Все, что необходимо, это любовь

Pov Эрик       Опера была такой тихой после пожара, такой уединенной. Больше никто не разыскивал Призрака Оперы. Я мог вернуться к своей прежней жизни, к своим любимым занятиям, не опасаясь каждую секунду, что мое укрытие будет обнаружено.       Но и моей Кристин наверху больше не было. Она ушла с проклятым виконтом. И, что хуже всего, я сам их отпустил. В одну секунду мне казалось это правильным, ведь она так любила его, но проходило мгновение, и проклинал сам себя — если любила его, смогла бы полюбить и меня однажды. Уверен — счастливых пар куда больше, чем браков по любви.       Но теперь уже поздно, слишком поздно корить себя. Год прошел. Кристин, конечно, уже вышла замуж. Она счастлива, виконт — тоже, наверное, ждут своего первенца, совсем забыв обо мне. И это причиняло еще больше боли — думать, что мой ангел совсем забыл меня.       Музыка дарила успокоение, но такое кратковременное. И мысли о Кристин, скоро возвращаясь, жестоко мстили за то, что их отодвинули на второй план. Мстили красивыми картинками того будущего, которое у нас могло быть.       Мелодия закончилась, и я опять, в который уже раз, увидел мою Кристин, такую красивую, но такую недостижимую. Она улыбалась мне — мне! — и держалась за мою руку. Видел небольшой домик, где наше счастье никто не сможет нарушить. Видел, как мы в жаркие солнечные деньки выбираемся на пикник, и Кристин лежит, пристроив голову на моих коленях. -Кристин, — имя непроизвольно сорвалось с моих губ. И, словно в ответ на мои мольбы, чистый голосок, совсем рядом, произнес: -Здравствуй, Эрик.       Я подскочил, больно ударившись коленом об орган. Реальность или сон? Или плод моей фантазии, такой же неуловимый, как солнечный луч? Она стояла здесь, такая же, как год назад, будто время обернулось вспять. Нет, она не может быть здесь, кажется, Эрик сходит с ума. Или… -Кр-Кристин…? — мой голос подвел меня, он дрожал. Я боялся пошевелиться и спугнуть такой желанный образ, боялся, что она развеется, как дым. -Да, Эрик, — она едва заметно улыбнулась, теребя низ своей рубашки, очевидно, сильно волнуясь. Я невольно восхитился тем, как звучит мое имя на ее устах, никогда прежде оно не казалось мне таким мелодичным.       Это был момент волшебства — ее появление здесь, в царстве вечной темноты, ее голосок, ее улыбка развеивали мрак вокруг сильнее колеблющихся огоньков свечей, и темноту в моей душе, сильнее и надежнее музыки. -Это действительно ты, Кристин, — я протянул руки, желая ее коснуться, почувствовать ее тепло, ее реальность. Я упал перед ней на колени, как верующий перед богиней, обхватил ее колени, лишь бы не дать ей сбежать и уткнулся лицом ей в живот, лишь бы она не боялась, не видела моего отличия от других, моей маски, скрывающей мое уродство. Задержать ее, еще чуть-чуть чувствовать ее тепло, аромат лаванды и карамели, — Мой ангел здесь, рядом, — шептал я, словно в бреду, забыв обо всем.       Она тоже опустилась на колени и обняла меня. Обняла крепко, без боязни. Какое это удивительно приятное чувство — когда тебя обнимают. Всех слов мира не хватит, чтобы это описать… Сердце забилось так быстро, что я серьезно обеспокоился, как бы оно не выскочило из груди.       Я мечтал, чтобы этот момент был вечным, но так некстати пришло воспоминание, как она ушла от меня. Она ведь ушла с Раулем, собираясь выйти за него замуж. Ради его жалкой жизни Кристин была готова на все, так зачем она здесь спустя год? Хочет посмеяться над Эриком? Нет, Кристин слишком добра для этого, но в чем тогда причина?       Я отстранился от нее и поднялся на ноги. Несмотря на пожар, на закрытие оперы, я все еще остаюсь Призраком. И Призрак оперы не позволит шутить и смеяться над собой. -Ангел не побоялся спуститься в ад, из которого так стремительно бежала… Почему же сейчас она здесь, рядом с Эриком? И почему без сопровождающего, этого жалкого мальчишки-виконта? Зачем ты пришла, Кристин? — да, где этот разодетый индюк, рассыпавшийся ей в комплиментах, пришедший только после ее оглушительного успеха? Почему она одна?       Кристин задумалась, опустив голову. Еще немного - и я не смогу ее отпустить. Еще немного — и я заставлю ее остаться со мной навсегда. -Я знала, когда шла сюда, но сейчас я не уверена, — о, конечно, она не уверена. Да кто будет уверен, увидев этот мрачный склеп и его хозяина? -Тогда, мадемуазель, если не хотите провести здесь остаток своей жизни в компании со мной, советую Вам покинуть мою обитель, — я честно предупредил ее об опасности.       