполненный желания как можно быстрее исполнить поручение. Поттер убил уйму времени, пытаясь допытаться у домовика, почему тот отказывается брать волшебную палочку в руки хотя бы только для того, чтобы её куда-то перенести, но так и не преуспел. Существовал, конечно, ещё вариант в виде Кричера, но от иногда проскальзывающей на его сморщенном лице плотоядной улыбки Гарри становилось не по себе. Как именно Добби будет паковать посылку, Гарри старался не думать, там явно будет какая-то хитрая и чересчур сложная схема, понятная одному лишь малышу. А ведь можно просто попросить Сириуса… — Про запасной амулет забыл… — пробормотал Гарри, устало усевшись на кровать. Он и не ожидал, что простой разговор с домовиком может так сильно его утомить. Хотя учитывая всё, что с ним приключилось, Гарри не мог отрицать, что довольно быстро пришёл в более-менее вменяемое состояние. Вытянув перед собой руки, он с удовлетворением заключил, что те практически не тряслись. На полную реабилитацию потребуется ещё недели две. — Знаешь, малец, ты меня просто поражаешь, — проскрипел откуда-то из угла голос, в котором Поттер тут же безошибочно узнал Грюма. — Амелия часто пеняла мне, что я постоянно ищу способ убиться поизвращённее, и даже бываю близок к успеху, но тут даже я снимаю шляпу. Гарри напрягся всем телом и медленно повернул голову в сторону источника звука. Палочки у него не было, но принудительное лечение у Фламеля помогло сделать маленькое открытие: если сильно захотеть, испугаться и разозлиться в нужных пропорциях, то можно устроить контролируемый, точнее — совсем не контролируемый выброс магии. Не убьёт, но покалечит. Причём как цель выброса, так и собственно источник. — Успокойся, парень, я тут на полуофициальном дежурстве, — в голосе не было ни капли испуга. Больше похоже было на предупреждение, что манипуляции с магией замечены и отслеживаются. — Я, кстати, так и не поблагодарил тебя за информацию. — Не пойму, о чём вы, — как можно беззаботней ответил Гарри. — Правильно, постоянная бдительность… Если бы не ты, кто знает, как бы всё повернулось. Хотя чего это я, кое-кто точно знает. Не так ли? — Не очень-то уютно, когда приходится разговаривать со стеной, мистер Грюм, — Гарри мысленно прикидывал, каковы шансы, что его собеседник действительно величайший аврор Англии, а не очередной умник под обороткой. — Тем более и так понятно, что вы сидите в том углу. Гарри небрежно махнул рукой, указав на угол палаты. И тут произошли два события. Гриффиндорец почувствовал, как его хлопнули по вытянутой ладони. И в тот же миг он, изогнув руку, схватил невидимого собеседника за запястье. Рефлексы от квиддича не выветриваются долго, а тренировки с Флитвиком их только отточили. И пусть хватка была слаба, но своей цели манёвр достиг. — Постоянная бди… — Грюм хотел торжественно прокричать любимую фразу прямо над ухом у мальца, но запнулся на полуслове. — …тельность. Да, мистер Грюм? — хищно улыбнувшись, закончил Гарри. А дальше случилось именно то, на что и надеялся Поттер: клеймо, соприкоснувшись с чарами хамелеона, быстро свело их на нет. Ошарашенный Грюм резко выдернул руку и с необычайной прыткостью отпрянул от больничной койки. Стоит заметить, что всё это время Аластор второй рукой удерживал палочку, направленную на Поттера. — Моргана верхом на Мерлине! Гиппогрифьи кишки… — за слегка маниакальной ухмылкой Грюм старательно пытался скрыть потрясение. — А я и не верил сначала. Сколько ты ещё скрываешь тайн, а, Поттер? — Не понимаю, о чём вы, — юноша повёл плечом, немного раздосадованный тем, что повёлся на провокацию. В очередной раз, думая кого-то перехитрить, Гарри оказался в дураках. Воцарилось молчание. Грюм, задумчиво разглядывая своё запястье, проковылял вокруг кровати и упёрся пятой точкой о бортик оконной рамы, на что та возмущённо скрипнула. На памяти старого аврора это был едва ли не первый раз, когда его смогли так удивить. К тому же школьник! Профессиональная гордость была задета, но не менее профессиональный нюх просто трубил, что из парнишки можно вылепить отличного специалиста, если правильно использовать его особенности. — Как думаешь, скольких мы задержали, пока ты тут доводил до белого каления колдомедиков, пытаясь помереть? И после, когда уже очнулся, — скрестив руки, Грюм пристально посмотрел на Поттера. Волшебный глаз, как обычно, не смог надолго удержать фокус и резко крутанулся, принявшись разглядывать потолок. Испещренное шрамами лицо исказилось подобием улыбки. — Подозреваю, что любая цифра будет ошибочна. — Семь, Поттер. Семь дураков решили поквитаться с тобой. Двоих скрутили ещё в приёмном отделении, один умник решил взломать антипортальные щиты и на время почувствовал, каково это — оказаться частью стены. Судя по тому, что мы выскребли, — так себе. Троих отловили на разных этажах. Последний смог добраться аж до двери твоей палаты. Прикинулся одним из медиков, — Аластор качнулся и плавно отстыковался от подоконника. — Раньше ты был просто мальчишкой, который случайно выжил. Теперь ты известнее самого лютого инквизитора из старых времён. Буду честен, даже меня ты немного нервируешь. Догадываешься, какие эмоции сейчас испытывает министр? За одну ночь по уровню опасности ты встал на одну ступеньку с выродком Реддлом и Альбусом. Причём первого ты одним пинком сшиб в глубины маггловского ада. Ты показал, весьма и весьма наглядно, что с тобой стоит считаться, и уж тем более бояться. Ставлю галеон, Фадж не один десяток подштанников сменил за последние дни. Аластор гоготнул, явно наслаждаясь воображаемой картиной, и иронически похлопал Поттеру. Министра мало кто действительно уважал, и его посеревшее от ужаса лицо порадовало немало министерских клерков. — Мистер Грюм, я… — Гарри задумался, строить дурачка уже не было никакого смысла. Пока ему не предъявили официальных обвинений, а такие точно последуют, можно попробовать узнать, насколько плохи дела. — Думаете, я не понимаю, что сделал? Может быть, я превратился в чудовище, и, возможно, мне нужно стыдиться всего этого. Но я, похоже, к этому почти привык, — юноша повёл плечом и, нахмурившись, взлохматил себе волосы. — Не к убийствам, конечно… к осознанию, кем я стал. В тот момент у меня было одно желание — избавить мир от этих людей… гм… ещё немного, и враньё войдёт у меня в привычку, — юноша на краткий миг грустно улыбнулся, — попытаться спастись, используя запасной козырь. Шансы выжить были, мягко говоря, так себе. И даже если бы я умер, разве не хорошо, что мы лишились шайки совершенно сбрендивших убийц, которые гоготали и улюлюкали, когда на их глазах Воландеморт убил Сильвсола? На их глазах убивают ребёнка, а они веселятся! Вы можете меня презирать, но я рад, что этих уродов стало на порядок меньше! — лицо Гарри исказила ненависть. Гарри не питал к Александру хоть сколь-нибудь тёплых чувств, но его просто выворачивало от мысли, что школьника убили как бесполезную собаку, даже хуже — как какого-то клопа. — Меня хотят арестовать? Да пожалуйста. Только вот одно «но». Я защищался, и даже использовав тёмное заклинание, могу отделаться штрафом. Насколько я знаю, непростительных заклинаний всего три штуки, а не четыре. Так что презирайте меня сколько хотите, но если бы мне представили шанс вернуться назад, я бы поступил точно так же. И уж точно приложил бы все усилия, чтобы никто не смылся! — Какой же ты придурок, Поттер, — грубоватый и скрипучий голос Грюма приобрёл непривычные тёплые оттенки. — Я тут не для того, чтобы стыдить тебя или обвинять. Я тут ради того, чтобы сказать спасибо и проследить, чтобы тебе никто не навредил. Я считаю, что ты поступил абсолютно правильно, и ручаюсь, что немало людей со мной согласятся. Просто знай, ты не единственный человек, который творил всякое… Та война была грязной, очень грязной. И если тебе станет паршиво на душе, только кликни, и удивишься, как быстро найдётся кто-нибудь, с кем можно будет перетереть по душам. Поверь. Грюм скорчил гримасу, из-за шрамов совершенно не поддающуюся расшифровке и, коснувшись кончиком палочки своей макушки, растворился в воздухе прямо на глазах у Гарри. Знание того, что в палате кто-то сидит и втихаря наблюдает за каждым твоим действием, не могло не нервировать. Окажись на месте Поттера законченный параноик, подобный выкрутас Грюма мог бы и добить беднягу. — И ещё. Будь я проклят и трижды растоптан садовыми гномами, если мне не любопытно, что за хрень с тобой творится, — это было последнее, что произнёс Грюм. После этих слов, в палате повисла привычная тишина, изредка нарушаемая коротким писком странного вида артефакта на прикроватной тумбочке. Всполох крыльев и стук в окно привлёк внимание юноши. Букля, скребя когтями оконную раму, ждала, когда её впустят. Гарри в меру своих сил бросился открывать окно. Сова, недовольно ухнув, пронеслась мимо Поттера и сбросив свёрток на помятую постель, приземлилась на спинку стула. Тот качнулся, и пернатому почтальону пришлось переместиться на бортик больничной койки. — Привет, красавица, — Гарри хотел было погладить сову, но та обиженно ухнула и цапнула его за палец. Болезненно, но не смертельно. — Ух, прости, прости, знаю, что мало тебе времени уделял. Букля, нахохлившись, приняла вид оскорблённой особы. Но улетать всё-таки не спешила. Раскрыв свёрток, Гарри извлёк запасную палочку и небольшой амулет. На его лице мелькнула довольная улыбка. Добби ответственно подошёл к сбору посылки. Законченная версия