Она уйдет. Разумеется, уйдет. Убежит. И прямо сейчас. Но девушка не торопилась. Она, словно в глубокой задумчивости, медленно поднялась на ноги, прошла до воды, сделала пару шагов в сторону выхода, вздрогнув, когда вода достигла ее ног выше сапог, мне стало жаль ее, ведь она так замерзла.       Но внезапно Кристин обернулась и решительно посмотрела на меня, в глазах ее блестела уверенность и… что еще? Что это за странный мягкий блеск? Благодарность? Но за что? Любовь? Нет, слишком невероятно. Не нужно забываться — она любит виконта, но никак не Призрака. Нет, нет, нет, сейчас не время и не место для глупых несбыточных мечтаний. -Я не хочу уходить, — голос Кристин прозвучал так громко и ясно. В один момент стихли все мельчайшие звуки, специально, чтобы я мог услышать. Что за наваждение? Что за безумие? -Неужели это место кажется тебе привлекательнее дома виконта? — я хотел, чтобы вопрос прозвучал насмешливо, но, к моему сожалению, в нем слышалась какая-то надежда и мольба. -Я не живу в доме виконта, — смущенно пробормотала Кристин, опустив взгляд на свои руки, и беззаботно пожала плечами, — И я не вышла за него замуж.       Так, стоп, погодите-погодите… Я не ослышался? Не замужем? Не может быть, точно сон! Это же была ее заветная мечта — выйти замуж за этого сопливого виконта. Или я потерял счет времени и прошло не больше месяца? Не может быть, чтобы они за этот год не поженились, ведь Кристин уже была помолвлена с ним! Кажется, голова сейчас взорвется от обилия мыслей. Ведь они так любили друг друга, каждая секунда промедления должна казаться пыткой. А Кристин так спокойно пожимает плечами, словно это ничего для нее не значит… Нет, я никогда не пойму других людей. -Почему? — не удержался я от вопроса. Кристин сделала пару шагов, выходя из воды. -Потому что была не права.       И как-то понимать? Что за любовь говорить загадками? Была не права в чем? -И что это значит, мадемуазель Даае? — спросил я с долей угрозы, дела шаг к ней. Но она не испугалась, наоборот, угроза придала ей сил и решительности: -Я люблю тебя, Эрик, — произнесла она мягко, делая шаг ко мне.       Мне надо проснуться. Немедленно. Это слишком невероятный сон. Если все продолжится в том же темпе, мне будет очень плохо, когда я проснусь. Я нерешительно поднял руку и прикоснулся к ее милому лицу. Она на секунду прикрыла глаза и нежно улыбнулась, чуть подаваясь на встречу прикосновению. Когда Кристин открыла глаза, я вновь увидел этот мягкий блеск. Что же он означает? -Ты не понимаешь, что говоришь, дитя, — я ненавидел себя за то, что пытался образумить ее, — Ты не в себе. -Я понимаю, что говорю лучше, чем когда-либо до этого, — мягко возразила Кристин, — Я ведь люблю тебя. И любила, но моя наивная душа поверила в сладкие речи другого человека. Признаюсь — мне было страшно, я боялась тебя, — конечно, боялась. Меня все боятся, — Боялась, потому что не могла понять. То ты был добрый и нежный, то вдруг превращался в жестокого тирана. Такие перемены пугали меня. Я знала, чувствовала, что ты не причинишь мне зла намеренно. Но что, если бы я сделала что-то, что вывело бы тебя из себя?       Неужели она могла подумать, что я могу хоть пальцем ее тронуть без ее согласия? Неужели думала, что я смогу поднять на нее руку, на моего ангела, на ту, без кого моя душа мертва? Я должен сказать ей… -Я знаю, у меня сложный характер, Кристин. Но я никогда не причинил бы тебе зла, даже в ярости. Я так сильно люблю тебя, Кристин, — я запустил руку в ее волосы, мягко пропуская их сквозь пальцы. -Я тебя тоже, мой ангел музыки, — с придыханием прошептала она, обнимая меня. Без страха и смущения. Проведя рукой по фарфору маски, она начала ее снимать. -Нет, — я хотел остановить ее. Она не должна видеть мое лицо снова! Но Кристин сжала мою руку и все равно сняла маску, положив ее на клавиши органа. Я опустил глаза, не желая видеть страх в ее глазах. Не хотел видеть, как она пожалеет, что пришла сюда. Или же в ее глазах отразиться жалость или отвращение?       Но Кристин положила руку на мою правую изуродованную щеку, мягко проводя по ней пальцами. О, это была самая удивительная и желанная ласка, с которой ничто не могло сравниться. Каким нежным было это прикосновение. Я затаил дыхание, мне не хотелось, чтобы она отнимала руку. Я ластился к ней, точно бездомный пес.       А потом Кристин подалась вперед и поцеловала меня.