самодельного амулета канула в лету. Пробный вариант пусть и был стабильным, однако всё-таки мог грешить меньшим запасом накопителя. Но, как говорится, на безрыбье и нюхлер дракон. — Здравствуй, мальчик мой, — как только Гарри накинул на шею амулет, со стороны входа в палату послышался голос. — Рад, что ты здоров и полон сил. Поттера словно током ударило. Резко обернувшись, гриффиндорец выставил перед собой щит. В дверях, лучезарно улыбаясь, стоял Альбус Дамблдор. И это явно был не простой визит директора школы к пострадавшему ученику. Властный взгляд главы Визенгамота буквально излучал силу. Гарри даже немного поплохело от давления магии. — Не мешай, Аластор. Это дело верховного чародея и никого более, — бросил в пустоту Дамблдор и чуть качнул рукой. В его руке внезапно появилась палочка, а температура в палате резко упала. — Нам давно пора переговорить с тобой, Гарри. Я закрою глаза на «новую» палочку, — последнее старик произнёс с полуулыбкой, которая не вызывала ничего, кроме мурашек и холодного пота. До самого же Гарри медленно дошло, что он не может двинуться. За всё время общения с директором он ни разу так явственно не осознавал разницу в силе. Путающим мысли салютом в голове юноши заметались вопросы, какого чёрта директор, имея подобную силу, сам не растёр Воландеморта в порошок? Дамблдор степенно прошёлся по палате и, приблизившись к Поттеру, по-отечески взял его за плечо. Могло показаться, что на секунду директор нахмурился. — Жаль, что из-за меня ты пропустишь пир в честь конца учебного года, но нам давно стоило поговорить. О многом. В коридоре послышались крики, а в открытом дверном проёме появились авроры. Но едва они переступали порог, как тут же замирали. Гарри с ужасом понимал, что какие бы чары ни наложил директор, клеймо не успевает свести их эффект на нет. — Нам пора, — голос директора был уверенным и спокойным. Разве только ещё чуточку печальным. Как только старый маг и Поттер исчезли, эффект чар спал. Авроры, столпившиеся в дверях, рухнули на пол. Грюм сбросил чары хамелеона и, страшно матерясь, бросился к кровати Поттера. Махая палочкой, старый аврор пытался успеть отследить, куда ведёт след от портала или аппарации.***
— Где это мы? — спросил Гарри, стоя перед незнакомым монументом. Сразу после аппарации они с Дамблдором оказались на безлюдной улице посреди небольшой деревеньки. Дома по сторонам дороги не выглядели заброшенными, а кусты и клумбы возле заборчиков были очень даже ухоженными. Иногда на дороге мелькали местные жители. Но всё внимание Гарри притянул к себе памятник посреди дороги. Молодая пара, мужчина и женщина, в которых Гарри без труда узнал родителей. В одном занятном зеркале он видел именно эти лица. Его мать прижимала к себе младенца. — Ты же не думал, что волшебники не чтут память о том дне и о жертве твоих родителей Гарри? — произнёс директор с печалью в голосе. Вид у него был очень изнурённым, что удивило юношу. Ещё мгновение назад Дамблдор просто дышал силой, а сейчас выглядел как совершенно опустошённый болезненно-бледный старец. Один из маленьких колокольчиков, вплетённых в его бороду, отчего-то раскраснелся и странно подёргивался. Альбус коротким движением руки отстегнул его и отшвырнул в сторону. Крохотный атрибут эксцентричного образа директора жалобно звякнул в последний раз и исчез, ослепительно блеснув напоследок. — Нда, не думал, что станет так трудно с ним, — задумчиво протянул Дамблдор. На его лицо понемногу возвращались краски. — Так о чём это я?.. Да. Ты мог подумать, что в умах людей живёт лишь легенда о маленьком ребёнке, который смог победить Воландеморта. Нет, это далеко не так. Твоих родителей никто не забывал. Очень многие потеряли близких в той войне, но только Джеймс и Лили были больше всех причастны к падению Тома. — А я и не знал, — заворожённо пробормотал Поттер, вчитываясь в список имён на мраморной табличке в основании монумента. — Тут только те, кто жил здесь? — В основном, — Дамблдор взмахом палочки убрал почти незаметные глазу крупицы пыли и грязи с памятника. — Я всё ещё пытаюсь протолкнуть постановление об обязательных экскурсиях для учеников к таким местам памяти. Это, как ты можешь догадаться, не единственный подобный на островах. Проблема молодого поколения в том, что они знают о потерях в своих семьях, но остальные смерти для большинства… как бы правильнее выразиться… просто смерти. Безликие, чуть ли не цифры среди страниц истории и воспоминаний старших. — Мне кажется, вы немного сгущаете краски, — Гарри на пару шагов отступил от памятника, и прямо на его глазах статуя преобразилась в обычную стелу, ничем не выдающую своё волшебное происхождение или причастность к падению Реддла. — Знаешь, как много семей посещают такие места? Гарри пожал плечами. Ответа он, конечно же, не знал, а желания гадать совершенно не было. — Мало, слишком мало. Если взять всё магическое население Британии, отсечь тех, кто помнит те страшные времена, а потом ещё раз отсечь тех, кто приходит почтить память… — на лице старика мелькнула искренняя боль. — Давай навестим последнее пристанище Джеймса и Лили. Давно пора было тебя сводить к ним. Думаю, ты и сам этого сильно хотел. Не так ли? Дамблдор произнёс это так, словно не ожидал никаких возражений. А Гарри даже и не собирался перечить. Развернувшись, они медленно двинулись вниз по улице. Дамблдор шёл неспешно, иногда давая Гарри обогнать себя так, чтобы тот всегда был в пределах видимости. — Даже палочку не отберёте? — как можно непринуждённей поинтересовался Гарри. Тем временем его кулак, в котором с силой была зажата палочка, начинал побаливать. — Ох, а ты думаешь, стоит? — директор, чуть повернув голову, заглянул прямо в глаза Гарри. — Ты любишь играть с огнём, но надеюсь, не станешь делать этого на людях. Можно устроить такой переполох, что потом проблем не оберёшься. — У меня в последнее время трудности с взвешенными решениями. — Да, мой мальчик, действительно. — Вы даже не волнуетесь о том, как будете объяснять моё похищение? Старик поначалу ничего не ответил. За бородой было заметно некое шевеление губ, будто он проговаривал свои мысли вслух, но не более. Угадать сейчас мысли Альбуса Дамблдора можно было и не пытаться, проще пять раз подряд вытянуть выигрышный билет в лотерее. — У меня есть определённый круг лиц, которые подтвердят, что на протяжении последнего времени с твоей душой происходил некий деструктивный процесс. Есть заверенный результат проверки. У меня были опасения, что Том, используя темнейшую магию, попробует слиться с тобой, полностью вытеснив твою личность. Я просто принял экстренные меры. — Серьёзно? Вы напали на авроров, и я более чем уверен, что не согласовывали эти «экстренные меры» ни с одной живой душой. — Все авроры были обездвижены и совершенно не пострадали. Каждого из них я знаю поимённо и могу тебя заверить, что личных претензий не последует. А что до разрешений… Как бы меня ни тяготили титулы, они имеют одну очень хорошую особенность. Веками за ними закреплялись некоторые привилегии, зачастую давно позабытые. Если Амелия и попробует предъявить обвинения, что ж, можешь быть уверен, мне будет чем её удивить. — Это какой-то бред, — пробормотал Гарри. Ему слабо верилось, что у старика действительно был козырь, которым он мог покрыть всё это. — Ох, мальчик мой, ты даже не представляешь. А что творится иногда на заседаниях Визенгамота… Оставшийся путь до кладбища они проделали в полном молчании. Только завывания ветра и редкие прохожие вносили немного разнообразия в окружавшую их тишину. Поттер прислушивался к внутренним ощущениям. Он ни разу не был на могилах родителей. Сейчас он испытывал трепет и чувство стыда. Найти вменяемого оправдания, почему раньше не навестил их, Гарри так и не смог. Будто всё время был в какой-то безумной гонке, а когда выпадали минуты передышки, узнать, где покоятся родители, Гарри и не подумал. Лицо пылало от внезапно налетевшего стыда. О чём сейчас думал директор, юноша не догадывался. Единственным намёком мог служить печальный взгляд старика, но это могло быть и следствием недавнего разговора. Гарри и не заметил бы, как они дошли до кладбища, если бы не скрипнувшая калитка. Стараясь не всматриваться в надгробия, Гарри устремил взгляд в сторону горизонта. Он бы соврал, если бы сказал, что не начал чувствовать никакого неудобства, ступив во владения умерших людей. Он отчётливо чувствовал себя здесь лишним. Пройдя по узкой тропинке ещё несколько минут, Гарри и Дамблдор остановились у двух белых надгробий. Ровно обтёсанный мрамор, на каждом из них короткая запись о датах жизни и имена. Рядом с каждым из них лежало по аккуратному букету лилий. Кто-то явно заботился об этом месте. Юноша испытал очередной укол стыда. У Гарри скрутило живот сразу, как только он вчитался в надписи, сделанные красивым шрифтом. В уголках глаз защипало, а в горле встал ком. — Я буду рядом, когда будешь готов идти, — тихо произнёс Дамблдор. Гарри почему-то почудилось, что старик хочет, как можно быстрее отойти подальше от этих могил. Гарри присел на корточки и ухватился за холодную оградку. Из его головы мигом вымело все мысли. Он знал, в основном по фильмам и книгам, что в подобных ситуациях люди начинают разговаривать с усопшими. Говорить о жизни, прошлом, надеждах на будущее, просить совета, прощения и прочее такое же. Но в сознании юноши была лишь пустота. Однако было бы ошибкой думать, что он ничего не чувствовал. Просто его оглушил поток переживаний и боли, что он копил в себе всю свою жизнь. — Я не знаю, что говорить, — Поттер даже не понял, как с его губ слетели эти слова. — Ведь будет ложью сказать, что скучаю по людям, которых почти не знаю. И я совру, если скажу, что ни капельки по вам не скучаю. Странно это… В груди юноши начал пульсировать комок боли, он чувствовал себя предателем от таких слов. — Я хотел бы, чтобы вы были живы. Хотел бы расти в нормальной семье… — Гарри с трудом сглотнул и опустил взгляд. — Просто я хочу верить, что вы меня не возненавидите за то, кем я стал. И простите, что не пришёл раньше… В какой-то немой надежде Гарри поднял взгляд. Нет он не ожидал, что прямо за надгробиями появятся видения родителей, или лучик солнца, пробившись через пасмурное небо ударит ему в лицо. Просто так получилось. И случилось так, что Гарри заметил в зазоре между надгробиями ещё одно, как будто чуть больше, чем остальные. Кроме размеров, оно никак не выделялось, не излучало магическую силу, вообще было максимально незаметным, но Гарри отчего-то захотелось к нему подойти. На секунду сжав кулаки на оградке, Поттер отпустил её и распрямился. Обойдя могилы родителей, он приблизился к заинтересовавшему его надгробию, которое оказалось просто большим куском камня, возможно мрамора, Гарри никогда особо не разбирался в геологии.Последний же враг истребится — смерть
Поттер тупо уставился на высеченную в камне надпись. И прямо на грани видимости над надписью в камне был вырезан рисунок. Треугольник, круг в его центре и черта, рассекающая его пополам. — Да, спасибо, что напомнила, — Гарри криво усмехнулся и постучал костяшкой пальца по знаку служителей Смерти. — Что-то я расслабился. Дамблдор нашёлся неподалёку. Старик, чуть сгорбившись, стоял рядом с небольшой могилкой. Она была на удивление чистой, словно за ней кто-то ежедневно ухаживал. Прежде, чем подойти, Гарри задумался, рассчитал ли директор возможность удара со спины? Решив пока не рисковать, гриффиндорец двинулся к нему. — Моя сестра, — произнёс старик, почувствовав приближение юноши. — Наверное, первая и главная трагедия моей жизни. — Какой она была? — Гарри не смог сказать стандартное «соболезную», или глупое «как она умерла?». — Такой, что мир не смог её принять, — прошептал Альбус и повернулся к юноше. — Гарри, ты не против составить компанию старику в ещё одно место? — Словно у меня есть выбор, — осторожно произнёс Гарри. Дамблдор только тяжело вздохнул и ответил: — Действительно.***
После ещё одной аппарации Гарри с директором оказались в пыльной и тёмной гостиной. Помещение явно давно забросили, и время его не пощадило. Обои посерели и отслаивались, тут и там были заметны полотнища старой пыльной паутины, а многие доски пола подгнили и даже провалились, став настоящими ловушками для неосторожного вторженца. — Осторожно, пол тут больше похож на минное поле, — без тени улыбки произнёс директор и, плавно обходя дыры в полу, направился куда-то вглубь здания. Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за стариком. Можно было, конечно, убежать, но вопрос — куда. На Гриммо? Пусть ощущение подавляющей силы уже не исходило от директора, более того, он выглядел так, словно у него недавно было магическое истощение, опасаться старика стоило. Надпись на странном камне напомнила Поттеру. У него ещё остался один враг. — До… Кри… Да чтоб тебя подбросило и разорвало! — выругался Гарри, шокированный тем, что все, кому не лень, отрезают его от домовиков. — И когда ты успел только?! Продолжая ворчать вполголоса, Гарри, переступив все опасные места и миновав короткий коридор, оказался в небольшой комнатушке. Сквозь разбитое окошко был виден песчаный берег. В лицо бил прохладный ветер. — Я долго гадал, что же пошло не так, — Дамблдор сидел на краю покосившейся кровати и, прикрыв глаза, теребил в руках волшебную палочку. — Что же именно могло разрушить всё, что я так долго планировал и выстраивал? Кто мог перечеркнуть все мои решения, все жертвы, которые мне пришлось принести, чтобы изничтожить тьму? Старый волшебник открыл глаза и устало посмотрел на Поттера. Тот практически приготовился к отражению внезапного удара, но, к его удивлению, Дамблдор просто качнул рукой. Палочка плавно перетекла из одной руки в другую. Последовал замысловатый взмах, и напротив него появилось креслице. — Присядь, Гарри. Чтобы говорить с тобой стоя, у меня сейчас нет сил, а смотреть снизу вверх немного неприлично, как мне кажется. Поттер пожал плечами и занял предложенное место. Припоминать разы, когда Дамблдор, важно расхаживая, что-то вещал ему сверху вниз, он не стал. — В тот день, когда оцепенение спало только с юной мисс Грейнджер… да, мне стоило уже тогда понять, что кто-то пинком развалил мой «карточный домик». Но ты прекрасно всё обыграл. Проклятие защитника, которое я, кстати, так и не смог полностью разгадать, хоть и подобрался очень близко, ментальные щиты, — указательным пальцем дрожащей руки, старик дотронулся до своего виска. — Всего один день, и вместо одного Гарри Поттера я получил совершенно другого человека. Полного затаённой злобы и жажды отмщения. И всё же с огромным любящим сердцем. Отбросив одного друга, тут же стал искать других. Как же так? Гарри раскрыл было рот, но Альбус быстрым жестом дал понять, что сейчас не время для комментариев. — Я стар и в чём-то наивен, Гарри, но не слеп. Твой взгляд, который ты не всегда успевал скрыть. Он мне знаком. Геллерт, Том… На меня так смотрели, когда желали самой страшной смерти. У тебя был почти такой же взгляд. Моей ошибкой было считать, что ты просто обозлился на меня из-за пострадавшей подруги. Старый волшебник кашлянул и, выудив из-за пазухи небольшую фляжку, сделал несколько глотков. — Просто вода, — он протянул Поттеру флягу, но тот отрицательно покачал головой. — Ты же именно в тот день и лишился осколка души Тома? Можешь верить, можешь нет, но на глаз определить сохранность крестража в живом носителе сможет разве что одарённый маг. Не способный, а именно одарённый, как твоя подруга, юная мисс Лавгуд. А я слишком поздно заметил явные изменения… В глазах директора появилась влага. Он приподнял очки и с усилием потёр глаза. — Эх, Гарри, сколько же бед можно было избежать, обратись ты ко мне, поговори со мной откровенно. Хотя я догадываюсь, почему ты этого не сделал. Ты явно боялся за подругу. Интересно, по какой причине? Ты думал, ей грозила опасность? — Альбус задумчиво сверлил взглядом собеседника. Гриффиндорец лишь напряжённо молчал. — Тот ритуал, который ты сотворил над собой — скажи, где ты его смог найти? Даже мне оказалось не по силам раздобыть полный текст. — Вы о чём? — Гарри не собирался подтверждать слова директора. Он понимал, что одно неосторожное слово, и всё может закончится очень печально. — Для меня многое стало чуть понятнее после вашего урока ЗОТИ, где вас проверяли на сопротивляемость империо, результат обследования после урока. Да и Гораций помог потом немного. Ещё результат проверки твоей души на третьем курсе, медицинский журнал мисс Грейнджер. Казалось бы, не поддающийся сборке пазл внезапно начал вырисовываться понятной картинкой. Древнейший из ритуалов. У него много названий. Рассрочка души, щит жертвы, метка мученика, жертвенное клеймо. Невероятных трудов мне стоило найти хотя бы крохи информации. А ты раздобыл целый ритуал и, не думая, исполнил его. И ради чего ты продал свою душу? Ради подруги? Какой-то девочки? Которых у тебя ещё будет… — Она моя жизнь! — не сдержался Гарри. И сразу понял, как легко его всё-таки водить за нос. Его, как полнейшего идиота, подловили и вывели из себя. — Тише. Прости, я вижу, что тут явно что-то особенное. Но вот что, я никак не могу взять в толк. Вы были на втором курсе. И, по всем моим сведениям, вы просто дружили. Должен заметить, меня растрогало, что ты часто её навещал в больничном крыле. Но откуда взялась такая привязанность? Такая слепая любовь? Что и на каком курсе случилось такого, что связало ваши сердца? Да так, что ты, наплевав на саму материю реальности, решил всё исправить? Гарри побледнел. Последние предложения, пусть и звучали странно, но юноша понял, куда клонит директор. — Однажды, очень давно, мой хороший друг сказал мне: «Альбус, я их просто ненавижу, всех до единого. Каждый из этих ничтожеств обладает самым бесценным даром, и они даже не понимают этого!». Тогда я не понял, что именно имел в виду мой друг. И лишь во время нашей последней встречи, когда он прокричал мне в лицо: «Каждый! Даже самый вшивый магл может это! В их головах сокрыта самая настоящая машина времени, а они этого не ценят! Чем я хуже них?!». Видишь ли, мой друг страдал от того, что не может испытать банального чувства ностальгии. Знаешь, как бывает? Услышишь знакомый аромат, и весь мир замирает, пока ты погружен в воспоминание о том, как ел выпечку на лавке у дома. Или давно услышанная мелодия вдруг раздаётся за углом, и на лице сама собой возникает улыбка. Запах свежевыстиранной наволочки, которой однажды ночью коснулась твоя голова, напомнила тебе о детстве, когда ты, уставший, падал в только что застеленную постель. Или комната, в которой жил кто-то дорогой тебе… На последних словах директор, чуть поджав губы, обвёл взглядом комнатушку. Взглядом бесконечно печальным. А потом сделал глубокий вдох, да такой, словно пытался вдохнуть весь воздух мира. По неведомой причине, тяжёлый выдох старика показался наполненным болью. — Конечно же, Геллерт развязал войну не из-за такого пустяка, просто это была одна из сотен, а может, тысяч причин его ненависти к людям. Уверен, каждый слышал наиболее убедительную для себя версию. Но как бы то ни было, это одна из причин его обиды. — К чему всё это? — Гарри никак не мог взять в толк, к чему всё это было сказано. К тому же его очень сильно беспокоило, как близко он сидел к Дамблдору. Расстояние менее вытянутой руки не позволяло использовать Адское пламя. Нет, конечно, можно попробовать, но Поттер сегодня не планировал поджигать ещё и себя. К тому же в этот раз противник знал о «козырной карте» и, вероятнее всего, подготовил контрмеры. — К тому, Гарри, что теперь я начинаю понимать всю ненависть Геллерта. С каждым годом воспоминания тускнеют. А омут памяти так манит остаться в нём навсегда. Машина времени в головах людей эфемерна, образна. А вот ты каким-то образом заполучил настоящую. И использовал её лишь потому, что тебя что-то не устроило, — взгляд директора стал колким, подобно острейшей игле. — Буквально случай подтолкнул меня в нужную сторону. Странные дежавю. Частые и путающие. А потом я нашёл упоминания о целой деревеньке, когда-то страдавшей от подобного недуга. Хотел бы я сказать, что найти оставшуюся информацию было делом техники, но нет, это было сложно. Чертовски сложно. Знаешь, ты не один, кто отдал бы многое, чтобы кое-что изменить. Одна из причин, по которой мы с тобой сейчас говорим, заключается в том, что я обязан узнать твой секрет, Гарри. Ты просто не можешь представить, что можно сотворить, имея правильную цель и средства. Альбус горько ухмыльнулся и, поправив очки-половинки, погладил дряблой ладонью изъеденное молью покрывало, которым была накрыта покосившаяся постель. — Вот что с тобой делать потом, Гарри? Ты в силах использовать темнейшую магию. Твои мысли не прочесть. Любые чары рядом с тобой недолговечны и эфемерны, как лёд под палящим солнцем. Ты неуправляем. Определённо желаешь меня умертвить. Но ты герой магической Англии. Ты смог остановить Тома так виртуозно, что даже я снимаю шляпу. Ты, без преувеличения, герой. Но и убийца к тому же, давно погрузивший свои руки и сердце во тьму. — Два простых слова, и ваша проблема решена, — тихо произнёс Гарри. Сердце подростка колотилось как бешеное. — Не говори глупостей. Я никогда не произнесу эти два страшных слова, в общем, как и ты. Чтобы применить эти чары, душа должна быть чёрной, как смоль. И искреннее желание убить… Гм, со вторым у тебя проблем, скорее всего, нет, — старик посмотрел на юношу с невыносимой тоской. Сложно было поверить, но этот факт его сильно ранил. — А вот твоя душа, Гарри, пусть и искромсанная, изодранная, как старая чековая книжка, ещё излучает свет. Он тусклый, едва уловимый, но он есть. Я верю в это, нет, я это знаю. Пусть тебе и подвластно Адское пламя, но оно на то и не непростительное, чтобы отличаться по сути и методу использования. И ты совершал некоторые опрометчивые поступки. Те несчастные наёмники… Уверен, ты был во власти аффекта. Собственно, я не сомневаюсь, что именно поэтому ты и используешь пламя. Оно убирает из мира объект твоей ненависти. Ты не в силах смотреть на последствия. Да. Дамблдор неожиданно умолк. Словно кто-то перекрыл поток его слов. Сунув руку за пазуху и немного пошарив в закромах, директор выудил небольшой амулет, чем-то похожий на маховик времени. Гарри внутренне напрягся. Если это маховик, то предугадать, что будет дальше, станет совершенно невозможно. — Кстати, скажи… Северус, он ещё жив? Хотя я догадываюсь, каков будет ответ, — не отрывая взгляда от амулета, произнёс Дамблдор. Гарри пожал плечами. Что-то ему подсказывало, что лучше не откровенничать. — Эх, Сириус… Полагаю, он так и не смог подавить свою детскую ненависть и решил помочь тебе… — старик опечаленно покачал головой и спрятал поблёскивающий амулет обратно за пазуху. — Может, ты узнал о… Нет, не думаю, — Альбус провёл рукой по бороде и покачал головой, отметая мысль. — Как понимаю, все эти «инциденты» во время уроков как-то связаны с разрушенным ядром? Не отвечать прямо и стараться увести тему. Гарри решил действовать так. — Мы со Снейпом никогда не ладили. — Профессором Снейпом, Гарри, — вздохнул Дамблдор. — А ведь он тебя спасал. — Знаю. — И ты всё равно продолжал его ненавидеть? — Всегда, — без крупицы раскаяния в голосе произнёс Поттер. Директор кивнул и, опять выудив фляжку, сделал ещё один глоток. — Я уже давно не могу связаться с мастером Фламелем. — Он сейчас с семьёй, — машинально ответил Гарри, даже не успев подумать. У него внутри что-то сжалось, а к горлу подступила горечь. Он до сих пор сомневался в том, что тогда сделал и говорил. — Тебе почему-то больно об этом говорить, но сказал ты правду, — внимательный взгляд директора изучал буквально каждый миллиметр лица Гарри. — Эта боль, кстати, ещё один показатель, что в твоей душе ещё достаточно света. Ты всячески отрицаешь это, но я вижу правду. Поттер молчал, думая, как быть. Разговор всё отчётливей подходил к концу, а путей выбраться отсюда самостоятельно и без цепи на шее он не видел. Директора явно окружали щиты. Во фляге точно была не простая вода, так как с каждым глотком старик выглядел чуть здоровее чем секунду назад. Гарри было неприятно это признавать, но, наверное, правильным было бы попытаться атаковать директора на кладбище. И если не пламенем, так Авадой, вот бы тот удивился. — Знаю, ты ждёшь, что я попробую что-нибудь попроще, вроде усыпляющих чар, а потом чары головного пузыря, чтобы поддерживать тебя в не самом активном виде, — директор вздохнул и покрутил в руках палочку. На короткий миг она странно дёрнулась, а взгляд Гарри скользнул по её странной форме. — Что ж, относительно верная догадка, основанная на том, что я весьма мягкосердечен и ещё о многом захочу тебя расспросить. И плюс ты, наверное, рассчитываешь, что твой амулет сработает вовремя и поможет тебе сбежать? На лице Гарри тут же отразилось крайнее удивление, которое он, к сожалению, не успел скрыть. Нечто похожее бывает при игре в покер, когда подводит крайняя карта, а на кон уже поставлены последние штаны и расписка на душу в придачу. — Должен признать, у тебя явный талант! Добротный артефакт, для самоучки. Давай проверим, — Дамблдор улыбнулся как умудрённый опытом педагог улыбается сделавшему маленькое открытие ученику. Последовал лёгкий взмах палочкой, и в Гарри полетела голубоватая искра. В тот же миг амулет, покоящийся на груди юноши, спружинил. По ушам Поттера и Дамблдора стегнул резкий звук, а в глаза ударила вспышка, когда искра заклинания врезалась в вылетевший навстречу амулет. Одна часть защитного артефакта рассыпалась на мелкие кусочки в сопровождении радужных искр, а оставшаяся мгновенно трансформировалась в нечто, похожее на шип, и продолжила движение вперёд. Поттера сработавший амулет отшвырнул к стене. Да с такой силой, что юноша мог поклясться, что в грудной клетке что-то сломал, и, если судить по ощущениям, это «что-то» было каждой косточкой в теле. Он не смог увидеть, что директор, не меняя чуть ссутуленной позы, продолжает просто сидеть и с интересом наблюдать, как в его сторону летит опасность. Как шип ударяется в невидимый барьер, заставив старика даже немного дёрнуться. Но его защита осталась нерушимой. Похоже, старый маг ни на секунду не посчитал маленькую поделку Гарри опасной. — Похвально, Гарри, очень похвально, — директор встал, похлопав мантию. Результат его явно позабавил. Даже не обернувшись на пытавшегося подняться у соседней стенки Гарри, Альбус наклонился поднять осколок амулета. — Любопытно. Ещё одно доказательство, что в тебе есть свет. Явно не дожал с накоплением. Ещё немного, и ты смог бы… — АВАДА, — мгновения хватает Поттеру для резкого замаха. Пусть из положения полулёжа, пусть не своей палочкой, но он знает, что заклинание сработает. Потому что настолько сильно желать кому-то смерти просто невозможно. — пробить… — Дамблдор почти распрямился, держа между пальцами ещё тёплый кусочек артефакта. И, ошеломлённый, подавился оставшимися словами. Он просто не мог поверить. — КЕДАВРА! — резкий, как удар хлыста, взмах Гарри завершает всё за долю секунды. Зелёная вспышка летит необычайно быстро и неотвратимо. Юноша видит, как она с лёгкостью прошивает буквально каждый барьер защиты директора. — Ух, — срывается с губ Дамблдора, и великий волшебник безвольно заваливается назад. Сильнейший светлый волшебник последнего столетия пал не в бою с равным по силе соперником. Не в битве за мир и процветание света. Он умер от Авады, выпущенной исподтишка человеком, от которого не мог и помыслить применение подобных чар. Гарри, скривившись от боли в груди и тошноты от вычерпанных почти до донышка сил, медленно поднялся и посмотрел на безжизненное тело своего врага. Последнего. Будь это кино, для пущей драматичности и полноты картины непременно прозвучало бы, что директор ошибался, думая, что в его душе остался свет. Но Гарри не стал ничего говорить, он просто смотрел на тело и молчал. В нём не нашлось ни слов, ни радости от наконец-то завершившейся мести. Тем более — горечи из-за убийства светлого и многими любимого волшебника. Всё, что Гарри чувствовал — это неизмеримое удовлетворение, что даже если он не найдёт треклятую Старшую палочку, самое главное сделано: он закрыл свой список смертников. — Чёрт. Это нужно как-то прибрать, — спустя минуту молчания пробормотал Гарри.